1. Исполнение судебных решений как элемент права на судебную защиту

1. Исполнение судебных решений как элемент права на судебную защиту

Толкование статьи 6 Конвенции как включающей исполнение судебных решений в право на суд

Самый большой блок нарушений статьи 6 Конвенции со стороны России связан с неисполнением судебных решений внутригосударственных судов, вынесенных в пользу заявителей. В большинстве случаев это решения по искам против государства или его публичных агентов. Жалобы данной категории составляют 35% всех российских жалоб, зарегистрированных Судом[186].

В своей практике Суд исходит из понимания права на исполнение судебных решений как неотъемлемого элемента «права на суд» по смыслу статьи 6 Конвенции. Основные концептуальные подходы к данному вопросу были сформулированы Судом в постановлениях по делу «Di Pede v. Italy» от 26 сентября 1996 года, когда Суд прямо указал, что исполнительное производство должно рассматриваться как второй этап судебного разбирательства (п. 24), и по делу «Hornsby v. Greece» от 19 марта 1997 года.

В последнем дана следующая развернутая характеристика права на исполнение судебного решения:

«34. Суд вновь напоминает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции закрепляет за каждым право обращаться в суд в случае любого спора о его гражданских правах и обязанностях; таким образом, она заключает в себе «право на суд», одним из аспектов которого является право на доступ к правосудию, представляющее собой право возбуждать исковое производство в судах по вопросам гражданско-правового характера. Однако такое право было бы иллюзорным, если бы правовая система государства — участника Европейской Конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязательное к исполнению, оставалось недействующим в отношении одной стороны в ущерб ее интересам. Немыслимо, чтобы пункт 1 статьи 6 Конвенции, детально описывая процессуальные гарантии сторон — справедливое, публичное и проводимое в разумный срок разбирательство, не предусматривал бы защиты процесса исполнения судебных решений; толкование статьи 6 Конвенции исключительно в рамках обеспечения лишь права на обращение в суд и порядка судебного разбирательства, вероятней всего, привело бы к ситуациям, несовместимым с принципом верховенства права, который государства — участники Европейской Конвенции обязались соблюдать, подписав Конвенцию. Исполнение судебного решения, принятого любым судом, должно, таким образом, рассматриваться как составляющая «судебного разбирательства» по смыслу статьи 6 Конвенции...».

Данный вывод Суда, безусловно, имеет огромное значение для обоснования соотношения исполнения судебного решения со стадиями собственно гражданского судопроизводства[187]. Отнесение же права на исполнение судебного решения к сфере регулирования статьи 6 преследовало сугубо практические, а не теоретические цели, а именно обеспечение, в рамках предоставленного Конвенцией инструментария, конечного результата правосудия — восстановления нарушенных прав, без которого правосудие немыслимо. Эта позиция Суда, разумеется, не лишает стадию исполнения всех присущих ей самостоятельных признаков, в первую очередь связанных с иным субъектным составом правоотношений, возникающих в ходе исполнения. Однако для целей правового регулирования важен вывод о распространении на исполнение судебных решений общих стандартов статьи 6 Конвенции, в том числе в части разумного срока исполнения, и признание обязательства государства в рамках данной статьи обеспечить реальный результат правосудия.

В деле «Di-Pede v. Italy» Суд прямо указал, что он не включается в теоретическую дискуссию (ведущуюся в итальянской доктрине) относительно того, является ли исполнительное производство самостоятельным процессом или же частью судопроизводства. По смыслу высказываний Суда для него является важным, было ли реализовано право заявителя, установленное судебным решением, и тем самым каков был реальный, практический результат судебного процесса (см. п. 22 постановления по делу «Di-Pede v. Italy»).