§ 6. Провокация преступления

§ 6. Провокация преступления

Европейский суд по правам человека неоднократно рассматривал дела, касающиеся так называемой провокации преступления (entrapment или police incitement). В российской практике в зависимости от типа преступления подобная ситуация может определяться как проверочная закупка, контролируемая поставка или оперативный эксперимент, т.е. представляет собой результат оперативно-розыскной деятельности[308]. С точки зрения Европейского суда проблемы, связанные с использованием материалов такого рода, рассматриваются в контексте общего принципа справедливого судебного разбирательства, который закреплен в статье 6, § 1, Европейской конвенции.

Уже после первого дела против Российской Федерации, рассмотренного Судом по этой теме («Vanyan v. Russia», постановление от 15 декабря 2005 года), были внесены существенные изменения в российское законодательство и практику работы правоохранительных органов и судов[309].

В практике Суда накопилось значительное количество дел, в которых ставился вопрос о том, было ли преступление спровоцировано полицией или совершено при участии полицейских агентов (мы будем для простоты называть эту группу дел делами о провокации). Важный шаг на пути обобщения практики Суда по этому вопросу был сделан в постановлении Большой палаты по делу «Ramanauskas v. Lithuania» (постановление Большой палаты от 5 февраля 2008 года) Суд указал, что ряд международных документов (в том числе Конвенция Совета Европы о борьбе с коррупцией и с отмыванием средств, полученных преступным путем), направленных на борьбу со сложными преступлениями, особенно совершенными организованными группами, все более требуют от полиции применения таких инструментов следствия, как тайные сотрудники, информаторы, негласные мероприятия. Использование подобных средств само по себе не нарушает права на справедливое судебное разбирательство, однако их применение должно иметь четкие границы. В частности, в контексте борьбы с наркопреступностью и коррупцией Суд подтвердил, что при использовании негласных оперативных методов общественные интересы борьбы с преступностью не могут оправдать допустимость доказательств, полученных в результате полицейской провокации. В противном случае, по мнению Суда, право обвиняемого на справедливое судопроизводство будет скомпрометировано с самого начала.

В недавнем постановлении по делу «Bannikova v. Russia» (постановление от 4 ноября 2010 года) была сделана еще одна попытка обобщить и проанализировать существующую практику Суда. Из этого постановления следует четкое разделение на две линии рассуждения: материально-правовую и процедурную. В рамках первой Суд исследует, имела ли место провокация совершения преступления, в рамках второй определяет, был ли этот вопрос надлежащим образом изучен национальным судом. От ответа на каждый из этих вопросов зависит, будет ли признано нарушение статьи 6 в конкретном деле.