3. Участие защиты в проведении экспертизы

3. Участие защиты в проведении экспертизы

Экспертиза относится к числу тех следственных действий, в производство которых обвиняемый если и вовлекается, то далеко не всегда (в тех случаях, когда экспертиза касается состояния его здоровья, требуется отбор сравнительных образцов и т.д.). Такая ситуация является нормальной для многих европейских стран[394]. Более того, Конвенция не требует от следствия заранее сообщать защите о проведении экспертизы — безусловным требованием является лишь право защиты ознакомиться с ее результатами и оспорить их в суде.

Состязательность процедуры по проверке результатов экспертизы в суде и состязательность в процедурах самой экспертизы

Однако Суд все ближе подходит к признанию того, что защита должна быть как можно больше вовлечена в производство экспертизы, а не только в изучение ее результатов.

Обратимся к делу «Cottin v. Belgium» (постановление от 2 июня 2005 года). Заявитель в этом деле обвинялся в причинении телесных повреждений, и суд назначил экспертизу потерпевшего, чтобы установить тяжесть этих повреждений (что было важно для уголовно-правовой квалификации деяния). Правительство утверждало, что, хотя заявитель и не мог принять участия в экспертизе, у него была возможность оспорить ее результаты, а также попросить суд провести дополнительную или повторную экспертизу. Заявитель, напротив, утверждал, что возможность оспорить результаты экспертизы в процессе была чисто теоретической, что он был лишен возможности назначить своего эксперта для исследования потерпевшего в тот момент, когда проводилась экспертиза, назначенная судом, и что он не мог задавать вопросы потерпевшему в ходе его обследования. Любая новая экспертиза происходила бы в таких же условиях.

Европейский суд, обсуждая эту жалобу, начал свой анализ с общего замечания. Он заметил, что требование «состязательности» касается разбирательства перед лицом судьи. Статья 6 не дает сторонам абсолютное право всегда и в любых условиях участвовать в проведении экспертизы, назначенной судом, присутствовать при допросах, которые эксперт может проводить, и получать для ознакомления материалы, предоставленные эксперту на исследование. Для Суда скорее важно, насколько процедура перед лицом судьи по проверке результатов экспертизы была «состязательной».

Однако далее Суд решил отступить от этого общего правила по следующим соображениям. Суд отметил, что, действительно, заявитель не мог участвовать на условиях «состязательности» в проведении экспертизы — он мог на таких условиях только оспаривать ее результаты. ЕСПЧ также отметил, что вопрос, поставленный перед экспертом (о тяжести телесных повреждений и их последствиях), был главным вопросом, который следовало разрешить бельгийскому суду. Этот вопрос был медицинского характера, и судьи не были компетентны сами на него отвечать. Хотя с правовой точки зрения суд не был связан выводами экспертизы, реально она играла решающую роль в выводах суда (на что указал и суд апелляционной инстанции в своем решении по делу).

Европейский суд далее отметил, что у заявителя не было возможности принять участие в осмотре потерпевшего (который во время осмотра находился рядом со своим личным врачом-консультантом), хотя никакие технические причины не мешали заявителю это сделать. У заявителя не было возможности опросить потерпевшего, ознакомиться с документами, которые были предоставлены медицинскому эксперту, и попросить его провести дополнительные исследования. В таких условиях заявитель не имел никакого влияния на ход экспертизы до того момента, как результаты экспертизы были представлены суду. По мнению Суда, в таких обстоятельствах возможность оспорить эти результаты не могла скомпенсировать отсутствие возможности повлиять на ход проведения экспертизы.

В «Cottin», на наш взгляд, процедура экспертизы приравнивается, по сути, к процедуре судебного рассмотрения дела. Заявленное здесь требование, прямо противоречащее общему принципу, который Суд декларирует в начале своего анализа, можно сформулировать следующим образом: в тех случаях, когда предмет экспертизы является решающим для дела (что имеет место в большом числе дел) и существует техническая возможность вовлечь обвиняемого в ее проведение (а такая возможность есть почти всегда, когда обвиняемый известен), ему должна быть предоставлена возможность присутствовать при проведении исследования, давать комментарии, делать предложения и исследовать первичные материалы, на которые опирается эксперт.

Это очень радикальное требование, особенно для систем, в которых экспертизы традиционно проводились «за закрытыми дверями», таких как российская система. Надо отметить, что это требование — состязательности в рамках проведения экспертизы — было сформулировано не только в деле «Cottin», но и в ряде других дел, например касающихся экспертных заключений по гражданским делам. Так, в деле «Mantovanelli v. France» (постановление от 18 марта 1997 года) Суд нашел нарушение статьи 6, § 1, в связи с невозможностью для защиты участвовать в проведении экспертизы и в опросе тех лиц, с которыми работал эксперт.

Интересно, как сформулировала свою позицию Комиссия, рассматривавшая до Суда жалобу по этому делу: «...такого рода экспертное исследование, которое заказано судом и проводится под его эгидой, является неотъемлемой частью процедуры. Так как суд не мог сам по себе оценить все технические моменты, которые надо было установить, исследование, проводимое экспертом, по существу смыкалось с исследованием доказательств самим судом». Суд согласился с Комиссией и признал нарушение статьи 6, § 1.

Российская практика участия защиты при назначении экспертизы

В российской практике защита может принимать участие в назначении экспертизы и формировании вопросов (статья 198 УПК РФ); вместе с тем действия следствия по назначению экспертизы не могут быть обжалованы в суд в рамках статьи 125 УПК[395]. Защита, однако, может просить о производстве повторной или дополнительной экспертизы. Пожалуй, это не самое удачное решение, потому что иногда объект исследования утрачивается или видоизменяется в ходе первой же экспертизы и новое исследование провести невозможно. С учетом того что Европейский суд стал воспринимать экспертизу как действие, которое предполагает некоторое участие защиты в момент его совершения (а не только в момент обсуждения результатов, полученных в ходе этого следственного действия), было бы полезно как минимум предоставить защите возможность обжаловать действия следователя на этом этапе. Как нам представляется, подход Европейского суда здесь перекликается с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, который в определении от 18 декабря 2003 года № 429-О решил, что у защиты должно быть право получать информацию о квалификации эксперта для того, чтобы иметь возможность заявить ему отвод.