1. Преступное насилие и криминологическое значение его признаков
1. Преступное насилие и криминологическое значение его признаков
Несмотря на давно отмечаемую криминологами чрезвычайную ситуацию в сфере насильственных преступлений[24], в действующем уголовном законодательстве отсутствует само понятие насилия[25], что отмечал, в частности, В. И. Симонов[26]. Ю. А. Тихомиров подчеркивал важное значение нормативных понятий и терминов, применяемых в законодательстве[27]. Л. Д. Гаухман выделял среди проблем УК РФ 1996 г., вытекающих из его содержания и вызывающих трудности при его применении на практике, такие как бланкетность, декларативность и казуистичность норм закона[28]. Ю. Ляпунов отмечал в качестве нерешенной проблемы неполноту дефинитивных уголовноправовых норм[29].
По результатам социологических опросов 40 % судей и осужденных женщин, до 55 % студентов юридического факультета университета указали на то, что от четкой и ясной формулировки закона в большей степени зависит соблюдение принципов уголовного права. Следует отметить, что в настоящее время все больше исследователей обращают внимание на умаление принципа законности, игнорирование в поведении человека права, упадок его престижа[30], при этом возвышенные представления о нем, его верховенстве в жизни демократического общества превращаются в «уходящие в прошлое рудименты правовой романтики и юридических иллюзий»[31].
К методологии правопонимания в научной литературе имеются различные подходы. Среди основных правовых направлений познания можно отметить государственно-организационную, психологическую, социологическую, нормативную теории и их различные сочетания. Вместе с тем было бы неправильным отдавать приоритет какой-либо одной теории, поскольку каждая из них имеет право на существование, отражая соответствующие закономерности реальности. Следует согласиться с А. В. Корневым, отмечавшим, что право «не может быть понято вне связи с фактами и условиями действительной жизни»[32]. Тем более, что происходящие процессы реформирования российского общества и изменение приоритетов и ценностей «заставляют задуматься о путях и перспективах развития современной российской государственности»[33].
Структура понятий права была предметом исследований таких ученых, как Л. О. Резников, Д. П. Горский, Г. А. Курсанов, A. Н. Филатова, Е. К. Войшвилло, А. С. Арсеньев, В. С. Библер, B. М. Кедров, И. Я. Чупах, М. Н. Алексеев, В. В. Копнин, В. И. Мальцев, А. К. Манеев, В. Т. Павлов, М. М. Розенталь, В. И. Черкесов, А. И. Уемов и многих других.
К тому же существует также проблема толкования закона, «изначальной возможности многоосмысленности правового текста при функциональном требовании его однозначности»[34]. Данная проблема будет существовать до тех пор, пока не будут решены вопросы гносеологических и логических закономерностей восприятия определений права на уровне конкретной личности. Причем наибольшие трудности вызывает гносеология как теория познания[35]. Действительно, вопрос о том, что есть знание, а что – мнение, что есть истина и что заблуждение, всегда является актуальным. Знание, по существу, является отражением предмета знания. Насколько психическая модель мира соответствует окружающей действительности, зависит от аппарата восприятия индивида[36].
Ни в какой науке не может устанавливаться свод незыблемых правил и норм, поскольку истина относительна и отражает объект не полностью, а в известных пределах, при определенных условиях, отношениях, которые постоянно изменяются и развиваются. Каждая ступень познания обусловлена историческими условиями жизни общества и уровнем его практики, т. е., практически любая истина относительна. Абсолютизация истины неизбежно приводит к заблуждению и догматизму мышления. Целью метода познания является установление истины, т. е. воспроизведение объекта познающим его субъектом «таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания»[37]. И нередко познание истины связано с возникновением и разрешением противоречий.
Степень приближения к истине зависит от качества познавательного аппарата анализирующего объект исследователя. Но, поскольку «охватить сознанием все его многообразие невозможно – приходиться отвлекаться от части обстоятельств»[38], абсолютная истина вряд ли достижима, да и нет необходимости учитывать буквально все существующие связи, свойства того или иного явления. Для соблюдения принципов и норм уголовного права достаточно выявить элементы, определяющие или влияющие на причинно-следственные связи событий и явлений.
В практической деятельности для субъекта интерес представляет конкретная истина, предполагающая точный учет всех существенных условий объекта познания, выделение главных, существенных свойств и тенденций его развития. «Абстрагирование допустимо в тех пределах, в которых оказавшимися за «бортом» обстоятельствами можно пренебречь. Весь вопрос, следовательно, в том, чтобы правильно оценить роль внешних обстоятельств по отношению к избранному предмету исследования»[39]. Принцип конкретности является одним из основных принципов диалектического подхода к познанию и требует подходить к исследуемым фактам с учетом реальных условий и конкретной обстановки.
Г. К. Мишин в целях раскрытия сущности и правильного использования диалектического метода для разрешения проблем уголовного права и уголовной политики обоснованно предлагает использовать научное наследие, в частности, Гегеля, рассматривающего мир как систему, и Канта, «указавшего на неразрывность идеального и материального и обосновавшего таким образом невозможность разделения субъекта и объекта научного познания»[40].
Р. Ф. Абдеев предлагает в качестве универсального критерия любого организационного процесса считать количественный информационный критерий. Формирование новой структуры (общества, закона) начинается в условиях максимальной информационной энтропии (хаоса, неопределенности), развитие которой подчиняется законам диалектики, со временем амплитуда колебательного процесса уменьшается и он переходит в эволюционную стадию развития[41].
Соотношение объективного и субъективного в познании в методологическом отношении важно для любой науки. Указанные категории представляют в совокупности единое целое, но в целях познания истины окружающая реальность рассматривается с определенных позиций, абстрагируясь от тех или иных отношений. Таков метод познания, который «локализует действительность, дробит ее на части и «конструирует в понятие такую реальность, которая как таковая не встречается в действительности»[42].
Разделение преступного деяния на элементы и признаки, на объективную и субъективную стороны имеет вспомогательное и методологическое значение, а именно – способствует процессу постижения истины. Сначала происходит разделение и изучение отдельных сторон, а затем – синтез, т. е. соединение, обобщение и соответствующие выводы о наличии или отсутствии насильственного преступления. «Границы объективного и субъективного определяются целями, задачами и уровнем проводимого исследования»[43]. Во избежание заблуждения следует строго определять критерии выбираемых границ и в дальнейшем четко их придерживаться. Поэтому необходимо стремиться к тому, чтобы понятия насилия, его форм и видов имели достаточно определенное содержание и не порождали различные толкования при правоприменении.
Не менее важным является закрепление выявленного в правовых формах. Вместе с тем, как указывал П. С. Юшкевич, все научные понятия имеют запутанную и длинную историю[44]. В. Е. Жеребкин также отмечал неразработанность проблемы логического анализа понятия права[45], что связано с недостаточно полной изученностью явления, логическими ошибками, уклонением от логических выводов. Только учет в содержании нормы действительной сущности явления, особенностей их проявления и понимания в реальности является необходимым условием выполнения нормой роли позитивного регулятора в развитии охраняемых отношений[46].
В явлении выражается внешняя форма существования предмета бытия. В мышлении же понятие при помощи категорий сущности и явления должно определять переход от многообразных форм предмета к его внутреннему содержанию и единству[47]. Под преступным деянием вообще понимается акт внешнего поведения человека, который может быть как насильственным, так и ненасильственным. Под насильственным понимается акт, совершаемый «путем насилия, притеснения»[48]. Для уголовного права имеет значение лишь та человеческая активность, которая проявилась вовне и при этом угрожает чьим-либо правам, свободам или законным интересам. Причем преступное деяние представляет собой единство объективной и субъективной сторон. Зная содержание и формы проявления деяния, нетрудно дать определение насильственной преступности.
Отсутствие в УК РФ понятия насилия и его признаков свидетельствует как о неизученности данного явления, так и о недооценке его правового урегулирования. Хотя и первое и второе взаимосвязаны между собой: неизученность является препятствием для отражения признаков насилия и оценки его в правовой форме. Задача науки криминология – правильное определение сущности насилия. Исследователями постоянно обращается внимание на недопустимость в борьбе с преступностью «не учитывать закономерности развития и функционирования этого явления»[49], поскольку это ведет к непродуманной уголовной политики в сфере насилия, ее конъюнктурной изменчивости, судебному произволу и приносит вред человеку и обществу, усугубляя имеющиеся противоречия.
Вместе с тем определение насилия существует в теории и в правосознании практических работников. Так, в частности, Л. Д. Гаухман считает, что под «насилием в уголовном законодательстве понимается только физическое насилие, а ответственность за угрозу насилием (т. е. психическое воздействие. – И. П.) должна оговариваться в диспозиции закона»[50]. Отсутствие законодательного понятия насилия вносит неопределенность в правоприменительную практику. Как показали результаты проведенных нами социологических исследований, из разных категорий опрошенных только 100 % судей считают психическим насилием любую угрозу. Среди других респондентов (студенты, сотрудники правоохранительных органов, персонал администрации исправительных учреждений, юристы-правозащитники, осужденные мужчины и женщины) не наблюдалось такого единообразия.
Как отмечает В. В. Лунеев, в основном о совершении насилия судят по его результатам в виде причинения смерти, телесных повреждений или психического вреда[51]. В правоприменительной практике, как правило, не существует особых препятствий для правильной квалификации физического проявления насилия, достаточно подробно рассмотренного в теории[52]. Что же касается психического воздействия, то здесь нередко возникают трудности, в том числе вследствие отсутствия законодательного определения насильственного действия.
Исходя из принципа законности насилие, как частная форма преступного поведения, также должно соответствовать признакам преступления[53], предусмотренным в ч. 1 ст. 14 УК РФ, т. е. быть общественно опасным, виновным и запрещенным названным Кодексом действием под угрозой наказания.
Действующий УК РФ также не дает определения общественной опасности. В современной теории уголовного права общественная опасность считается признаком материального понятия преступления, указывающего на критерий вреда охраняемым интересам[54]. Как верно замечает Г. П. Новоселов, проблема соотношения материального и формального в понятии преступления окончательно еще не разрешена[55]. В. Н. Кудрявцев и С. Г. Келина, отмечая, что под общественной опасностью понимается прямой ущерб охраняемым объектам преступного посягательства или возможность причинения такого вреда[56], вместе с тем считают, что общественная опасность не является отдельным, самостоятельным признаком, а как бы «разлита» по всему составу преступления[57].
По существу это означает, что общественной опасностью может обладать субъект сам по себе, независимо от последствий, а также виновность, т. е. форма мышления и, как правило, отдельно от мотивов и целей, которые далеко не всегда являются обязательными признаками преступления. В этом случае общественная опасность становится довольно неопределенным и трудноуловимым понятием и практически сводится к признаку противоправности, поскольку включение деяния в Уголовный кодекс, по мнению В. Н. Кудрявцева и С. Г. Келиной, свидетельствуют об его общественной опасности[58]. Однако самостоятельный признак преступления не может определяться через другой его признак.
Определение преступления, предусматривающее вместо аморфного понятия общественной опасности причинение вреда или создающее его угрозу, было верно отражено в проекте УК 1994 г.[59]Опасения, что «вредность» не сможет заменить «общественную опасность»[60] свидетельствуют о том, что уголовным законодательством не затрагиваются и не регулируются многие проявления преступного поведения и их последствия. Видимо, сторонники неравноценности названных понятий олицетворяют вред с очевидным, физическим вредом, а под общественной опасностью понимают и иные виды последствий преступлений, включая последствия психического характера.
Наиболее разумным является изучение механизма насилия, его элементов и их взаимосвязи, а также проявления его форм на всех уровнях деятельности человека в обществе. В этом случае станет возможным выявление определенного причиненного вреда охраняемым интересам. Одновременно можно будет учитывать причиненный вред конкретному лицу, а не выявлять некую «общественную» опасность. В конечном счете это даст более точное и конкретное определение признаков как преступления вообще, так и преступного насилия в частности.
В ч. 2 ст. 17 Модельного уголовного кодекса общественно опасным признавалось деяние, которое причиняет или создает возможность причинения ущерба охраняемым общественным отношениям[61]. В свое время Н. С. Таганцев неразрывно связывал преступность деяния с определенными и весьма разнообразными последствиями в реальности[62]. Б. С. Никифоров справедливо указывал на то, что общественная опасность является материальной характеристикой преступного действия[63].
Таким образом, показателем общественной опасности, тем более насильственного преступления, должен быть причиненный вред или реальная угроза его причинения. В качестве преступного деяния признается также угроза соответствующим охраняемым интересам совокупности индивидов, т. е. обществу в силу неразрывности части и целого. Критерий причиненного вреда делает состав насильственного преступления реально работающим, а защита интересов личности означает защиту общественных интересов как совокупности индивидов.
При рассмотрении признака виновности[64] всегда необходимо учитывать, что поведение любого человека всегда конкретно и в каждый момент обусловлено определенными предшествующими преступлению обстоятельствами. Научный эксперимент и научные дефиниции помогают познанию мира и его закономерностей, но они всегда отличаются от реальной жизни. Аспектом социологического изучения являются субъективные характеристики индивидов, но ранее, как отмечает В. В. Семенова, они теряли свое значение в результате обобщения массовых данных и применения количественного анализа. Данная тенденция сохранилась и в настоящее время[65]. Но каждый человек – это исключение из правил, и такое исключение должно стать правилом в науке и правоприменительной практике. Следовательно, преступное насилие должно быть, по меньшей мере, виновным и вредоносным действием, запрещенным УК РФ под угрозой наказания.
Несмотря на то, что понятие преступления по действующему уголовному законодательству признается в теории материальным, оно таковым не является. В соответствии со ст. 15 УК РФ характер и степень опасности деяния определяется в зависимости от размера уголовной санкции, устанавливаемой законодателем. Но данный критерий относится к формальному признаку состава преступления – его противоправности. Отсюда следует, что понятие преступления является формальным, а потому не всегда выражающим сущность явления. Сказанное не только полностью относится к понятию насилия, но и обостряет проблему квалификации и предупреждения насильственного поведения.
Рассматриваемая ситуация может быть осложнена тем, что умышленные действия субъекта могут привести к созданию таких обстоятельств, при которых дальнейшее развитие событий выйдет из-под контроля этого лица. Здесь возникает вопрос о виновности и наказании субъекта. Действующее уголовное законодательство не в полной мере разрешает такую ситуацию. В п. 2 ст. 28 УК РФ говорится, что деяние лица, которое предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам, признается совершенным невиновно.
Очевидно, что данное положение принято законодателем в целях недопустимости привлечения к уголовной ответственности лиц, деятельность которых правомерна по сути и в процессе которой невиновно наступает определенный вред. Но вряд ли можно исключить ситуацию, когда субъект какой-либо преступной деятельности заявит о невиновности причинения вреда со ссылкой на п. 2 ст. 28 УК. Например, террорист, запустивший взрывное устройство и решивший после этого предотвратить последствия взрыва, не смог сделать этого в силу возникших условий, сильных нервно-психических перегрузок, и т. д. Возможны и другие, более абсурдные ситуации, когда совершение конкретного действия также означает потерю контроля над развитием дальнейших событий, например производство выстрела.
Имеются два аспекта разрешения этого вопроса: предусмотреть в законодательстве, что деяние не должно быть преступным изначально, и уточнить момент возможности совершения предусмотренной обязанности поступать определенным образом. Любое событие возникает, развивается и разрешается в пространственных и временных рамках. В определенных границах лицо может оказывать влияние на дальнейшее развитие явления. И если в момент, когда обязанное лицо могло совершить предусмотренное действие, его не совершило, оно должно нести ответственность за наступившие последствия.
Поэтому выход из-под контроля ситуации в последующий момент не должен служить оправданием для виновного, если он мог и должен был предвидеть дальнейшее развитие событий. Отдавать разрешение данного вопроса теории, практике и здравому смыслу является нарушением принципов уголовного права и может быть условием или причиной судебного произвола. Точное установление в законе преступного деяния, критериев его проявления в объективной реальности способствует правильной квалификации объективной стороны преступления, являющейся важнейшей предпосылкой для уголовной ответственности лица.
В связи со сказанным предлагается следующая редакция п. 2 ст. 28 УК РФ: «Если в ходе деяния, не являющегося преступлением, наступают общественно опасные последствия, то лицо, причастное к этому, которое, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия) и должно было предотвратить их в должный момент, но не могло этого сделать в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психических перегрузок, признается невиновным в наступлении таких последствий».
Насильственное поведение имеет свою сущность, выражающуюся «в единстве всех многообразных и противоречивых форм его бытия»[66]. В. И. Даль определял насилие как «принуждение, неволя… действие стеснительное, обидное, незаконное и своевольное»[67]. Совершать насильственные действия означает «принуждать… к чему-либо силой… управлять или вообще держать в подчинении силою, насильством»[68]. Насильник в массовом сознании рассматривался как «притеснитель, обидчик, своевольник, самоуправщик, достигающий воли своим насилием»[69]. Сама деятельность преступника может состоять из простых движений, например размахнулся и ударил, достал нож и нанес повреждение, или сложной умственной и физической деятельности, что характерно для случаев приготовления и покушения на преступление.
Поскольку насилие совершается человеком против человека или сообщества людей, понятие «насилие» должно учитывать сущность индивида, которую, в свою очередь невозможно уяснить без обращении к его психической основе.
Психика человека (от греч. psychikos – душевный) представляет собой «свойство высокоорганизованной материи, являющееся особой формой отражения субъектом объективной реальности. Будучи продуктом жизнедеятельности субъекта, психика, опосредствуя ее, выполняет функцию ориентации, управления ею»[70]. Основными теоретическими принципами психологии являются: 1) признание детерминированности психических явлений материальной действительностью; 2) изучение психики человека во взаимосвязи биологических и социальных факторов; 3) признание неразрывной взаимосвязи психики и деятельности[71]; 4) генетический подход к психическим явлениям, исследование их в развитии. Последний принцип, как было сказано выше, вытекает из остальных трех, а в объективной реальности его влияние на поведение индивида осуществляется через родителей при соблюдении оставшихся принципов. Из указанных принципов вытекают два важных вывода: а) полная обусловленность психических явлений различными факторами окружающей действительности; б) неразрывная взаимосвязь внешней деятельности человека и его психики[72].
Таким образом, человек – комплексная живая система, представляющая совокупность духовного, биолого-физического и социального начал. Как образно выразился Е. Бафия, человек состоит из трех пластов: а) тела; б) социальных связей; в) психики[73]. Интегрирующим началом, безусловно, является психическая сфера индивида. Соответственно деятельность человека может проявляться в психоэмоциональной, физиологической и социальной сферах.
Следовательно, и преступно воздействовать на человека путем применения физической или психической формы насилия, либо в их совокупности, возможно в этих сферах проявления деятельности. Таким образом, преступное насилие может быть направлено на жизнь, психику человека, его телесную неприкосновенность, включая воздействие на его внутренние органы, и совершено против либо помимо его воли. Оно способно причинить человеку какие-либо психические травмы, органические и физиологические повреждения, ограничить свободу его волеизъявления или действий, ущемить его достоинство, половую свободу, честь и доброе имя, свободу совести и вероисповедания, неприкосновенность жилища, а равно иные личные неимущественные права или нематериальные блага, а также права собственности.
Вместе с тем до последнего времени, как отмечает О. Д. Ситковская, юридико-психологические исследования отличались серьезным внутренним противоречием, заключающимся в том, что закономерности и механизмы психической деятельности при определении системы юридической психологии «по существу игнорировались»[74], а о потребности использования психологических знаний в уголовно-правовом регулировании, в том числе на законодательном уровне, как правило, не упоминается[75].
Применение насилия можно рассматривать в трех аспектах: 1) субъект насилия; 2) формы и средства преступного воздействия на охраняемые права, свободы и законные интересы; 3) сфера проявлений деятельности субъекта насилия. Насилие может совершаться как одним субъектом, так и в соучастии, формы и виды которого определены законодательством.
Формы и средства преступной насильственной деятельности могут быть довольно разнообразны. Их можно разделить на две группы: одушевленные и неодушевленные. К первой группе относятся не достигшие возраста уголовной ответственности или невменяемые лица, представители животного мира. Ко второй группе следует отнести все виды оружия, предметы, приспособленные или используемые в качестве оружия, иные подручные средства, различные силы и закономерности природы, охватываемые умыслом виновного.
Формы и средства насильственного воздействия могут быть классифицированы по иному критерию, а именно: а) непосредственные (путем личного контакта с физическим телом потерпевшего); б) при помощи иных орудий и средств (могут быть специально предназначенные для нанесения повреждений или поражения потерпевшего, в частности, предусмотренные в ФЗ «Об оружии», и вспомогательного назначения (естественного происхождения, бытового или иного характера)); в) путем посредственного исполнения (при помощи лица, не являющегося субъектом преступления, или иных живых существ); г) за счет опосредственного исполнения (при помощи осознанного и целенаправленного использования различных процессов и явлений внешнего мира, в том числе психического характера).
Для реализации насильственной цели субъект может использовать возможности своего организма (физические или психические) либо прибегать к содействию других лиц. Разрушительная эффективность насилия повышается за счет применения иных средств и предметов, приводящих к нарушению охраняемых прав, свобод и законных интересов отдельной личности, какой-либо группы или общества в целом. Обязательным элементом насилия остается причинная связь, достаточно подробно разработанная в теории уголовного права.
Л. Д. Гаухман физическое насилие определяет как внешнее «воздействие на организм человека, совершенное против его воли»[76], причем воздействие на человека помимо его воли здесь не выделяется[77], что не позволяет правильно квалифицировать не только действия в отношении человека, находящегося в бессознательном состоянии по различным причинам, но и скрытые формы психического насилия.
Деятельности, ведущей к совершению преступлений, предшествует возникновение мысли о преступном действии. Сама преступная мысль считается ненаказуемой. И только с момента, когда мысль в виде определенного мотива стала проявлять себя в объективной реальности, она может вступить в сферу действия уголовного закона. По материальным проявлениям деяния правоприменитель определяет иные признаки и элементы состава преступления, в частности субъективную сторону, решает вопрос о характере и размере наказания. Без признаков объективной стороны не может возникнуть вопрос о субъективной стороне преступления. По последствиям, отражающим объективную сторону состава преступления, устанавливаются также признаки субъективной стороны деяния: вина, мотивы и цели преступного посягательства.
Может возникнуть сложность при определении момента наступления тех или иных общественно-опасных изменений, вызванных преступным поведением. Данный вопрос, не являясь особо актуальным при рассмотрении физического проявления насилия, непременно возникает при исследовании психического посягательства.
Физическое насилие является действием, признаки которого соответствуют признакам состава преступления, характеризующих одну из основных частей объективной стороны состава преступления. Объективная сторона состава преступления характеризует преступное посягательство с внешней стороны, указывая, какие способы проявления человеческой деятельности в объективной реальности признаются законодателем обладающими признаками преступления и соответственно наказуемыми.
Учитывая единую психофизиологическую структуру человека и первостепенное значение психической стороны, а также принцип субъективного вменения, представляется уместным сделать краткий обзор общепринятых в настоящее время в теории[78] понятий физического насилия, поскольку в реальности такой самостоятельной и отдельной формы воздействия на человека не может быть, о чем сказано ниже. Кроме того, разделительный подход к единому насилию нередко порождает проблемы при квалификации и постоянные изменения законодательства, в подтверждение чего, собственно, и дается этот обзор.
Физическое насилие можно классифицировать по следующим критериям:
– степени опасности для жизни другого человека;
– степень тяжести причиненных последствий здоровью потерпевшего;
– форма проявления;
– функциональная роль;
– форма вины к действиям и последствиям.
Признак опасности физического насилия для жизни определяется в момент совершения насильственных действий и не связывается с наступившими в результате последствиями, что отвечает принципу субъективного вменения. Физическое насилие может быть опасным и неопасным для жизни человека. Опасным для жизни считается такой вред здоровью, который при нормальном течении заканчивается смертью или создает угрозу жизни потерпевшему, хотя в дальнейшем может и не иметь последствий[79].
Между 3., 31 год, и его сожительницей Р. после распития спиртных напитков возникла ссора, в ходе которой 3. ударил Р. рукой, а затем схватил лежащий на столе кухонный нож и нанес им один удар в область груди. Потерпевшей были причинены телесные повреждения в виде сотрясения головного мозга, колото-резаной раны грудной клетки с повреждением подмышечной артерии и основной вены, сопровождающейся кровопотерей и геморрагическим шоком III степени. Нанесенные повреждения повлекли тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни в момент нанесения и были квалифицированы по ч. 1 ст. 111 УК РФ[80].
К опасным для жизни могут быть отнесены как телесные повреждения, так и заболевания, и патологические состояния[81]. Совершение насильственных действий, влекущих возникновение таких повреждений или состояний, если нет умысла на убийство, квалифицируются по ст. 111 УК РФ. В судебной практике могут возникать сложности при квалификации таких действий, если опасность для здоровья исчезла, вследствие чего наличие такой опасности оценивается судом в судебном разбирательстве на основании судебномедицинской экспертизы, показаний свидетелей и иных судебных доказательствах.
Работник милиции У., стоя на проходной ВАЗа, увидел гражданина М., который находился в нетрезвом состоянии, не нарушая при этом общественного порядка. У. решил его задержать, но гр. М. не видел для этого оснований и хотел пройти мимо. Милиционеру это не понравилось и он схватил М. за рукав. Последний хотел освободиться, но не смог. У. в это время вызвал по рации других сотрудников. Когда они прибыли, то стали избивать гражданина М. После чего прикрепили наручниками к входной двери проходной, где М. в избитом состоянии простоял до момента приезда милицейской машины.
У потерпевшего М. имели место следующие повреждения: закрытая черепно-мозговая травма от ушиба головного мозга тяжелой степени, посттравматический тромбоз левой внутренней сонной артерии, сенсомоторная афазия, перелом кисти правой руки, порез правой ноги, кровоподтеки лица справа и гематома орбиты. От причиненных повреждений гр. М. утратил трудоспособность на 100 % и был признан инвалидом I группы, что явилось последствием ушиба головного мозга тяжелой степени, повлекшей выраженную моторную афазию, посттравматическую эпилепсию.
Действия сотрудника милиции У. были квалифицированы по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 118 и и. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ[82].
К группе опасных для жизни повреждений согласно и. 31 Правил судебно-медицинского опредения степени тяжести телесных повреждений (далее – Правила 1996 г.)[83] относились повреждения, вызвавшие развитие угрожающего жизни состояния, возникновение которого не имеет случайного характера, а также заболевания или патологические состояния организма, возникшие в результате воздействия различных внешних факторов, но закономерно осложняющиеся угрожающим жизни состоянием.
В последнем случае важно определить конкретную вину лица, совершающего насильственные действия, и правильно квалифицировать его действия, что вызывается необходимостью разграничения причинной связи между нанесением повреждений здоровью потерпевшего и действиями преступника, с одной стороны, и влиянием различных внешних факторов на возникновение и развитие телесных повреждений.
Неопасный для жизни вред здоровью может иметь различную степень общественной опасности, что зависит от характера причиненных последствий. Он может приравниваться и к опасному для жизни вреду здоровью и является тяжким, если приводит к потере зрения, речи, слуха; потере какого-либо органа либо утрата органом его функций; неизгладимому обезображению лица; утрате общей трудоспособности не менее чем на одну треть или к заведомо для виновного полной утрате профессиональной трудоспособности; влечет за собой прерывание беременности, психическое расстройство[84].
Если не имелось направленности действий преступника на убийство, насильственные действия квалифицируются по ст. 111 УК РФ. В данном случае объектом преступного посягательства является не жизнь, а здоровье человека (при этом заболевание наркоманией и токсикоманией Правила судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений (далее – Правила 1978 г.[85]) не считали причинением тяжкого вреда здоровью).
Характер опасности насильственных действий законодатель определяет, опираясь на положения специальной науки – судебной медицины. Это вполне нормальное явление, так как частные науки являются одной из форм знаний объективной реальности. Но данный факт может оказаться и недостатком при правоприменении, ведущим к нарушению принципа законности, поскольку Правила являются подзаконным актом, а установление уголовной ответственности относится исключительно к компетенции федеральных органов.
В частности, в п. 13 Правил 1978 г. говорится, что «предотвращение смертельного исхода в результате оказания медицинской помощи не изменяет оценку вреда здоровью как опасного для жизни». Из буквального толкования данного положения не совсем понятно, можно ли относить к оказанию медицинской помощи действия самого преступника по предотвращению повреждений здоровью и сохранению таким образом жизни потерпевшего. Ведь лицо, применившее физическое насилие, может иметь медицинское образование.
От решения данного вопроса зависит субъективная сторона преступления, наличие деятельного раскаяния, стадия преступной деятельности, вопросы квалификации и, соответственно, решение вопроса об уголовной ответственности.
Недопустимость отсутствия криминообразующих признаков в понятиях уголовного законодательства отчетливо проявилась в ситуации утраты силы ведомственного акта, что создало определенный правовой вакуум, нежелательный для практики. Так, приказом Министерства здравоохранения РФ № 407 от 10.12.1996 г. «О введении в практику правил производства судебно-медицинских экспертиз» в целях унификации научно-методического подхода к практическому производству судебно-медицинских экспертиз и повышению их качества были утверждены Правила 1996 г. Эти правила были приведены в соответствие с уголовным и уголовнопроцессуальным законодательством России, а Правила 1978 г. были признаны не действующими на территории РФ. Правила 1996 г. были опубликованы в УК РФ с постатейными материалами под редакцией В. М. Лебедева[86]. Данное издание было рекомендовано, в частности, работникам правоохранительных органов и исправительных учреждений.
14 сентября 2001 г. Министерство здравоохранения «в целях упорядочения ведомственных нормативных правовых актов Министерства здравоохранения РФ» издает приказ № 361, согласно которого Правила 1996 г. утрачивают силу[87]. Каких-либо разъяснений о «вступлении» в силу Правил 1978 г. не дается. Высшие судебные органы государства никакого официального документа по данному вопросу не приняли и ничего не «упорядочивали». Правоохранительные и судебные органы, экспертные учреждения при квалификации физического насилия вынуждены руководствоваться Правилами 1978 г., несмотря на то, что в них иные определения физического вреда здоровью, т. е. Правила 1978 г. стали применяться по аналогии. Подобная ситуация в очередной раз свидетельствует о необходимости законодательного определения насилия и его признаков.
Соответственно при регистрации в Министерстве юстиции данных подзаконных актов необходимо тщательно проверять их на соблюдение принципа законности и не допускать вторжения министерств и ведомств в компетенцию федеральных органов.
По степени тяжести вреда физическое насилие можно классифицировать на причинение другому человеку: смерти, тяжкого вреда здоровью, средней тяжести вреда здоровью, легкого вреда здоровью и побоев.
Умышленное причинение смерти вменяется в вину в случае, если насилие привело к наступлению указанных последствий.
В. в ходе ссоры, перешедшей в драку, с целью убийства нанес Е. два удара ножом в область груди и живота, причинив последнему телесные повреждения в виде колото-резаного ранения грудной клетки с повреждением сердечной сорочки правого желудочка сердца, ранения хрящевой части пятого ребра, колото-резаной раны на передней поверхности желудка. От причиненных телесных повреждений Е. скончался на месте происшествия[88].
Преступление считается оконченным при полном и необратимом прекращении всех функций головного мозга. Смерть мозга приравнивается к смерти человека. Решающим для констатации смерти мозга является сочетание факта прекращения функций всего головного мозга с доказательством необратимости этого прекращения[89]. Момент же прекращения функций головного мозга зависит от совокупности внешних и внутренних обстоятельств. К внешним можно отнести форму и степень физического и психического воздействия на потерпевшего. Внутренние обстоятельства характеризуют состояние и жизненные ресурсы человека. Вместе с тем сложно определить, что посягающий осознает в полной мере внутренние резервы потерпевшего. Для этого преступнику необходимо обладание нерациональным знанием, например ясновидением. Но в настоящее время это является трудноуловимым и недоказуемым при помощи имеющихся в распоряжении работников правоохранительных органов криминалистических средств.
Такое положение может привести к ошибочной квалификации деяния. Особых вопросов не возникает, если смерть не наступила. Покушение на убийство будет правильно отражать вину в попытке причинить смерть лицу. Но когда человек умер, в случае, когда субъект посягательства, сознавая определенную опасность для жизни, рассчитывал на то, что организм потерпевшего сможет перенести и остаться живым, существует опасность объективного вменения. Сложности могут возникнуть при разграничении умысла виновного на причинение вреда здоровью или смерти. Данная проблема должна разрешаться на основании принципов и норм уголовно-процессуального права, в частности принципа субъективного вменения на основе полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела.
В основном не выясняются на практике внутренние причины совершения убийства, как, впрочем, и причинения иных последствий. В материалах фиксируются, как правило, не поясняющие внешнюю агрессию мотивы корысти, мести, неприязненные отношения или хулиганские, ревности и т. д. Кровавая очевидность последствий может делать неуместным вопрос, почему обвиняемым были совершены данные действия. Вместе с тем поведение субъекта может быть объяснено путем функционирования в психике человека идеального образа[90], который взаимодействует с окружающей средой.
Н. А. Носов разделяет криминогенные состояния в ситуационных убийствах на два типа. В первом случае образ индивида может быть чрезвычайно энергетичным (следствие внушения или самовнушения) и тогда субъект получает возможность актуализироваться в обычной среде. Во втором случае среда создает идеальные условия для актуализации обычного образа личности. Примером может служить состояние опьянения, когда психика индивида становится более восприимчивой к действительности. Но само по себе наличие указанных обстоятельств не приводит к убийству или причинению иных последствий, необязательно физических. «Беда возникает тогда, когда момент актуализации совпадает с ситуацией реального присутствия потенциальной жертвы»[91]. Принятое в теории и практике искусственное разделение насилия на физическое и психическое не позволяет раскрыть эту криминологическую ситуацию. Механизм ее возникновения и, соответственно, разрешения выявляется на психологическом уровне и рассматривается в следующих главах.
К тяжким последствиям относятся потеря зрения (утрата глаза или снижение остроты зрения до 0,04 и ниже), речи (утрата голоса или способности выражать свои мысли членораздельными звуками, понятными окружающим) или какого-либо органа (руки, ноги, половых или внутренних органов) либо утрату их функций, а также если насилие привело к значительной стойкой утрате общей трудоспособности не менее чем на одну треть либо к заведомо для виновного полной утрате профессиональной трудоспособности.
Тяжкими последствиями считаются также прерывание беременности в результате примененного насилия и возникновение психического расстройства. Факт беременности должен быть подтвержден на основании медицинских документов, учетных данных женщины и заключения судебно-медицинской экспертизы, что прерывание произошло в результате совершенного насильственного действия, а не явилось следствием индивидуальных особенностей организма женщины. Срок беременности значения для квалификации не имеет.
Оценку тяжести вреда здоровью, повлекшего за собой психическое расстройство, а также заболевания наркоманией или токсикоманией следует производить на основании заключения комплексной судебно-психиатрической, судебно-наркологической и судебно-токсикологической экспертизы с участием соответствующих специалистов.
Вред здоровью средней тяжести должен исключать признак опасности для жизни и последствия, характерные для тяжких последствий здоровью. Признаками такого вреда является длительное расстройство здоровью (временная утрата трудоспособности свыше 3 недель), а также значительная и стойкая утрата трудоспособности менее чем на одну треть.
В ходе возникшей драки А., 46 лет, запустил в знакомого ему Т., 62 года, табуретку, которой попал по голове. После того как Т. упал на пол, А. стал избивать его ногами по различным частям тела. Согласно заключению эксперта у гражданина Т. имели место телесные повреждения в виде закрытого внутрисуставного перелома мыщелка большеберцовой кости слева, перелома надколенника справа, оскольчатого перелома дифизов 3-5-пястных костей слева, перелома дистального метафиза 2-пястной кости слева, ушибленной раны головы, кровоподтеков в области головы, груди, верхних и нижней конечностей, которые повлекли вред здоровью средней тяжести по признаку длительного расстройства здоровья свыше 3 недель[92].
Признаками легкого вреда здоровью является кратковременное расстройство здоровья (временная утрата трудоспособности от 1 до 3 недель) и незначительная и утрата общей трудоспособности до 10 %[93].
Т. в процессе ссоры на почве личных неприязненных отношений нанес Ж. несколько ударов кулаком в лицо и один удар ногой по телу, а затем вытолкнул его из квартиры и продолжал избивать около дома, нанося удары кулаками в лицо и ногой по различным частям тела. В результате Ж. были причинены телесные повреждения в виде сотрясения головного мозга, открытого перелома костей носа без смещения, ушибов, кровоподтеков лица и нижних конечностей, ссадин левой половины грудной клетки, повлекшие легкий вред здоровью[94].
До внесения в УК РФ изменений и дополнений ФЗ № 162 от 8 декабря 2003 г. уголовная ответственность за умышленное причинение легкого вреда здоровью было незначительным и не превышало, в частности, одного года исправительных работ либо от двух до четырех месяцев ареста[95]. Внесенная в ст. 115 УК РФ ч. 2 повысила санкцию за причинение легкого вреда здоровью до двух лет лишения свободы, если деяние было совершено из хулиганских побуждении[96] .
Побои не составляют особого вида повреждений. Побоями называется неоднократное нанесение ударов потерпевшему. В результате такого насилия объективных признаков их воздействия может не быть вообще либо они могут возникнуть, но не должны содержать признаков причинения легкого вреда здоровью. То есть при нанесении побоев кратковременное расстройство здоровья может быть до 7 дней, но уже без незначительной стойкой утраты общей трудоспособности до 5 %, что позволяли сделать Правила 1996 года. На практике такие условия могут вызвать определенные сложности при квалификации побоев.
Г., 20 лет, желая разобраться со знакомой Б., потребовал нажать на кнопку «Стоп» и остановить лифт. Но Б. воспрепятствовала этому. Тогда Г. ударил потерпевшую ногой в область живота, а когда Б. от удара согнулась и присела, Г. нанес ей 810 ударов ногой в область грудной клетки и живота, причинив телесные повреждения в виде ушиба мягких тканей правого лучезапястного сустава, кровоподтека нижней конечности, левого предплечья, не причинившие какого-либо вреда здоровью. Когда двери лифта открылись на 7 этаже, Г. рукой вытолкнул Б. из него, отчего последняя, потеряв равновесие, упала и ударилась головой о стену. Действия Г. были квалифицированы по ст. 116 УК РФ[97].
По формам проявления насилие можно дополнительно классифицировать на истязание и жестокое обращение.
Истязания признаются самостоятельным составом преступления, предусмотренным ст. 117 УК РФ. Истязание – причинение физических и психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иных насильственных действий. Определяющим признаком истязания являются не столько причиненные последствия, сколько длительность и неоднократность побоев либо иных насильственных действий.
Если в процессе истязания причиняются последствия, указанные вст. 111 и 112 УК РФ, то они, согласно диспозиции ст. 117 УК РФ, подлежат самостоятельной квалификации.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.