Введение

Введение

Сущность закрепленного в ст. 3 УК[1] принципа законности состоит в неуклонном соблюдении каждой уголовно-правовой нормы в точном соответствии с ее буквой и духом. Это возможно при обязательном соблюдении следующих условий: во-первых, должны быть правильно поняты цель принятия, смысл и буква данной нормы с учетом ее места в системе уголовного права; во-вторых, должно быть бесспорно установлено наличие всех необходимых предпосылок применения этой нормы, с тем чтобы конкретный случай полностью соответствовал его нормативной характеристике.

Понятие «применение нормы права» охватывает: 1) анализ фактических обстоятельств дела; 2) выбор (отыскание) соответствующей нормы; 3) удостоверение в правильности (подлинности) текста юридического источника, содержащего нужную норму, и установление его силы; 4) уяснение смысла и содержания нормы; 5) толкование нормы; 6) принятие решения и издание акта, закрепляющего это решение[2]. В процессе применения нормы права квалификация правонарушения занимает важнейшую часть, сводящуюся к отысканию той единственной нормы, которая точно соответствует признакам реально совершенного правонарушения, к принятию решения о применении данной нормы и изданию акта, закрепляющего это решение. Место квалификации преступления в процессе применения уголовно-правовой нормы образно характеризует А. И. Бойко: «Она представляет срединный этап применения уголовного закона, венчает предварительный труд юристов по установлению события преступления, соединяет жизнь и сухие формулы закона. Констатация полного сходства обстоятельств деликта с текстом закона предопределяет, в свою очередь, вид и меру наказания»[3].

Таким образом, квалификация правонарушения, в частности преступления, составляет важнейшую задачу правоприменительных органов и юридической, в том числе уголовно-правовой, науки.

Проблема квалификации преступлений в отечественной науке уголовного права затрагивалась еще в дореволюционный период, но глубокому специальному исследованию не подвергалась. Работа А. А. Герцензона «Квалификация преступлений», опубликованная в 1947 г., была первым монографическим исследованием поставленной проблемы. Однако цельная теория квалификации была построена лишь в работах В. Н. Кудрявцева «Теоретические основы квалификации преступлений» (1963 г.) и «Общая теория квалификации преступлений» (1972 г., переиздана в 1999 г.), а затем продолжена и развита в трудах его последователей: И. В. Андреева, Е. В. Благова, Ф. Г. Бурчака, Б. С. Волкова, Л. Д. Гаухмана, Н. И. Коржанского, Б. А. Куринова, Г. А. Левицкого, А. В. Наумова, Ю. Ю. Соковых, С. А. Тарарухина и других ученых. Однако еще не все аспекты проблемы квалификации преступлений разработаны с исчерпывающей полнотой, не по всем из них достигнуто взаимопонимание и согласие между исследователями.

Многими исследователями обращалось внимание на то, что в числе уголовных дел, по которым вышестоящими судебными инстанциями изменялась квалификация преступлений, большинство составляли дела, по которым суды давали неправильную оценку субъективным признакам состава преступления.

Поведение человека, в том числе и противоправное, представляет органическое единство внешней (физической) и внутренней (психологической) сторон. Поэтому и правонарушение характеризуется с помощью признаков, относящихся не только к внешней, но и к внутренней стороне. Каждый из этих признаков, включая признаки субъективной стороны, должен быть исчерпывающе исследован в случаях применения правовой нормы компетентным органом, чтобы юридическая характеристика конкретного правонарушения полностью совпадала с законодательным его описанием. Это требование приобретает особую важность для уголовного закона, поскольку малейшее отступление от принципа законности при применении норм уголовного права может повлечь особенно тяжкий, а подчас и неустранимый вред, серьезно подорвать престиж права и породить недоверие к нему. Между тем в практике еще встречаются случаи осуждения за причинение вредных последствий без вины, нередки факты неправильной квалификации деяния из-за ошибочного вывода о форме вины либо неверной оценки мотивов и целей преступления, а также назначения наказания, не соответствующего степени вины правонарушителя. Удельный вес подобных ошибок достигает 40–50 % в общей массе судебных ошибок. Они могут быть обусловлены различными причинами.

Во-первых, процесс установления и доказывания признаков субъективной стороны преступления, как правило, более сложен, чем установление объективных обстоятельств совершения преступления. К тому же лицо, совершившее общественно опасное деяние, чаще всего считает себя невиновным, или заявляет о своей невиновности, или стремится представить свои действия как неумышленные, тем самым затрудняя процесс познания субъективного содержания преступления.

Во-вторых, законодательное описание многих преступлений не содержит четкой юридической характеристики субъективной стороны, что не способствует однозначному и единообразному пониманию психологического содержания данного вида преступлений работниками судебных и следственных органов.

В-третьих, некоторые работники правоприменительных органов недооценивают значение субъективных признаков, поэтому поверхностно исследуют либо вообще оставляют в тени вопросы о форме и содержании вины, о мотивах и целях преступления, особенно в случаях, когда эти признаки не влияют на квалификацию деяния.

В-четвертых, в практике «нередко видно вольное толкование таких, например, институтов уголовного права, как субъективная сторона преступления, вина, цели, мотивы и т. д.»[4]. В результате содержание умысла и неосторожности раскрывается в некоторых приговорах с помощью формулировок, не совпадающих с законодательным описанием форм вины, а это мешает вышестоящим судебным органам проверить правильность содержащихся в приговоре выводов суда о субъективной стороне преступления.

Перечисленные и некоторые другие причины судебных ошибок, связанных с неверной оценкой признаков субъективной стороны преступления, существенно затрудняют единообразное применение уголовного закона и подрывают уважительное отношение к судебному приговору. Изложенными соображениями продиктована необходимость ограничиться в настоящем пособии исследованием проблемы квалификации преступлений именно по субъективным признакам состава. Влияние же на квалификацию объективных признаков исследуется только через призму их отражения в психике правонарушителя.

Огромная практическая важность и теоретическая сложность проблемы субъективной стороны преступления побудили многих ученых обратиться к научному исследованию многих ее аспектов. Несмотря на большой объем литературы, посвященной субъективной стороне преступления (работы Б. С. Волкова, Е. В. Ворошилина, М. С. Гринберга, П. С. Дагеля, Ю. А. Демидова, Г. А. Злобина, В. Е. Квашиса, Г. А. Кригера, В. В. Лунева, В. Г. Макашвили, Р. И. Михеева, В. А. Нерсесяна, Б. С. Никифорова, Б. Я. Петелина, Ш. С. Рашковской, Т. Л. Сергеевой. С. В. Склярова, К. Ф. Тихонова, И. М. Тяжковой, М. Г. Угрехелидзе, Б. С. Утевского, Б. В. Харазишвили, В. А. Якушина и др.), эта проблема еще до конца не изучена. На современном уровне развития науки уголовного права потребностями практики диктуется все более углубленное изучение прикладных аспектов субъективной стороны преступления, в том числе проблемы влияния вины, цели и мотивов на квалификацию преступлений, а также особенности содержания субъективной стороны при соучастии в преступлении, при неоконченном преступлении и т. д.

Значительные сложности на практике вызывают и вопросы квалификации преступлений, субъект которых в законе характеризуется дополнительными специальными признаками. Например, закон (ч. 4 ст. 34 УК) создал практически неразрешимую ситуацию для квалификации действий лица, не являющегося субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части УК, которое непосредственно участвовало в совершении преступления, то есть выступало в качестве исполнителя.

Предлагаемая читателю работа посвящена проблемам квалификации преступлений по субъективным признакам, то есть по признакам, характеризующим субъективную сторону и субъекта преступления. Основному содержанию работы предпослана глава, содержащая наиболее общие сведения по теории квалификации преступлений.