Критерии правопонимания: вместо введения
Критерии правопонимания: вместо введения
Правопонимание относится к числу таких философско-правовых категорий, которые определяют не только специфику юридических теорий «среднего уровня»[1168] (теория правовой нормы, правоотношения, правонарушения и т.д.), но и такие концептуальные вопросы, как предмет юриспруденции, ее методология и структура. В этой связи справедливым представляется утверждение В. С. Нерсесянца о том, что для юриспруденции «исходное и определяющее значение имеет лежащий в ее основе тот или иной тип понимания (и понятия) права. Именно тип правопонимания определяет парадигму, принцип и образец (смысловую модель) юридического познания права и государства, собственно научно-правовое содержание, предмет и метод соответствующей концепции юриспруденции»[1169].
Не секрет, что сегодня в юридической науке, видимо, нет более дискуссионного вопроса, нежели понимание права. Заметим, что это не просто спор о понятиях, весьма характерный для юриспруденции (вспомним поговорку: два юриста - три мнения). Тот или иной тип правопонимания (картины, модели правовой реальности) самым непосредственным образом связан и с проблемами чисто практическими, в первую очередь с состоянием правопорядка. Особенно это актуально в ситуации постмодерна, когда слово творит дело, а образ реальности - саму реальность.
Ситуация усугубляется также тем, что сегодня существующие подходы к праву, сформировавшиеся в XIX - начале XX в., демонстрируют свою ограниченность, неадекватность современным социокультурным тенденциям. Поэтому незавершенная дискуссия между традиционными типами правопонимания дополняется вызовом, бросаемым им постмодерном - культурным явлением, во многом определяющим характер современного общества. В любом случае (даже если придерживаться принципиально неверной точки зрения о самостоятельном характере, обособленности права от других социальных явлений), нельзя не признать, что право обусловлено обществом: оно не может быть принципиально иным, нежели тип (характеристика) общества[1170]. Отсюда вытекает важный методологический принцип: характеристика права должна быть связана (больше того - вытекать) из характеристики общества; типы правопонимания связаны (вытекают) с теми или иными представлениями об обществе.
Приблизительно во второй половине XIX в. сложились и продолжают господствовать в юридической науке три типа правопонимания: теория естественного права, позитивизм (легизм, нормативизм) и социология права[1171]. Возникновение, основные положения этих классических подходов (их как положительные, так и отрицательные моменты) подробно проанализированы в юридической литературе[1172]. Однако никто (насколько нам известно) не усмотрел их генетической близости вследствие их обусловленности относительно едиными представлениями об обществе эпохи модерна.
Суть этого представления можно свести к следующим положениям: объективизму, прогрессизму и теоретическому фундаментализму.
Объективизм проявляется в нивелировании личностного, субъективного начала, квалифицируемый как волюнтаризм, который в любом случае не в состоянии изменить объективные законы природы и общества. То, что такие законы существуют и действуют с необходимостью также и в правовой сфере общества, кажется, не сомневается (в эпоху модерна) никто. Этому утверждению не противоречит социальный (и методологический) атомизм доктрины естественного права. Права человека вечны и неизменны, они принадлежат всем и каждому, следовательно, они универсальны и объективны - таково господствующее представление моральной философии Нового времени. Объективность воли суверена (для всех остальных), которая в любом случае должна соблюдаться или системы норм права (в доктринах неопозитивизма), а также законов общества (законы юридической сферы - моменты законов социума) в социологоправовых теориях сомнения не вызывают.
Прогрессизм - это вера эпохи Просвещения во всемогущество человеческого разума, благодаря которому совершается поступательное движение истории. Законы истории объективны, но они проявляются в разных регионах мира по-разному. Поэтому, по мнению сторонников такой точки зрения, существуют «более развитые в правовом смысле страны», «среднеразвитые» и «слаборазвитые»[1173]. Первыми по этому пути прошли европейские страны (включая античные полисы), которые и стали «более развитыми»; все остальные рано или поздно должны повторить их путь вследствие все той же объективности истории. Отсюда вытекает, в частности, вера в то, что рецепты (правовые институты) одних стран легко могут (и должны) быть перенесены, заимствованы другими. На этих философских установках базируются теории правовой модернизации (в смысле вестернизации) и глобализации.
Теоретический фундаментализм включает в себя два момента. Во-первых, веру в существование (или возможность формулирования в недалеком будущем) такой теории, которая, базируясь на познанных объективных законах, в состоянии полно, исчерпывающе описать, объяснить и предсказать возникновение, развитие и функционирование правовых явлений. Во-вторых, - веру в ее (теории) преобразовательную миссию. Право с этой точки зрения - важнейший инструмент переустройства общества. А это, опять таки, возможно только в том случае, если соответствующая теория права является единственно верной, постигшей объективную истину - суть права.
Современное общество, именуемое постмодернистским или постиндустриальным, информационным[1174], обусловливает иные по сравнению с социумом эпохи модерна основания права и правопонимания. Что же отличает современное общество от социума середины XX в.? Постмодерн, или постклассическое науковедение, по крайней мере, в его умеренном варианте - это антиобъективизм, антипрогрессизм и антифундаментализм[1175].
В качестве антиобъективизма постклассика акцентирует внимание на первостепенную роль субъективизма и непредсказуемости (случайности)[1176].
Как антипрогрессизм, постклассика ратует за отказ от дихотомической оценки, свойственной пониманию истории в эпоху Нового времени (лучше/хуже, выше/ ниже и т.п.). Антропологический переворот второй половины XX в., во многом повлиявший на становление постклассической эпистемологии, привел к тому, что сегодня все культуры признаются самодостаточными. Отсюда вытекает важный политико-правовой вывод: нельзя навязывать другим странам (цивилизациям, регионам) европейские, шире - западные (как это было до сих пор) политико-правовые ценности (права человека, демократии, парламентаризма и т.д.), выдавая их за «общечеловеческие».
Антифундаментализм в постклассическом науковедении проявляется в том, что, по мнению его сторонников, нет и не может быть единственно истинной теории, особенно в области права (шире - моральной философии). Любая теория фальсифицируема[1177]; принципиальной разницы между наукой и ненаукой (мифом, религией и т.д.) не существует и не должно быть[1178]. Человеческий разум принципиально ограничен и поэтому его использование (особенно в политико-правовой сфере) должно быть чрезвычайно осторожным, ограниченным - такой вывод делают сегодня не только постмодернисты, но и многие видные ученые, которых в разряд последних отнести никак невозможно[1179].
Вышеизложенное дает основание признать ограниченность теорий права эпохи модерна. По сути своей это монистические теории, ориентированные на гомогенность и статичность как социума, так и правовых феноменов. Они не в состоянии описать и объяснить противоречивость, многомерность и изменчивость правовой сферы современного общества.
В такой ситуации, в принципе, возможны три варианта решения указанной проблемы: обнаружить «скрытые резервы» в одном из традиционных типов правопонимания и стремиться к его аподиктичности; сконцентрировать усилие на формировании интегративной теории права, которая содержала бы «лучшие стороны» всех трех традиционных школ права[1180]; поиск принципиально иного типа правопонимания, адекватного реалиям общества эпохи постмодерна. Приведенные выше соображения дают основание усомниться в перспективности первого и второго вариантов. Реализация же третьего проекта связана с немалыми трудностями, главная из которых состоит в том, что постмодернизм не предлагает своего типа правопонимания. Однако это не основание отказываться от поисков решения наиболее актуальной для юриспруденции проблемы.
Качественно новый тип правопонимания необходимо искать в социально-философских концепциях (с их приложением к правовой сфере)[1181], которые наиболее адекватно описывают и объясняют современное общество. Среди них наиболее перспективными представляются феноменология, герменевтика, антропология и синергетика. Это такие философские направления, которые принципиально отличаются от ньютоновско-декартовой (или лапласовской) картины мира; они предлагают свое видение общества и могут быть (такие работы уже существуют) эксплицированы применительно к сфере права.