Щегловитов Иван Григорьевич (1861–1918), действительный тайный советник

Щегловитов Иван Григорьевич

(1861–1918),

действительный тайный советник

Происходил из родовитой дворянской семьи. В 20-летнем возрасте, окончив с золотой медалью Императорское училище правоведения, начал службу при прокуроре С.-Петербургского окружного суда. Некоторое время занимался расследованием преступлений, а затем стал секретарем прокурора. В 1885 направлен в Нижегородский окружной суд, где занял должность товарища прокурора, а весной 1887 переведен на такую же должность в С.-Петербургский окружной суд. Здесь он прослужил три года. Одно из самых первых поручений, данных ему в столице, — это присутствие при казни «Первомартовцев» — А. И. Ульянова и его товарищей, приговоренных к повешению. Позднее Щегловитов рассказывал, что воспринял это поручение как «чрезвычайно тяжелое».

Постепенно И. Г. Щегловитов приобретал опыт и повышался в чинах. В ноябре 1887 стал надворным советником. В эти же годы он активно сотрудничает в газетах и журналах, публикуя статьи на правовые темы. В начале 1890-х Щегловитов появляется за обер-прокурорским столом в Правительствующем сенате, затем заведует отделением в Министерстве юстиции, а в 1893 становится юрисконсультом. В 1894 ему доверяют должность прокурора С.-Петербургского окружного суда, а в следующем году — товарища прокурора С.-Петербургской судебной палаты.

В 1897 И. Г. Щегловитов назначается товарищем обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего сената, а в 1900 — вице-директором 1-го департамента Министерства юстиции. В апреле 1903 он занял высокий пост оберпрокурора Сената. В 1905 Иван Григорьевич выполнял прокурорские обязанности в Особом присутствии Правительствующего сената по делу Каляева, убившего великого князя Сергея Александровича.

В апреле 1905 Щегловитов становится директором 1-го департамента Министерства юстиции, а в феврале 1906 — товарищем министра юстиции. 24 апреля 1906 он назначается министром юстиции и генерал-прокурором.

В июле 1915 под давлением демократических кругов император вынужден был отправить И. Г. Щегловитова в отставку с поста министра юстиции (сохранив ему остальные должности). В январе 1917 Шегловитову довелось стать последним царским председателем Государственного совета. Одновременно с этим назначением он получил и орден Св. Александра Невского.

После Февральской революции И. Г. Щеловитова арестовали одним из первых. Он содержался в Петропавловской крепости. Чрезвычайная следственная комиссия, созданная Временным правительством, предъявила ему обвинения в злоупотреблении служебным положением, превышении власти и других преступлениях. После Октябрьской революции его перевели в Москву и поместили в Бутырскую тюрьму.

5 сентября 1918 по приговору Верховного революционного трибунала И. Г. Щегловитов был расстрелян.

В молодости И. Г. Щегловитов искренне ратовал за судебную независимость, приветствовал демократические преобразования. Став же министром юстиции и генерал-прокурором, он, по словам современников, «круто повернул вправо»: перестал считаться с принципом несменяемости судей и судебных следователей, зачастую изгонял со своих мест неугодных ему судебных работников и прокуроров, а на руководящие должности подбирал людей «более твердых, более монархически настроенных».

При нем были учреждены военно-полевые суды. Надо отдать должное Щегловитову — он, как мог, протестовал против всякой «скорострельной юстиции». В своей записке на имя императора от 9 августа 1906 года он высказался отрицательно по проекту создания военно-полевых судов и о казни через 48 часов после совершения преступления. Соблюдая осторожность в выражениях, Щегловитов писал, что весьма затруднительно выявить те случаи, когда до «постановления судебного приговора надлежит считать по делу вполне безусловно доказанным состав преступления, а равно и виновность в оном обвиняемого и когда, следовательно, на упомянутое дело надлежало бы распространить проектируемый порядок». Министр предлагал обсудить этот вопрос на заседании Совета министров. Однако там его не поддержали, и Совет министров полностью согласился с волей императора. Установленные 48 часов для приведения приговора в исполнение остались незыблемыми. В то же время его хлесткие и, порой, нелицеприятные оценки власти иногда будоражили общество. Чего только стоила одна его известная фраза: «Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции».

С началом Первой мировой войны забот у министра юстиции и генерал-прокурора Щегловитова прибавилось — надо было ориентировать своих подчиненных на работу в новых условиях. Справедливости ради хотелось бы отметить, что Иван Григорьевич не только негативно относился к вступлению России в войну (он отлично понимал, к каким катастрофическим последствиям это может привести), но даже вместе с министром внутренних дел Н. А. Маклаковым направил императору доклад, в котором указывал на необходимость скорейшего окончания войны и примирения с Германией, родственной России по политическому строю.

В связи с военными действиями Щегловитов разослал прокурорам и председателям судебных палат и окружных судов несколько циркулярных указаний.

Циркуляр министра юстиции и генерал-прокурора И. Г. Щегловитова прокурорам окружных судов от 27 марта 1915 года

Циркуляром Министра юстиции от 28 мая 1879 года за № 9823 судебным следователям было вменено в обязанность по всем вопросам, касающимся места жительства или места службы низших чинов, обращаться по принадлежности к уездным воинским начальникам или к командирам и начальникам войск.

Циркуляром от 9 марта 1915 года № 11261 возможность допроса лиц, принадлежащих к составу действующей армии, представляется в крайне «ограниченных пределах» и к тому же вызываемые необходимостью отдельные требования и депеши должны быть препровождаемы подлинные судебными следователями в 1-й департамент Министерства юстиции на предмет дальнейшего направления их в главное военно-судное управление.

Настоящим циркуляром подтверждаем, что судебные следователи могут обращаться в Главное управление Генерального штаба (по мобилизационному отделу) за справками о местонахождении воинских чинов лишь в тех случаях, когда будет точно установлено, что названные чины состоят в определенной запасной части, не вошедшей в состав действующей армии.

(Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 142, оп. 19, д. 290, наряд 1914 и 1915 гг., л. 12.)

По оценкам современников, Щегловитов был одним из самых эрудированных юристов своего времени. Он состоял действительным членом Юридического общества при С.-Петербургском университете. Именно Иван Григорьевич впервые дал научную разработку судебной фотографии, для чего в бытность свою прокурором в Петербурге учредил судебно-фотографическую лабораторию. Активно занимался в Международном союзе криминалистов. За свою жизнь он опубликовал множество статей и несколько книг по юриспруденции, написал учебник по курсу судоустройства, читал лекции в Императорском училище правоведения.

К 1915 году И. Г. Щегловитов стал заметно тяготиться своими обязанностями по руководству Министерством юстиции. К тому же на него и ряд других министров с ярко выраженным правым уклоном продолжались резкие нападки со стороны думских фракций. Чтобы как-то успокоить общественное мнение и разрядить обстановку, император Николай II отправил в отставку министра внутренних дел Маклакова, обер-прокурора Святейшего Синода Саблера и министра юстиции Щегловитова.

* * *

Новым министром юстиции и генерал-прокурором стал «убежденный законник», «умный и честный человек» (по отзывам современников) Александр Алексеевич Хвостов. Сам он рассказывал об этом следующее: «Я жил в деревне, когда получил из Вильно от возвращавшегося из Ставки И. Л. Горемыкина (в то время — председатель Совета министров. — Авт. )телеграмму, с просьбой приехать в Петербург. Из телеграммы я понял, что меня желают экстренно привлечь в ряды, так сказать, действующей армии, и, думая, что Горемыкин хочет это сделать исключительно по своей инициативе, поехал в Петербург с определенной целью отказаться. По приезде я видел Горемыкина, предложившего мне, как единственному, по его словам, кандидату государя, пост министра юстиции. Считая себя обязанным исполнить Высочайшую волю, я хотя и доложил государю, что болен, но сказал, что опасности в том, что через две недели принужден буду выбыть из строя — нет, и государю угодно было меня назначить министром юстиции. Чем была вызвана отставка моего предместника, я не знаю. Почему государь остановился на мне — думаю, что по представлению И. Л. Горемыкина, с которым я знаком еще со времен ревизии сенатором Шамшиным Самарской и Саратовской губерний».