Период третий

Период третий

Из предшествующего изложения истории права собственности в первом периоде и в Московском государстве видим, что лицо хотя и медленно, но неуклонно идет по пути завоевания себе самостоятельности в сфере вещных прав. Вековая работа почти уже завершилась торжеством прав лица физического: оно получило возможность распоряжаться родовыми имуществами, оно поразило права общин в городах и, наконец, приобрело существенные вещные права по отношению к поместьям, оттеснив права государства. Но каждое пережитое состояние права оставляет по себе формы, которые бывают устойчивее самого содержания права и способны жить долее этого последнего. Законодательству предстояло снять с новых явлений права традиционную оболочку, задерживавшую их дальнейшее развитие, чего не решалось еще сделать московское законодательство; но это совершено законодательством империи, не отличавшимся уважением к историческим традициям.

Целый период империи может быть разделен в этом отношении на две половины: от Петра до Екатерины II и от Екатерины до современного состояния законодательства. В 1-ю эпоху закон отверг большую часть ограничений права собственности, унаследованных от древних времен; но зато государство ввело массу новых ограничений, истекающих уже не из вотчинных прав государства, а из фискальных и полицейских целей. Во вторую эпоху уничтожены почти все ограничения последнего рода, а главное, право собственности частных лиц утверждено принципиально.

1. Время от Петра I до Екатерины II

Благодаря возрастанию прав частных лиц и уяснению частных прав самого государства, прежние способы приобретения прав собственности, а именно пожалование, выходят из разряда главных, уступая место договорам между частными лицами и этих последних с казной (но договоры, по своему существу, не относятся к вещному праву). Из владельческих способов удерживается и точнее определяется (при Екатерине II) давность.

Обращаясь к дальнейшему утверждению прав лица на вещи в различных разрядах имуществ в указанную эпоху, следует главным образом иметь в виду это явление в сфере прав на недвижимые вещи. Только теперь все вещи этого разряда обобщаются в одну категорию и получают в законе наименование недвижимых вещей, именно в указе Петра I о единонаследии (1714 г. марта 23): «Всех недвижимых вещей, т. е. родовых, выслуженных и купленных вотчин и поместий, также и дворов, лавок не продавать и не закладывать, но обращаться оным в род». Этим, во-первых, поместья сравнены с вотчинами, и хотя для обоих видов имущества постановлено новое общее ограничение, но такое, какое могло быть постановлено только относительно вотчин, но не поместий (в их прежнем значении), т. е. поместья признаны окончательно родовой собственностью. Ограничение, постановленное Петром, не удержалось: императрица Анна, отменив закон о единонаследии, оставила в силе уравнение поместий с вотчинами: «Повелеваем впредь с сего нашего указа как поместья, так и вотчины именовать равно одно – недвижимое имущество – вотчина»; таким образом закон ясно истолковал, что новое понятие «недвижимое имущество» равняется прежнему понятию – «вотчина». Но и это последнее понятие имело разнообразный смысл в древнем московском праве. Какие же права распоряжения предоставлены вотчинникам на недвижимые имущества (и в том числе на бывшие поместья)? Уже закон о единонаследии дозволял продажу по нужде, отдачу в приданое и распоряжение на случай смерти. Но о прочих правах распоряжения и вообще о полном праве собственности на эти имущества закон молчит до Екатерины II. Итак, в этой существеннейшей области вещных прав еще не было достигнуто ничего, кроме уничтожения отдельного поместного права. Вообще права вотчинников во время Петра I и Анны Иоанновны подведены к среднему типу родовой вотчины, и если права на поместья возвысились, то права на купленные вотчины (благоприобретенные имущества) понизились.

Уже с конца XVII в. начинается торжество принципа индивидуальной собственности на землю, окончательно завершенное в XVIII в. Право родового выкупа осталось единственным отголоском старины, но зато с отличиями весьма значительными от древних форм этого права. Все недвижимые имущества, кроме посессионных, подлежат праву родового выкупа. Только в 1799 г. сенат разъяснил, что выкупу подлежат родовые, но не благоприобретенные имущества. По законам же Петра, оба эти вида имуществ были слиты в один: выкупу подвергались и благоприобретенные имущества. При господстве начала семейной собственности право выкупа не могло принадлежать (и не принадлежало нисходящим; теперь (по указу 1737 и 1744 гг.) это право прежде всего принадлежит ближайшим нисходящим (по указу Петра, только главному наследнику) и не идет далее племянников продавца (последнее, впрочем, отменено указом 1766 г.). Затем срок выкупа сокращен с 40 лет на 3 года.

Земли лиц низших служб, прежде состоявшие в общинном пользовании таких лиц, подверглись рассортировке при императоре Петре I (в 1727 г.) и при императрице Елизавете Петровне (по межевой инструкции 1754 г.); большая часть таких лиц распределена по другим сословиям (в солдаты, в гражданскую службу, в торговый класс) и вместе с тем лишена прав на пользование землей: земли их признаны казенными. Те же из упомянутых лиц, которые попали в государственные крестьяне, продолжали пользоваться землей, но земля эта окончательно признана казенной. Однако, одна часть этих лиц составила новый разряд – однодворцев, за которыми была признана владеемая ими земля, как их собственная, но не на личном, а на общинном праве с воспрещением владельцам всяких прав распоряжения этими имуществами. Люди, выслужившиеся из этих разрядов в чины офицерские, получают участки наличном праве. Один из видов вечного владения без права собственности составляют наделы отставных поселенных солдат: их земли (по закону императрицы Анны) не подлежали отчуждению, а могли только переходить по наследству к сыновьям. Другой вид такого же права представлял владения землями, отведенными иностранным колонистам при Екатерине II (П. С. 3., № 12503 и др.). Форма, весьма подобная чиншевому праву, установлена (указ 1702 г.) на церковных землях, отданных в вечную аренду оброчникам. После присоединения западного края к России, явилось несколько новых форм условных вещных прав типа польско-литовского (ленное право и др.)[197].

Кроме этих видов ограниченных прав собственности, законами Петра и его преемников установлен особый вид их, так называемое посессионное право[198], т. е. право вечного владения отведенными казной имениями и крестьянами, а также населенными имениями, которые приобретены лицами, не имевшими права владеть ими, даруемое фабрикантам и горным заводчикам с условием постоянной поддержки этих фабрик и заводов. По прекращении деятельности этих последних разрушалось и право владельцев на имения и крестьян, приписанных к заводам и фабрикам. К такому результату могло привести даже уменьшение производства (П. С. 3., № 5116). Законы XVIII в. именовали такие имения «казенными» и предписывали производить повсеместно «свидетельство о казенных землях и прочих посессиях, к частным фабрикам и заводам приписанных, точно ли они употребляются для тех надобностей, которые к непременному и действительному существованию заводов и фабрик необходимы» (Указ 1797 г., П. С. 3., № 18211). Посессионный владелец мог продать деревни, приписанные к заводам и фабрикам, но лишь вместе с этими последними и с разрешения коллегии.

В отношении прав черных сельских общин на землю проведена резкая разграничительная черта между правами казны и частных лиц. По межевой инструкции 1754 г., вообще вся сельская земля, не состоящая за кем-ли-бо из служилых лиц на вотчинном и поместном праве, признана казенной. Земли, отмежеванные вновь на целые общества, считаются казенными, состоящими лишь в пользовании общин. Частные лица, прежние члены общин, которые успели овладеть участками прежней общинной земли и распорядиться ими посредством продажи или отдачи в монастыри, не признаны собственниками: сделки их уничтожены и отчуждение ими земель, хотя бы оно совершено было 100 лет назад (т. е. после Уложения ц. Ал. Мих.), не признано законным; земли возвращены в казну; лишь сделки, совершенные крестьянами и посадскими одного уезда или города между собой, признаны действительными и, следовательно, отчасти утверждено законом частное землевладение, возникшее на развалинах общинного. Таким образом общинное землевладение, существовавшее в особенности на севере России, вытеснено и отсюда частью правами отдельных лиц, а главным образом правами казны.

Прежнее право государства, простиравшееся на всякие земли и общинные и частные, окончательно отстраняется. Казна, как фиск, является частным (юридическим) лицом, наравне с другими субъектами имущественных прав, на земли, ей собственно принадлежащие.

В сфере прав городской общины произошел обратный переворот: здесь, по разрушении общины, берет перевес не право казны, а права частных лиц. Указ 1700 г. позволил свободное обращение дворов в городах между беломестцами и черными людьми, т. е. права последних совершенно уравнены с правами первых.

Нечто аналогичное изложенной борьбе прав казны, общин и частных лиц представляет внутренняя судьба церковных имуществ. Церковь выделяла своим служилым людям – архиерейским дворянам и детям боярским – поместья на таком же основании, как и государство. По межевой инструкции 1754 г., такие поместья отданы в собственность потомкам тех, которые получили церковные поместья, если только эти потомки остаются на службе церкви.

Но тогда же возник гораздо более существенный переворот: вопрос о секуляризации церковных имуществ разрешен в пользу государства. Вопрос этот колебался до Екатерины II: с 1701 г. до учреждения «Святейшего правительствующего Синода» (1721 г.) Петр заявлял намерение совершенно отобрать церковные имущества, но, не приводя этого в действительное исполнение, он отделил (указ 1701 г., января 31) управление церковными имениями от прочих дел церковного управления, подчинив первое государству (<в монастырском приказе). Это аналогично со взятием у собственника имущества в опеку: церковным учреждениям выдавалось определенное содержание, для чего были отделены определенные вотчины, а остальные находились в непосредственном распоряжении государства (т. н. «заопределенные вотчины»). С учреждением Синода имущества опять переданы в заведывание церкви, т. е. Синода, но это только потому, что Синод, по мысли Петра, был одной из государственных коллегий. Распределение доходов с этих имуществ на государственные и общественные потребности оставалось обязательным и для Синода. Затем (после Петра, при императрице Екатерине I, в 1726 г. ук. июля 12) учреждена коллегия экономии, которой переданы все светские дела церкви, в том числе управление церковными имуществами, что подтверждено при императрице Анне (ук. 1736 и 1738 гг.); следовательно, Синод лишился своих прав на эти имущества. Но в 1744 г. при императрице Елизавете Синод испросил уничтожение коллегии экономии, обещаясь употреблять доходы с церковных имений по мысли Петра (на дела общественного призрения и народного образования). Однако, императрица, несмотря на свое благорасположение к Синоду, сама подняла вновь вопрос в конференции (1757 г. сентября 30) о судьбе церковных имуществ, заметив, что управление деревнями и сбор налогов есть суетность, не свойственная монашеству (Арсений Мацеевич приписывал себе честь отклонения императрицы от этой новой попытки секуляризации), но Синод остался до некоторой степени самостоятельным органом церковного управления. Таким образом церковные имущества были еще вполне церковными, только субъект права на них совершенно изменился: прежде владели ими церковные установления каждое в отдельности (монастыри, епископии), теперь владельцем их сделалась церковь, взятая в совокупности, что облегчило путь к последующей полной секуляризации церковных имуществ, совершенной при Петре III и Екатерине II. Екатерина II, несмотря на то, что главная причина негодования на ее предшественника заключалась в акте секуляризации, тотчас по восшествии (1762 г. ноября 29) учредила «духовную комиссию» по вопросу о церковных имуществах из трех духовных и пяти светских особ; комиссия выработала основания секуляризации, объявленные указом и манифестом 25 февраля 1764 г.; целью реформы признано «обратить дар Божий на богоугодные дела». Всех крестьян было отобрано (по тогдашнему счислению) 910866 душ. Реформа сопровождалась восстановлением коллегии экономии и изданием акта об учреждении церковных имений. Доходы имений назначены на содержание архиерейских домов и монастырей (назначение содержания белому духовенству лишь обещано), на содержание семинарий, церквей и на пенсии (офицерам и пр.). Те же меры секуляризации распространены на Малороссию в 1786 г.

Новые ограничения частных вещных прав, истекающие из полицейских и фискальных целей государства, возникали из следующих вопросов: принадлежит ли собственнику только право на поверхность земли, или и на ее недра? Вопрос этот не ставится в допетровском праве: кто хотел, мог копать и добывать руду или камни беспрепятственно; таким образом фактически утверждалась мысль о принадлежности частному владельцу и недр земли. Петр I, заботясь о расширении рудокопного дела, в указе об учреждении берг-коллегии (1719 г.) выразил противоположный принцип: «Нам одним, яко монарху, принадлежат рудокопные заводы»; хотя в том же указе выражено, что государь «милостиво соизволяет употребление их (т. е. рудокопных заводов) всем и каждому», но это обозначало только наилучший способ осуществления казной своего права: добыча металлов и минералов осталась привилегией казны: нашедший руду или минералы обязан объявить правительственным чиновникам, и если хочет устроить завод, то просит позволения на то. Каждый может отыскивать руду и устраивать заводы на чужой земле; в последнем случае собственник обязан предоставить предпринимателю участок в 250 саж. в длину и ширину. Но так как трудно разграничить право на поверхности земли от права на ее недра, то право заводчика и землевладельца разграничены так: заводчик обязан собственнику давать 32-ю долю дохода; но казна имеет преимущество: ей заводчик уплачивает 10-ю долю прибыли; кроме того, добытые металлы продаются заводчиками в казну по таксе, назначенной берг-коллегией, и лишь тогда, когда казна не захочет или не в состоянии купить, заводчик получает право вольной продажи. Всякий, утаивший руду на своей земле или не допускающий устройства завода, подлежит или телесному наказанию, или смертной казни и конфискации имения. Ясно, что, по мысли законодателя, частные предприниматели являются лишь промышленными агентами казны, которой принадлежит все, находящееся в недрах земли; уплата же собственнику 32-й доли прибыли делается не за добытые из земли сокровища, а за отнятие пользования поверхностью участка.

Право собственности на землю предполагает право на все естественные произрастания земли. Мы видели выше, что леса долго не были объектом частного вещного права, будучи признаваемы общей собственностью общин или государства; но мы знаем также, что в московском периоде частные права собственности на леса были уже признаны. Петр I (указом 1703 г. и инструкцией вальдмейстерам и обер-вальдмейстерам 1723 г.) ограничил права собственников лесов из видов государственных (для надобностей флота). Екатерина I смягчила было эти узаконения, но Анна Иоанновна (инструкцией 1732 г.) еще усилила строгость петровских указов. Все леса в известных местностях объявлены заповедными; некоторые породы деревьев в этих местностях рубить собственникам совершенно воспрещалось. Такими местностями признаны берега рек Волги, Дона, Днепра, Западной Двины и их притоков, а равно притоков Ладожского озера и Ильменя, а также и рек, впадающих в Белое море и Северный океан; заповедная полоса простиралась по обеим берегам рек на 50 верст от больших рек и на 20 верст от малых. Таким образом почти все леса Европейской России являлись заповедными. Запрещенными породами в них считались: дуб, клен, ильм, вяз и сосна. Лишь некоторые из этих пород в незрелых экземплярах и лишь на крайние нужды позволялось собственнику брать из его леса. За срубку же заповедных деревьев все, в том числе и владельцы лесов, отвечали денежными штрафами, кроме порубки дуба; за дуб полагалась смертная казнь. Наказания эти усиливались или ослаблялись последующими узаконениями (по инструкции 1732 г. за порубку заповедных деревьев в 3-й раз полагалось наказание кнутом и каторжные работы на 10 лет). Зато казна получала полное право пользования частными лесами вообще (т. е. как заповедными, так и незаповедными), а именно не только казна и ее подрядчики, но и частные лица для государственных потребностей могли рубить всякие деревья, не платя ничего владельцу.

Таким образом, говоря вообще, вся лесная растительность изъята из прав частного владения собственника земли; этот последний сохранил лишь некоторые права пользования.

Права угодий и прежде выделялись иногда из права собственности, так что некоторые угодья (борти, рыбные ловли и пр.) отдаваемы были другим лицам в отдельное поместное владение; но, по допетровскому праву, такое выделение было исключением. Петр (указом 1704 г.) отобрал все частные рыбные ловли в казну, а пчельники и бортные ухожья, признав также казенными, обложил оброком.

Право охоты было отнято у землевладельцев при Петре только близ Петербурга и Москвы; впоследствии район этот относительно ловли некоторых животных расширился; вообще неопределенное выражение «близ Москвы» впоследствии определялось несколько раз указами различно (от 10 до 100 верст). Запрещение простиралось не на все виды животных, а именно обозначенные в законах, но иногда возвышалось до запрещения ловить и убивать зверей и птиц вообще; особенным же покровительством пользовались лоси, зайцы и соловьи.

Права на промышленные заведения, поскольку они существовали до Петра, составляли предмет неограниченного права частной собственности. Петр I в 1704 г. объявил все частные мельницы казенными оброчными статьями и положил оброк в виде уплаты в казну 4-й части дохода, хотя поправлять их и содержать обязаны были владельцы; в случае утайки доходов предписано отдавать мельницы на оброк сторонним лицам, впрочем, с уплатой ³/4 оброчной суммы владельцам. Почти в такой же степени ограничены права частных лиц на фабрики и мануфактуры. Истинным хозяином их была мануфактур-коллегия: частные предприниматели не только обязаны испрашивать разрешение на устройство их, но у тех из них, которые запустили бы фабрики, они отбираются в казну; фабриканты ежегодно обязаны доставлять образцы своих изделий мануфактур-коллегии.

2. Время от Екатерины II до свода законов

Ряд ограничительных условий, которым подлежало право собственности (в особенности на недвижимые имущества) как до Петра I, так и при этом императоре, подал повод к мысли, что вообще отвлеченное понятие о праве собственности не существовало у нас до Екатерины II. К этому подавало повод и то обстоятельство, что в древние эпохи в языке русском не было общего термина для обозначения этого понятия, что принадлежность вещи лицу обозначалась титулами ее приобретения: «купля», «отчина», приданое, «примысел», или некоторыми частными чертами, истекающими из вещных прав, например, «вечное потомственное владение». Но подобный общий вывод лишен основательности: право собственности вообще зарождается вместе с обществом; вопрос может существовать только в отношении к праву собственности на недвижимые вещи; но и в отношении к этим вещам купленные вотчины уже давно приблизились вполне к понятию собственности. Ко временам Екатерины II в сознании общества уже готовы были представления о полной собственности и на недвижимые вещи и, в частности, на населенные земли, особенно когда Петр III снял с дворян обязанность военной службы государству.

Во всяком случае Екатерине принадлежит слава утверждения общего понятия о праве собственности в законодательстве; к этому она пришла не одним историческим путем развития русского права, но главным образом на основании учений европейских юристов и примера соседнего польского государства.

а) Императрица в первый раз ввела в своих указах термин «собственность»: именно в актах учреждения знаменитой комиссии для сочинения проекта нового уложения (в наказе генерал-прокурору) находим следующее определение права гражданского: «Рассуждение о взаимности всех граждан между собой составляет право гражданское, которое сохраняет и в безопасность приводит собственность всякого гражданина». По программе нового уложения, составленной императрицей, «право над вещами» определяется, как «право, которое каждый член общества гражданского имеет над имениями, справедливо приобретенными»; имения разделяются на движимые и недвижимые; следовательно, здесь совершенно уравнивается отношение владельца к тем и другим. К понятию недвижимых имуществ определительно отнесены указом Петра III (1762 г. апреля 20) дворы, заводы и фабрики со всяким строением; при Екатерине (1762 г. октября) этот вопрос вновь рассмотрен и утвержден, впрочем, в смысле закона Петра III.

Различие имений благоприобретенных и родовых, исчезнувшее было при Петре, возникло вновь при Екатерине вследствие больших прав распоряжения, предоставленных собственникам благоприобретенных имений.

Права распоряжения имениями определены в жалованной грамоте дворянству так: «Благородному свободная власть и воля оставляется, быв приобретателем какого имения, благоприобретенное им имение дарить или завещать, или в приданое, или в прожиток отдать или передать, или продать кому заблагорассудит». Здесь допущены в отношении к недвижимым имуществам все способы распоряжения, какие издревле практиковались в отношении к движимым вещам, за исключением одной мены, которая не допущена и позднейшими узаконениями, вопреки примерам допетровского права. «Наследственным же имением (продолжает грамота) да не распоряжает инако, как законами предписано» (ст. 22). Но так как в законах прежнего времени не содержалось точного обозначения прав на родовые вотчины, то лишь последующие, а не предшествовавшие узаконения уяснили это отличие родовых имуществ.

Изложенное постановление о праве распоряжения имуществами не составляет привилегии дворянского сословия: оно буквально повторено и в городовом положении 1785 г. (ст. 88).

Прочность прав на дворянские имения утверждается, во-первых, отменой конфискации имений за преступления хотя бы и самые тяжкие (Жалованная грамота дворянству, ст. 23; но здесь разумеются и называются лишь имения наследственные – родовые, о благоприобретенных умолчано); во-вторых, запрещением отнятия имений без суда (ст. 24).

б) Утвердив таким образом понятие о праве собственности вообще, Екатерина затем освободила частные имущества от тех ограничений, которые накопились как в допетровскую эпоху, так и в особенности при Петре I и ближайших его преемниках; однако, и Екатерина в свою очередь удержала и даже более точно определила некоторые из таких ограничений. Дворянам предоставляются права на такие вещи, которые при новом сословном строе не могли бы им принадлежать и должны бы составлять исключительную собственность лиц городского состояния: именно иметь фабрики и заводы (в деревнях), иметь дома в городах и в них производить ремесла, заводить в своих имениях местечки и в них торги и ярмарки. Но, обратно, для лиц прочих сословий не было дозволено владеть в собственность землей в уездах не только населенной (с крестьянами), но и ненаселенной. При Петре I было разрешено купцам, заводящим фабрики или заводы, приобретать к ним деревни с крестьянами с разрешения берг– или мануфактур-коллегии и с тем, что крестьяне составляют неотъемлемую принадлежность фабрики и могут быть отчуждаемы только вместе с этой последней. Петр III и Екатерина II воспретили новое приобретение крестьян купцами к фабрикам. Относительно ненаселенной земли, лежащей в уездах, владение ею воспрещалось для недворян уже и раньше, но воспрещение это обобщено узаконениями Екатерины, с исключением в пользу именитых граждан, которым предоставлено право иметь загородные сады и дворы. Разрешение владеть ненаселенными землями для лиц всякого состояния дано лишь при Александре I (1801 г. декабря 12): «Признали мы нужным (говорит этот государь) право приобретения всяких под разными именами известных земель без крестьян и владения всем тем, что на поверхности и в недрах их находится, распространить на всех российских подданных, кроме тех, кои причислены к помещичьим владениям. И вследствие того предоставляем не только купечеству, мещанству и всем городским правом пользующимся, но и казенным поселянам, к какому бы они ведомству ни принадлежали, равномерно и отпущенным на волю от помещиков приобретать покупкою землю от всех тех, кои имеют по законам право на продажу». В 1804 г. это право распространено на людей духовного состояния.

Во всем остальном Екатерина II уничтожила те ограничения права собственности, которые установлены Петром I из целей казенных. А именно, манифестом 28 июня 1782 г. дворянам подтверждено «право собственности не только на поверхности земли, каждому из них принадлежащей, но и в недрах той земли и в водах, ему принадлежащих, на все сокровенные минералы и произрастания и на все из того делаемые металлы»; это вновь подтверждено Жалованной грамотой дворянству 1785 г. (ст. 33). Такое постановление включено в дворянскую привилегию потому, что, по мысли Екатерины, как мы видели сейчас, право на землю принадлежит исключительно дворянам. Из приведенного общего принципа сама законодательница сделала следующие частные выводы: каждый может в своих имениях разрабатывать ископаемые богатства; никто не может заниматься этим в чужих имениях (без согласия владельца), а равно требовать казенных лесов к своим заводам; добытое составляет собственность владельца; лишь за золото и серебро он обязан уплатить в казну 10-ю долю. Ограничения, постановленные Петром I относительно лесов, Екатерина II смягчала постепенно, пока, наконец, в манифесте 1782 г. все частные леса, в том числе и заповедные, предоставлены в полное распоряжение владельцев: они могут пользоваться в них всякими родами деревьев, и, обратно, никто сторонний, в том числе и казна, не может пользоваться лесом без воли владельца; сторонние могут приобретать от владельца лес по договору. При этом императрица выразила надежду, что владельцы сами позаботятся о сохранении лесов для собственной пользы. В Жалованной грамоте дворянству выражено то же постановление так: «Подтверждается благородным право собственности в лесах, растущих в их дачах, и свободного их употребления».

Ограничения в угодьях, рыбной ловле и пчеловодстве уничтожены уже приведенными узаконениями, которыми предоставлено право полной собственности частным лицам на воды и леса. Но еще раньше, в 1775 г., императрица отменила сбор с рыбных ловель, чем эти последние естественно перешли в полную собственность обладателей вод. Точно так же восстановлено и право собственности на мельницы.

Свобода личной собственности, установленная Екатериной в виде привилегий для двух сословий, обобщалась постепенно при ее преемниках, по мере освобождения прочих классов общества и, в частности, сельских обывателей, так что во времена императора Александра II екатерининский принцип, перестав быть привилегией, сделался общей правовой нормой всего населения: казенный интерес, столь заметный еще в первых изданиях свода, сменяется господством полноправия в гражданских отношениях.

Остались и удержаны в законе лишь те ограничения вещных прав лица, которые необходимы для сохранения свободы имущественных отношений других лиц, т. е. сервитуты. В пользу государства удержано право экспроприации для государственных потребностей. Новый тип гражданских прав, в особенности же вещных отношений, ждет выражения в новом гражданском уложении.

Общий обзор истории права собственности на Руси

Из представленных фактов истории права собственности, в особенности на землю, следует, что история собственности развивается в соответствии с историей других гражданских прав лица: право собственности растет вместе с возрастанием свободы лица и понижается вместе с понижением ее. И наоборот, возрастание или упадок права собственности влечет за собой или возвышение, или понижение личных прав. При полном стеснении лица союзами родовым или общинным, т. е. в древнейшие времена, почти нет следов права частной собственности, разумеется, поземельной. Когда роды и общины сливаются в государстве и стесняются им, то права частных лиц (как личные, так и имущественные) высвобождаются из прежних уз; зато на них налагает руку государство: московские государи склонны считать себя едиными верховными собственниками. Но в государстве, сфере несравненно обширнейшей, права частных лиц могут обращаться и возрастать с большим простором, чем в прежних тесных союзах родовых и общинных. Наконец, когда государство в период империи очищается от примесей частноправных, и личные права граждан высвобождаются, то вместе с тем условные и ограниченные вещные отношения этих последних, сложившиеся в предшествующие эпохи, дорастают до полного права собственности, сначала для некоторых классов общества, потом для всех. Так постепенно одерживается одна из величайших побед человеческих обществ.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.