2. Методология истории политических и правовых учений

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. Методология истории политических и правовых учений

История политических и правовых учений как самостоятельная юридическая дисциплина вместе с другими юридическими дисциплинами относится к числу гуманитарных наук. И в ней, как и в других современных гуманитарных науках, используется — с учетом предметной специфики и особенностей целей и задач научного познания в области истории политических и правовых учений — богатый арсенал философских и специально-научных методов, и прежде всего методы формально-логического, диалектического, системного, сравнительноисторического исследования.

Тот или иной метод (и совокупность используемых методов) — это, разумеется, не самоцель, а лишь путь познания, способы и приемы исследования. Научная значимость и познавательная ценность применяемого метода определяются в конечном счете его эвристическим потенциалом, его способностью обогатить науку новым знанием об изучаемом объекте, выявить новые моменты в исследуемых явлениях и привести к более содержательному и более глубокому их пониманию.

Каждое более или менее развитое учение о праве и государстве как определенная система теоретических знаний представляет собой взаимосвязь и единство предмета и метода соответствующего политико-правового учения.

С позиций юриспруденции определяющее (исходное и финальное) значение для характеристики метода, как и предмета, той или иной политико-правовой концепции (теории) имеет лежащее в ее основе, выявляемое, обосновываемое и раскрываемое в ней понятие права и соответствующее правовое понимание (понятие, трактовка, оценка и т. д.) государства, политики, законодательства, форм поведения людей, их отношений и т. д. Предмет и метод — это различные (мысленно различенные в теоретической абстракции) формы выражения и характеристики единой теории, одного и того же теоретического образования, одной и той же системы знаний, представленных в определенном политико-правовом учении.

Взаимодействие и единство предмета и метода политико-правовой теории, как и любой другой теории, в общем виде состоят в том, что метод есть предмет в его действии (в его формировании, организации и познавательном воздействии), а предмет — это системно организованное выражение познавательного итога, смысла и значения метода.

Метод как совокупность познавательных средств и приемов политико-правового исследования, как путь познания, ведущий от объекта к предмету, — тоже теоретическая форма, сама теория в ее самопознании, развитии, углублении, обновлении, а не некий в нетеоретический инструмент или феномен, который магическим образом превращает незнание в знание, обыденное представление и мнение — в научное (теоретическое) знание.

Выделение в единой политико-правовой теории ее предмета и метода является лишь мысленной абстракцией, необходимой для более углубленного и адекватного постижения познавательных свойств, характеристик, смысла и значения теории.

При этом предмет в качестве составного аспекта (компонента) политико-правовой теории выражает познавательные итоги действия метода в виде определенной системы полученных знаний об объекте, а метод в качестве другого аспекта (компонента) теории выражает познавательный (объяснительный, доказательный, прогностический и т. д.) статус, смысл и значение этого знания, его соотношение (преемственность, новизна и т. д.) с прежним знанием и прежним пониманием объекта, способы, приемы и формы получения, обоснования, организации и функционирования нового знания, смысловое место и значение его различных моментов и их взаимосвязей в структуре данной теории, в продолжающемся процессе научного познания права, государства, политики и т. д.

В любой последовательной политико-правовой теории ее предмет (определенное знание об объекте) методологически осмыслен, а метод (способ, форма познания, понимания, объяснения объекта) предметно выражен. Именно поэтому такая теория имеет методологическое значение, обладает функцией метода познания и выполняет эту роль или непосредственно, или опосредованно (как составной момент последующей политикоправовой теории).

В силу их большой познавательной ценности и огромного эвристического потенциала методы (методологические компоненты) некоторых глубоких и оригинальных политико-правовых теорий приобретают в последующем как бы самостоятельное (независимое от предмета соответствующих теорий) существование и универсальное (общенаучное, общетеоретическое) познавательное значение.

Конечно, всякая новая политико-правовая теория может возникнуть лишь на основе предшествующих теорий и находится с ними в необходимой преемственной связи. Это проявляется также и в плане использования уже доказавших свою познавательную ценность различных методологически значимых средств и приемов исследования в последующем процессе изучения того или иного объекта, форм организации и систематизации нового знания об объекте, принципов интерпретации и оценки прежних концепций и новой теории в общем контексте всемирной истории политико-правовой мысли. Однако при этом следует учитывать, что соответствующие методы (прошлых и современных) политико-правовых теорий, в том числе и методы, за которыми признается общенаучное значение, — познавательно связаны с предметами своих теорий и вне их познавательного смыслового единства со своим предметом приобретают в других теориях иное познавательное значение и другое предметное выражение. Так, у разных приверженцев диалектического метода (Гераклита, Гегеля, Маркса, Маркузе и т. д.) совершенно различные учения о праве и государстве. То же самое можно сказать о концепциях приверженцев других общефилософских и общенаучных методов.

Дело в том, что всякое новое политико-правовое учение — это (в меру своей познавательной новизны) новая теория со своим новым предметом и новым методом. Поэтому в таком новом познавательном контексте положения прежних теорий (предметного и методологического характера) имеют познавательное значение лишь в качестве соответствующим образом творчески осмысленных, преобразованных, освоенных и подчиненных (по логике прогресса познания) моментов новой теории (ее предмета и метода). Сохранение чего-то познавательного из других теорий — это не его повторение, а его развитие и обновление в адекватных формах новой познавательной ситуации, в смысловом контексте новой теории.

Познавательные возможности метода той или иной политико-правовой теории заданы творческим (эвристическим) потенциалом лежащего в ее основе понятия права и государства и ограничены его смысловыми рамками, границами его теоретических значений, сферой предмета данной политико-правовой теории. Именно понятие права (и соответствующее понятие государства) определяет юридико-познавательную профилиро- ванность, направленность (интенциональность) и границы соответствующего политико-правового познания.

Количественные изменения политико-правового знания (его умножение, уточнения и конкретизация, увеличение его объема и т. д.) происходят в целом с позиций и в границах того или иного понятия права (и соответствующей правовой трактовки государства, политики и т. д.), которое лежит в основе определенной политико-правовой теории, ее метода и предмета.

Качественные изменения политико-правового знания связаны с переходом от прежнего понятия права к новому, с формированием новой политико-правовой теории с соответствующим новым методом и новым предметом.

Новое понятие права означает и соответствующий новый подход к изучению, пониманию и трактовке как самих эмпирически данных объектов политико-правового учения, так и уже накопленных теоретических знаний о них. С позиций неологии (учения о новом) можно сказать, что история политико-правовой мыслиэто история новых понятий права и государства и формирующихся на их основе новых политико-правовых теорий.

Прогресс научного знания, внутренне связанный с развитием методов познания, — это по сути своей исторический процесс. В области политико-правовой мысли такой прогресс в теоретическом знании и вместе с тем в методах познания представлен в истории политических и правовых учений. Последняя как история теорий является в определенном смысле одновременно и своеобразной историей методов политико-правового познания. Дело обостоит так не только и не столько потому, что в тех или иных политико-правовых теориях прошлого применялись соответствующие методы исследования, которые тем самым тоже входят в предметную область истории политических и правовых учений. Это, конечно, важный аспект, который необходимо учитывать при изучении и освещении политико-правовых учений прошлого. Но для характеристики внутреннего единства и соотношения теоретического и методологического аспектов в истории политических и правовых учений гораздо важнее то принципиальное обстоятельство, что каждая предшествующая теория, в том числе и политико-правовая, обладает (в меру своей фундаментальности, научной значимости и т. д.) потенциалом и функцией метода для последующих теорий. Данное обстоятельство проявляется как в моментах преемственности между последующими и предшествующими политикоправовыми учениями, так и особенно отчетливо в случаях, когда речь идет о тех или иных школах и направлениях политикоправовой мысли (например, о пифагорейцах, платониках, перипатетиках, томизме, кантианстве, гегельянстве и т. д.), продолжающих и развивающих определенную предшествующую теорию.

В обобщенном виде применительно к нашей дисциплине можно выделить следующие основные функции метода: 1) метод как способ построения определенной политико-правовой теории (здесь речь идет прежде всего о принципах и внутренней логике формирования конкретно-определенной системы теоретического знания, структуре и компонентах данной системы, взаимосвязях этих компонентов и т. д.); 2) метод как способ интерпретации и оценки предшествующих политико-правовых учений (данный аспект отражает содержание и характер отношений и взаимосвязей между различными теориями в исторически развивающейся политико-правовой мысли) и 3) метод как способ и форма выражения определенного типа и принципа соотношения между данной политико-правовой теорией и освещаемой действительностью (здесь проявляется общемировоззренческое содержание метода в плане идейно-теоретического выражения и обоснования различных социальных интересов, соотношения теории и практики и т. д.).

Такая классификация функций метода, разумется, во многом условна, как, впрочем, и всякая иная классификация. Но она позволяет выявить и осветить ряд важных аспектов (общемировоззренческих, теоретико-познавательных, оценочных и т. д.) методологии отдельных учений прошлого и в целом истории формирования и развития политико-правовой мысли.

Своеобразие предмета истории политических и правовых учений накладывает свой отпечаток на применяемые в данной сфере общефилософские и конкретно-научные методы, по-своему трансформирует и конкретизирует соответствующие приемы и средства исследования, определяет их специфические цели и задачи с учетом особенностей изучаемых объектов и в целом предмета научного познания.

Обусловленная этим специфика приемов и средств исследования весьма отчетливо проявляется (и на уровне отдельных теорий прошлого, и в плане истории политических и правовых учений в целом) везде там, где дело касается таких существенных для данной научной дисциплины проблем, как своеобразие теоретического познания и трактовки политико-правовых явлений, особенности взаимосвязей различных политико-правовых теорий прошлого, отличительные черты механизмов преемственности и новизны, процессов взаимодействия исторического и теоретического начал в истории политических и право - вых теорий и т. д.

Заметным выражением предметной и методологической специфики истории политических и правовых учений является ведущая роль именно тех принципов, приемов и способов исследования, которые по своим возможностям в наибольшей мере соответствуют историко-теоретическому содержанию и профилю данной юридической дисциплины. Отсюда и определяющее значение способов и приемов исторического подхода к политико-правовым учениям прошлого, поскольку без принципа историзма нельзя вообще всерьез говорить и об истории этих учений.

В области истории политико-правовых учений принцип историзма играет существенную роль в процессе освещения генезиса и последующей жизни той или иной политико-правовой теории в исторической ретроспективе и перспективе, исследования места и значения политических и правовых теорий в совокупной системе знаний определенной эпохи, характеристики их соотношения с другими элементами в общей структуре политических и правовых знаний соответствующей эпохи, раскрытия связей между различными концепциями прошлого и современности, уяснения специфической логики в истории политических и правовых учений, взаимодействия политико-правовых идей с политической и правовой практикой прошлого и современности и т. д.

Исторический подход выступает при этом в качестве способа адекватного понимания, интерпретации и оценки политикоправового содержания освещаемых учений в контексте прошлого и современности. Очевидно, что концепции и конструкции того или иного мыслителя прошлого (как взятые в их исходном, «нетронутом» виде и непосредственном отношении к современной ему действительности, так и рассматриваемые в качестве переработанного элемента в политических и правовых учениях более позднего времени) в современных условиях играют вовсе не ту роль и имеют не то значение, которые были для них характерны в той, прошлой их «современности». В новой социально-исторической и политико-правовой ситуации, в контексте другой действительности они нередко приобретают иное, новое значение.

Отвергая крайности архаизации или модернизации политико-правовых учений прошлого, исторический подход позволяет выявить в этих учениях как исторически преходящее, так и пребывающее, остающееся в истории, познавательно значимое в контексте современной теории. Так, например, давно отошла в прошлое та конкретная историческая реальность, в условиях которой возникли политические и правовые учения античных мыслителей (Демокрита, софистов, Цицерона, римских юристов и т. д.). Многие их суждения, оценки и т. д. непосредственно связаны с конкретно-историческими ситуациями эпохи их жизни и деятельности и вместе с породившими их условиями отошли в прошлое. Но некоторые их положения (и прежде всего теоретико-концептуальные основы их взглядов и подходов к вопросам государства и права) пережили свое время, стали необходимым звеном в исторической цепи развития и углубления политико-правового знания и являются составным моментом современных теоретических воззрений и построений.

Подобно тому как связь политико-правовых идей и учений с последующей практикой не прямолинейна, не непосредственна, а опосредована сложной картиной реальных исторических событий, так и момент их познавательной преемственности опосредован всей совокупностью теоретических знаний, приобретенных и сформулированных в истории политической и правовой мысли.

Адекватная трактовка прошлой и современной роли и значения политико-правовых учений требует различения в структуре политико-правового знания, представленного в соответствующем учении, его конкретно-исторической и теоретической сторон. Конкретно-исторический аспект политико-правового содержания учения показывает, какие именно исторически определенные и конкретные взгляды на общество, государство, право, политику и т. п. развиты и обоснованы в данном учении, как эти взгляды соотносились с требованиями определенных социальных групп, слоев и классов, какие интересы и тенденции развития они выражали, какую позицию занимал автор учения в контексте своей эпохи и т. д. Теоретический аспект отражает философские, общеметодологические, гносеологические моменты учения, показывает, как и каким образом обосновывались конкретные политико-правовые взгляды, в какие теоретические концепции они оформлялись, какие исходные принципы положены в их основу, какие формы, модели и конструкции мысли отражены в рассматриваемой доктрине и являются ведущими и определяющими для данного мыслителя или впервые вводятся им в теоретический оборот и т. п.

Внимание к обеим сторонам (конкретно-исторической и общетеоретической) структуры соответствующего политико-правового учения — необходимая база для адекватной и корректной его интерпретации и оценки, выявления логики дальнейшей исторической жизни учения, его взаимоотношений с другими учениями, процессов их интеграции и дифференциации, моментов борьбы, преемственности и новизны в их историческом развитии. Единство и взаимосвязь конкретно-исторической и теоретической сторон политико-правового учения не исключают, а, напротив, предполагают их относительную самостоятельность, благодаря чему теоретические категории, идеи, формулы и построения того или иного автора прошлого «высвобождаются» из своего конкретно-исторического контекста и входят в теоретико-методологический арсенал развивающегося человеческого познания. И в этом увеличении понятийного и категориального аппарата, обогащении теоретического словаря и методологического арсенала познания политико-правовых явлений ярко выражается сложный процесс борьбы и взаимовлияния идей, наращивания и углубления знания в истории политико-правовых учений, формирования и обогащения общечеловеческих достижений и ценностей, укрепления связи истории и современности.

В контексте такой прогрессирующей кумуляции знания и развития политико-правовой культуры в сфере мысли и практики шел процесс формирования в истории политических и правовых учений тех сквозных тем и проблем (так называемых вечных проблем), в разработку которых различные мыслители вносили свой вклад, содействуя тем самым их исторической преемственности и обогащению теоретического смысла соответствующих концепций. В числе таких проблем можно назвать соотношение права и политики, личности и государства, реформы и революции, власти и насилия, справедливости, равенства и права, права и свободы, права и закона и т. д.

С учетом совмещения в истории политических и правовых учений теоретического и исторического направлений исследования освещение материала в данной дисциплине проводится на основе сочетания хронологического и проблемно-категориального способов и приемов изложения.

Хронологическое освещение при этом ориентировано на характеристику как «портретов» соответствующих мыслителей- классиков (например, Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского, Канта и т. д.), выступивших с обоснованием новых концепций государства и права, так и наиболее значительных и влиятельных школ, течений и направлений политико-правовой мысли (например, брахманизма, буддизма, даосизма, древнекитайских легистов, софистов, римских юристов, тираноборцев, исторической школы права, юридического позитивизма и т. д.) в различные исторические периоды — в Древности, Средневековье, Новое время и Новейшую эпоху. Это позволяет исторически конкретнее и полнее раскрыть последовательность и своеобразие процесса формирования, развития и смены тех или иных концепций, учений и школ, специфику их политико-правовых воззрений, характер их связей с породившей их эпохой и т. д.

Вместе с тем такое хронологически последовательное рассмотрение материала сопровождается теоретическим, проблемно-категориальным освещением затрагиваемых политических и правовых учений, исследованием их концептуального содержания, выяснением присущих им моментов преемственности и новизны, их теоретико-познавательной значимости, их вклада в исторически развивающийся процесс политико-правового познания, их места и роли в истории политических и правовых учений, аспектов их связи с современностью и т. д.

Сочетание хронологического и проблемно-теоретического подходов позволяет глубже и четче выявить и осветить общее и особенное в различных политико-правовых учениях, проследить роль традиций и «скачков» в истории идей, соотношение объективного и субъективного в истории политико-правовых учений, взаимодействие и взаимовлияние всеобщего (всемирной истории политических и правовых учений), особенного (истории политико-правовой мысли в соответствующих регионах и странах в тот или иной период времени) и единичного (концепции определенного мыслителя и т. д.).

Значительную роль при этом играют приемы и средства историко-сравнительного исследования. Сопоставительный анализ (в синхронном и диахронном плане) различных концепций, конкретизируя наши знания об их общих и специфических чертах, вместе с тем содействует выявлению более точных критериев классификации и типологизации политико-правовых учений и, следовательно, более верной оценке их содержания.

Причем если для уяснения логики и закономерностей развития всемирной истории политико-правовой мысли необходимо предварительно располагать достоверной синтетической картиной истории политико-правовых учений в целом, составными частями которой являются ретональные истории и отдельные учения, то, в свою очередь, адекватная характеристика и оценка места и значимости этих составных частей возможна лишь в контексте целого, в рамках всемирной истории политических и правовых учений.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.