НЕСМЫВАЕМАЯ ПЕЧАТЬ

НЕСМЫВАЕМАЯ ПЕЧАТЬ

От клейма до уголовной регистрации

  15 марта 1879 г. Альфонс Бертильон приступил к исполнению обязанностей писаря в первом бюро полицейской префектуры в Париже. Молодому человеку было тогда 26 лет, французской же криминальной полиции уже все 70. Кроме того, она являлась старейшей в мире, вообще - колыбелью криминалистики, имела богатейшие традиции.

  Основатель французской криминальной полиции Эжен Франсуа Видок (1775 - 1857) прожил жизнь, полную приключений. Он был режиссером, солдатом, моряком, актером театра марионеток, заключенным и неоднократным беглецом - но все это до того дня, когда он однажды, полный отвращения к своим прежним товарищам, пришел в полицейскую префектуру Парижа.

  - Господа, я хотел бы сделать вам предложение, которое выгодно обеим сторонам. В течение десяти лет вы гоняетесь за мной впустую. С того времени, как в 1799 году мне в третий раз удалось бежать из каторжной тюрьмы, я, неопознанный, живу в Париже, являясь торговцем одеждой. Но все эти десять лет мои бывшие товарищи по заключению постоянно угрожают выдать меня. За долгие годы я досконально изучил преступный мир и преступников. Знаю все их трюки и способы скрываться от полиции. Эти знания я хочу предоставить в ваше распоряжение, за что вы снимете с меня мою прежнюю вину и не подвергнете заключению.

  Это знаменательное предложение повлекло за собой рождение Сюртэ - службы безопасности, шефом которой со временем стал Видок. За двадцать лет, вопреки стараниям многих противников, эта служба превратилась в основное звено французской криминальной полиции.

  "Преступление может быть побеждено только самим преступником". Сделав это несколько странно звучащее сегодня заявление, Видок отобрал себе сотрудников из бывших арестантов и вскоре расчистил такие преступные логова, к которым прежде не мог приблизиться ни один инспектор полиции. При этом для достижения своей цели он применял необычные методы, часто даже пользующиеся дурной славой. Тысячи переодеваний и изменений внешности оберегали его и его людей от опознания и помогали открывать такие двери и ворота, которые без этих манипуляций остались бы запертыми. Это помогало им также неузнанными находиться в местах пребывания преступников. Видок производил мнимые аресты, засылал в тюрьмы своих осведомителей и инсценировал их побег или даже смерть после того, как они выполняли свое задание. Благодаря таким трюкам и уловкам он в течение двадцати лет обеспечивал себе непрекращающийся поток информации.

  Видок завел систему учета: велись записи об известных ему преступниках, их внешнем виде, методах работы. Когда в 1833 году он оставил службу, его последователи переняли его методы регистрации и идентификации преступников. Своей "картотекой преступников" Видок отнюдь не изобрел уголовную регистрацию. Уже давно в истории человечества имелись примеры, напоминающие службу уголовной регистрации. Первые попытки в этом направлении делались с целью навсегда пометить того, кто когда-либо совершил преступление. Опыт показал, что ранее совершившие преступление склонны к рецидиву.

  Наша сегодняшняя служба уголовной регистрации гуманна. Если ранее судимый арестовывается в связи с новым преступлением, полиция может его быстро опознать, так как наверняка при первом задержании он проходил уголовную регистрацию, то есть были зафиксированы его отпечатки пальцев и сделаны фотоснимки.

  В былые же времена применялись жестокие методы помечать преступников. В Древнем Египте, например, выбивали передний зуб, греки и римляне выжигали на плечах преступника букву. Даже еще в средние века в Евpone практиковалось причинение преступникам увечья. Так, ворам часто отрезали уши, разбойникам - носы, клятвопреступникам - палец или даже руку, а обманщикам делались надрезы ушей. Все это было телесным наказанием и одновременно средством обличения: если человек не имел ушей, то каждому сразу становилось ясно, что это вор. Если же он еще раз попадался на краже, то его без лишних формальностей казнили.

  Выжигание клейма, применявшееся в античности греками и римлянами, длительное время оставалось в употреблении и в- Новое время. Так, к примеру, было в Англии, где отметину, которую выжигали на руке вора, называли "позорным пятном". Во Франции раскаленным железом выжигали на плече злоумышленника герб главы государства. Кто читал роман Александра Дюма "Три мушкетера", определенно вспомнит, что у обольстительной мадам де Винтер на одном плече горела, как огненный знак, лилия Бурбонов.

  Французская революция 1789 года с ее идеалами свободы отменила выжигание клейма, но оно снова было введено, когда спустя десять лет Наполеон взял власть в свои руки и старые полицейские методы обрели прежнюю силу. От испытанных средств идентификации преступников не могли так легко отказаться.

  По буквам, которые выжигали приговоренным, можно было сразу определить, какое преступление они совершили или какое наказание им было назначено." T.F." означало "Travaux forcees", то есть принудительные работы; узнику галер, каковым когда-то был Видок, выжигали "GAL" или только "G", означавшее - галера; вора увенчивала буква "V", а два "V" означали повторное воровство. Опознавательные знаки были введены для мошенников, для особо опасных рецидивистов, для преступников, приговоренных к заключению, пожизненному или на определенный срок.

  Точно так же метились преступники и в Австрии во времена Марии Терезы (1717 - 1780) - там выжигалось клеймо, указывающее на характер преступления и место, где оно было совершено.

  Только постепенно человечность победила эти варварские методы. Во Франции клеймение было окончательно отменено в 1832 году. В России оно существовало еще три десятилетия: до 1863 года преступникам, отправляемым на пожизненную каторгу в Сибирь, на лбу и на щеках выжигали три большие буквы "КАТ" - каторга.

  Отмена увечья и выжигания клейма поставила полицию в затруднительное положение. Как она теперь могла идентифицировать рецидивистов, которым по закону следует более тяжелое наказание? Теперь многие преступники, особенно в таких больших городах, как Лондон или Париж, могли утверждать, что совершили преступление впервые.

  На протяжении длительного времени полиция пыталась выходить из положения с помощью не очень надежных приемов. Так, всех подозреваемых показывали старым опытным участковым полицейским и тюремным надзирателям, обладавшим необыкновенно хорошей памятью, той, которую мы называем сегодня фотографической. К примеру, в первой половине прошлого века один английский тюремный надзиратель прославился тем, что опознал тысячи ранее отбывавших наказание воров и при этом ошибся лишь пять раз. Жертвы пятикратной ошибки едва ли могли оценить этот поразительный рекорд.

  Другую возможность опознания рецидивистов представляла система списков. Уже в XV и XVI веках власти отдельных городов обменивались списаниями личностей правонарушителей. В XVIII и XIX веках в Германии существовали списки мошенников, включавшие в себя не только анкетные данные, но и описание некоторых внешних признаков личности. Подобные произвольные описания были не очень надежны. Кроме того, с увеличением числа зарегистрированных лиц возникали трудности использования таких списков.

  Это, как уже упоминалось, понял Видок, бывший преступник с галер, ставший шефом Сюртэ - французской криминальной полиции в Париже. Когда он в 1833 году покинул свой высокий пост, к его последователям перешел архив, в котором содержались сведения о многих известных преступниках. С тех пор эта система регистрации постоянно пополнялась.

  Когда была изобретена фотография, называвшаяся тогда "дагерротипия", ее начали применять и для фиксации внешности преступников. Полиция быстро обнаружила преимущества этого способа, но вначале он был еще очень трудоемким. Съемка была возможна только при ярком солнечном освещении, осуществлялась она обычно на крыше дома. Кроме того, каждый снимок делался очень долго, иногда до 20 минут. Чтобы изображение не было смазанным, преступника привязывали к стулу. Когда фотографирование стало более простым и дешевым, оно стало все чаще использоваться полицией. В конце концов в префектуре полиции в Париже скопилось около пяти миллионов учетных карточек и восемьдесят тысяч фотоснимков. Разбираться в этой горе документов писарям становилось все труднее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.