Вехи советской криминалистики

Вехи советской криминалистики

В первые же месяцы после Великой Октябрьской социалистической революции народная милиция, ВЧК и суды столкнулись с непомерными трудностями. Регистрационные картотеки преступников-профессионалов были почти повсеместно полностью уничтожены. Оказавшись на свободе, «птенцы Керенского», как называли уголовников, выпущенных из тюрем Временным правительством, практически безнаказанно совершали тяжкие уголовные преступления: бандитские и разбойные нападения, убийства, хищения государственной собственности, кражи. Во много раз возросли грабежи, мошенничество, спекуляция. Нередко матерые уголовники «работали» рука об руку с контрреволюционерами всех мастей и оттенков, оказывая им серьезные услуги в их борьбе с молодой Советской Республикой.

В этих тяжелейших условиях неоценимую помощь сотрудникам ВЧК и уголовного розыска оказали честные, умные, патриотически настроенные судебные эксперты-криминалисты. Было их совсем немного – тех, кто интересы Родины, дела и свой профессиональный долг поставили выше всех прочих соображений, кто, не убоявшись белогвардейских угроз, пришел работать во вновь создаваемые советские учреждения.

Одним из таких высококвалифицированных специалистов в области судебной медицины и криминалистики был Петр Сергеевич Семеновский. Тридцатипятилетний преподаватель Юрьевского (Тартуского) университета, способный научный работник, он в 1918 году начал помогать Московскому уголовному розыску как консультант. По совместительству он работал прозектором Лефортовского морга при Московской городской судебно-медицинской экспертизе. За годы упорного, напряженного труда ему с коллегами удалось создать при Центророзыске регистрационно-дактилоскопическое бюро, в котором начали регистрировать всех наиболее опасных профессиональных преступников. Там у них не только брали отпечатки пальцев, но и фотографировали их по определенным правилам, описывали по методике словесного портрета. Из фотографий создавались регистрационные альбомы преступников. Альбомы заводились по «профессиям», т. е. по видам совершаемых преступлений – убийства, разбои, кражи и т. д.

В 1920 году П. С. Семеновский разработал подробную классификацию пальцевых узоров, которая вскоре начала применяться во всех регистрационных бюро страны. Эта классификационная система оказалась настолько простой и вместе с тем удачной, что используется и поныне с незначительными изменениями и дополнениями. Тогда же им был создан кабинет судебной экспертизы при Центральном управлении уголовного розыска НКВД РСФСР. П. С. Семеновский не только руководил кабинетом и организовывал научно-техническую службу милиции, но и лично проводил много судебно-медицинских и криминалистических экспертиз, помогал неопытным следователям и оперативным уполномоченным при осмотрах мест наиболее опасных преступлений. Ведя с агентами Центророзыска практические занятия по дактилоскопии и судебной медицине, он способствовал повышению их профессионального уровня, активно внедрял в практику борьбы с преступностью научные методы и приемы работы.

П. С. Семеновский заведовал до 1930 года Центральным регистрационным бюро научно-технического отдела НКВД РСФСР, затем трудился в НИИ судебной медицины, занимался исследовательской работой. Большим авторитетом у советских криминалистов пользовалось его многократно переиздаваемое пособие «Дактилоскопия как метод регистрации», заложившее научные основы дактилоскопического учета преступников в нашей стране. Никто из зарубежных криминалистов не смог разработать систему регистрации, которая могла бы соперничать с системой Семеновского, хотя предлагалось более тридцати дактилоскопических учетных систем.

Не отказывался ученый и от проведения биологических, трасологических и других криминалистических экспертиз. Так, в 1926 году он первым из работающих в отечественных криминалистических учреждениях произвел вместе с известным криминалистом и судебным химиком А. Д. Хананиным сложную баллистическую экспертизу. Они установили, что представленная на исследование пуля калибра 6,35 мм, обнаруженная при судебно-медицинском вскрытии в теле убитой женщины, выстрелена именно из того пистолета, который нашли при обыске у подозреваемого лица. В ходе этой экспертизы П. С. Семеновский и его помощник сделали из пистолета несколько пробных выстрелов, а потом при большом увеличении сфотографировали участки следов полей нарезов ствола на исследуемой и экспериментальных пулях. На крупномасштабных фотоснимках эксперты разметили многие совпадающие особенности микрорельефа канала ствола, отобразившиеся на поверхности пуль. Это помогло следствию доказать виновность подозреваемого.

Однажды П. С. Семеновский получил из Каширы служебную посылку. В ней оказался толстый сук с привязанной к нему веревочной петлей. В препроводительном письме следователь сообщал, что в лесу был обнаружен окоченевший труп девушки, шею которой сжимала петля, прикрепленная к дереву сложным узлом. Следователь просил выяснить, не специальный ли это узел, и если да, то люди какой профессии вяжут такие узлы. Усилия эксперта не пропали даром: его вывод оказал следствию большую помощь. П. С. Семеновский установил, что узел действительно профессиональный – пожарный. Поэтому версия о самоубийстве, такая очевидная вначале, была следователем бесповоротно отброшена. Вскоре он нашел преступника. Убийцей оказался человек, который раньше работал пожарным и обучался вязке пожарных узлов. Под грузом улик, не последнее место среди которых занимала проведенная П. С. Семеновским экспертиза, он сознался в совершенном преступлении.

Одновременно с П. С. Семеновским в становлении советской криминалистической экспертизы участвовал профессор В. Л. Русецкий. До революции он был помощником управляющего Московским институтом научно-судебной экспертизы. Когда институт ликвидировали, он переехал в Петроград и стал заведовать кафедрой судебной фотографии Высшего фототехнического института. В мае 1920 года ему предложили работу в Управлении уголовного розыска и он с радостью согласился стать экспертом-консультантом в научно-техническом подотделе.

В те трудные годы не было, пожалуй, специалиста в области судебной фотографии, равного В. Л. Русецкому. Он провел большое количество экспертиз, связанных с искусной подделкой документов, фальшивомонетничеством, мошенничеством, вымогательством, шантажом. По плечу ему были и те экспертизы, где требовались сложные химические анализы. Через полтора года В. Л. Русецкого назначили на должность начальника научно-технического подотдела, и он начал подбирать и готовить кадры высококвалифицированных криминалистов. Вскоре подотдел вырос настолько, что был преобразован в большой по тому времени отдел со штатом более двадцати экспертов-криминалистов.

Широкая эрудиция, основательная подготовка во всех разделах криминалистической техники, свободное владение четырьмя иностранными языками сделали В. Л. Русецкого одним из самых знающих советских криминалистов своего времени. (Еще в середине 1916 года он разработал конструкцию прибора для исследования и фотографирования внутренней поверхности ствола огнестрельного оружия. Но ввиду низкого уровня развития техники этот прибор тогда не мог быть изготовлен в натуре.) К несчастью, тяжелая болезнь подкосила этого незаурядного человека, оборвав его научную и практическую деятельность. В августе 1923 года 45-летний Владимир Львович Русецкий скончался.

Руководить научно-техническим отделом поручили талантливому криминалисту Сергею Михайловичу Потапову. Он был тогда одним из наиболее широко образованных судебных экспертов, обладал поистине энциклопедическими познаниями в современной ему криминалистике. Глубоко и всесторонне Потапов разбирался во всех вопросах судебной экспертизы вещественных доказательств, исследовательской и оперативной судебной фотографии, а также в теории и практике организации розыска скрывшихся от следствия и суда преступников. Более двадцати лет работал он в криминалистических учреждениях нашей страны. С. М. Потапов был не только опытнейшим экспертом, но и хорошим организатором, преподавателем, известным ученым. На его трудах выросло не одно поколение советских криминалистов.

Вполне понятно, что начальный период развития советской криминалистики имел ярко выраженный практический уклон, направленный на решение самых неотложных задач борьбы с преступностью и всемерное содействие налаживанию работы следственных органов, сотрудники которых не обладали еще ни необходимыми знаниями, ни достаточным опытом работы по специальности. Первым советским криминалистам приходилось одновременно решать задачи становления молодой науки и создания, а затем и совершенствования своей, советской следственной и экспертной практики. Только увлеченность и энтузиазм, творческая активность, беспредельное трудолюбие и высокое сознание долга перед Родиной и народом позволили тем, кто стоял у колыбели советской криминалистики в трудные годы революции, гражданской войны и послевоенной разрухи, с честью решить эти непростые задачи.

С развитием научно-практических основ криминалистики в нашей стране начала создаваться система экспертных учреждений. С 1927 года в каждой области, крае, республике стали действовать научно-технические отделы органов милиции, которые производили криминалистические экспертизы, помогали при осмотрах мест происшествий и вели некоторые виды регистрации преступников. Вскоре были созданы также криминалистические учреждения органов юстиции – кабинеты научно-судебной экспертизы. Вначале они имелись только в Киеве и Одессе. В конце 1923 года такой кабинет был организован и в Харькове. Руководить им согласился профессор судебной медицины Н. С. Бокариус. В принятом в том же году Уголовно-процессуальном кодексе получили законодательное закрепление права и обязанности эксперта в советском уголовном судопроизводстве.

В 1926 году Харьковский и Киевский кабинеты реорганизуются в научно-исследовательские институты судебной экспертизы. Создаются криминалистические учреждения и в других союзных республиках. В конце 30-х годов был организован институт судебной экспертизы в Белорусской ССР. Криминалистические лаборатории были образованы также при юридических высших учебных заведениях: при Саратовском, Московском, Ленинградском, Свердловском, Алма-Атинском, Ташкентском, Казанском юридических институтах, а также в Московском институте прокуратуры. В 1939 году криминалистический кабинет был организован в Военно-юридической академии Вооруженных Сил.

Деятельность первых криминалистических учреждений заключалась не только в производстве научно-технических исследований по судебным делам, но и в проведении научной работы в области криминалистики. Сотрудники институтских криминалистических подразделений вели большую преподавательскую работу: читали лекции, проводили семинарские и практические занятия. Многие из них успешно защитили кандидатские и докторские диссертации, стали видными учеными.

Уже в 20-е годы судебные экспертизы в криминалистических учреждениях нашей страны проводились на высоком научном и профессиональном уровне. Особенно хорошо работали эксперты в Харьковском и Киевском институтах научно-судебной экспертизы. Приведем в качестве примера одно трасологическое исследование, описанное сыном директора Харьковского института, судебным экспертом Н. Н. Бокариусом.

Некий Сычев, еще в 1913 году осужденный за тяжкое преступление к каторжным работам со ссылкой в Сибирь, по отбытии наказания занялся коммерцией и стал владельцем доходных номеров и ресторана в городе Никольске Уссурийском. В конце 1923 года он обосновался в Харькове, где вел паразитический образ жизни. В январе 1924 года Сычев зашел в одну частную парикмахерскую, чтобы побриться. Он долго беседовал с парикмахером и выведал у него, что здесь есть чем поживиться. Дней через пять, поздно вечером, Сычев с двумя сообщниками, вооруженными револьверами, ворвался в парикмахерскую. У предводителя в руке был финский нож. Преступники направили оружие на парикмахера и его жену, и главарь скомандовал: «Руки вверх!»

Женщина стала громко звать на помощь. Сычев дважды ударил ее финкой в спину. Падая, она схватила его за ногу. Преступники бросились наутек, но в руках пострадавшей осталась галоша с сапога Сычева. Прибежавшие на крики соседи бросились в погоню. Один мужчина преследовал Сычева, пока тот не скрылся в полузаброшенном доме. Сотрудники милиции, прибывшие на место происшествия, нашли там, где прятался преступник, его верхнюю одежду. Потом выяснилось, что в соседний жилой дом в тот вечер приходил какой-то гражданин в нижнем белье. Пояснив, что его только что ограбили, он попросил одолжить на время какую-нибудь одежду. Получив ее, «ограбленный» назвал свой домашний адрес. По этому адресу инспекторы уголовного розыска и обнаружили Сычева. У него изъяли правый сапог, который вместе с галошей с места происшествия направили на исследование криминалистам. Им предстояло выяснить: носил ли подозреваемый эту галошу на правом сапоге?

Галоша была старая, сильно потертая. Справа на ней образовался вертикальный разрыв с ровными краями длиной в два сантиметра. Каблук галоши был подбит резиной, причем некоторые гвозди выходили внутрь шляпками, а другие – загнутыми стержнями. Когда галошу надели на сапог, края вертикального разрыва заметно разошлись, образовав треугольник, обращенный вершиной вниз. Выяснилось, что каблук сапога стоит в галоше неровно, со смещением влево.

Снизу на сапожном каблуке отпечатались вдавленные следы гвоздей, крепящих каблук галоши. Когда эксперт на фотоснимке каблука галоши соединил между собой следы головок и стержней гвоздей прямыми линиями, образовались геометрические фигуры. Идентичные фигуры получились при соединении вдавленных следов от шляпок и стержней на фотографии каблука сапога. Кроме того, на сапоге снаружи, в нижней правой его части, четко отобразился след от края галоши, а в нем – разрыв края углом вниз. Полное совпадение столь характерных признаков образовало такую неповторимую совокупность, которая позволила эксперту сделать вывод, что галоша, оставшаяся в руках потерпевшей, была надета на правый сапог Сычева. Несмотря на упорное отрицание преступником своей вины, суд принял заключение экспертизы как одно из самых веских доказательств по делу и осудил преступника за вооруженное разбойное нападение к 10 годам лишения свободы со строгой изоляцией и конфискацией имущества.

В предвоенные годы большинство экспертов-криминалистов работали в милиции. Но даже там было лишь тридцать научно-технических отделов и групп. А всего по стране насчитывалось не более 150 экспертов-криминалистов. В первые два года Великой Отечественной войны, из-за временной оккупации части территории СССР, прекратили работу многие научно-технические подразделения, а также криминалистические учреждения Украины, Белоруссии, юго-западных и западных районов РСФСР. Вся тяжесть производства судебных экспертиз легла на действующие криминалистические лаборатории центральных, уральских и среднеазиатских областей и республик. Преобладали традиционные криминалистические исследования: почерковедческие, дактилоскопические, судебно-баллистические, материаловедческие и др.

Еще до окончания войны в Москве начали работать два криминалистических учреждения, внесшие большой вклад в дело борьбы с преступностью, – Центральная криминалистическая лаборатория Министерства юстиции СССР (ЦКЛ) и криминалистическое отделение Центральной судебно-медицинской лаборатории Главного медицинского управления Вооруженных Сил (ЦСМЛ). Сотрудники этих учреждений проводили экспертизы и давали консультации работникам следственных органов и судов. Аналогичную помощь органам военной юстиции оказывали сотрудники созданного вскоре после войны Научно-исследовательского института криминалистики Главного управления милиции.

В те годы сеть криминалистических экспертных и научных учреждений значительно расширилась, охватив многие крупные города страны. Первым многоотраслевым судебно-экспертным учреждением стала Ленинградская научно-исследовательская криминалистическая лаборатория Министерства юстиции РСФСР. Ее сотрудники проводили сложные исследования для судов и прокуратур Российской Федерации. Большое значение для дальнейшего развития криминалистики имело основание при Прокуратуре СССР Всесоюзного НИИ криминалистики, который много сделал для развития криминалистической техники, тактики и методики. Возрожденные Киевский и Харьковский институты судебной экспертизы тоже включились в практическую и научно-исследовательскую работу.

Общими усилиями создавались новые методы исследования вещественных доказательств, ранее криминалистике не известные. Быстрыми темпами развивалась исследовательская фотография. Советские криминалисты вели научный поиск в области исследования вещественных доказательств в невидимых лучах спектра. Одновременно разрабатывались химические способы анализа материалов письма – бумаги, чернил, карандашей, копирки, – совершенствовалась техника прочтения сгоревших, испепеленных документов. Быстро возрастала эффективность люминесцентного анализа. Экспертиза различных криминалистических объектов в ультрафиолетовых и инфракрасных лучах позволила значительно увеличить количество разрешаемых вопросов и сделать выводы экспертов более категоричными. Все это облегчало работу следователей, давая им в руки веские научно обоснованные доказательства.

Если в 20-е годы многие сотрудники криминалистических подразделений имели в основном медицинское образование, то впоследствии экспертами становились, как правило, юристы. После войны криминалистические кадры начали пополняться за счет физиков, химиков, биологов, что позволило быстро и успешно поставить на службу борьбы с преступностью последние достижения этих наук.

Улучшалась и техническая вооруженность экспертов. В большинстве криминалистических подразделений появились сравнительные микроскопы МИС-10, которые гарантировали весьма эффективное и результативное производство судебно-баллистических и трасологических экспертиз. Эти микроскопы были разработаны еще перед войной, но широко применяться стали только в 50-е годы. Затем они подверглись конструктивной доработке, и в 70-е годы эксперты уже имели гораздо более совершенные криминалистические микроскопы МСК-1, которые наряду с приборами для фотографической развертки следов на поверхности цилиндрических предметов (пуль, гильз) и изучения их микрорельефа позволяют при сравнительном исследовании получать наиболее объективную информацию.

Расскажем об одном из таких сложных исследований. Ранее судимые Шульник и Панский раздобыли и незаконно хранили у себя два автомата ППШ. Им удалось похитить пистолетные патроны калибра 7,62 мм. Для «испытания» автоматов выбрали пустынное место. Разместив на колесах порожнего грузового вагона в качестве мишеней консервные и картонные банки, они стреляли по ним с расстояния 19 метров. В это время по второму пути проходил пассажирский поезд. Одна пуля попала в голову машинисту, что чуть не повлекло крушение. При хирургической операции была извлечена сильно деформированная пуля, которую следователь направил на экспертизу вместе с автоматами, изъятыми у подозреваемых, а также с оставшимися у них патронами. Перед экспертами он поставил вопрос, из какого автомата выстрелена пуля, смертельно ранившая машиниста.

Задача оказалась сложной вследствие большой деформированности пули. Все же эксперт определил, что она относится к патрону калибра 7,62 мм, который пригоден для стрельбы из автоматов ППШ. На поверхности расплющенной пули едва виднелся один след поля нареза. В нем эксперту удалось выявить довольно четкие следы ведомых и ведущих граней. Первичные и вторичные следы поля нареза отражали мелкие особенности канала ствола в виде бороздок и валиков, образующих индивидуальную совокупность. Эксперт произвел из обоих автоматов экспериментальные выстрелы в ватный пулеуловитель. Затем он сравнил единственный след на пуле, извлеченной из раны на голове машиниста, со следами на экспериментальных пулях и нашел в них такую индивидуальную и устойчивую совокупность, которая не оставляла места сомнениям. Выстрел, сразивший машиниста, произвел из своего автомата обвиняемый Панский.

Оборудование криминалистических лабораторий с каждым годом становится все совершеннее. Теперь там используются сложнейшие спектрографы, газожидкостные хроматографы, фотоэлектрокалориметры, рефрактометры, лазерные анализаторы, ЭВМ. Всего не перечислить! Это потребовало и более подготовленных специалистов. В умелых руках экспертов сложная техника помогает исследовать различные биологические объекты – частицы растительного происхождения, почвы, волосы животных и людей, а также текстильные ткани, их нити и волокна. Выводы криминалистов подчас являются столь важным доказательством по делу, что от них зависит судьба человека. В таких случаях роль и ответственность эксперта особенно велики.

Рабочего Аникина заподозрили в совершении кражи из магазина. Вор проник внутрь торгового зала, выпилив доску из крыши. При обыске у Аникина нашли пилу-ножовку, при осмотре которой следователь заметил между зубьями опилки. Перед экспертом-криминалистом он поставил вопросы: к одной ли древесной породе относятся опилки, прилипшие к зубьям ножовки, и древесина доски с крыши магазина и этой ли пилой произведен распил?

Исследования древесных частиц позволили эксперту установить, что опилки на зубьях пилы отделены от осины. А доски с обрешетки крыши были изготовлены из сосны! Чтобы исключить последние сомнения, эксперт продолжил работу и установил, что различны и следы распила. Выяснилось, что ножовка Аникина не имела достаточного развода зубьев, а доска на крыше перепилена пилой, имеющей большой развод. Эти выводы, наряду с другими доказательствами, позволили снять с Аникина подозрение в совершении кражи из магазина.

Исключительно большое значение в работе криминалистов имеет разработка приемов и научно-технических средств для проведения экспрессных исследований и нахождения следов на месте происшествия. Сейчас успешно выявляют следы рук на многоцветных поверхностях и даже человеческой коже, предметах одежды, металлических изделиях, побывавших в огне. Специальные поисковые системы обеспечивают помощь ЭВМ при проверке следов пальцев рук, изъятых с мест неочевидных преступлений.

И не беда, если на месте происшествия остался лишь небольшой участок папиллярного узора, не содержащий признаков его типа и деталей, по которым обычно устанавливается конкретный человек. Казалось бы, такой след должен быть признан непригодным. Но криминалисты фотографируют его с увеличением в 10—15 раз, выявляют отпечатки пор, а по ним отождествляют человека, ибо поры у разных людей различаются по форме, размеру, количеству и положению. К тому же каждый след поры имеет характерные признаки.

Однажды при осмотре места происшествия на осколке оконного стекла обнаружили нечеткий след папиллярного узора. У подозреваемого Крысина взяли отпечатки пальцев. Все это поступило к эксперту, который нашел не очень убедительные совпадения всего пяти деталей узора. Тогда эксперт решил прибегнуть к пороскопическому анализу, который выявил полное совпадение признаков 16 пор. На основании дактилоскопического и пороскопического исследований был сделан вывод, что след на осколке стекла с места происшествия оставлен указательным пальцем левой руки подозреваемого.

Криминалисты создали несколько моделей установок для безопасного отстрела патронов из любого оружия, в том числе атипичного, конструкция которого ненадежна. На них легко замерить начальную скорость полета снаряда, что очень важно для определения пробивной силы оружия. Сконструированы и повсеместно внедрены приборы для составления композиционных портретов преступников со слов потерпевших и очевидцев. В большинстве экспертных учреждений есть прибор, позволяющий сфотографировать криминалистические объекты в поле токов высокой частоты, а также совершенная аппаратура для исследования и фотосъемки вещественных доказательств в ультрафиолетовой, дальней красной и инфракрасной частях спектра. На вооружении криминалистов и такое устройство, которое восстанавливает посредством электролитической диссоциации спиленные номерные знаки и другие клейма на металлических предметах, в частности на огнестрельном оружии.

Преступники нередко удаляют номерные и фабричные знаки на оружии, транспортных средствах, моторах, часах… Но полностью уничтожить все следы, возникающие при нанесении знаков и номеров, не удается. Ведь одновременно изменяются еще и внутренние физико-химические свойства материала: степень твердости и пластичности, электропроводность, коррозионная стойкость. Это и определяют экспертные методики восстановления удаленных номеров и знаков посредством химических, термических, магнитных, электрохимических и других способов.

Темной августовской ночью при попытке угнать автомобиль «Жигули» был задержан автослесарь Ивлев. В ходе следствия выяснилось, что подозреваемый за последние четыре года не раз ездил в Грузию, Армению, Азербайджан. Каждый раз он отправлялся в вояж на новом автомобиле, якобы по доверенности владельца. Возвращался же на самолете и при деньгах. Два автомобиля удалось разыскать. Заводские номера у них оказались спиленными, а новые наносились в кустарных условиях. Владельцам похищенных автомобилей предъявили найденные, и те опознали свои машины по ряду признаков. Криминалистам предстояло восстановить спиленные первоначальные заводские номера. Задача была успешно выполнена, и заключение экспертов помогло установить виновность Ивлева в угоне и продаже пяти легковых автомобилей.

Пристальное внимание криминалистов в последние годы привлекли исследования звукозаписей. Разработаны надежные методики электроакустической экспертизы, аппаратура для идентификации магнитофонов по пленкам. Большие успехи достигнуты и в изучении голоса, речевых характеристик для отождествления говорившего. Для производства вокалографической экспертизы создана чувствительная электронная аппаратура и методики ее применения, что позволит в ближайшие годы проводить такие исследования, которые дадут органам следствия и суду важные доказательства, полученные из разговоров, записанных на пленку. В последние годы в экспертной практике широко применяется рентгеновский структурный анализ, электронная микроскопия и другие высокочувствительные методы исследования вещественных доказательств.

Остановимся более подробно на одном из самых молодых в судебной экспертизе видов исследования. Рентгеновский фазовый анализ расшифровывает вид соединения, его состав, качественные и количественные характеристики ингредиентов. При этом объект не изменяется и не уничтожается. В случае возникновения сомнений можно провести повторное исследование того же материала. Для анализа достаточна крайне малая частица вещества – до 10-7 грамма; исследовать же можно металлы и сплавы, пигментную часть лакокрасочных покрытий, минеральную составляющую почв, строительные материалы, наркотики, яды, взрывчатые вещества, химические волокна и многое другое. Особенно перспективен фазовый анализ при исследовании веществ сложного состава (талька, каолина и т. п.), когда химические методы не приводят к определенным выводам о природе вещества. Рентгеновский фазовый анализ все шире используется и при производстве трасологических, судебно-баллистических, физико-химических, инженерно-технических экспертиз.

Однажды было возбуждено уголовное дело в связи со взрывом в производственном помещении. Эксперту представили детали разрушенного манометра – трубку с механическим приводом к стрелке и штуцер. Следователь просил установить, что вызвало повреждение трубки – коррозия металла или какие-либо другие причины. Эксперт произвел рентгеноструктурный анализ металла, что позволило исключить повреждение трубки взрывом. В местах разрушений наблюдались окислы и гидроокислы, которые и вызвали утоньшение стенок трубки, уменьшение их прочности. В процессе работы стенка трубки разорвалась. Так экспертиза помогла установить, что взрыв в помещении произошел не от поломки манометра, а по другим причинам.

В конце 60-х годов криминалисты начали осваивать электронную микроскопию. Она незаменима при исследовании очень мелких объектов, исключающих возможность применения других методов. Громадная разрешающая способность электронного микроскопа позволяет разглядеть особенности морфологии на субмикроскопическом уровне. С его помощью стали доступны для изучения недосягаемые ранее составные части цветных пигментов, замазок, саж и иных веществ. Например, отождествление следов замазки, обнаруженных на различных предметах, возможно путем анализа остатков мельчайших микроорганизмов, входящих в состав мела, – основы замазки.

При экспертизе кусочков лакокрасочных покрытий, отделившихся, например, от транспортных средств, электронная микроскопия обеспечивает их различение по микроморфологическим свойствам и кристаллической структуре просвечиваемых проб. Если же в экспертном учреждении имеется растровый электронный микроскоп, то в него можно поместить сам объект исследования. Меняя увеличение от минимального (40—60?) до самого большого, используя возможности объемного изучения следов, частиц, эксперт получает очень ценную информацию. Достоверность данных о внешнем и внутреннем строении объекта очень высока, исследовательские возможности описанных методов огромны.

В практике был случай, когда криминалисты изучали волокна минеральной ваты, обнаруженные на сорочке мужчины, заподозренного в совершении тяжкого преступления. Следователь представил образцы такой ваты с места происшествия, где она могла попасть на одежду подозреваемого. Под обычным микроскопом эксперт установил, что волокна с сорочки и образцы одинаковы по форме и неволокнистым включениям в виде очень мелких стеклянных шариков. Измерив толщину волокон, эксперт убедился в совпадении данного признака. Кажется, можно писать заключение, тем более что из микроскопа «выжато» все, что можно. Но эти признаки могут случайно совпасть! Чтобы полностью исключить вероятность ошибки, криминалист решил «заглянуть» в тонкую структуру стеклянных (силикатных) волокон ваты. Зная, что основные механические свойства волокон из различных силикатов зависят от наличия на поверхности так называемых микродефектов, форма и размеры которых специфичны, эксперт сравнил волокна еще и на просвечивающем электронном микроскопе. В результате выяснилось, что микродефекты на волокнах с сорочки подозреваемого и образцах тоже одинаковы. Сомнения в том, что подозреваемый «собрал» волокна минеральной ваты именно на месте происшествия, теперь отпали.

Криминалистам нередко приходится исследовать различные материалы, вещества, изделия. Их химический состав помогает установить спектральный анализ, высоко чувствительный и экономичный. При эмиссионном спектральном анализе вещество расшифровывают по излучению, которое испускают его атомы в плазме электрической дуги. Излучение фотографируют, запечатлевая атомный спектр испускания. Поскольку часто приходится иметь дело с микроколичествами вещества, эксперты прибегают к возбуждению атомов лучом твердотельного рубинового лазера. Так исследуют частицы металлов, стекол, краски. Для этого используются спектрографы и лаборатории атомного эмиссионного анализа.

Эмиссионная спектроскопия весьма расширила возможности криминалистов, но и она не всегда выручает. Когда нужно узнать молекулярный состав сложных органических соединений – пленкообразующих веществ лакокрасочных материалов, нефтепродуктов, полимеров, пластмасс, синтетических волокон, паст шариковых ручек, фармацевтических препаратов и др., применяется инфракрасная спектроскопия. Здесь эксперт ориентируется по спектрам поглощения инфракрасных лучей веществом пробы, которая может быть микроскопически мала.

Наряду с инфракрасной широко используется видимая и ультрафиолетовая спектроскопия, дающая хорошие результаты при исследовании нефтепродуктов, химических растворителей, красок, лекарств.

Все чаще криминалистам поручают исследовать детали транспортных средств, имеющих различные повреждения. В связи с этим повышается актуальность металлографических экспертиз, когда при анализе зернистой структуры металлов и сплавов выясняется природа их структурных фаз, вид термической и механической обработки, наличие внутреннего брака. Анализы проводятся на металлографических микроскопах и других специальных приборах. В конечном итоге такая экспертиза отвечает на вопрос о причинах излома детали транспортного средства, участвовавшего в дорожном происшествии.

Третий день Валеев испытывал необычный подъем, все спорилось на работе и дома, жизнь казалась прекрасной. Причину искать не было нужды. На источнике своего счастья Валеев ехал теперь по широкому, знакомому до мелочей проспекту, немного сочувствуя пешеходам, не знавшим, какая это радость – собственный «Запорожец». Но что это? Ведь он поворачивает руль влево, а машина продолжает двигаться по диагонали к правому тротуару. Валеев не успел даже понять, что происходит, как автомобиль выскочил на тротуар и сшиб нескольких прохожих. Завизжали тормоза…

Когда «скорая» увезла потерпевших, а инспектор ГАИ приступил к осмотру автомобиля, он обнаружил глубокую трещину на картере рулевого механизма. «Я же говорил, что отказало рулевое управление! – горестно бормотал Валеев. – А ведь я езжу на нем всего третий день…».

По факту автоаварии и гибели людей было возбуждено уголовное дело. Его материалы и механизм рулевого управления поступили в лабораторию судебной экспертизы. Еще когда снимали с автомобиля картер, тот распался на две части. Следователя интересовало, нет ли на картере следов воздействия посторонних предметов, соответствует ли его материал ГОСТу и отчего произошла поломка. Чтобы обоснованно ответить на эти вопросы, эксперты использовали металлографический анализ и методы электронной микроскопии. Они выяснили, что химический состав металла, из которого отлит картер рулевого механизма, в основном соответствует техническим требованиям. Весьма незначительные отклонения в составе металла не могли вызвать разрушение картера рулевого механизма автомобиля «Запорожец». Дальнейшее исследование показало, что оно произошло из-за допущенного заводом-изготовителем грубого брака: в схеме рулевого механизма отсутствовал один из двух подшипников опоры червячного колеса. Валеев был оправдан, а возмещать ущерб пришлось заводу-бракоделу.

Криминалисты и сами создают оригинальные устройства, когда нужно провести такие исследования, для которых нет подходящих технических средств, например устройство, позволяющее получать спектры цвета микрочастиц при отражении, пропускании и свечении в ультрафиолетовых лучах. Оно облегчает исследования различных полимеров, пластмасс, продуктов нефтепереработки, стекол.

Улучшение научно-технической оснащенности следователей и сотрудников экспертно-криминалистических служб, рост их профессионального мастерства позволяют ныне использовать для раскрытия преступлений такие следы и вещественные доказательства, которые раньше не умели даже обнаруживать и собирать. В первую очередь это микроволокна и нити различных тканей.

Любая экспертиза волокнистых материалов начинается с микроскопического исследования, выявляющего морфологическое строение, цветовые характеристики, метрические показатели волокон. Если волокна химические, выручают поляризационно-интерференционные микроскопы. На них криминалист может определить разновидность волокна без разрушения, используя свойство его оптической анизотропии. В сложных случаях применяется растровая электронная микроскопия. В стотысячекратном увеличении хорошо видна микроструктура волокна, легко определим механизм его отделения от ткани. Можно выявить и следы воздействия на волокно яркого солнца, высокой температуры, других агрессивных сред.

Волокнистые материалы исследуют и физико-химическими методами, которые бывают довольно простыми, доступными любому криминалисту, и сложными, требующими применения специальной аппаратуры. Не сложен, например, метод капельных реакций, когда волокна растворяют в химических реагентах. Последним способом обычно определяется вид волокна: искусственное оно (например, вискозное, ацетатное, триацетатное) или синтетическое (полиамидное, полиэфирное и т. д.). Окраску волокнистых материалов изучают с помощью хроматографического спектрального анализа, позволяющего различить красители одинаковых волокон по их химическому составу и маркам. Эти исследования криминалисты проводят на ультрафиолетовых и инфракрасных спектрометрах. Когда же следователь на месте происшествия обнаруживает небольшие кусочки обгоревшей ткани, вид химического волокна эксперту поможет определить пиролитическая газовая хроматография.

Если бы объектами криминалистических исследований были только волокнистые материалы! Но объекты – самые разные и их сотни! И чтобы «заговорил» каждый «немой свидетель» преступления, необходимо постоянное совершенствование криминалистической техники и экспертных методик. Круг химических веществ, попадающих на экспертизу, постоянно растет. Криминалистам поручают исследовать вещества, относящиеся к так называемой бытовой химии: растворители и разбавители красок, моющие средства, ядохимикаты, а также фотоматериалы, лекарственные средства фабричного и кустарного производства, их суррогаты. Некоторые из них весьма опасны: яды, наркотики, легковоспламеняющиеся вещества. Для анализа столь разнообразных химических соединений нельзя создать какой-то универсальный метод. Хотя в арсенале криминалистики современных высокочувствительных методов довольно много, все же хроматографическим здесь отдается предпочтение.

Эксперты-криминалисты используют несколько подвидов хроматографического анализа, которые помогают разделить сложнейшие смеси веществ и выявить ничтожные количества микропримесей. По широте применения на первом месте стоит газожидкостная хроматография. Ею пользуются при криминалистическом анализе горючих материалов, винно-водочных изделий заводской и кустарной выработки, наркотических веществ. Ряд экспертных учреждений освоил метод масс-спектрометрии, посредством которого можно получить еще более ценные сведения о структуре вещества. А если соединить эти два метода в одном приборе? Так появилась хромато-масс-спектрометрия. На сегодня это самый универсальный и информативный метод исследования множества веществ. Если же хромато-масс-спектрометр соединить с ЭВМ, в память которой заложены необходимые сведения о составе самых различных сложных соединений, тогда сразу можно получить исчерпывающую информацию об исследуемом веществе.

При осмотре места происшествия следователь обнаружил молочную бутылку с какой-то странной тягучей жидкостью на дне. Поскольку подозреваемый в совершении преступления имел доступ к токсическим веществам, встал вопрос: не яд ли это? Применив газожидкостную хроматографию, эксперт установил, что в бутылке какая-то многокомпонентная смесь. Затем с помощью масс-спектрометра он определил структуру этой смеси. Не ограничившись проведенными анализами, эксперт методом хромато-масс-спектрометрии установил каждую из составляющих исследуемой жидкости. Так результаты экспертизы помогли следователю найти правильный путь для раскрытия этого преступления. В дальнейшем выяснилось, что подозреваемый украл ядовитые вещества и, приготовив из них смесь, отравил потерпевшего.

Криминалистическая практика поставила в повестку дня исследование почв. Эксперты помогают следователям находить микроследы почвы на одежде, обуви, автотранспорте и других объектах. Затем эксперт определяет групповую принадлежность почвы, чтобы проверить, не совпадает ли она с образцами, представленными для сравнения. Если собранные следователем образцы почв по количеству и качеству удовлетворяют требованиям, исследования эксперта отождествят конкретный небольшой участок местности, например место происшествия, хранения орудий преступления.

Исследования эти сложны и включают целый комплекс методов, позволяющих изучить все компоненты почвы: органические вещества, песчаную фракцию, растительные остатки, глинистые ингредиенты. Чтобы выяснить физические и морфологические свойства почвы, эксперты прибегают к геолого-минералогическому исследованию, для анализа ее органических веществ используют бумажную хроматографию, электрофорез, электронную микроскопию. Химические свойства почвы – ее кислотность и карбонатность – помогает определить эмиссионный спектральный анализ, а биологическую ее часть расшифровывают исследования растительных частиц, спорово-пыльцевой и диатомовый анализы. Вот какую сложную работу нужно проделать, чтобы установить, с какого именно участка, местности почва попала, например, на ботинки или брюки подозреваемого.

Гражданин Томин, отправляясь на дальний север, не захотел везти с собой лишние вещи и отправил их по почте. В посылку он упаковал дорогую обувь, импортные очки, носильные вещи. Через полмесяца в северном городке он получил отправленную самому себе посылку. Ящик никаких внешних повреждений не имел, но когда Томин распаковал его, не оказалось мужских туфель, женских тапочек и солнцезащитных очков. Их место занимали поношенные женские туфли и такие же тапочки с почвенными наслоениями на подошвах, в которые вдавились кусочки сургуча. Чтобы установить, где орудовал воришка, следователь собрал образцы почвы в деревне, где находилось почтовое отделение, принявшее посылку, и на месте ее получения, после чего назначил комплексную экспертизу.

Три эксперта – почвовед, физик и химик, применив все методики исследования почвенных наслоений, а также люминесцентный и эмиссионный спектральный анализы, молекулярную спектроскопию, установили, что на подошвах старой обуви, вложенной в посылку, имеются наслоения в виде спрессованной смеси разнообразных частиц, одинаковые с образцами почвы, взятыми в северном городке. Благодаря этому удалось выяснить, что кражу из посылки совершила одна из сортировщиц северного почтового отделения, восстановившая вес посылки своей старой обувью, которую она носила на работе.

Следователю зачастую бывает очень важно проверить, соприкасались ли предметы одежды двух или нескольких людей. При этом «переходить» на чужую одежду могут не только уже описанные микроволокна и нити, но и волосы. Сегодня криминалисты еще не без труда решают вопрос об индивидуальной принадлежности волос животных (например, от меховых шубы, шапки, воротника). Зато эксперт может точно определить: волосы или волокна обнаружены на одежде, теле или орудии преступления, человеку либо животному они принадлежат; если животному, то какому, с какого участка шкуры и как отделены от тела или мехового изделия.

Исследования волос животных проводятся так. Вначале под обычным микроскопом при небольших увеличениях определяют цвет, форму, строение волоса, характер его окраски, толщину. При увеличении в 250 раз анализируют сердцевину волоса и распределение пигмента, придающего ему цвет. Строение наружной оболочки волоса (кутикулы) изучают по негативным отпечаткам. Применяется метод щелочного гидролиза, чтобы пронаблюдать изменения строения волоса по стадиям роста и выделить диски сердцевины, особенности которых – важный диагностический признак. В тех криминалистических учреждениях, где есть электронные растровые микроскопы, возможны микротрасологические исследования. Здесь устанавливаются и сравниваются между собой характерные повреждения, а также форма окончаний (линии разделения) волос. Успешно применяется и нейтронно-активационный анализ.

Большой шаг вперед сделали и многие виды традиционных криминалистических экспертиз. В первую очередь это относится к техническому исследованию документов, осуществляемому физическими и химическими методами. Всемерное развитие получил анализ основы документов: материалов письма, подложек, вспомогательных веществ – клея, защитных покрытий. Так выясняются обстоятельства изготовления документа, факт и способы внесения в его содержание преступных изменений. Криминалисты восстанавливают первоначальное содержание слабовидимых, вытравленных, угасших текстов, распознают дописки, подчистки, допечатки, переклейку фотографии. Исследование материалов помогает установить технические средства подделки, пишущий прибор, которым внесены записи, собрать документ из отдельных частей. Криминалистам тут помогают высокоэффективные инструментальные методы, в том числе и микроаналитические, – такие, как люминесцентный анализ, лазерная спектрометрия, электронная микроскопия.

Криминалистические учреждения активно используют для технического исследования документов телевизионную технику. С ее помощью легче прочесть слабовидимые и невидимые надписи (измененное преступником первоначальное содержание документа), исследовать материалы письма, оттиски печатей и штампов. Телекамера «видит» и в невидимых лучах спектра. Использование телевизионных установок обеспечивает очень быструю и экономичную экспертизу подозрительных документов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.