§ 2. Формирование советского права

Общей тенденцией развития права в Советском государстве стало практически полное отрицание дореволюционного правового опыта. В соответствии с идеологией большевиков право как важный регулятор общественных отношений в новых условиях временно сохраняло свое значение, но при этом по мере строительства коммунистического общества, оно (как и государство) должно было постепенно «отмереть», уступив свое место другим социальным регуляторам, прежде всего моральным нормам (позднее в СССР был даже принят Моральный кодекс строителя коммунизма). В первые годы советской власти также получила достаточно широкое распространение точка зрения на то, что советское право – это отмирающее буржуазное право, свертывающееся по мере успехов социалистического строительства6. Сохранение права после установления советской власти было прежде всего обусловлено наличием классовых противоречий. Новое право было призвано стать эффективным инструментом «диктатуры пролетариата», средством подавления сопротивления «свергнутых классов» (буржуазии, помещиков, торговцев и др.).

Отрицательное отношение большевиков к дореволюционному, «эксплуататорскому» праву, тем не менее, не привело к полному отказу от него в первые месяцы существования Советского государства. Как уже отмечалось, Декрет о суде № 1 1917 г. допускал возможность осуществления правоприменительной деятельности на основе старых законов, что, по сути, было обусловлено только одним – советская система права еще не была сформирована, находилась в зачаточном состоянии. Очень скоро эта возможность была сведена на нет – Декрет о суде № 3 уже не содержал оговорки о возможности использования «досоветского» законодательства. В программе Коммунистической партии, принятой в 1919 г., подчеркивалось, что, «отменив законы свергнутых правительств, Советская власть поручила выбираемым Советами судьям осуществлять волю пролетариата, применяя его декреты, а в случае отсутствия таковых или неполноты их руководствоваться социалистическим правосознанием». Практически это означало, что, если правоприменительные органы или должностные лица не могли опереться на определенную норму права, они действовали так, как им подсказывала революционная совесть, поступали так, как считали полезным для революции. «Плох тот революционер, – говорил председатель Совнаркома В. И. Ленин летом 1918 г., – который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется»7.

Однако все же нельзя говорить о полном забвении советским государством прежнего правового опыта. Отдельные положения и конструкции, выработанные в процессе дореволюционной правотворческой практики, выдержали испытание временем и идеологией и впоследствии вошли в тексты советских нормативно-правовых актов. Например, советским трудовым законодательством был заимствован ряд положений фабричного законодательства об охране и об оплате труда, советское семейное законодательство первоначально восприняло нормы 10 тома Свода законов Российской империи о брачном возрасте и раздельности имущества супругов, советское гражданское законодательство 1920-х гг. XX в. в вопросе о юридических лицах заимствовало отдельные положения законодательства второй половины XIX в.

Особенностью правотворческой практики первых лет советской власти стало широкое местное нормотворчество, которое нередко противоречило актам центральных органов власти. Население страны в данный исторический период активно вовлекалось в общественную жизнь (через сеть местных советов), не имея при этом опыта государственной деятельности. Зачастую необходимость в принятии местных актов была вызвана и тем, что акты из центра с большим опозданием поступали (или вообще не поступали) на места.

Гражданское право

В советском государстве в начальный период его существования значение гражданского права в регулировании имущественных отношений резко понизилось. Руководство страны было убеждено, что данная отрасль права отживает свой век, поскольку частные хозяйственные отношения в условиях строительства социализма рассматривались как чуждое явление. «Мы ничего частного не признаем, – отмечал в одном из выступлений В. И. Ленин, – для нас все в области хозяйства есть публично– правовое, а не частное»8. Классические положения дореволюционного гражданского законодательства о частной собственности, сделках, предпринимательской деятельности в таких условиях перестали быть актуальными. Кроме того, коммунистическая идеология, лежавшая в основе политики советской власти, предусматривала необходимость решительной борьбы с имущественным неравенством, с условиями, его формирующими.

Первым крупным актом в сфере гражданского права в советском государстве стал принятый II Всероссийским съездом Советов 26 октября 1917 г. Декрет о земле. В данном акте указывалось, что «право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо залог, ни каким–либо образом отчуждаема». Позднее Декретом ВЦИК от 19 февраля 1918 г. «О социализации земли» и Конституцией РСФСР 1918 г. (ст. 3) земля, леса, недра и воды были объявлены общенародным (национальным) достоянием. Указанные положения означали отказ советского государства от признания земли товаром, изъятие ее из гражданского оборота и общий запрет распространять на землю универсальные механизмы частного права. Декретом о земле, а также принятым III Всероссийским съездом Советов 10 января 1918 г. «Основным законом о социализации земли» закреплялся принцип уравнительного землепользования. В соответствии с ним все граждане России, желавшие обрабатывать землю своим трудом, были вправе получить ее на праве пользования по потребительской (в зависимости от количества членов семьи) или по трудовой норме (в зависимости от числа трудоспособных в хозяйстве). Распределение земли было возложено на местные (волостные) земельные комитеты.

Национализация земли получила юридическое оформление в Положении о социалистическом землеустройстве от 14 февраля 1919 г., в ст. 1 которого указывалось, что «вся земля в пределах РСФСР, в чьем бы пользовании она ни состояла, считается единым государственным фондом». Таким образом, единственным собственником земли было признано Советское государство.

В целях борьбы с условиями, порождавшими имущественное неравенство, 27 апреля 1918 г. ВЦИК принял Декрет «Об отмене наследования», по которому упразднялось как наследование по закону, так и по завещанию. После смерти собственника имущество становилось государственным достоянием РСФСР. При этом имущество, не превышавшее по стоимости 10 тыс. рублей, поступало родственникам умершего в виде меры социального обеспечения. Такие же цели преследовал и Декрет ВЦИК от 20 мая 1918 г. «О дарениях», который запретил дарение и иное безвозмездное предоставление имущества на сумму свыше 10 тыс. рублей. Таким образом, пресекалась возможность в обход Декрета «Об отмене наследования» путем дарения передать имущество при жизни собственника будущим наследникам. 20 августа 1918 г. был издан Декрет ВЦИК «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах», в соответствии с которым была проведена национализация и муниципализация городских строений (кроме самых мелких). Этому акту предшествовал Декрет СНК РСФСР от 14 декабря 1917 г. «О запрещении сделок с недвижимостью», которым приостанавливались «ввиду предстоящего обобществления городской земли» какие бы то ни было сделки по продаже, покупке, залогу и т. п. всех «недвижимостей и земель в городах».

В первые месяцы советской власти государственной монополией была объявлена внешняя торговля и банковское дело. Начала широко применяться национализация имущества (ее называли «экспроприация экспроприаторов»9), которая в первую очередь затронула крупную промышленность и банковский сектор. Всем национализированным имуществом управлял созданный 2 декабря 1917 г. Всероссийский совет народного хозяйства (ВСНХ). В русле общей политики резко сокращались договорные отношения (например, отношения между предприятиями), которые заменялись административно–правовыми методами регулирования. В условиях «военного коммунизма» происходило резкое ограничение торгового оборота, денежные отношения вытеснялись натуральным продуктообменом. В 1920 г. прекратились кредитные операции, был упразднен Народный банк, а его функции были переданы наркомату финансов. В 1919 г. наркоматом юстиции проводилась работа по подготовке проекта Кодекса экономических законов РСФСР, в котором предполагалось закрепить хозяйственные отношения эпохи военного коммунизма. Однако эта работа не была завершена.

Трудовое право

После установления советской власти главной тенденцией в процессе формирования нового трудового законодательства стало первоочередное внимание законодателя к улучшению положения работников и охране их труда. Первым актом о труде стал Декрет СНК от 29 октября 1917 г. «О восьмичасовом рабочем дне», в соответствии с которым в России впервые устанавливался 8-часовой рабочий день (вместо 11,5 часового) и 48-часовая рабочая неделя. Рабочее время для работников, не достигших 18 лет, не могло превышать 6 часов. Также ограничивалось применение сверхурочных работ: к ним не допускались женщины и несовершеннолетние, продолжительность сверхурочных работ не должна была превышать 4 часов в течение 2 суток подряд. Время минимального еженедельного непрерывного отдыха было увеличено с 24 часов (по прежнему законодательству) до 42 часов. Запрещались ночной труд женщин и подростков до 16 лет (к ночным относились работы с 9 часов вечера до 5 часов утра) и подземные работы для женщин и несовершеннолетних работников. Минимальный возраст приема на работу устанавливался в 14 лет (вместо 12 лет по дореволюционному законодательству). Причем этот возраст предполагалось постепенно повысить до 15 лет с 1 января 1919 г. и до 20 лет с 1 января 1920 г.

В первые месяцы советской власти также принимались акты, регулировавшие время отдыха работников. Декретом ВЦИК от 22 декабря 1917 г. был введен отпуск по беременности и родам продолжительностью восемь недель до родов и восемь недель после родов. Данный отпуск оплачивался за счет средств социального страхования. 14 июня 1918 г. было принято постановление СНК РСФСР «Об отпусках», согласно которому в России впервые были установлены ежегодные оплачиваемые отпуска для рабочих и служащих продолжительностью две недели. Для получения права на отпуск работник должен был проработать на предприятии не менее шести месяцев. 8 августа 1918 г. Народным комиссариатом труда РСФСР было утверждено постановление, предусматривавшее предоставление месячного оплачиваемого отпуска лицам, работавшим в особо вредных производствах.

Декретом СНК РСФСР от 18 мая 1918 г. была упразднена дореволюционная фабричная инспекция и учреждалась инспекция труда. Инспекция труда находилась в подчинении наркомата труда и его местных органов (отделов труда). В соответствии с Декретом на инспекцию возлагались «наблюдение и контроль за проведением в жизнь актов советской власти по охране труда и принятие необходимых мер по охране жизни и здоровья работников». Инспекторы труда при исполнении ими служебных обязанностей получили право свободного доступа «во всякое время во все без изъятия места работы, отдыха и жилья трудящихся». Они были вправе требовать от администрации предоставления сведений и документации о том, как организован труд на предприятии. Инспекторы были вправе привлекать виновных в нарушении законодательства о труде к суду, а по отдельным правонарушениям самостоятельно налагать административные штрафы.

2 июля 1918 г. СНК РСФСР утвердил Положение о порядке утверждения коллективных договоров (тарифов), устанавливающих ставки заработной платы и оплаты труда. Положение детально определяло содержание коллективных договоров: порядок приема на работу и увольнения, продолжительность рабочего времени и времени отдыха, нормы выработки, оплату труда и т. д. На практике в течение 1918 г. было заключено более 500 коллективных договоров. В них закреплялись нормы, относившиеся почти ко всем институтам трудового права, многие из которых впоследствии вошли в первые советские кодексы о труде.

После установления советской власти кардинально изменились принципы социального страхования. Принятые в декабре 1917 г. декреты об отдельных видах социального страхования охватывали случаи потери трудоспособности вследствие болезни, увечья, инвалидности, беременности и родов, а также безработицы. Фонд социального страхования стал формироваться за счет работодателя, в то время как до революции он пополнялся за счет самих работников.

8 декабря 1918 г. ВЦИК утвердил первый в отечественной истории Кодекс Законов о Труде РСФСР (КЗоТ), который подытожил и дополнил законодательство о труде начального периода советской власти. Данный кодекс состоял из 9 разделов и 137 статей и действовал до 15 ноября 1922 г. (до вступления в силу нового КЗоТ). Согласно КЗоТ РСФСР 1918 г. привлечение к труду осуществлялось путем установления всеобщей трудовой повинности. Она вводилась для граждан в возрасте от 16 до 50 лет. Привлечение трудящихся к работе допускалось только через отделы распределения рабочей силы – государственные органы, подчиненные наркомату труда. Трудящиеся, не имевшие работы по специальности, должны были регистрироваться в местном отделе распределения рабочей силы в качестве безработных. Безработный не имел права отказаться от предложенной ему работы как по специальности, так и не по специальности (он мог лишь заявить о желании выполнять ее временно, в этом случае за ним сохранялась очередь в отделе распределения рабочей силы).

Перевод на другую работу по инициативе администрации мог происходить «в интересах дела», при этом согласия самого работника на перевод не требовалось. Для выполнения срочных, общественно необходимых работ отдел труда по согласованию с профсоюзом и с разрешения наркомата труда был вправе вынести решение о переводе группы трудящихся в другую организацию. Увольнению по собственному желанию должна была предшествовать проверка причин ухода с работы, производимая фабричнозаводским комитетом. Если последний находил эти причины неосновательными, трудящийся был обязан продолжить работу.

В КЗоТ РСФСР 1918 г. значительное место уделялось регламентации вознаграждения за труд, рабочего времени и времени отдыха. Размер вознаграждения не мог быть ниже прожиточного минимума, устанавливаемого наркоматом труда по регионам. При этом оплата сверхурочных работ не могла быть выше полуторного размера максимального вознаграждения. Кроме вознаграждения за сверхурочные работы, не допускалось никакое другое вознаграждение трудящихся. Лица, работавшие в нескольких местах, могли получать вознаграждение только в одном месте, а в остальных местах должны были работать безвозмездно. К совместительству относились в то время с осуждением. Оно рассматривалось как «рвачество», использовавшееся работником с целью личного обогащения в ущерб интересам общества10.

Продолжительность нормального рабочего времени по КЗоТу 1918 г. составляла не более 8 часов днем и 7 часов ночью (ночное время – с 9 до 6 часов). Сокращенное рабочее время (не более 6 часов в день) устанавливалось для лиц, не достигших 18 лет, а также в отраслях, особо тяжких и неблагоприятных для здоровья. Накануне дней отдыха нормальный рабочий день сокращался на 2 часа. Сверхурочные работы по общему правилу не допускались, к ним запрещалось привлекать женщин и несовершеннолетних, а также для возмещения времени, потерянного вследствие опозданий. Ежегодный оплачиваемый отпуск вводился продолжительностью в один месяц.

Главным недостатком КЗоТ было отсутствие свободы трудового договора, выражавшееся в закреплении принудительного труда в форме трудовой повинности, установлении права администрации предприятия переводить работников без их согласия на другую работу (ст. 40–42, 45), ограничении увольнения по желанию трудящегося (ст. 51, 52). Вместе с тем в первом трудовом кодексе получили закрепление и социальные достижения, в частности: закрытый перечень оснований увольнения по инициативе нанимателя (ст. 46); минимальный размер вознаграждения не ниже прожиточного минимума (ст. 58); периодичность выплаты заработной платы не реже, чем каждые две недели (ст. 71); ограничение сверхурочной работы (ст. 93); сокращенный рабочий день для несовершеннолетних и лиц, работавших в особо тяжких и неблагоприятных для здоровья условиях (ст. 85).

Следует отметить, что на практике многие гарантии, закрепленные в КЗоТ РСФСР 1918 г. (например, о ежегодном оплачиваемом отпуске, минимальном вознаграждении за труд), в сложных социально–экономических и политических условиях первых лет советской власти оказались невыполнимыми, носили декларативный характер. По сути, первый кодекс быстро превратился в формальный источник трудового права, вытесненный из сферы правоприменения подзаконными актами. Так, многие предписания КЗоТ были скорректированы действовавшим с 1 мая 1919 г. Общим нормальным положением о тарифе (оно было утверждено Наркоматом труда и ВЦСПС) и в особенности Общим положением о тарифе от 17 июня 1920 г., утвержденным СНК РСФСР. Последний трудоправовой акт фактически заменил собой КЗоТ.

Семейное право

После установления советской власти в законодательстве, регулировавшем брачно-семейные отношения, произошли кардинальные изменения: законодатель в данной области практически полностью отказался от дореволюционного правового опыта. Именно в данный период, по мнению большинства исследователей, была образована самостоятельная отрасль права – семейное право со своим предметом и методом правового регулирования. Ранее нормы, регулировавшие отношения в сфере семьи и брака, относились к гражданскому праву и закреплялись в 10-м томе Свода Законов Российской империи.

Основой советского семейного законодательства послужили два нормативных акта, принятых в конце 1917 г. 18 декабря 1917 г. СНК утвердил Декрет «О гражданском браке, детях и о ведении книг актов гражданского состояния». Единственной формой брака для всех граждан России, согласно данному Декрету, стал светский (гражданский) брак, заключенный в органах Записи актов гражданского состояния (ЗАГС). Брак, заключенный по религиозному обряду, хотя и допускался законодателем, но не порождал правовых последствий. Условия заключения брака значительно упростились: значение имели только брачный возраст (18 лет для мужчин и 16 лет для женщин) и взаимное согласие будущих супругов (отменялось согласие родителей и начальства, а также 80-летний верхний возрастной порог). В течение жизни допускалось заключение неограниченного числа браков (до революции – только три). По Декрету значительно сокращался перечень запретов на вступление в брак. Брак не допускался при наличии у лиц, желавших заключить в брак, близкого родства. При этом круг таких родственников по сравнению с дореволюционным законодательством радикально сужался: не допускались браки только между полнородными и неполнородными братьями и сестрами, между родителями и детьми. Препятствием к браку служило также наличие у одного из супругов душевной болезни, а также другого нерасторгнутого брака. Еще одним ключевым положением Декрета стало уравнение в правах детей, рожденных в браке и вне брака.

Такой же революционный характер носил и Декрет СНК от 19 декабря 1917 г. «О расторжении брака». Данным актом провозглашалась свобода развода (до этого развод допускался только при наличии уважительных причин), устанавливался административный и судебный порядок расторжения брака. Административный порядок предусматривал расторжение брака в органах ЗАГСа – при наличии согласия на расторжение брака между супругами. Судебный порядок предусматривался при одностороннем расторжении брака. Дела о разводе были подсудны местным народным судам.

16 сентября 1918 г. ВЦИК принял первый в истории отечественного права акт с наименованием «кодекс» – Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном семейном и опекунском праве РСФСР (КЗАГС)11. Этот акт дополнил выработанные первыми «семейными» декретами механизмы правового регулирования отношений в сфере семьи и брака. По мнению ряда авторов, принятие первого Кодекса в 1918 г. было скорее вынужденным, а не продуманным и целенаправленным решением. После революции и в период «военного коммунизма» гражданское право считалось отмершим и никто не собирался его возрождать. Семейные же отношения необходимо было урегулировать по-новому, поэтому при отсутствии гражданского законодательства и был принят отдельный семейный кодекс12.

В соответствии с кодексом, супруги были полностью уравнены в правах по решению вопросов семейной жизни и выбору места жительства. При этом в отношении имущества супругов сохранялся характерный для дореволюционного права режим раздельности: «брак не создает общности имущества супругов, муж не имеет права пользоваться и управлять имуществом жены и не может получить такого права по брачному договору» (ст. 105 КЗАГС). Сохраняя данное положение, законодатель стремился не допустить ограничения «имущественной свободы женщины» со стороны супруга, однако на практике это приводило к еще более серьезному ограничению их прав, так как женщина нередко занималась ведением домашнего хозяйства и в случае развода зачастую не получала ничего.

Супруги в соответствии со ст. 63 Кодекса 1918 г. имели «право на содержание друг от друга», при этом дела об алиментах рассматривались отделами социального обеспечения. Основаниями, дававшими право на получение содержания, являлись нуждаемость и нетрудоспособность одного из супругов (нетрудоспособными признавались все лица до 18 лет, а также мужчины, достигшие возраста 55 лет, и женщины с 50 лет). Размер алиментов в совокупности с другими средствами получателя не должен был превышать прожиточного минимума. В свою очередь, размер алиментов на детей устанавливался судом в твердой денежной сумме и не ограничивался размерами прожиточного минимума.

Семейно-брачный кодекс РСФСР 1918 г. подтвердил установленное ранее правило об уравнении в правах законнорожденных и незаконнорожденных детей. При этом была весьма специфична процедура установления отцовства (ст. 140). Мать ребенка, рожденного вне брака, была вправе не позднее, чем за три месяца до разрешения от бремени, подать заявление об установлении отцовства. Лицо, указанное матерью, могло в течение двух недель оспорить свое отцовство в судебном порядке. Если заявление матери не оспаривалось, отцовство считалось установленным. Если ответчик приводил свидетелей, указывающих, что в момент предполагаемого зачатия ребенка истица сожительствовала с каждым из них и установить отца было невозможно, суд мог взыскать алименты со всех этих лиц в долевом отношении. Данный механизм следует считать вполне оправданным в силу отсутствия в тот исторический период современных технологий установления отцовства.

Одним из существенных недостатков Кодекса 1918 г. стала отмена института усыновления, что, по всей видимости, было связано с боязнью эксплуатации детского труда под видом усыновления. Как справедливо отмечает М. В. Антокольская, «учитывая, что огромное количество детей осталось в то время без родительского попечения из-за непрекращающихся с 1914 г. войн, более «удачного» времени для отмены института усыновления нельзя было выбрать»13. Следует отметить, что в противовес запрету на усыновление КЗАГС РСФСР 1918 г. обязывал родственников принять опеку над несовершеннолетними детьми, при этом отказаться от опеки можно было только при наличии уважительных причин. Обязательность опекунства также являлась недостатком семейного законодательства первых лет советской власти, так как это правило лишало граждан возможности выбора и вряд ли способствовало надлежащему выполнению ими обязанностей опекунов.

Уголовное право

В первые годы советской власти было принято значительное количество декретов, содержавших нормы уголовного права. Однако эти нормы не были согласованы друг с другом, создавались бессистемно, от случая к случаю, под воздействием сложной социально-политической обстановки, поэтому были сложны для применения. В данный период суды при рассмотрении уголовных дел руководствовались в большей степени не нормами права, а революционным правосознанием и революционной совестью.

Однако отсутствие четкого нормативно-правового регулирования отношений в связи с совершением преступного деяния и наказанием за него приводило к хаосу в правоприменительной практике, противоречивости приговоров судов по уголовным делам в различных районах страны. Как указывал в июле 1918 г. на II Всероссийском съезде деятелей советской юстиции народный комиссар юстиции Д. И. Курский, «мы здесь в центре уже выходим из той стадии, когда мы говорили вам, работникам на местах: мы сломали старые суды, создавайте новые, народные суды, и пусть они решают дела, руководствуясь своей революционной совестью. Для нас в центре стало ясно, что необходимо создать нормы этим судам… которыми он мог бы руководствоваться»14.

В годы Гражданской войны был издан ряд декретов, предусматривавших борьбу с конкретными видами преступлений, декретов, посвященных общим вопросам уголовной репрессии, таким как условно-досрочное освобождение, применение воспитательных и иных мер к несовершеннолетним правонарушителям и т. д. Кроме того, в некоторых декретах о борьбе с отдельными видами преступлений содержались важные положения, относившиеся к общей части уголовного законодательства (например, давались понятия соучастия в преступлении, покушения на преступление и др.). Постепенно, на основе накопленного правотворческого опыта и практики революционных трибуналов и народных судов, обозначились контуры общей части советского уголовного законодательства. Результатом этого опыта стали утвержденные народным комиссариатом юстиции 12 декабря 1919 г. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР». Большой вклад в их разработку внес М. Ю. Козловский15.

«Руководящие начала» обобщили нормотворческую и судебную практику за первые два года существования Советского государства. Они состояли из введения и 8 разделов. Данный акт носил ярко выраженный классовый характер, был пронизан коммунистической идеологией. Так, основной задачей уголовного права, согласно «Руководящим началам», являлась «борьба с нарушителями складывающихся новых условий общежития в переходный период диктатуры пролетариата». К таким нарушителям закон относил «классовых врагов», «буржуазные и промежуточные классы». В ст. 12 этого документа был дан перечень обстоятельств, которые влияли на определение вида наказания. Так, суды должны были установить, совершено ли преступление лицом, принадлежащим к имущему классу, с целью восстановления, сохранения или приобретения какой–либо привилегии, связанной с правом собственности, или неимущим – в состоянии голода или нужды; совершено ли деяние в интересах восстановления власти угнетающего класса или в интересах личных совершающего деяние.

Понятие преступления раскрывалось в 5-й и 6-й статьях «Руководящих начал» и определялось как «нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным законом… действие или бездействие, опасное для данной системы общественных отношений». Субъектом преступления могло быть лицо, достигшее 14–летнего возраста и действующее с разумением (ст. 13). Лица, не достигшие возраста уголовной ответственности, а также лица в возрасте 14–18 лет, могли быть подвергнуты воспитательным мерам (приспособлениям). В зависимости от формы вины все преступления делились на совершенные «с заранее обдуманным намерением» (умышленные), а также совершенные «по легкомыслию и небрежности» (неосторожные).

Вопросу невменяемости была посвящена ст. 14 «Руководящих начал». В ней указывалось, что наказанию не подлежат лица, совершившие деяние в состоянии душевной болезни или вообще в таком состоянии, когда совершившие его не отдавали себе отчета в своих действиях, а равно и те, кто хотя и действовал в состоянии душевного равновесия, но к моменту приведения приговора в исполнение страдает душевной болезнью. К последним лицам применялись лишь лечебные меры и меры предосторожности.

«Руководящие начала» выделяли три стадии совершения преступления: приготовление, покушение и оконченное преступление. Однако непоследовательность закона заключалась в том, что согласно ст. 20 «стадия осуществления намерения сама по себе не влияет на меру репрессии, которая определяется степенью опасности преступника». Вопросу о соучастии был посвящен пятый раздел этого акта. Согласно ст. 21 различались преступления, совершенные шайкой, бандой и толпой, однако определения этим понятиям не давалось. Среди соучастников назывались подстрекатели, исполнители и пособники, понятия которых раскрывались в статьях 22–24. Но, выделяя соучастников, уголовный закон указывал, что меры наказания должны определяться «не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния». К обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность, причислялась только необходимая оборона16.

В ст. 7 «Руководящих начал» указывалось, что наказание – это те меры принудительного воздействия, посредством которых власть обеспечивает данный порядок общественных отношений от преступников. В данном случае законодатель отказывался от традиционной доктрины наказания как возмездия за вину, а рассматривал его как «оборонительную меру», которая должна быть целесообразна и не должна причинять преступнику «бесполезных и лишних страданий». Задачами уголовного наказания являлась «охрана общественного порядка от совершившего преступление или покушавшегося на совершение такового и от будущих возможных преступлений, как данного лица, так и других лиц» (ст. 8). Конкретные методы осуществления задач наказания уголовный закон видел в приспособлении лица к общественному порядку, изоляции лица (если он не поддается приспособлению) или физическом уничтожении лица (в исключительных случаях).

«Руководящие начала» также уделяли большое внимание видам наказаний и принципам его применения. В ст. 25 перечислялись примерные виды наказаний, большая часть из которых впоследствии вошла в советские уголовные кодексы:

1. Внушение.

2. Выражение общественного порицания.

3. Принуждение к действию, не представляющему физического лишения (например, пройти курс обучения).

4. Объявление под бойкотом.

5. Исключение из объединения на время или навсегда.

6. Восстановление, а при невозможности его возмещение причиненного ущерба.

7. Отрешение от должности.

8. Воспрещение занимать ту или иную должность или исполнять ту или иную работу.

9. Конфискация всего или части имущества.

10. Лишение политических прав.

11. Объявление врагом революции или народа.

12. Принудительные работы без помещения в места лишения свободы.

13. Лишение свободы на определенный или на неопределенный срок до наступления известного события.

14. Объявление вне закона.

15. Расстрел.

Помимо этого, в ст. 26 особое внимание уделялось условному осуждению. Примечательно, что испытательный срок «Руководящие начала» не устанавливали, поэтому приговор к условному наказанию мог сохранять силу на все время жизни осужденного («впредь до совершения нового преступления»). При этом приговор, принятый как условный, приводился в исполнение при совершении лишь тождественного или однородного преступления.

Следует особо подчеркнуть, что «Руководящие начала» формально являлись не законом, а лишь инструкцией наркомата юстиции РСФСР. Однако, несмотря на это, исследователи считают их «важным историческим этапом развития советского уголовного законодательства»17, которые стали прообразом Общей части первого Уголовного кодекса РСФСР, принятого в 1922 г. В этой связи следует обратить внимание на сохранявшийся и после принятия «Руководящих начал» существенный недостаток советского уголовного законодательства первых лет советской власти, выражавшийся в отсутствии единого перечня деяний (составов), за совершение которых могла наступать уголовная ответственность. Вследствие этого, нарушался важный принцип уголовного права – «нет преступления без указания на него в законе».

Контрольные вопросы

1. Как известно, законодатель в первые годы советской власти отказался от дореволюционного правового опыта и стал создавать новое законодательство фактически с чистого листа. Какие негативные последствия может иметь такая правовая политика?

2. В отличие от современноой эпохи, выборы по Конституции РСФСР 1918 г. были неравными: голоса городского населения имели больший «вес» по сравнению с голосами сельских жителей. С какой целью законодатель установил такой порядок?

3. В первые годы советской власти положения большинства принимавшихся актов носили декларативный характер и фактически не применялись на практике. Однако руководство страны, несмотря на это, не сомневалось в их значимости. Как вы думаете, почему?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.