2. Использование правового статуса юридического лица
2. Использование правового статуса юридического лица
Итак, важнейшим качеством юридического лица является его самостоятельная ответственность по своим обязательствам. В советские времена это прежде всего означало, что государство не отвечает по обязательствам государственных организаций. По существу законодательства в общей форме это означает: за действия юридического лица не отвечают его создатели (учредители, участники). Есть, конечно, некоторые весьма ограниченные исключения (п. 3 ст. 44, п. 2 ст. 94 ГК РК), но они, как и положено исключениям, лишь подтверждают общее правило.
Тем более, юридические лица не отвечают в условиях косвенной зависимости за действия тех, кем оно непосредственно не командует по прямой управленческой вертикали: «холдинг-дочерка». Но, пользуясь этой косвенной связью (например, в отношениях между двумя дочерними организациями одной холдинговой компании), юридические лица второго уровня, подчиняясь воле холдингов и в их интересах, превращают формальную самостоятельность в фактическую подчиненность. Тем более часто в корыстных интересах используется ст. 94 ГК РК (ст. 105 ГК РФ), которая с полной определенностью устанавливает: «Дочерняя организация не отвечает по долгам своей основной организации» (т. е. холдинга).
В корпоративной практике нередки случаи, когда акционерная компания с большими долгами образует дочернее АО, передавая ему дорогостоящие активы, но оставляя долги на своем балансе. В итоге активы, которыми основная компания продолжает командовать через свою «дочку», уводятся от угрозы обращения на них взыскания по долгам основной компании перед кредиторами.
Применяется и такой прием, как реорганизация государственных предприятий либо реструктуризация акций, принадлежащих государству как акционеру АО. Такая, например, реорганизация была проведена при образовании акционерного общества закрытого типа «Эйр Казахстан» (далее – ЭК), которому был придан статус национального авиаперевозчика. Материальная база нового перевозчика была образована путем передачи ему имущества, находящихся в глубоком кризисе прежней Национальной акционерной авиакомпании «Казахстан aye жолы» (далее – КАЖ) и некоторых других авиапредприятий. КАЖ подлежала дальнейшей реорганизации, но ее долги не были переданы ЭК,[66] чем нарушались интересы кредиторов КАЖ. Впрочем, позже и ЭК был доведен до неплатежеспособности.
При преобразовании государственных предприятий в акционерные общества государство иногда передавало им имущество не в собственность, а в какое-то загадочное право владения, пользования и управления, что сохраняло для государства возможность дальнейшего непосредственного распоряжения имуществом.
Но сфера манипуляций, направленных на получение доходов, используя инструменты косвенного управления в системе юридических лиц, значительно расширяется. Вот некоторые из приемов, применявшихся в корпоративной практике Республики Казахстан.
После приватизации угольных разрезов купившая их фирма «Дельта», зарегистрированная в России, образовала в Павлодарской области ТОО «Квинта» (названия условные). Весь добываемый уголь «Квинта» продавала «Дельте» по заниженным ценам, что значительно уменьшало доходы продавца и, значит, – сумму подлежащего уплате подоходного налога. Налоговые органы потребовали уплаты налога с исчислением суммы дохода по обычным ценам на уголь.
В другом случае Главное управление комитета налоговой полиции по Восточно-Казахстанской области совместно с налоговым комитетом ВКО, проверив деятельность АОЗТ «Финконкорд», установили, что АОЗТ было учреждено фирмой «Финконкорд Лимитед», зарегистрированной в оффшорной зоне Гибралтар. Эта дочерняя фирма АОЗТ «Финконкорд» реализовывала по заведомо убыточным ценам танталовые слитки своему учредителю. Аналогичная продукция на мировом рынке продавалась по цене 174 доллара за килограмм, а цена реализации своему учредителю составляла 75–77 долларов за килограмм. В итоге задерживалась выплата зарплаты и создавались иные социально-финансовые затруднения для завода, и расчетные потери прибыли, подлежавшей налогообложению, составили более 9 миллионов долларов. Государственными органами были предприняты надлежащие меры по принудительному взысканию задолженности и по привлечению виновных лиц к персональной ответственности.[67]
Нередко одна и та же зарубежная фирма имеет в Казахстане несколько дочерних предприятий, которые между собой совершают сделки, приносящие большие доходы холдинговой фирме. В 1998 г. в печати освещалось скандальное дело, из материалов которого видно, что по распоряжению высокопоставленного руководителя оборудование государственного предприятия было продано дочерней фирме «А» на металлический лом; она, в свою очередь, по той же цене продавала «металлолом» другой фирме «В» того же холдинга; последняя же продавала оборудование в Швейцарию по значительно более высоким мировым ценам дочерней фирме «С» опять того же холдинга.
Последующая проверка установила, что оборудование было продано по цене металлолома. При выяснении претензий, заявленных предприятием, фирма «А» ссылалась на то, что она перепродала оборудование по той же цене, по которой его купила. Фирма же «В» вообще отвергла претензию со ссылкой на то, что ничего у предприятия не покупала.
Проследить реальную связь и зависимость было сложно, тем более что по документам, относящимся к торговым сделкам, никакая связь не отражалась, все участники сделки выступали как самостоятельные юридические лица, не связанные корпоративной общностью. Проигрывало только государство.
Казахстанская коммерческая практика содержит немало примеров того, как некоторые бизнесмены, ловко используя правовые возможности, удовлетворяют свои интересы за счет интересов третьих лиц, нередко – за счет публичных интересов. Чаще всего это достигается путем перекладывания исполнения сделок и ответственности за их нарушение на дочерние и зависимые компании.
Так, крупная иностранная фирма ведет переговоры о строительстве в Казахстане тепловой электростанции, настаивая на правительственной гарантии всех обязательств казахстанских участников строительства и будущих потребителей электроэнергии. Сама же фирма в качестве иностранного участника договора образует дочернее АО со сравнительно небольшим уставным капиталом. Внешне в таком договоре все равны, но фактически интересы иностранной фирмы защищены гораздо надежнее, нежели интересы Казахстана. При нарушении договора казахстанским участником фирма потребует возмещения всех своих потерь Правительством (государством) гарантом; иностранная же фирма, будучи холдинговой компанией, по долгам дочернего АО не отвечает (кроме отдельных случаев, прямо предусмотренных ст. 44 и 94 Гражданского кодекса РК). Таким образом, защита интересов казахстанских участников, да и публичных интересов при нарушении обязательства дочерним АО ничем не обеспечена.
Вообще в практике деятельности иностранных инвесторов в Казахстане весьма распространены случаи, когда право на такую деятельность приобретают крупные инвестиционные фирмы, умело используя свой авторитет в деловом мире и высокий Goodwill, а затем передают свое участие в конкретных контрактах создаваемым специально для этого дочерним или даже внучатым небольшим акционерным обществам, открывая для себя, таким образом, возможность реализовать удовлетворение своих интересов, фактически управляя дочерним АО и в то же время снимая с себя ответственность за неисполнение обязательств перед казахстанской стороной.
Весьма часто подобные замены встречаются при приватизации крупных производственных объектов и в недропользовании. Впрочем, в Указ Президента Республики Казахстан «О недрах и недропользовании» в 1999 г. было внесено изменение, согласно которому при передаче прав недропользования дочерней организации основная организация становится гарантом (п. 9–1 ст. 14 Указа).
Все подобные и многие другие сходные по своей направленности действия хорошо известны практике. Не менее известны и различные средства борьбы с такого рода негативными последствиями равенства и самостоятельной ответственности, открывающими дорогу «законному» удовлетворению своих интересов за счет других лиц. Эти средства вытекают и из мирового опыта.
Заметным, например, барьером на пути навязывания своей воли другим, формально равноправным участникам рынка, служат антимонопольное законодательство, широкое применение и защита конкуренции, государственный контроль в сфере возможных злоупотреблений. Но названные средства и в нормотворческой и в правоприменительной казахстанской практике используются далеко не всегда.
Впрочем, в других случаях и государство (его должностные лица) неплохо «использовало» формальную независимость юридических лиц, создаваемых со специальной целью обходить требования закона. Особенно это проявлялось при приватизации, когда многие юридические лица в форме акционерных обществ создавались из вчерашних государственных предприятий.
Вот пример из судебной практики хозяйственной коллегии Восточно-Казахстанского областного суда. Приватизируется мощное энергетическое предприятие. Первоначально оно преобразуется в закрытое акционерное общество, все сто процентов акций которого принадлежат государству и управляются руководителем областного управления государственным имуществом. Закон требует, чтобы дальнейшая продажа акций частным лицам производилась на конкурсной основе через фондовую биржу (п. 5 ст. 13 Указа о приватизации). Тогда вновь образованное закрытое АО создает дочернее закрытое акционерное общество, в уставный капитал которого передает самые ценные и самые ликвидные активы. В состав руководящих органов дочернего ЗАО включаются руководители основного ЗАО, они же, уже как частные лица, приобретают значительную долю акций «дочки». Но такие акции теперь принадлежат не государству, а акционерному обществу, образованному на базе государственного предприятия. Это позволило обойти требование закона о том, что продажа акций акционерного общества, принадлежащих государству, должна производиться в конкурсном порядке. В дальнейшем реальное имущество дочернего ЗАО было продано частному товариществу с ограниченной ответственностью с преобладающим иностранным участием… На суде, кстати, выяснилось, что в составе этого ТОО также были участники руководящих органов первоначального (основного) закрытого акционерного общества.
Другой пример. Руководители Карагандинской области разработали собственное положение, которое под предлогом восполнения пробелов законодательства позволяло продавать в частную собственность государственные здания и сооружения, выбирая покупателей по личному усмотрению и на ими же определенных условиях.
В практике коммерческих отношений нередки случаи, когда единственный учредитель юридического лица (его единственный акционер) напрямую выражает свой интерес, обходя установленную для подобных случаев юридическую процедуру. Здесь игнорируется правило о том, что с момента образования хозяйственного товарищества и АО его учредители (даже его единственный учредитель) теряют право собственности на имущество, вносимое в качестве вклада в уставный капитал создаваемого товарищества (общества). Вновь возникшее юридическое лицо становится собственником такого имущества. Право собственности учредителей на это имущество – вещное право преобразуется в обязательственное право учредителя (участника) на свою долю в имуществе вновь созданного юридического лица, что четко выражено в ст. 34 ГК РК. Это обязательственное право может быть реализовано в установленных случаях в установленном порядке, в том числе путем участия в управлении имуществом через участие в работе органов управления хозяйственного товарищества или акционерного общества.
Такая процедура полностью обеспечивает защиту интересов учредителя при соблюдении установленной законом формы деятельности хозяйственного товарищества или акционерного общества. Правда, акционер (в отличие от участника хозяйственного товарищества) обладает правом собственности, но не на имущество АО, а на свои акции как на бумаги. И распоряжение акциями означает распоряжение не имуществом АО, а своими правами акционера.
Данные особенности правового положения участника хозяйственного товарищества (акционера) распространяются на все случаи образования этих юридических лиц, даже на случаи, когда они создаются в процессе преобразования государственной собственности в частную собственность, что специально подчеркивается ст. 10 и 16 Указа Президента Республики, имеющего силу Закона, от 23 декабря 1995 г. «О приватизации».
Эта юридическая тонкость означает, по существу, наиболее серьезный разрыв между правовой формой и экономическим содержанием. Вот как это выглядит.
Государство осуществляет акционирование государственного предприятия в качестве предварительного этапа приватизации (ст. 12, 16 названного Указа о приватизации). Завершается приватизация продажей акций приватизируемого предприятия в частные руки. С момента проведения акционирования и преобразования государственного предприятия в АО государству принадлежит весь пакет акций, т. е. государство является единственным акционером. Возникает вопрос, а каков же правовой статус имущества этого приватизируемого, но еще не приватизированного предприятия, особенно учитывая, что этот период может растянуться на ряд лет активной коммерческой деятельности?
Поскольку государственное предприятие преобразовано в акционерное общество (акционерную компанию), его имущество – это не государственная собственность, ибо государству как учредителю принадлежит на данное имущество не право собственности, а обязательственное право (ст. 34 ГК РК).
Поскольку же акционирование государственного предприятия еще не завершает приватизацию (ст. 16 Указа о приватизации), собственность еще не стала частной.
Вот это промежуточное состояние, недостаточно урегулированное законом, не только порождает юридическую неустойчивость, но у вполне здравомыслящих, однако юридически неискушенных людей вообще вызывает полное недоумение.
Возникает сложная юридическая ситуация: государство владеет полным (или преобладающим) пакетом акций, что обеспечивает государству возможность принимать любое решение, которое по своим правовым последствиям означает решение высшего органа Акционерного общества (акционерной компании) – его общего собрания, проведенного с полным кворумом. Поэтому государство обладает реальной возможностью полностью управлять акционерным обществом и распоряжаться его имуществом в своих интересах, но должно это делать не напрямую путем издания государственных управленческих актов, а путем принятия решения органами акционерного общества. Иначе говоря, – делай то, что желаешь, но соблюдай установленную процедуру. Этот чисто формальный момент упускают иногда даже высшие органы государственного управления.
В 1997 г. был акционирован бывший военный завод. Все голосующие акции государство сохранило за собой, назначив управляющего акциями. Вновь образованное АО создало по договору с американской фирмой совместное предприятие. За это образование проголосовали все владельцы голосующих акций, т. е. опять же государство в лице уполномоченного должностного лица. Затем Госкомимущества обратился к Министерству юстиции с просьбой не регистрировать СП, поскольку договор о его учреждении нарушает интересы государства. Минюст отклонил это требование, поскольку ГКИ уже не вправе был напрямую управлять акционерным обществом, а государство в лице держателя акций одобрило решение о создании СП.
Вот еще пример подобной путаницы. Министерство энергетики уже после образования акционерной компании электросетей KEGOC своими прямыми приказами изымало принадлежащее KEGOC имущество, передавало его другим юридическим лицам.
Во многом сходные ситуации возникают и в случаях, когда все акции (или хотя бы большинство акций) АО принадлежат единственному негосударственному держателю. Экономически такой держатель является полным хозяином и корпоративных ценных бумаг, и реального имущества общества, но распоряжение акциями, с одной стороны, и имуществом – с другой, осуществляется в разных правовых формах, взаимные действия оформляются сделками.
Четкое разграничение требуется для определения правовой формы распоряжения, с одной стороны, акциями, долями в хозяйственном товариществе, с другой – имуществом этих же обществ (товариществ). И акционер, и участник товарищества вправе в установленных пределах распоряжаться своими акциями (долями): отчуждать, передавать в управление, в залог и т. п. Но не имеют никакого права непосредственно распоряжаться даже тем имуществом, которое ими же передано в уставный капитал общества (кроме случаев передачи в уставный капитал права временного пользования имуществом).
Наше законодательство в сфере ответственности построило непреодолимую стену между правовым статусом филиала юридического лица и правовым статусом его дочерних организаций, хотя технические и экономические инструменты осуществления повседневной деятельности филиалов и дочерних предприятий во многом являются сходными. Более того, нередко приходится сталкиваться со случаями, когда филиалами являются крупные предприятия с большим штатом работников, а дочерними юридическими лицами – небольшие фирмы, имеющие всего несколько сотрудников.
Управлять проще напрямую филиалом, но основная фирма напрямую также отвечает по всем его долгам; дочерняя организация менее управляема прямыми приказами, но основная фирма по ее обязательствам по общему правилу не отвечает.
Огромная организационная структура советского времени – Госснаб КазССР – в процессе приватизации была преобразована в ОАО Казконтракт, сохранив без преобразований свои филиалы во всех областях Республики. Основную массу договоров поставки от имени Казконтракта по-прежнему заключали областные филиалы. Как только к Казконтракту стали поступать многочисленные требования о погашении долгов филиалов за нарушение заключенных договоров, Казконтракт в срочном порядке стал преобразовывать филиалы в дочерние акционерные общества. От прежних долгов, появившихся у Казконтракта до преобразования филиалов, отказываться было трудно, так как суды оценивали преобразование филиалов в «дочки» как реорганизацию основной фирмы в форме выделения с составлением разделительных балансов, но последующая ответственность Казконтракта по долгам вчерашних филиалов, ставших дочерними организациями, прекратилась.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.