II ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

II

ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

Международное право возникло с появлением общества и государства. Коренная форма международного права – это обычай, передаваемый из поколения в поколение. Он издревле являлся особой формой правовой культуры. Возникновение международно-правовой мысли у древних египтян, индусов, китайцев, вавилонян, персов, евреев, греков, римлян, русских восходит к религиозным обычаям и каноническим представлениям этих народов о сущности человека и мира. История хранит древнейшие образцы международно-правовых правил.[2]

Древнекитайская летопись императора Яо (2З57 до н. э.) содержит повеления каждому китайцу на случай общения с иностранными посланниками и государями, а «Книга Царств» (2500 до н. э.) осуждает «беспричинные войны». Эти и другие древние памятники письменности позволяют сделать вывод о том, что в истории уже тогда проводились своеобразные «международные конгрессы», существовали демилитаризованные, нейтральные зоны, привилегии и иммунитеты послов, переводчиков и гонцов, изысканный протокол и церемониал. Богатство и красоту международно-правовых идей о действенности договоров, международных санкциях и даже о создании «Великого союза народов» содержат работы Лао-цзы (VI в. до н. э.), Конфуция (551–479 до н. э.),[3] Мо-цзы (479–400 до н. э.), Гунсунь Яна (З90—ЗЗ8 до н. э.), Сяо-гуна (З61—ЗЗ8 до н. э.), Сыма Цянь (145—87 до н. э[4] и др.

В Древней Индии также сложилась своеобразная правовая культура, становление международно-правовых воззрений которой относят к VI–IV вв. до н. э. Наиболее ранние из них содержат памятники ведийской, буддийской и джайнской литературы. Примерно к II в. до н. э. относится письменное оформление (на основе более древних списков) «Законов Ману».[5] В них содержатся толкования относительно: различных рангов дипломатических агентов и их умения «вести переговоры, подкупать, сеять раздоры»; международных договоров, которые подробно классифицированы на равные «самана» и неравные «а-самана» (одних только союзных договоров в «Законах Ману» приводится шестнадцать видов); понятия нейтралитета (царь должен считать своим врагом соседа и его союзника, другом – соседа своего врага и нейтральным – всякого государя, не находящегося ни в одном из этих двух положений); обычаев войны, запрещающих употребление скрытого и отравленного оружия, уничтожение посевов и угодий (воин не должен убивать того, кто просит о пощаде); пленных, безоружных, нищих, раненых и спасающихся бегством.

Представления о естественном характере законов мироздания и об общественных отношениях были наиболее последовательно развиты в VI в. до н. э. школой локаяты (чарвака), согласно воззрениям которой все в мире совершается в силу внутренней природы (свабхава) самих вещей. Все явления – естественны. Естественна и мораль: ее необходимость обусловлена общественным соглашением и общественной выгодой. Цельную картину древнеиндийских представлений о внешней политике и международном праве содержит трактат «Артхашастра» (IV–III вв. до н. э.),[6] автором которого считается Каутилья (Чанакья), влиятельный советник и министр. Идея полезности как самостоятельного начала межгосударственных отношений пронизывает этот документ. Автор детально рассматривает виды мирных договоров и разного рода союзов, обосновывает методы внешней политики. Ценные сведения для изучения древнеиндийской теории международных отношений и права содержат «Махабхарата» (особенно ее XII книга),[7] «Аннамбхатта».[8]

Развитие международно-правовых теоретических и практических знаний в Древней Индии не уступало древнекитайской и византийской правовой классике, а в ряде положений превосходило ее гуманностью и утонченностью в вопросах достижения выгод международного общения.

Справедливость и правосудие в Д р е в н е м Е г и п т е олицетворяла богиня Маат (Ма-ат). Поэтому характер международного поведения фараона и его подданных должен был соответствовать Ма-ат – божественному порядку справедливости. Восхваление божественной справедливости как основы международных взаимоотношений содержится в ряде древнеегипетских источников, в частности в «Поучении Птахотепа» (XXVIII в. до н. э.), «Книге мертвых» (ок. XXV–XXIV в. до н. э.), «Поучении гераклеопольского царя своему сыну» (ок. XXII в. до н. э.) и др.[9]

Древнейший из дошедших до нас собственно международно-правовых актов был посвящен итогам военного конфликта. Это договор между правителями месопотамских городов Лагаш и Умма (З100 до н. э.). По существу он является древним мирным договором, в котором содержатся прообразы принципов нерушимости границ, добросовестного соблюдения принятых на себя обязательств. Еще один образец древнейшего международного документа о военно-политическом союзе представляет собой договор Нарам-Сина с царем Элама. Правители городов-государств письменно договорились о том, что не потерпят неповиновения их союзу и «полководец пусть охраняет этот договор от неповиновения». Они провозгласили принцип «враг союзника – мой враг, друг союзника – мой друг».[10]

В памятниках древнееврейской письменности содержатся списки договоров Ассирии, Дамаска, Египта, в которых имеются нормы об обязательности объявления войн, о «пощаде плодовых деревьев», субботних перемириях и других обычаях войны. Уникальная информация о древней международно-правовой практике дошла до наших дней в виде глиняных таблиц Тель-Амарнского архива египетских фараонов (XV–XIV вв. до н. э.). Расшифровка этого архива открыла науке тонкости древней дипломатии, которая имеет много параллелей с современностью: от условий войн, внешних займов – до взаимных мер по борьбе с преступностью.

Широко освещен в исторической литературе древнейший договор о вечном мире и братстве, союзе и взаимопомощи, в случае внешних и внутренних угроз, о взаимной выдаче беглецов, заключенный в начале XIII в. до н. э. египетским фараоном Рамзесом II и царем хеттов Хатту-силисом III. Текст этого договора, первоначально начертанного на серебряной плите, сохранился в трех редакциях – двух египетских, запечатленных на внешней западной стене дворца в г. Карнаке и на пилоне дворца в г. Рамессее, и одной хеттской, найденной при раскопках клинописной библиотеки в г. Богаз-Кее. Этот договор был согласован и утвержден после безрезультатной и кровопролитной войны, длившейся семнадцать лет, и провозгласил: «мир, братство навеки», клятву «действовать в соответствии с засвидетельствованным помыслом», а если «пойдет враг», выступить «победоносно» или предоставить «без промедления пехоту и колесничное войско». Этот блистательный памятник древнего международного права овеян многими легендами и преданиями. По сей день его изучение питает науку истории права.

В Древней Греции сложилось обширное по объему и глубокое по содержанию международное договорное право. Его формирование было обусловлено развитием экономических, политических и культурных связей многочисленных городов-государств (полисов). До нас дошли многообразные союзные договоры – как религиозного (амфиктионии), так и военно-политического характера – (симмахии). Договоры заключались также о правах иностранцев (изотелии, изолополитии), о торговле (договор Халкидонского союза с Македонией), о ненападении, о взаимной помощи (афино-спартанский договор 421 г. до н. э., предусматривавший взаимную помощь в борьбе против третьих государств и против восставших рабов). Большая часть союзных договоров заключалась под гегемонией того или иного из греческих государств (Афин,[11] Спарты,[12] Македонии[13]). Некоторые из договоров были посвящены созданию древних международных объединений – лиг (Этолийской, Ахейской), с советом (синедрионом) делегатов во главе, с третейским судом для разрешения споров между членами союза, с объединенными вооруженными силами и коалиционным командованием. В учредительных актах этих объединений, например Коринфского (338 до н. э.), встречается перечень таких «международных преступлений», как изменение существующего государственного устройства, конфискация имущества, отмена долгов, призыв рабов к восстанию.

Заключение договоров в Древней Греции сопровождалось торжественными церемониями. Некоторые из них увековечены Гомером в «Илиаде» и «Одиссее»: раздача шерсти жертвенных овец, возлияние вина из чаши на землю с угрозой нарушителям договора («да будет разбросан их мозг по земле, как это вино»), рукопожатиями. Тексты договоров вырезались на особых досках – стелах. Отказ от договора, разрыв сношений сопровождался разбитием стел. Договоры скреплялись клятвами («буду соблюдать условия и договор без обмана и по справедливости») и присягой. Некоторыми договорами в случае их нарушения был предусмотрен в виде санкции денежный штраф. Репутацию злостных нарушителей своих международных обязательств снискали в древности Крит и Фессалия. Функции института дипломатического и консульского права в Греции выполняли вестники, старейшины и проксены, защищавшие интересы иностранцев.[14]

Древние греки имели свои понятия о справедливой и несправедливой войне. Справедливыми они считали войны против варваров, а несправедливыми – против эллинов. В «Одиссее» «мщение богов» грозит тем, кто нападает на землю эллинов.

Войнам предшествовало их объявление. Участью пленных были смерть или рабство. Все имущество неприятеля становилось добычей победителя. Употребление отравленного оружия осуждалось. В произведениях древнегреческих мыслителей Ксенофонта, Геродота, Демосфена, Платона содержатся мудрые суждения о международном праве. Так, Фукидид осуждал убийство обезоруженного и умоляющего о пощаде противника. Платон, считая войну «естественным состоянием народов», в «Законах» и «Горгии» осуждал захватнические войны, в диалоге «Критий» рисовал образы идеального государства, союза государей, международного суда, разоружения и запрета войн. Во времена Аристотеля Грецию раздирали междоусобные войны. Аристотель провозгласил идеи равноправных межгосударственных отношений, хотя придерживался принципа власти и подчинения, который «должен господствовать во всем человечестве». В трактате «Республика» он призывал к гуманности во время войн, к воздержанию от опустошений и разорения неприятельских полисов; в трактате «Политика» говорил о несправедливых войнах, о защите раненых и пленных воинов.[15]

История Древнего Рима представляет собой эпоху становления правовой цивилизации, которая дала человечеству не только значительные представления о международном праве – jus gentum («праве народов»), но и ключи к его пониманию и применению. По сей день договоры и соглашения украшают краткие и емкие латинские фразы, блистательно передающие суть правовой конструкции или даже целой отрасли международного права.

По свидетельству римского историка Светония, в государственном архиве Рима хранилось до З000 таблиц, на которых были выгравированы важнейшие юридические акты Римского государства, в том числе и его международные договоры. Международными сношениями ведали сенат и особая коллегия – двадцать фециалов; их полномочия определялись самостоятельной отраслью права того времени – фециальным правом (jus fetiale). Геральдическим знаком фециала служила головная повязка с «вербеной» – узелком со священной римской землей. Только фециал был вправе от имени Рима предъявлять претензии иностранным государствам. Фециалы объявляли войны, это сопровождалось церемонией метания на вражескую землю дротика с обожженным и окровавленным концом. Мирные договоры заключались путем совершения торжественного ритуала, в ходе которого фециал при заклании жертвенного животного призывал Юпитера поразить нарушителей договора «сильнее, чем эту жертву, насколько Бог сильнее человека».

В Риме считалось, что слово (foeda), данное даже врагу, должно соблюдаться. Нарушители договоров подлежали выдаче тому государству, которое стало жертвой их вероломства. В римской договорной практике различались договоры: о союзе – foedus sociale, о дружбе – pax amicitia, а также равноправные – fоеda aequa и неравные – foeda nonaequa. С усилением могущества Рима его договоры требовали от других государств все большего подчинения и «уважения величия римского народа». По признанию Тацита, «римским миром» стали называть мир с «грабителями вселенной», которых «не мог насытить ни Восток, ни Запад».

Дипломатическое право Древнего Рима ранжировало представителей империи на послов (легатов), ораторов и вестников (нунциев). Соблюдалась неприкосновенность посла, звание которого, по словам Юлия Цезаря, у всех народов священно и неприкосновенно. Геральдическим отличием посла служил драгоценный перстень, обладателю которого полагались почести и помощь в пути. Оскорбление неприятельского посла признавалось совершенным против права народов, ибо послы почитались священными. В римской дипломатии обнаруживаются прообразы военных атташе. Так, по поручению римского полководца Сципиона Кай Лелий был направлен во главе посольства в сифакский лагерь. Его сопровождали туда переодетые слугами несколько офицеров римской армии с заданием разведать состояние лагеря и военных сил противника. Когда один из переодетых офицеров был узнан карфагенянами, посол, чтобы развеять их подозрения, публично его избил, якобы как нерадивого слугу. Аммиан Марцеллин, описывая свое путешествие в Персию, сообщает, что он ездил туда послом в сопровождении «надежного центуриона», наблюдавшего передвижения персидских войск.

Древнеримское законодательство и общественное мнение считали войну естественным состоянием, оправдывали «справедливые» войны, сурово осуждая войны, начатые без достаточного «повода» (sine causa) и «обиды» (injuria). По утверждению Цицерона, «ни одна война не является справедливой, если она не объявлена и не предпринята вследствие нанесенной обиды. Военные обычаи римлян были суровы: истребление целых городов, захват всего имущества неприятеля и обращение в рабство пленных; «не было снисхождения ни к полу ни к возрасту».[16] Вместе с тем римляне считали правомерным сражаться только «оружием, а не ядом» (armis non veneno), заключали с побежденным неприятелем перемирие для похорон убитых, требовали от государств, не участвовавших в войне, соблюдения обязанностей, объединяемых в настоящее время понятием нейтралитета (запрещение помощи врагу оружием, кораблями, деньгами и т. п.). Римские полководцы Цезарь и Германик прославились не только победами, но и гуманным отношением к пленным и побежденным, что считают скорее исключением, чем правилом.

В Древнем Риме формировалась и теория международного права. Цицерон представлял концепцию международных отношений как «общий город и государство людей и богов», как единый общечеловеческий союз. Сенека, отталкиваясь от тезиса «человек для человека – священный предмет», пришел к мысли о едином государстве всего человеческого рода (corpus magnum). «Как Антоний, я – гражданин Рима, – поучает в своих «Размышлениях» император и философ Марк Аврелий, – как человек, я – гражданин вселенной», полагая, что ко всемирному государству отдельные государства относятся так же, как дома к городу.

Вергилий воспевает в «Эклогах» грядущий «золотой век» всеобщего мира. В первой книге «Институций» Ульпиан дает следующую систематизацию международного права: право народов составляют занятие, сооружение и укрепление мест, войны, плен, рабство, мирные договоры, перемирия, священный долг не оскорблять послов, запрещение браков между чужеродными. Свою систематизацию «права народов» предложил Гермогениан.

Арабские государства с VII в. развивали мусульманские международно-правовые концепции на основе Корана, который предписывает строго соблюдать договорные обязательства: «Счастливы верующие… которые соблюдают свои договоренности и договоры»;[17] «исполняйте верно договоры»; «те, с которыми ты заключил союз, а потом они нарушают свой союз каждый раз, и они – не богобоязненны»; «отбрось договор с ними согласно со справедливостью».

Арабские государства по взаимности выдавали преступников, ибо «кто убил душу не за душу или не за порчу на земле, тот как будто бы убил людей всех», «предписано вам возмездие за убитых», «душа – за душу, и око – за око, и нос – за нос, и ухо – за ухо, и зуб – за зуб, и раны – отмщение». Мусульманин, независимо от национальности и подданства, находясь на территории мусульманского государства, пользовался теми же правами, что и местные жители. Иной иностранец в установленный срок был обязан предъявить ручательство мусульманина или покинуть страну. Арабы особо чтили неприкосновенность послов, поскольку и Магомет терпел у себя вражеских послов. Международная торговля поощрялась. Для разрешения споров купцов Магомет и его последователи прибегали к суду и арбитражу.

Джихад (газават) не имел того международно-правового значения, которое иногда пытаются придать ему некоторые современные политики. Вероучение ислама допускает джихад против отступников или противников веры. В Коране сказано: «Сражайтесь с теми из неверных, которые близки к вам. И пусть они найдут в вас суровость». Однако война без достаточного основания осуждается Кораном: «Если же один несправедлив против другого, то сражайтесь с тем, который несправедлив». Началу военных действий предшествовали объявление войны и призыв к неприятелю принять ислам или платить дань. Исламская война имеет свои правила и обычаи. Храмы полагалось щадить. Женщин, детей и стариков противника нельзя было убивать, даже если «они ободряли своих воинов». Во время войны запрещалось уничтожать жилища, сады, угодья и скот, за исключением «военной добычи».[18]

Христианство властно и неотвратимо покорило и преобразило языческое римское «право народов» в Западной Европе. Началась новая эра международного права. Дальнейшее его развитие стало немыслимо вне гуманистических идеалов христианства, отрицающего национальную и социальную рознь. Исследование христианских истоков современного международного права является фундаментальным направлением международно-правовой науки.

Античная философия, римское право и христианство оказали влияние на международно-правовую теорию и практику средневековых государств Западной Европы. Конец Хв. представляется своеобразным рубежом, когда на первых «мирных соборах» получило детальную регламентацию «право войны». К этому времени относится возникновение идеологии «светского христианского рыцарства». В феодальном праве особое внимание уделялось гарантии соблюдения международных обязательств. Обычай предписывал незыблемое соблюдение слова, данного рыцарем. Принося при посвящении в рыцари присягу, человек обязывался «соблюдать нерушимо данное слово», что бы ни грозило ему– «беда или гибель», под страхом быть объявленным в случае нарушения слова «бесчестным и клятвопреступником».

Феодальное право было частью богословия. При заключении международных договоров слово рыцаря подкреплялось религиозной клятвой (целованием креста и Евангелия, под страхом интердикта – отлучения от церкви). Эта религиозная клятва сопутствовала международным договорам IX–XVIII вв. Практика римских пап давать разрешения на предстоящее нарушение клятвы и отпускать грехи клятвопреступникам (диспенсы и индульгенции) вызвала применение в договорах «двойной клятвы», запрещающей обращение к понтифику в случае нарушения договорной клятвы. Подобное обязательство приняли на себя Карл V и Франциск I вМадридском договоре.

В средние века складывалась практика депозитариев – особых «хранителей договоров» (conservatoris pacis) и поручительства ленников короля (баронов, князей, вассалов) за соблюдение международных обязательств их сеньором – королем. В случае нарушения договора поручители были вправе силой оружия принудить короля к соблюдению. Например, при заключении договора о союзе между французским королем Людовиком XII и императором германским Максимилианом германские князья-курфюрсты выступили в качестве хранителей подписанных статей, так что они имели право и были обязаны поддерживать того, кто соблюдает заключенные соглашения против того, кто их нарушает. Гарантией нерушимости договора была жизнь именитых заложников (аманатов). При подписании Мадридского мира (1526) Франциск I отдал Карлу V в залог своих сыновей, которые в 1529 г. были им обменены на золото. Гарантии международных обязательств посредством заложников сохранялись вплоть до подписания Аахенского мира (1748).

В качестве залога нерушимости договора передавали имущество, города и территории. Так, Генуэзская республика дала в залог Франции остров Корсику, который затем остался за Францией, обвинявшей Геную в несоблюдении своих обязательств. Франциск I заложил английскому королю город Булонь, а император германский Людвиг Баварский поставил в залог все Германское королевство. Польские короли объявляли залогом верности договору бриллианты из своей короны. Договорная практика средневековья все более усложнялась и порождала изощренные приемы юридической казуистики. Так, в 1З56 г. Венеция и Триполитания в договоре обязались не пользоваться «оговорками, ухищрениями и какими бы то ни было возражениями, а также всеми другими изобретениями».

В средние века складывался институт постоянных посольств, сначала в практике торговых городских республик Северной Италии и Римской курии, а затем и других государств. Дипломатические приемы средневековья отражали суровые реалии «кулачного права». «Вам лгут, лгите вдвое, – «инструктировал» своих дипломатов король Франции Людовик XI, – послы не выходят из рамок своих обязанностей и не злоупотребляют своим долгом, предаваясь шпионажу и торговле совестью». Переговоры феодалов нередко завершались перебранкой и поединками, и это влекло за собой передачу дипломатических дел профессиональным переговорщикам.

Посольское право сформировалось в Европе XV в. на соборах христианской церкви; были детально разработаны нормы о дипломатическом старшинстве, порядке голосования, международных языках и международном делопроизводстве. Дипломатические представительства стали постоянным институтом. Появились придворные ведомства иностранных дел (внешних сношений), тайный совет, государственный совет, секретная канцелярия и др. К этому периоду относится и правовое закрепление основных дипломатических привилегий и иммунитетов. Если в эпоху раннего средневековья считалось допустимым лишение иностранного посла личной неприкосновенности в случае совершения им тяжких преступлений (измены, предательства или прелюбодеяния), то с XVI в. личная неприкосновенность посла и его экстерриториальный иммунитет завоевывали общее признание. Даже в отношении дипломатов, участвовавших в заговорах (дело Росса в Англии, дело Бруно во Франции), как правило, ограничивались их депортацией – удалением из страны. Неприкосновенность распространялась и на посольские резиденции. За послами признавалось «право флага», «право на часовню» и ряд других почетных преимуществ.

Право войны в эпоху средневековья эволюционировало от 12-го канона Никейского собора, который предписывал отлучать от церкви христиан, надевающих cingulum militare – воинский пояс, до идеологии рыцаря, дворянина и джентльмена. Непрерывно уточнялись доктрины «справедливой войны» и «священной войны». В результате международное право периода феодализма признало войну «абсолютно необходимой», когда исчерпаны все мирные средства и война предпринята государственными властями «ради справедливой цели с чистыми намерениями». В юридический оборот триумфально вступили термины miles (солдат), militia (служба-рыцарство), ordo (рыцарский долг). Появление рыцарства, с характерным для этого явления культом чести, благотворно повлияло на формирование права народов Европы.

В средние века прочно закрепился обычай торжественного объявления войны. Начало войны без ее объявления считалось вероломством. По союзному договору швейцарских кантонов (1З52) союзник был не вправе вступать в несправедливую войну. Войну следовало объявлять за три дня до начала военных действий. Флоренция предупреждала о предстоящей войне звоном особого колокола в течение месяца. Иногда дата начала войны устанавливалась по взаимному соглашению противников (англофранцузская война 1339 г.). Объявление войны делалось через особых герольдов, излагавших претензии своего государства и передававших вызов на войну (перчатку).[19] Феодальное право не видело различия между воинами (комбатантами) и мирным населением неприятеля, не защищало детей и женщин от военного насилия, и их можно было убивать безнаказанно. Так, Франциск I, начиная войну с Карлом V, объявил врагами всех подданных его земель, призывая своих подданных применять против них оружие.

Однако неписаный рыцарский кодекс требовал от тех, кто его придерживался, благородства и гуманности. В указе английского короля Ричарда II (1385) говорилось о запрещении убийств и насилия: никто не должен призывать к грабежу, под страхом отсечения головы; тот, кто ослушается, будет обезглавлен, а тело его оставят повешенным за руки. Указом Генриха V (1415) воспрещалось врываться в помещение, где находится рожающая женщина, посягать на ее имущество, шуметь, что может повредить здоровью роженицы или ребенка; нарушителю грозила конфискация имущества в пользу потерпевшей. В постановлениях Вселенских соборов, начиная с XI–XII вв. (Римского, Клермонского, Лате-ранского), декреталиях Григория IX, в Указе короля Арагонского Иакова I (1247), в сборниках «Саксонское зерцало», «Золотая булла» и других памятниках феодального права содержатся принципы защиты во время войны священников, паломников, женщин, купцов, ремесленников, странников и студентов.

Смягчению ужасов средневековых войн способствовал обычай «Божьего мира» – перемирия в «священные дни» и праздники, который был освящен решениями Вселенских соборов, но тем не менее нарушался. Безуспешными оставались попытки гуманизации методов и средств ведения боя. Латеранский собор (1139) запретил пользование луками и арбалетами как изобретениями «смертоносными» и «ненавистными Богу». Папа Иннокентий III (XIII в.) проклинал употребление огнестрельного оружия «как вероломство, не достойное христианина».

Участь раненых во время войн была крайне тяжелой. Рассчитывать на защиту и помощь лекаря в случае ранения в бою могли лишь феодалы, иных добивали на месте и обирали нещадно. Первыми актами, направленными на защиту раненых, были принятая во время гражданской войны в Швейцарии Семпахская грамота (1393), ордонансы короля Франции Карла VII (140З—1461), указы германского короля Максимилиана I (1459–1519)[20] и др.

Режим военнопленных в эпоху средневековья отличался от античного тем, что обращение пленных в рабство постепенно уступало место их выкупу по ценам в зависимости от звания и сословия. Короли, знать, военачальники во время сражений вынуждены были скрывать свои ранги, чтобы не стать выгодным объектом для пленения.

Средневековые рыцарские обычаи великодушия и гуманности во время войны имели силу в отношениях между равными противниками (сеньорами). К бунтовщикам, черни, «туземным народам», «неверным», «поганым» они практически не применялись. Средневековая история полна примеров неимоверной жестокости во время захватнических войн, крестовых походов и завоевания земель.

Средневековому международному праву известен институт репрессалий. Так, англо-французским договором 12З5 г. предусматривалось, что потерпевший от иностранца был вправе искать удовлетворения от любого из соотечественников этого иностранца. Начиная с XIV в. частные репрессалии ограничивались и признавались допустимыми лишь с санкции властей, получивших отказ иностранного государства удовлетворить претензии потерпевшего.

Укреплялась практика обращения к посредничеству и третейскому суду (арбитражу) для разрешения международных споров сеньоров. Договоры об арбитраже заключали Англия и Шотландия (1381), король Франции с германским императором и швейцарскими кантонами. Договор 1218 г. предусматривал «генеральный арбитраж» – все случаи возможных споров. В качестве арбитров привлекались короли, князья, епископы, юристы и юридические факультеты Болонского, Падуанского университетов.[21]

Понятие суверенитета выработал и завещал новому миру европейский феодализм. В борьбе против междоусобиц и раздробленности суверенитет короля выражал его верховенство и независимость как внутри страны по отношению к князьям, герцогам и другим феодальным владельцам, так и в международных сношениях. Французская формула суверенитета гласила, что король не подвластен никому, лишь Богу и себе самому. Согласно английской версии, все под монархом, сам он – «ни под кем, только под Богом». Принцип суверенитета был детально разработан Ж. Боденом и получил свое воплощение в конституционных актах, титулах государей и их послов, церемониале, геральдике и формах дипломатического общения.

Средние века оставили в истории блистательную попытку создания международной организации, удивительным образом предвосхитившей идеи Устава ООН. Чешский князь ИРЖИ ПОДИБРАД в 1462 г. предложил образовать союз дружбы и братства (unio amocitia et fraternitas) на основе договора с участием любого христианского короля, князя или магната. Высшим его органом предлагалась конгрегация. Принципы ее формирования – равенство представителей (послов) христианских держав – «мужей достойных и весьма уважаемых», избираемых на пять лет и проводящих свои заседания в Базеле и городах Франции и Италии. Союз предлагалось наделить полномочиями власти, суда, чтобы склонить спорящие стороны к согласию и миру дружеским путем, если это возможно, или избрать арбитров и добиваться своего права перед компетентными судьями». Ибо «поддержание мира без правосудия и правосудия без мира не может существовать». Проект предполагал, что конгрегация вправе распоряжаться средствами на содержание союзной армии и осуществлять верховное командование «в случае возникновения распрей и войн». Идеям этого проекта не суждено было сбыться, но он опередил ход развития международного права на полтысячелетия. Иржи Подибрад стяжал при жизни славу международного арбитра (mediator) в спорах европейских феодалов.

Территория в феодальном праве была главным объектом частной наживы. Города, области и целые государства переходили по наследству, делились между сыновьями, поступали в приданое дочерям. Реки, протекавшие через несколько государств, по частям считались собственностью каждого из них. Режим общего (международного) пользования трансграничными реками в те времена только формировался. По договору 1177 г. семь городов Северной Италии обязались открыть воды реки По для всех. В 1226–1236 гг. семьдесят городов образовали союз (civitaes conjuratae), обеспечивавший свободу судоходства по Рейну. Однако иные государства считали себя единоличными собственниками морей и океанов. Венеция претендовала на Адриатическое море, Испания – на Тихий океан, Англия – на моря, омывавшие ее владения, Турция – на Черное море. Испания и Португалия по «Александрийской линии» (1493) поделили между собой «еще не открытые европейцами территории». Свобода мореплавания утвердилась только к XVI в.

Население находилось под «покровительством» сеньора. Иностранцы были обязаны декларировать свое подданство. Их безжалостно обирали, устанавливая платежи по срокам пребывания в стране. Иностранец находился под постоянной угрозой стать сервом местного феодала. За выпуск иностранца из страны взимался особый сбор (gabella emigrationis). Имущество иностранца, выброшенное на берег в результате кораблекрушения, поступало в собственность феодала прибрежной территории согласно праву (jus nauffragis). Ассизы Иерусалимского королевства полагали достаточным вручить прибрежному феодалу мачту и руль разбитого корабля; торговые республики Северной Италии вовсе отвергали это право. Знатным иностранцам мог предоставляться особый режим пребывания, даровались льготы и привилегии, право на которые излагалось в соответствующих актах – капитуляциях. После завоевания Константинополя турками (1453) султан Магомет II предоставил главам иноверческих миссий капитуляции на право власти и суда над своими единоверцами. По франко-турецкой капитуляции 1535 г. Франция получила возможность назначать в Турцию своих консулов, имевших право французской юрисдикции по гражданским и уголовным делам в отношении соотечественников. Подданным обоих государств взаимно предоставлялось право свободной торговли при уплате «привычных и исконных даров и обычных сборов»: туркам в стране короля – так, как платят французы, французам в стране Великого султана – так, как платят турки. Впоследствии французское покровительство в Турции допускалось по отношению к подданным других государств.

В эпоху средневековья получило значительное развитие международное морское право. Нормы морского права были кодифицированы в Олеронских свитках (1100), национальных законодательствах Англии, Франции, Северной Италии и Испании, в «законах Висби» – голландских и ганзейских «Добрых обычаях моря» (Konsolato Del Mare) – памятнике права XIII столетия, пользовавшемся признанием всех прибрежных государств Средиземноморского бассейна.

На развитие международно-правовой мысли средневековья значительно повлияли учения богословов. АВГУСТИН БЛАЖЕННЫЙ, епископ иппонский (354–430), оказал огромное влияние на средневековую теоретическую мысль. Непосредственное отношение к международному праву имеют его идеи о том, что одни и те же нормы права и справедливости должны применяться к поведению как отдельных лиц, так и государств. Государство, сообразующееся с этими правилами, может стать «Градом Божиим» (Civitaes Dei), государство же, уклоняющееся от их применения, просто «большая шайка разбойников». Международные обязательства, скрепленные религиозной клятвой, должны быть свято соблюдаемы. Международное право, по Августину, распространяется только на народы христианские; язычники находятся вне законов цивилизованного международного общения. К войнам Августин относился сдержанно, сравнивая воинскую славу с успехами гладиатора в цирке. Но в ряде случаев он оправдывал участие христианина в войне. Христианин не должен применять оружие в личных интересах, но обязан пускать его в действие по повелению Бога или установленных им властей. Что предосудительно на войне? – спрашивал Августин и отвечал: не смерть, так как рано или поздно все люди должны умереть, но желание причинять вред, жестокость мщения, дух яростный и безжалостный, свирепость в борьбе, жажда господства и другие подобные вещи.

Августин делил войны на справедливые (bellum justum) и несправедливые (bellum anjustum). Война справедлива, если имеет «справедливую причину» (justa causa) и ведется на законном основании и по приказу законной власти (justus titulus). За войну, начатую по несправедливым побуждениям (например, из алчности), отвечает перед Богом царь, ее предпринявший, но не воин, повинующийся царю. На войне должны соблюдаться обычаи войны (consvetudo bellorum). Допускается применение силы и хитрости, но воспрещается вероломство и нарушение слова, данного врагу. Ведущий справедливую войну одерживает победу. Если же победа достанется государству, предпринявшему несправедливую войну, то это является наказанием Божиим за грехи. Рабство побежденного – естественное следствие одержанной над ним победы.

Средневековый теолог ГРАЦИАН развил эти идеи в сборниках «Декреты» и «Согласование противоречивых канонов» (1139–1142), где дал определение международного права и высказался за соблюдение договоров, подкрепленных клятвой, допуская, однако, неисполнение обязательств постыдных, незаконных, неосторожных или противоречащих божественным предписаниям. На вопрос – является ли война грехом – он отвечал отрицательно; на другой вопрос – какая война является справедливой – отвечал используя аргументацию Августина: на обиду, нанесенную союзникам, надлежит отвечать оружием. При определении справедливой войны Грациан пользовался критерием causa – titulus и уточнял его случаями «справедливого основания»: отражения неприятельского вторжения или обороны отечества; возмещения за нанесенную обиду (injuria) или возвращения незаконно отнятого; отказа допустить «безвредный проход» (trap situs innoksius), оказания помощи союзнику, защиты христианской веры и христиан. По мнению Грациана, война должна вестись только ради мира, а не из алчности или жестокости, не ради причинения вреда другим народам или господства над ними. Он считал, что священник не может брать в руки оружие, но ему разрешается призывать к оружию для защиты угнетенных и для наказания врагов Божиих.

ФОМА АКВИНСКИЙ (1225–1274) – виднейший представитель католического богословия и права. Все государства земли понимались им как всемирная «республика под Богом». Международное право Фома считал отчасти положительным (позитивным), отчасти естественным правом, понимая естественное право как выражение человеческого разума. Значительное внимание он уделял праву войны. В числе критериев справедливой войны Фома указывал, кроме основания «законности власти» (auktoritas prinsipis), «доброе намерение» (intententio rekta) – торжество добра и устранение зла. Фома уточнял понятие допустимой на войне «хитрости», определяя ее – в отличие от лжи или нарушения слова – как сокрытие своих планов и намерений. Он допускал ведение военных операций в праздничные дни, «если необходимость этого требует», подобно тому, как врачи оказывают помощь больным и в праздники. Рабство по природе несправедливо, но, по мнению Фомы, установлено для блага людей, сохраняя жизнь для побежденного и поддерживая мужество у победителя; все, что отнято у врага, является законной добычей того, кто ведет справедливую войну.

Школа глоссаторов-легистов (Аккурсий, Бартол, Балд и др.) в XIII–XIV столетиях применила основы римского права к потребностям и условиям средневекового общества в то время, когда короли содержали юристов «большими сворами, как охотник – охотничьих собак». В мудрствованиях глоссаторов имеется и отрицание частных войн, и мысли об ограничении международной правоспособности отдельных феодалов, и даже доказательства правомерности договоров, заключенных по принуждению, классификация видов обмана («добрый» и «злой»). Легистами было разработано право репрессалий и заложены основы международного частного права. Король Альфонс Мудрый, Христина Пизанская (XIV–XV вв.) включали международно-правовые нормы, предложенные легистами, в свои кодексы. В испанском кодексе «Siete Partidas» (XIII в.) гарантируется неприкосновенность иностранному послу, кто бы он ни был – христианин, мавр или еврей. Допускается отступление от международного договора, нарушенного контрагентом, а также и от договора, заключенного в ущерб интересам своей страны. Запрещается продажа «неверным» оружия, а во время войны – и продуктов питания. Осуждается как «противная праву» практика частных репрессалий. В морской войне предусматривается вооружение частных судов для борьбы с неприятелем (каперство). Различаются две категории пленных: христиане (presos), временно лишенные свободы и подлежащие освобождению за выкуп, и неверные (kaptivos), которые, попадая в плен, могут быть либо умерщвлены, либо обращены в рабство. Имущество, принадлежащее неприятельским гражданам, считается военной добычей, если оно находилось во владении захватчика в течение одной ночи или было перенесено в его лагерь или крепость. Обещание, данное даже «неверному», должно соблюдаться.

Славянские государства эпохи средневековья находились в состоянии войны со своими соседями. Эта борьба увековечена во многих древних памятниках международного права. В VII в. государство чехов и моравов нанесло поражение аварам и франкам, королю Дагобертук В IX–XI вв. Великоморавское княжество противостояло немецкому натиску и при князе Бжетиславе предприняло первую попытку объединения славянских государств. В IX в. сложилось хорватское государство, трижды на протяжении одного десятилетия (812–821) разгромившее державу Карла Великого.

Сведения о древних международно-правовых нормах и обычаях славян приводил византийский историк Прокопий (VI в.). Он писал, что славяне и анты (южные славяне) не управляются одним человеком, но издревле живут в демократии и поэтому у них «счастливые и несчастные дела» решаются сообща. Он отмечал их верность своим международным обязательствам: с соседями славяне заключали договоры и крепко их соблюдали. Славяне и анты были сходны по своему образу жизни, нравам, любви к свободе, их нельзя было склонить к рабству или подчинению. Находившихся у них в плену они не превращали в рабов, как другие народы, но, ограничивая плен определенным временем, предлагали пленникам выбор: за известный выкуп возвратиться домой или остаться на положении «свободных и друзей».

Древнерусское государство к X–XI вв. уже имело высокоразвитую дипломатию и общепризнанный международный авторитет. Как свидетельствуют древние летописи, Русская земля «паче всех почтена и паче всех просвещена была». Святитель Илларион, первый русский митрополит Киевский, писал, что Русь «ведома и слышима есть всеми концы земли», все «во всех языцех» подчинены одной истине «от востока до запада» и одни народы не могут быть «обидимы от других». Теофил в трактате о художественном ремесле (IX в.) признавал первенство Руси в области прикладных искусств и ставил ее выше Англии, Италии, Франции, Германии.

Государи Киевской Руси как равные воспринимались императорами византийскими, германскими, королями Англии, Франции, Норвегии, Польши. В X–XII вв. папы римские почитали за честь держать свои посольства (11 миссий) в русских землях, считая Киев одним из крупнейших и богатейших городов Европы, соперником Константинополя.

Договоры с Византией, заключенные князьями Олегом (907, 911), Игорем (945) и Святославом (971), донесли до нас силу, крепость и природную справедливость древнерусской школы международного права. Патриарх константинопольский Фотий, анализируя факт вторжения русских войск на территорию Византии в 860 г., признал, что Константинополь, «плачущий теперь, презрев копье твоих союзников, расторгнул союзный договор, как бесчестный человек… Россы, несправедливо обиженные умерщвлением их соплеменников, справедливо требовали наказания, равного нашему злодеянию».[22]

Договор Олега (907) установил для Византийской империи единовременную контрибуцию и ежегодную дань в пользу русского князя и отдельных русских городов, от него зависящих, обеспечивал право въезда русских в столицу Византийской империи, право русских купцов («гостей») на получение из византийской казны в течение полугода месячного довольствия, пользование банями и снабжение на обратный путь. Русский князь обязывался запретить своим подданным, приезжавшим в Византию, причинять ущерб жителям деревень – «да не творят пакости в селах». Русским дозволялось селиться в предместье Константинополя и входить в городскую крепость без оружия по 50 человек в сопровождении стражника. Также им предоставлялось право беспошлинной торговли. Договор был скреплен языческой клятвой.

Договор Олега (911) стал логическим продолжением предыдущего, был заключен после длительных переговоров «многажды право судихом» и состоял из 16 статей: об установлении вечного мира, о предпочтении на суде «явных улик» перед «присягой», о наказаниях за убийство, удары, кражу и грабеж, об обращении с кораблями, потерпевшими аварию («аще вы-вержена ладья будет ветром великом на землю чужую»), об освобождении пленных за выкуп, о взаимной выдаче бежавших, украденных или отнятых рабов, о хранении и передаче наследникам имущества, оставшегося после русских, умерших в Византии без завещания, о выдаче беглых должников.

Договор Игоря (945) явился международно-правовым следствием русского похода на Византию, вызванного невыполнением условий предыдущего договора. Он подтверждал прежний союз и имел целью обновить предыдущий мирный договор и «утвердить любовь между Грекы и Русью». Договор был заключен русскими послами при участии купцов – торговых представителей – и скреплен клятвой, в силу которой нарушитель договора «да лишен будет помощи Божией, да будет рабом в этой и будущей жизни, да погибнет от собственного оружия». Договор подлежал вечному хранению, до тех пор пока «солнце сияеть и весь мир стоить, в нынешняя векы и в будущая».

По сравнению с предшествующими актами договор 945 г. уточнял порядок въезда и пребывания русских в Византии (посылка специальной уведомительной грамоты), указывал, что русские, приезжавшие без торговой цели, «без купли» не имели права на получение «месячины» (месячного довольствия). Русские, находившиеся в Византии, состояли под охраной «царева мужа», разбиравшего их тяжбы с греками. Договор содержал новые обязательства о взаимной военной помощи, дабы показать иным странам, «какую любовь имеют Греки с Русью», а также отказ русского князя от претензий на Корсунскую область, решение о нейтрализации устья Днепра, закрытии для болгар Корсунской области, принадлежавшей русским, наказании греческих преступников греческой властью, плате от греков русским за невольников, скрывшихся на греческой территории, обязанности русских возвращать грекам беглых рабов и похищенное ими.

Договор Святослава (971), заключенный после неудач русских воинов, тем не менее оставил в силе «прежереченные» соглашения с Византией, за исключением обязательства русского князя не посягать на болгарские земли. Скрепляющая договор клятва Святослава гласила, что неисполнение договора грозит проклятием языческих богов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.