Национальные законодательства зарубежных стран, регулирующие безопасность личности в уголовном судопроизводстве

Национальные законодательства зарубежных стран, регулирующие безопасность личности в уголовном судопроизводстве

Национальные законодательства зарубежных стран в пос­ледние три десятилетия характеризуются изменениями в материальном и процессуальном праве, направленными на обеспечение реальных гарантий реализации мер безопасно­сти участников процесса в борьбе с преступностью.

Исследователи особо отмечают законодательное движе­ние по обеспечению прав потерпевших (жертв преступле­ний) в США[1], закрепленное принятием Комплексного за­кона о борьбе с преступностью (1968). Этот документ впер­вые предусматривал возможность предоставления иммуни­тета свидетелю в случаях, когда этого требовали обстоя­тельства рассмотрения дела[2]. Свидетельский иммунитет предполагал невозможность использования правоохрани­тельными органами показаний свидетеля против него са­мого и гарантировал освобождение от уголовного пресле­дования. Позднее этот принцип нашел отражение в законе США о борьбе с организованной преступностью (1970), которым вводилась в действие специальная Программа по обеспечению безопасности свидетелей от противоправных посягательств в связи с их участием в уголовном процессе по тяжким преступлениям.

Законодательство США уже в 1960-х гг. предусматривало усиление уголовной ответственности за совершение посягательства в отношении лиц, содействующих уголовному пра­восудию. В соответствии с Законом о защите жертв и свиде­телей преступлений, принятым 12 октября 1982 г. (Victim and Witness Protection Act of 1982), санкции за указанные пре­ступления достигали до 250 тыс. долл. с лишением свободы на срок до 10 лет[3].

Американское законодательство имеет четкую направлен­ность на обеспечение тщательно урегулированной процес­суальной формы, нарушение которой влечет процессуальные санкции. Особенное отношение – к получению доказатель­ственной информации. Применение этого правила породи­ло доктрину «плоды отравленного дерева»[4], которая обязы­вает суд признавать недопустимыми доказательства, полу­ченные из незаконно обнаруженного источника (например, если свидетель установлен в результате нарушения опреде­ленной законом процедуры). В целях определения гарантий получения достаточных, полных и истинных сведений о пре­ступлении в 1984 г. в США был принят Акт об усилении бе­зопасности свидетеля, предоставивший Генерал-атторнею США широкие права по защите свидетелей, в том числе и членов преступных группировок[5]. Министр юстиции наде­лялся полномочиями по предоставлению защищаемому лицу таких мер безопасности, как смена места жительства (пе­реселение) и защита свидетеля или потенциального свиде­теля. Предусматривалась возможность применения мер бе­зопасности во время официальных процессов, касающихся организованной преступности, если допускалась возмож­ность (вероятность) совершения насильственного преступ­ления против свидетеля, участвовавшего в данном процес­се. Кроме этого, министр юстиции мог предусматривать сме­ну места жительства, а также принимать другие меры по за­щите непосредственно семьи или лица, каким-либо образом связанного со свидетелем или потенциальным свидетелем, если они подвергаются опасности из-за участия свидетеля в судебном заседании. При этом применяемые меры безопас­ности должны сочетаться с понятиями «психологическая ком­фортность», «социальная адаптация» и применяться до тех пор, пока свидетелю или его близким будет грозить опас­ность.

В настоящее время текст закона от 12 октября 1984 г. по­чти полностью включен в свода Законов США (раздел 18 § 5321)[6].

В ФРГ в соответствии с § 54 УПК официальные сотруд­ники Ведомства по охране Конституции или полиции, явля­ясь государственными служащими специальных служб, мо­гут давать свидетельские показания об обстоятельствах, све­дения о которых составляют служебную тайну, только по специальному разрешению вышестоящего органа (за исклю­чением сведений об агентурной работе). Такое разрешение предоставляет сотруднику право давать показания от своего имени на основании показаний, полученных от агентурного источника, без разглашения сведений о нем.

Так, например, решением Федерального конституционно­го суда ФРГ от 1982 г. была подтверждена правомерность доп­роса в судебном заседании оперативного работника, получив­шего от своего осведомителя информацию по делу[7]. Еще 1 августа 1962 г. Верховный Суд ФРГ разъяснил, что в данной ситуации «сотрудники Ведомства по охране Конституции вы­ступают в качестве так называемых свидетелей „по слуху“[8]. Кроме возможности допроса оперативных работников, в ФРГ практикуется также допрос самих секретных агентов (осве­домителей). При этом они, выступая в судебном заседании под псевдонимом, сохраняют свою анонимность.

18 декабря 1986 г. в ФРГ был принят Закон о защите потер­певших, который включил в уголовное законодательство по­нятия «возмещение ущерба» и «примирение с потерпевшим» в перечень обстоятельств, смягчающих уголовную ответствен­ность. Законом ФРГ от 9 июня 1989г. в связи с введением института главного свидетеля при террористических актах была усилена ответственность за похищение человека с це­лью вымогательства (§ 239 а) и захват заложников (§ 239 в)[9]. Оба состава могут быть рассмотрены как уголовно-правовые меры системы безопасности участников процесса.

Итальянское законодательство предусматривает специ­альные гарантии безопасности и материального благополу­чия раскаявшимся членам мафиозных структур, выступив­шим на судебных процессах в качестве свидетелей обвине­ния. К числу таких гарантий относится право раскаявшихся преступников и членов их семей на пластическую операцию, эмиграцию, материальное обеспечение в период эмиграции.

Некоторые члены мафии получили от государства боль­ше привилегий и материальных благ, чем от результатов пре­ступной деятельности[10].

На процессе против мафии (Палермо, 1986-1987) на ос­новании показаний одного из ее членов было осуждено 334 члена преступных сообществ, в суммарном исчислении по­лучивших 2665 лет тюрьмы. При этом сам свидетель по при­говору суда был признан виновным, ему назначено наказа­ние 4 года. После освобождения он проживает в США под другим именем и постоянной охраной полиции. Однако ис­тория знает и другие примеры отношения к содействующим уголовному правосудию преступникам. За 11 лет до этого показания против мафии давал крупный мафиози Витале Монардо, однако его показания не были признаны судом правдивыми, он был признан сумасшедшим и посажен в тюрьму. После освобождения 2 декабря 1984 г. его застре­лили при выходе из церкви, где он только что отстоял мессу.

Применение со стороны итальянских властей стимулиру­ющих позитивное поведение преступников мер позволило склонить 1200 членов преступных сообществ к содействию правосудию. В результате многолетнего процесса против итальянской мафии в тюрьмах оказалось 20 тыс. дельцов преступного мира и коррумпированных чиновников[11].

По УПК Франции (ст. 105, 107, 286) предусмотрена воз­можность освобождения от уголовной ответственности «уча­стника преступного сообщества, заявившего о его существо­вании до возбуждения всякого уголовного преследования и содействовавшего аресту сообщников»[12]. В ст. 62-1, введён­ной в действие на основании Закона от 21 января 1995 г., допускается возможность анонимных показаний (без указа­ния сведений о месте жительства свидетеля, если он об этом ходатайствует). При допросе в полиции, естественно, дан­ные о личности свидетеля устанавливаются и проверяются, однако в протоколе указывается адрес комиссариата, где про­изводится допрос. Такой квазиадрес сохраняет силу и в пос­ледующих стадиях процесса, когда следственный судья или судья обязаны выяснить в начале допроса у свидетеля место жительства. В каждом полицейском участке ныне ведётся специальный банк данных, куда заносятся сведения о реаль­ном месте жительства свидетелей, пожелавших сохранить его в тайне[13]. Такая форма письменной фиксации ценной до­казательственной информации, несомненно, расценивается как один из важных способов обеспечения безопасности сви­детелей.

Обеспечивая анонимность свидетельствования, француз­ское законодательство вместе с тем учитывает и возможность дачи ложных показаний свидетелем по уголовным делам. Так, УПК Франции среди поводов (оснований) для возбуждения ревизионного производства предусматривает факт осужде­ния одного из свидетелей за лжесвидетельские показания, если они оказали влияние на ход судебного заседания и вы­несение неправосудного приговора. При этом приговор, вы­несенный против лжесвидетеля, должен вступить в закон­ную силу после вынесения решения по делу, по которому свидетель выступил с ложными показаниями[14].

В 1960-х гг. УК Эстонии в ст. 172 предусматривал уго­ловную ответственность за посягательства в отношении не­которых участников уголовного судопроизводства. Устанав­ливалась уголовная ответственность в виде лишения свобо­ды на срок до трех лет или исправительных работ на срок до одного года за насилие или угрозу насилия в отношении сви­детеля, потерпевшего, эксперта, специалиста, переводчика, понятого при условии, что насилие применялось, чтобы воспрепятствовать осуществлению правосудия, или из мести этим лицам за выполнение своих обязанностей, или в отно­шении лица, совершившего преступление, а также в целях сокрытия других соучастников преступления или из мести за их разоблачение[15].

Аналогичные нормы содержались и в УК Киргизии, ко­торый в сравнении с УК Эстонии ограничивал перечень уча­стников процесса, которым обеспечивались меры уголовно-правовой защиты. Здесь несколько смягчались санкции за противоправное посягательство в отношении указанных лиц. В ст. 194 устанавливалась ответственность за угрозу убий­ством, истреблением имущества или насилием в целях вос­препятствования осуществлению правосудия или из мести за данные показания по уголовному делу только в отноше­нии свидетелей. Наказание могло быть назначено в виде ли­шения свободы на срок до одного года или исправительных работ на тот же срок. Обеспечение защиты только свидете­лей по уголовному делу можно объяснить стремлением кир­гизского законодателя обеспечить безопасность наиболее распространенному источнику доказательственной инфор­мации. Однако очевидно, что отсутствие обеспечения над­лежащей безопасности других участников процесса не мог­ло не сказаться на уровне раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений, росте преступности.

В УПК Республики Казахстан16 февраля 1991 г. были внесены изменения и дополнения, регламентирующие при­нятие мер безопасности в отношении таких участников про­цесса, как потерпевший, свидетель, понятой, эксперт, спе­циалист. Эти изменения были вызваны «существовавшей и усиливающейся угрозой жизни, здоровью, чести, достоин­ству и имуществу участников процесса…, чья активная помощь способствовала раскрытию преступлений и изобличе­нию виновных»[16]. Впоследствии на основании Постановле­ния «О государственной программе правовой реформы Рес­публики Казахстан» была разработана концепция проекта уголовно-процессуального кодекса, направленная на рефор­мирование судебно-следственной системы. В ней предписы­валась разработка механизма реального обеспечения безо­пасности, правовой, социальной защиты потерпевших, сви­детелей, экспертов и иных участников процесса, устанавли­валась обязанность выделения в бюджете специальной ста­тьи расходов[17]. В ст. 6 концепции предусматривалось:

1. «Предоставление лицам, заявляющим о том, что они стали жертвами преступления, права требовать возбуждения уголовного дела по данному факту в 24-часовой срок с мо­мента подачи заявления и возможности обжаловать в суд отказ в возбуждении производства по делу.

2. Разъяснение потерпевшему прав и обязанностей с вру­чением ему памятки, содержащей перечень этих прав и обя­занностей.

3. Установление свидетельских иммунитетов.

4. Обязательность применения мер защиты в отношении лиц, которым угрожают расправой в связи с их участием в уголовном судопроизводстве; при этом не должны приме­няться меры, ограничивающие права сторон, в особенности право стороны защиты допрашивать свидетелей обвинения и исследовать в судебном разбирательстве доказательства, имеющиеся против подсудимого, на тех же основаниях, что и противная сторона»[18].

В гл. 12 «Обеспечение безопасности лиц, участвующих в уголовном процессе», содержится перечень защищаемых лиц, не являющийся исчерпывающим, так как он не включа­ет переводчика, близких лиц участников процесса (ст. 98, 99 УПК Казахстана). В ст. 100 закреплены следующие меры безопасности:

– вынесение органом, ведущим уголовный процесс, офи­циального предостережения лицу, от которого исходит угро­за насилия или других запрещенных уголовным законом де­яний, о возможности привлечения его к уголовной ответ­ственности;

– ограничение доступа к сведениям о защищаемом лице;

– обеспечение его личной безопасности;

– избрание в отношении обвиняемого (подозреваемого) меры пресечения, исключающей возможность применения (организации применения) в отношении участников уголов­ного процесса насилия или совершения (организации совер­шения) иных преступных деяний.

В ст. 101 предусмотрено проведение закрытого судебного заседания для обеспечения безопасности участников процесса.

Из ч. 2 ст. 101 УПК Казахстана следует вывод о том, что ходатайство о применении мер безопасности может заявить только свидетель, сторона обвинения и суд (по собственной инициативе). Однако каким образом может заявить ходатай­ство подсудимый, не совсем понятно. Очевидно, что баланс интересов потерпевшего (свидетеля) и обвиняемого казахс­ким законодателем решен не в пользу защиты. Вероятно, сле­дует изменить формулировку ч. 2 ст. 101 УПК Казахстана в части, исключающей возможность заявления ходатайств о применении мер безопасности подсудимым, его защитником.

Ограничение доступа широкого круга лиц к сведениям о личности защищаемого лица является одним из способов его безопасности. Совершенно очевидно, что при установлении реальных гарантий безопасности следует установить наи­меньшее возможное (необходимое) количество участников процесса, имеющих доступ к конфиденциальным сведени­ям. По нашему мнению, это должны быть лица, надзираю­щие за проведением предварительного расследования (и осу­ществляющие его), а также судья, председательствующий в судебном разбирательстве.

В подобной ситуации возникает вопрос: будет ли являть­ся отказ в предоставлении информации о защищаемом лице ограничением прав и интересов защиты? Справедливо по данному поводу высказывался А. Тихонов, утверждавший, что подзащитного в первую очередь должно интересовать то, что его изобличает, что показывает против него, а уж за­тем – кто даёт показания, из какого источника они получены[19].

В УПК Республики Беларусь институту безопасности участников процесса отведена гл. 8 (ст. 65-75)[20]. В ней сфор­мулированы обязанности органа, ведущего уголовный про­цесс, по принятию мер по обеспечению безопасности (ст. 65); в ст. 66 перечислены меры безопасности, которые классифи­цированы на процессуальные (неразглашение сведений о личности, освобождение от явки в судебное заседание, зак­рытое судебное заседание) и иные меры (использование тех­нических средств контроля, прослушивание переговоров, ведущихся с использованием технических средств связи, и иных переговоров, личная охрана, охрана жилища и имуще­ства, изменение паспортных данных и замена документов, запрет на выдачу сведений по делу); регламентирован поря­док применения мер безопасности, устанавливающий суточный срок принятия решения о применении мер безопаснос­ти или отказе в их применении (ст. 73); указаны основания для отмены мер безопасности (ст. 74) и ответственность за невыполнение обязанностей по их применению (ст. 75).

Однако следует отметить нецелесообразность закрепле­ния в процессуальном законе правовых норм, прямо с ним не связанных. Данное противоречие содержится в формули­ровке ст. 66: внепроцессуальные меры безопасности указа­ны в процессуальном законе. Справедливо было бы помес­тить их в специальном законе, устанавливающем общие на­чала и специфику избрания, применения, изменения и пре­кращения мер безопасности в отношении участников про­цесса и их близких. В УПК же целесообразно указать осно­вания для применения, изменения или отмены этих мер бе­зопасности, права и обязанности сторон и т.п., не раскрывая особенность и специфику самих мер безопасности.

Украина также приняла закон «Об обеспечении безопас­ности лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве» (1994)[21], устанавливающий меры безопасности в отношении следующих участников процесса:

– лица, заявившего в правоохранительный орган о пре­ступлении или в иной форме участвовавшего в обнаруже­нии, предупреждении, пресечении и раскрытии преступле­ния или способствовавшего этому;

– потерпевшего и его представителя по уголовному делу;

– подозреваемого, обвиняемого, их защитников и закон­ных представителей;

– гражданского истца, гражданского ответчика и их пред­ставителей по делу о возмещении ущерба, причиненного преступлением;

– свидетеля;

– эксперта, специалиста, переводчика и понятого;

– членов семей и близких родственников перечисленных лиц (ст. 2).

Как видно, лица, ведущие производство по уголовному делу, в данный перечень не внесены. В законе отсутствуют правовые гарантии безопасности лиц, не являющихся чле­нами семьи или родственниками, но в силу иных личных, духовных, моральных, нравственных связей принадлежащих к близким защищаемого участника процесса.

К традиционным мерам безопасности, перечисленным в ст. 7 закона, отнесены: личная охрана, охрана жилища и имущества; выдача спе­циальных средств индивидуальной защиты или сообщения об опасности; использование технических средств контроля и прослушивания телефонных и иных переговоров, визуаль­ное наблюдение; замена документов и изменение внешнос­ти; перемена места работы или учебы; переселение; поме­щение в дошкольное воспитательное учреждение или учреж­дение органов социальной защиты населения; обеспечение конфиденциальности сведений о лице; закрытое судебное разбирательство.

Таким образом, закон включает как процессуальные, так и внепроцессуальные меры безопасности, при этом процес­суальные меры в него помещены не все. Например, реализа­ция обеспечения конфиденциальности сведений, использо­вание технических средств контроля переговоров и некото­рые другие меры могут быть исполнены путем установле­ния процессуальной процедуры. По нашему мнению, в зако­не следовало бы выделить внепроцессуальные меры безо­пасности с указанием на возможность использования «иных, предусмотренных законами Украины мер безопасности».

На наш взгляд, в анализируемом законе имеются другие недоработки, которые присущи и законопроекту РФ «О го­сударственной защите свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству»[22].

Важным и своевременным было принятие Верховным Советом Республики Башкортостан 14 октября 1994 г. За­кона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизвод­ству»[23]. Он предусматривает применение специальных мер и средств защиты к лицам, заявившим в правоохранитель­ный орган о преступлении либо иным образом участвовав­шим в обнаружении, предупреждении, пресечении или рас­крытии преступления, а также к иным участникам процесса. Меры безопасности могут применяться также в отношении близких родственников защищаемых.

К числу мер обеспечения безопасности свидетелей (ст. 5) Закон относит:

неразглашение органами предварительного расследования сведений о личности защищаемого лица; организацию зак­рытого судебного разбирательства; обеспечение личной ох­раны, охраны жилища и имущества; контроль телефонных переговоров охраняемого лица; выдачу данной категории граждан средств связи, специальных средств индивидуаль­ной защиты и оповещения об опасности, а в отдельных слу­чаях и оружия; замену документов и изменение внешности; переселение; изменение места работы или учебы; времен­ное помещение в место, обеспечивающее безопасность.

К числу лиц, полномочных принимать решение о приме­нении мер безопасности, Закон относит суд или судью, прокурора, а также следователя, орган дознания с согласия про­курора по находящимся у них в делопроизводстве заявлени­ям или сообщениям о преступлении либо уголовным делам, а после вступления приговора в законную силу также орган внутренних дел по месту нахождения защищаемого лица.

Верховный Совет Латвийской Республики 13 августа 1991 г. принял Закон о внесении изменений и дополнений в УПК, на основании чего были включены следующие меры процессуальной безопасности участников процесса:

предоставление свидетелю, потерпевшему и другим уча­ствующим в деле лицам, а также членам их семей и другим близким лицам, которым угрожают убийством и иными про­тивоправными действиями, права ходатайствовать о защите их личности; сокрытие подлинных данных о свидетеле или потерпевшем и применение к нему псевдонима в ходе про­изводства по делу, в том числе и на стадии судебного разби­рательства; возможность предъявления для опознания вне визуального контакта опознаваемого с опознающим; возмож­ность прослушивания телефонных переговоров свидетеля, потерпевшего и других лиц по их просьбе без решения на то суда или судьи; проведение по мотивированному определе­нию суда закрытого судебного разбирательства[24].

Закон устанавливал возможность применения иных мер безопасности, которые не были указаны. Однако в практике эти меры не применялись ввиду отсутствия механизма их реализации. Как справедливо указывал М.П. Шешуков, «ни перечня этих мер, ни механизма их реализации в Законе не содержалось, т.е. последнее предписание носило декларатив­ный характер. Каких-либо иных нормативных актов, направ­ленных на обеспечение безопасности лиц, содействующих раскрытию преступления и осуществлению правосудия, в последующие шесть лет принято не было. Сами же по себе меры защиты, содержавшиеся в Законе от 13 августа 1991 г., в целом проблему не решали, да и не могли решить, поскольку являлись мерами только процессуального характера»[25].

Через шесть лет, 12 июня 1997 г., в Латвии были приняты три закона, внесшие изменения в УПК, УК Латвии и Закон об оперативной деятельности[26] и направленные на более эф­фективное обеспечение безопасности лиц, свидетельствую­щих по уголовным делам о тяжких преступлениях, и их за­конных представителей, угроза которым может повлиять на лицо, свидетельствующее по уголовному делу.

Так, ст. 305 УК Латвийской Республики устанавливает уголовную ответственность за «несоблюдение установлен­ного законом порядка специальной защиты лица, а также разглашение идентификационных данных или местонахож­дения лица, находящегося под такой защитой»[27]. Квалифи­цированный состав, предусматривающий наступление тяж­ких последствий или смерть человека, влечет наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет.