Когда наступает уголовная ответственность за собирание или распространение сведений, составляющих врачебную тайну?

Когда наступает уголовная ответственность за собирание или распространение сведений, составляющих врачебную тайну?

Уголовную ответственность (в отличие от дисциплинарной и административной ответственности) влечет не только незаконное разглашение врачебной тайны, но и незаконное собирание составляющих ее сведений, а также совершение подобных действий не только лицом, обязанным хранить врачебную тайну, но и любым иным лицом, на которое такая обязанность законом не возложена.

Ответственность за совершение этих действий предусмотрена в рамках ст. 137 Уголовного кодекса РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни». Диспозиция этой нормы формулируется следующим образом: «Незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия либо распространение этих сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации» (ч. 1), совершение тех же деяний лицом с использованием своего служебного положения (ч. 2).

В этой норме нет прямого упоминания о сведениях, составляющих врачебную тайну. Это означает, что лицу, изобличенному в незаконном сборе и (или) разглашении сведений о состоянии здоровья человека, при квалификации его деяния по ст. 137 УК РФ будет предъявлено обвинение в незаконном собирании и (или) распространении сведений, составляющих не врачебную, а личную тайну гражданина. К личной тайне относятся сведения, которые не подлежат оглашению, по мнению самого лица, которого они касаются. К таким сведениям граждане обычно относят и данные об их обращении в медицинское учреждение, о состоянии здоровья, диагнозе, проводимом лечении.

Личную тайну в контексте ст. 137 УК РФ не могут составлять ранее опубликованные сведения либо оглашенные иным способом. Лицо поэтому не может нести ответственность за распространение конфиденциальной информации, которая ему стала известна, например, из новостных передач радио или телевидения, опубликованных мемуаров и т. д.

Собирание сведений может производиться любым способом: тайно, под благовидным предлогом или открыто путем ознакомления с документами в учреждениях и других местах; путем бесед с родственниками, опроса соседей, сослуживцев лица, его лечащего врача и других осведомленных лиц; получения информации из иных источников различными способами, включая обман, насилие, шантаж, похищение, дачу взятки, нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, нарушения неприкосновенности жилища, тайны следствия (в таких случаях содеянное должно дополнительно квалифицироваться соответственно по ст. 291, 138, 139 или 310 УК РФ); путем направления нелегитимных запросов в диспансеры, больницы, страховые компании. Оно может выражаться в приобретении, копировании документов или других материальных носителей конфиденциальной информации, в подслушивании, подсматривании, в проведении аудиозаписи, фото-, видеосъемки, в том числе с использованием специальных технических средств для негласного получения информации при отсутствии на это лицензии (в последнем случае действия виновного квалифицируются по совокупности ст. 137 и 138¹ УК РФ), и пр.

Так, приговором Ленинского районного суда г. Омска от 27 августа 2012 г. (дело № 1-563/2012) Крыловецкий М.А. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 137 и ст. 138¹ УК РФ.

Крыловецкий, работая инженером в больнице и находясь с администрацией в конфликтных отношениях, вручную в кустарных условиях произвел два специальных технических средства для негласного получения видео– и аудиоинформации; затем вмонтировал их в корпус датчиков пожарной сигнализации в кабинетах главного врача больницы и его заместителя по медицинской части с целью получения сведений о частной жизни сотрудников. Более полугода Крыловецкий собирал сведения, составляющие личную и семейную тайну указанных лиц, без их согласия.

Подсудимый пояснил, что, просматривая видеофайлы, сохранял лишь те, в которых речь шла о нарушениях в больнице, в частности о наличии в стационаре «мертвых душ», а также в которых обсуждался его конфликт с администрацией. Его целью был сбор компрометирующих главного врача и его зама сведений для того, чтобы с их стороны прекратились необоснованные нападки в его адрес.

Потерпевший ВАЛ (главный врач больницы) суду показал, что ему позвонила его заместитель МЕА и сказала, что к ней в кабинет зашел инженер Крыловецкий с сообщением, что в её кабинете по инициативе правоохранительных органов велась видеосъемка, и передал флеш-карту, на которой были видеофайлы с разговорами, а на двух она была в обнаженном виде. Позже выяснилось, что на флеш-карте имелись файлы с записями и из его кабинета. ВАЛ пояснил, что в его кабинете и в кабинете заместителя проходят серьезные переговоры, ведется прием посетителей по личным вопросам, которые не всегда могут быть достоянием гласности. В кабинете заместителя проходят также консультации больных, что является врачебной тайной. В своем кабинете он ведет также телефонные переговоры со своими близкими, в них обсуждаются его личные и семейные тайны, которые не подлежат разглашению. В тот период времени он, кроме того, договаривался о встречах с посторонними женщинами, и содержание этих разговоров, безусловно, относится к его личной тайне.

Из показаний потерпевшей МЕА следовало, что в период, когда в ее кабинете велась видеосъемка, она обсуждала свои проблемы со здоровьем с врачом-гинекологом, а также пластическим хирургом, оговаривая детали предстоящих операций. В своем кабинете она регулярно вела прием больных, обсуждала личные вопросы с членами своей семьи. В ходе суточных дежурств она проводила в своем кабинете гигиенические процедуры, находясь в обнаженном виде. Все указанные сведения, по мнению МЕА, составляют ее семейную и личную тайну, которую нарушил Крыловецкий. То, что подсудимый имел возможность наблюдать за ней в обнаженном виде, задевает ее честь и достоинство как заместителя руководителя больницы и как женщины. В связи с причиненными ей нравственными страданиями она просит взыскать с подсудимого в качестве компенсации 1 млн. руб.

Как указал суд в своем приговоре, исходя из смысла закона предметом преступления, предусмотренного ст. 137 УК РФ, являются сведения о частной жизни лица, составляющие его личную или семейную тайну. Частную жизнь составляют те стороны жизни человека, которые он в силу своей свободы не желает делать достоянием других. Содержание таких сведений может быть различным: они могут касаться привычек данного лица, физических недостатков, духовной жизни, семейных и интимных взаимоотношений, имущественного и профессионального положения.

Доводы Крыловецкого о том, что, осуществляя запись в кабинетах ВМА и МЕА, он не преследовал цели собирать сведения о семейной и личной тайне указанных лиц, а намеревался собрать сведения, компрометирующие их с профессиональной точки зрения, суд счел несостоятельными и не влияющими на установленный факт незаконного собирания сведений о частной жизни ВАЛ и МЕА, составляющих их личную и семейную тайну. Доводы подсудимого также опровергаются его же показаниями, согласно которым он просматривал и прослушивал все видеозаписи, чтобы выбрать интересующие его фрагменты. Указанные доводы опровергнуты и тем, что на фрагментах видеозаписей, которые Крыловецкий передал МЕА, была отдельная папка с записями осуществления ею гигиенических процедур в обнаженном виде, которые не относятся к осуществлению МЕА служебной деятельности.

С учетом смягчающих вину обстоятельств (раскаяние подсудимого в содеянном, отсутствие уголовного прошлого, наличие на иждивении малолетнего ребенка), данных о его личности, характеризующейся удовлетворительно, суд посчитал, что достижение в отношении Крыловецкого целей наказания возможно без изоляции его от общества, и определил ему наказание в виде 250 часов обязательных работ с взысканием в пользу потерпевшей МЕА 20000 рублей в счет компенсации морального вреда.

В данном деле получил подтверждение факт незаконного собирания различного рода информации, составляющей личную тайну, в том числе сведений, составляющих врачебную тайну заместителя главного врача МЕА, при том, что такой задачи подсудимый изначально, по-видимому, для себя не ставил. Осталось при этом не ясным, имелись ли среди записанных на флеш-карте разговоров те, которые можно было бы отнести к сведениям, составляющим врачебную тайну пациентов данной больницы, которые являлись на консультацию в кабинет заместителя главного врача МЕА, или чьи медицинские документы и состояние здоровья могли быть предметом обсуждения в кабинетах руководителей больницы без присутствия пациентов. То обстоятельство, что среди потерпевших по данному делу пациенты больницы не фигурируют, не означает, что сведения, относящиеся к их врачебной тайне, не были зафиксированы скрытыми камерами подсудимого и не стали ему известны. Вероятно, вследствие отсутствия огласки пациенты остались в неведении относительно нарушения их прав.

Некоторые юристы указывают в своих комментариях, что собирание информации предполагает ее выискивание.[93] Хотя действительно собирание сведений начинается обычно с их выискивания, все же о собирании сведений как о преступлении, квалифицируемом по ст. 137 УК РФ, можно говорить, по нашему мнению, лишь тогда, когда лицо находится не на стадии выискивания, а в процессе собирания (накапливания, концентрации, подбора, соединения) уже найденных (выисканных, «раскопанных») где-либо данных. Иными словами, например, поиск осведомленных лиц, в отличие от проведения опроса уже установленных осведомленных лиц, является лишь приготовлением к сбору сведений.

Таким образом, под собиранием сведений понимается совершение любых действий, в результате которых виновный приобретает искомую информацию и становится ее фактическим обладателем.[94]

Под распространением сведений, указанных в диспозиции ст. 137 УК РФ, включая сведения медицинского характера и другие составляющие врачебную тайну сведения, понимается сообщение о них хотя бы одному лицу в устной или письменной форме (беседа, письмо, выступление на конференции, в печати, на радио или телевидении, оглашение на собрании, митинге, во время шествия; публичная демонстрация в виде рисунка, плаката, листовки; размещение информации в сети Интернет), любым способом (обнародование конфиденциальных сведений в документальном сюжете; передача третьим лицам подлинников или копий медицинских документов), как на возмездной, так и безвозмездной основе.

Под «произведением» в контексте ст. 137 УК РФ понимается произведение науки, литературы или искусства как объект авторского права или смежных прав. Сведения, составляющие личную тайну лица, должны быть составной неотъемлемой частью такого произведения. Под публичной демонстрацией произведения понимается публичный показ, публичное исполнение или сообщение произведения, в том числе фонограммы, в месте, открытом для свободного посещения, или в месте, где присутствует значительное число лиц, не принадлежащих к обычному кругу семьи. Наибольшую общественную опасность представляет разглашение тайны неограниченному кругу лиц через СМИ, то есть в периодических печатных изданиях, радио-, теле-, видеопрограммах.

Судебная практика, руководствуясь принципом аналогии права, под разглашением врачебной тайны понимает «опубликование сведений, составляющих врачебную тайну, в печати, трансляцию по радио и в теле-, видеопрограммах, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в судебных характеристиках (без специального судебного запроса или однозначно сформулированного судом требования в ходе судебного разбирательства дела), публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в любой, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу».[95] Суды, таким образом, относят к разглашению врачебной тайны, в том числе и содержащее такую информацию заявление (жалоба, обращение) в адрес должностного лица, орган власти, а также передачу в суд указанных сведений без запроса или требования суда. Такие сведения указываются, например, в исках страховых компаний к медицинским учреждениям о неисполнении или ненадлежащем исполнении договора на оказание услуг по обязательному медицинскому страхованию или добровольному медицинскому страхованию и попадают в материалы арбитражного производства. Сами пациенты в таких делах не участвуют, поэтому факт разглашения сведений остается, как правило, латентным. Однако суды при выявлении подобных случаев нарушения законности вправе вынести частное определение в адрес соответствующей организации и соответствующих должностных лиц, которые обязаны в течение месяца сообщить в суд о принятых мерах.

Как распространение (разглашение) сведений, составляющих личную (врачебную) тайну, будет расцениваться не только указание таких сведений в заявлении (жалобе) гражданина (организации) в адрес должностного лица, органа власти. Таким разглашением, по нашему мнению, можно считать и обратную ситуацию, когда такие сведения указываются в ответах должностных лиц на письма граждан (организаций). Например, в ходе проверки обстоятельств, изложенных в заявлении гражданина, должностному лицу становится известным о нахождении лица, на которое жалуется заявитель, под наблюдением врачей психоневрологического диспансера (далее – ПНД). В своем ответе заявителю должностное лицо помимо прочего упоминает и о данном обстоятельстве.

Известен также случай, когда врач ПНД, к которому обратились гражданине по поводу «странностей» своего соседа, в ответ на их просьбу «принять меры» заявил, что врачам ПНД этот человек хорошо известен, он учился во вспомогательной школе, которую так и не окончил, многократно лежал с психиатрическом стационаре, продолжает лечиться в диспансере, имеет инвалидность, что после смерти матери и конфликта с девушкой он предпринимал попытки самоубийства; при этом врач попросил соседей при случае напомнить «больному», чтобы тот не забыл явиться на прием к своему лечащему врачу.

Предметом собирания и распространения являются, например, сведения о наличии у лица неизлечимой болезни, психического расстройства, нарушающего способность лица контролировать свое поведение и принимать осознанные решения.

Действия по распространению сведений могут быть совершены как лицом, предварительно их собравшим, так и тем, кто их не собирал, но кому они стали известны.

Как следует из диспозиции ч. 1 ст. 137 УК РФ, для привлечения лица к уголовной ответственности собирание и распространение сведений должны быть незаконными и совершенными без согласия лица. Диспозиция данной нормы уголовного закона является бланкетной, а значит, норма подлежит применению в системном единстве с положениями иных нормативных правовых актов, регламентирующих отношения, возникающие в данном случае при исполнении законодательства об охране врачебной тайны.

Исходя из предписаний ч. 1 ст. 23 и ч. 1 ст. 24 Конституции РФ, конфиденциальным характером обладает любая информация о частной жизни лица, а потому она во всяком случае относится к сведениям ограниченного доступа. Право на неприкосновенность частной жизни, личную тайну означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера; в понятие «частная жизнь» включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если носит непротивоправный характер. Соответственно, лишь само лицо вправе определить, какие именно сведения, имеющие отношение к его частной жизни, должны оставаться в тайне, а потому и сбор, хранение, использование и распространение такой информации, не доверенной никому, не допускается без согласия данного лица.[96]

Отсюда можно заключить, что согласие лица на сбор и распространение сведений о состоянии его здоровья требуется, прежде всего, в тех случаев, когда такие сведения лицом никому не доверялись, например, лицо ранее в медицинские учреждения по поводу своего состояния не обращалось, и такие сведения пока не приобрели статус врачебной тайны.

Как отметил Конституционный Суд РФ, предполагается, что реализация другого конституционного права – права каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ч. 4 ст. 29 Конституции РФ) возможна только в порядке, установленном законом, и что федеральный законодатель правомочен определить законные способы получения информации. Следовательно, собирание или распространение информации о частной жизни лица допускается лишь в предусмотренном законом порядке и лишь в отношении тех сведений, которые уже официально кому-либо доверены самим лицом и в законном порядке собраны, хранятся, используются и могут распространяться.[97]

Если лицо обращалось в медучреждение и (или) его медицинские и другие конфиденциальные сведения были зафиксированы при иных обстоятельствах (например, в связи с необходимостью прохождения военно-врачебной экспертизы), то в этих случаях сведения медицинского характера приобретают статус врачебной тайны. Незаконными, то есть совершенными в нарушение закона, будут являться такие действия по собиранию и распространению сведений, которые произведены в нарушение ст. 13 Закона об охране здоровья, ст. 9 Закона о психиатрической помощи, требований Федерального закона «О персональных данных», положений других законодательных актов, рассмотренных нами в предыдущих разделах пособия.

Действия будут признаны незаконными:

1) при отсутствии согласия самого гражданина на собирание или распространение о нем сведений в случаях, когда такое согласие предусмотрено законом;

2) когда такое согласие не требуется, однако сбор или распространение информации производились лицом, не уполномоченным на совершение этих действий, либо лицом, имеющим полномочия на собирание (распространение) информации, но осуществившим свои действия при отсутствии предусмотренных законодательством оснований.

Представляется, впрочем, что не каждый случай незаконного собирания сведений, составляющих врачебную тайну, должен влечь меры уголовно-правового воздействия. Это относится, в частности к судебным экспертам, которым поручается производство, например, судебно-психиатрической экспертизы. Согласно Федеральному закону от 31 мая 2001 г. № 73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» эксперт не вправе самостоятельно собирать материалы для производства судебной экспертизы. Однако, зачастую, сведений, имеющихся в материалах уголовного или гражданского дела, недостаточно для решения диагностических и экспертных вопросов. Обращение к следователю по поводу предоставления дополнительных сведений чревато нарушением сроков проведения экспертизы, а также вероятностью получения не вполне пригодной для эксперта информации. Ранее действовавшее законодательство такого запрета не предусматривало, и судебные эксперты могли вызывать родственников подэкспертного для сбора анамнеза и затем использовали полученную информацию в своих заключениях. В некоторых, хотя и очень редких, случаях эксперты, испытывая дефицит информации о подэкспертном, в основном, по гражданскому делу, например по делу о признании лица недееспособным, иногда все же предпринимают самостоятельные попытки собрать кое-какую значимую для производства экспертизы информацию. Даже несмотря на то, что эксперт будет действовать с предварительного согласия подэкспертного и «из благих побуждений», его действия будут все равно считаться противозаконными.

На практике вопрос о том, какое «собирание» сведений о состоянии здоровья лица следует квалифицировать как «незаконное» (кроме как произведенное без согласия лица), решается неоднозначно. Закон определяет законные способы лишь разглашения таких сведений (ч. 3 и 4 ст. 13 Закона об охране здоровья), но не их собирания. В приведенных выше многочисленных судебных решениях по искам граждан к правоохранительным органам, запросившим сведения, и к медицинским организациям, их предоставившим, суды при явном нарушении закона обеими сторонами признают незаконным лишь предоставление таких сведений, ссылаясь при этом на ч. 4 ст. 13 Закона об охране здоровья, предусматривающую, по мнению судов, лишь правила предоставления сведений, а не правила их запроса. Поэтому действия учреждений и лиц, собирающих сведения путем их запроса, из-за однобокой позиции судов и некоторой неопределенности в законе остаются безнаказанными. А все бремя ответственности несут медицинские учреждения.

С другой стороны, уголовную ответственность должно влечь не всякое действие по сбору сведений о состоянии здоровья человека, а лишь такое, которое характеризуется общественной опасностью. Общественная опасность является одним из признаков преступления. Нельзя относить к криминальному собиранию сведений, например, расспрашивание соседей друг друга о самочувствии третьего соседа без согласия последнего. Обратимся для сравнения к другой (смежной) норме УК РФ – ч. 1 ст. 183 УК РФ. Она предусматривает ответственность за собирание сведений, составляющих коммерческую, налоговую и банковскую тайну, путем похищения документов, подкупа или угроз, а равно иным незаконным способом. В отличие от этой нормы, ч. 1 ст. 137 УК РФ криминализирует любые действия по сбору сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия лица, что, на наш взгляд, не вполне обоснованно. За незаконное собирание сведений (в отличие от незаконного разглашения) не предусмотрено иной, кроме уголовной, ответственности.

Состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 137 УК РФ, является формальным. Это означает, что преступление считается оконченным с момента совершения действий по сбору конфиденциальной информации или ее передаче. Мотив, цель и последствия (вред, ущерб) совершенного деяния на его квалификацию по ст. 137 УК РФ не влияют. Они могут учитываться судом при назначении наказания.

В соответствии с ранее действовавшей редакцией этой нормы состав данного преступления был материальным, то есть для привлечения лица к ответственности требовалось, чтобы деяние было совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и причинило вред правам и законным интересам гражданина.

Личная заинтересованность могла выражаться, например, в стремлении отомстить обидчику, устранить конкурента, навредить недоброжелателю, скомпрометировать соперника, извлечь иную выгоду, например, привлечь таким образом внимание к собственной персоне, либо, наоборот, переключить внимание на человека, сведения о котором лицо распространило, скрыть свою некомпетентность, допущенную ошибку и пр.

Вред правам и законным интересам потерпевшего мог быть моральным и (или) имущественным и выразиться в отказе в приеме на работу, увольнении, в срыве заключения выгодного контракта, стажировки, участия в конкурсе, в разладе в семье и т. д. Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ вывел из состава преступления указанные обязательные элементы, чем фактически ужесточил ответственность по этой статье. Предполагается, что вред правам (благам) человека наносится уже самим фактом собирания (распространения) такой информации без каких-либо выраженных негативных для этого человека последствий, вызванных реакцией окружающих на открывшуюся личную информацию о человеке, которая перестала быть его тайной. Например, оглашение сведений о состоянии здоровья человека никак не отразилось на его реноме либо даже переменило отношение к нему сослуживцев в лучшую сторону, они стали проявлять к нему заботу, а работодатель разработал для него щадящий график работы.

Данный состав преступления предполагает умышленную форму вины. Умысел, по нашему мнению, может быть как прямым, так и косвенным. Это означает, что субъект сознает, что нарушает закон, собирая или распространяя сведения, составляющие личную (врачебную) тайну конкретного лица без его согласия, предвидит неизбежность или только возможность причинения вреда его правам и законным интересам и желает наступления этих последствий (прямой умысел), либо сознательно допускает или безразлично относится к их наступлению (косвенный умысел)⁹⁷. Многие авторы, [98] впрочем, считают, что преступлением может считаться совершение указанных действий лишь с прямым умыслом.[99] Неосторожность как форма вины в данном случае исключается.

Субъект преступления. Часть I ст. 137 УК РФ не устанавливает конкретного (специального) субъекта преступления. Следовательно, им может быть любое вменяемое лицо, достигшее на момент совершения деяния возраста 16 лет.

Следовательно, субъектом незаконного распространения сведений о состоянии здоровья лица, являющихся его личной тайной, может быть лицо, которому эти сведения стали известны не в связи с выполнением служебных, профессиональных и иных функций, указанных в ч. 2 ст. 13 Закона об охране здоровья. Субъект данного преступления – лицо, распространившее предварительно собранные им сведения либо полученные случайно (из услышанного разговора, из оставленных без присмотра медицинских документов и т. д.) В этом случае использование термина «врачебная тайна» будет не корректным, поскольку этот термин применим для тех случаев, когда разглашение сведений осуществляется лицами, обязанными хранить тайну.

Некоторые авторы не замечают явных противоречий в своих комментариях к ст. 137 УК РФ. Так, они подчеркивают, что «ответственность по ч. 1 ст. 137 УК РФ несет любое физическое вменяемое лицо, достигшее 16 лет (общий субъект)». Вместе с тем при характеристике объективной стороны данного состава преступления они указывают, что «незаконным распространением является разглашение личной или семейной тайны лицом, обязанным ее хранить в силу своей профессии (адвокатская, врачебная тайна и т. д.)».[100] Последнее возможно только в том случае, если субъект преступления не общий, а специальный.

Уголовный кодекс РСФСР содержал отдельную статью, устанавливавшую ответственность за разглашение сведений, составляющих врачебную тайну (ст. 128¹ УК РСФСР). Ответственности подлежало лицо, которому эти сведения стали известны в связи с исполнением им своих служебных или профессиональных обязанностей. То есть эта норма предполагала «специальный» субъект, что было вполне разумным.

По такому же принципу сконструированы и нормы действующего законодательства о дисциплинарной и административной ответственности. Так, ст. 13.14. «Разглашение информации с ограниченным доступом» КоАП РФ может быть применена лишь к лицу, получившему доступ к такой информации в связи с исполнением служебных или профессиональных обязанностей. Этот же принцип заложен и в смежных составах преступлений. Часть 2 ст. 183 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за незаконное разглашение или использование сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, без согласия их владельца лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе. То есть по этой статье нельзя привлечь к ответственности гражданина, разгласившего, например, информацию о банковских операциях, счетах своего сослуживца, который неосмотрительно выбросил в контейнер для мусора копии своих банковских документов, или вкладах случайного лица, за которым гражданин стоял в очереди на обслуживание в банке, и т. д.

Представляется, что норма об уголовной ответственности за разглашение врачебной тайны должна быть обособленной и корреспондировать положениям ст. 13 Закона об охране здоровья. Субъектом данного преступления должно быть лицо, которому врачебная тайна была вверена и который в силу этого обязан был ее хранить, то есть лицо, которое разгласило сведения, ставшие ему известными при обучении или исполнении обязанностей (трудовых, должностных, служебных и иных). Как указывалось в начале пособия, согласно ч. 2 ст. 13 Закона об охране здоровья именно этим лицам запрещается разглашение таких сведений. Если подобные сведения разгласит любое иное лицо – это не будет нарушением Закона об охране здоровья, а значит, такое разглашение не может влечь и уголовную ответственность. Статья 137 УК РФ устанавливает ответственность за незаконные действия по распространению сведений, т. е. распространение в нарушение закона, в данном случае в нарушение ст. 13 Закона об охране здоровья, положений Федерального закона «О персональных данных».

Оппоненты такой точки зрения могут возразить, сославшись на то, что «специальный» субъект предусмотрен в ч. 2 ст. 137 УК РФ. Это лицо, использующее свое служебное положение. Под использованием служебного положения понимается использование своих полномочий, привилегий, предоставленных по службе, для облегчения совершения противоправных действий. Однако в ч. 2 ст. 137 УК РФ не указывается о том, была ли разглашенная информация доверена такому лицу по службе.[101]

В УК РФ отсутствует определение понятия «служебное положение», что порождает трудности при квалификации преступлений по данному признаку. Кроме того продолжает оставаться дискуссионным вопрос об определении круга субъектов, которые могут нести уголовную ответственность за совершение преступлений с использованием своего служебного положения.

К лицам, которые могут быть субъектом преступлений, совершенных с использованием служебного положения, Пленум Верховного Суда РФ во всех случаях относит должностных лиц (примечание 1 к ст. 285 УК РФ) и лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях (примечание 1 к ст. 201 УК РФ), а также прямо или косвенно относит государственных и муниципальных служащих. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» под использующим свое служебное положение лицом (п. «в» ч. 2 ст. 229 УК РФ) следует понимать как должностное лицо, так и лицо, выполнение трудовых функций которого связано с работой с наркотическими средствами или психотропными веществами. Например, при изготовлении лекарственных препаратов таким лицом может являться провизор, лаборант, при отпуске и применении – работник аптеки, врач, медсестра, при их охране – охранник, экспедитор.

Из этого следует, что субъектом преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 137 УК РФ, могут быть не только главный врач, заведующий отделением, но и врач, медсестра, охранник лечебного учреждения и т. д.

Лица, совершающие преступления с использованием своего служебного положения, должны не только фактически занимать соответствующее служебное положение, но и сознательно его использовать при нарушении закона. Так, в рассмотренном выше приговоре, вынесенном инженеру больницы Крыловецкому, по делу о незаконном сборе сведений с использованием скрытых камер в кабинетах главного врача больницы и его зама, суд отметил, что исключает из объема обвинения, предъявленного Крыловецкому, квалифицирующий признак «совершение лицом с использованием своего служебного положения» как необоснованно вмененный, поскольку в ходе судебного следствия установлено, что при совершении указанных незаконных действий свое служебное положение он не использовал.

К использованию лицом при совершении преступления своего служебного положения некоторые авторы относят совершение действия (бездействия) с использованием не только предоставленных лицу служебных полномочий, но и служебного авторитета, служебной зависимости, служебных связей и пр.[102]

Используя свое служебное положение в преступных целях, виновный может руководствоваться разными мотивами.

Так, Петропавловск-Камчатский городской суд вынес приговор (от 19 декабря 2011 г. по делу № 1-404/2011) в отношении следователя по особо важным делам управления Госнаркоконтроля Шейко Е.О. и ее бывшего коллеги Лебедева Ю.Г., совершивших преступления, связанные с собиранием сведений, составляющих банковскую, а также личную тайну лица, а Шейко с использованием своего служебного положения.

ФСКН России в целях реализации своих полномочий имеет право запрашивать и получать от организаций документы и иные материалы, необходимые для решения возложенных на нее задач. Шейко в соответствии с примечанием к т. 285 УК РФ, являлась представителем власти – должностным лицом государственного правоохранительного и контролирующего органа – УФСКН России по Камчатскому краю, наделенным в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от неё в служебной зависимости, и правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями.

Шейко, руководствуясь побуждениями ложно понятого чувства дружеской ответственности и взаимовыручки, желая оказать услугу Лебедеву, и таким образом снискать в его глазах авторитет, согласилась выполнить его просьбу собрать для его личных целей конфиденциальные сведения в отношении гр. С. Шейко составила и подписала от своего имени как следователя запросы в ряд банков с требованием о предоставлении в ее адрес сведений о наличии у гр. С. счетов, банковских карт и др., а также в БТИ об имеющихся у гр. С. объектах недвижимости. В запросах она сослалась на якобы имеющуюся следственную необходимость в рамках расследования уголовного дела № «…» в отношении гр. С. по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228¹ УК РФ. Указанные запросы она передала для дачи согласия и подписания руководителю следственного органа, умолчав при этом, что гр. С. не имеет никакого отношения к незаконному обороту наркотиков и легализации денег и имущества, полученных преступным путем. После подписания запросов Шейко скрепила их гербовой печатью УФСКН России и направила в соответствующие банки. Ответы на запросы Шейко передала Лебедеву.

Шейко и Лебедеву было назначено наказание в виде штрафа в размере свыше 100 тыс. рублей. Однако от отбывания наказания по ст. 137 УК РФ они были освобождены в связи с истечением срока давности уголовного преследования.

В данном деле для нас представляет интерес способ незаконного сбора конфиденциальной информации, а именно – использование служебного положения другого лица, имеющего полномочия для получения таких сведений. Направление запроса органом следствия под предлогом проведения расследования может оказаться средством достижения преступной цели применительно к получению разного рода сведений ограниченного доступа. Они могут касаться банковской, нотариальной и иной охраняемой законом тайны, в том числе врачебной тайны, что указывает на необходимость внимательного изучения запросов, поступающих в медицинские учреждения, включая те, которые исходят от правоохранительных органов.

Наказание. С учетом характера и степени общественной опасности преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 137 УК РФ, относится к категории преступлений небольшой тяжести. По ч. 1 ст. 137 УК РФ деяние наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо принудительными работами на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, либо арестом на срок до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

Преступление, совершенное при наличии указанного в ч. 2 ст. 137 УК РФ квалифицирующего признака, представляет большую общественную опасность и относится к категории преступлений средней тяжести. Совершение деяния с использованием виновным своего служебного положения[103]влечет наказание в виде штрафа в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от двух до пяти лет, либо принудительных работ на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового, либо ареста на срок до шести месяцев, либо лишения свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет.

Если незаконное собирание сведений предусматривает только уголовную ответственность, но незаконное их разглашение может влечь как уголовную, так и административную ответственность. Виновный может ограничиться даже дисциплинарной ответственностью. В связи с этим считаем необходимым отметить, что различия между 1) разглашением информации, доступ к которой ограничен федеральным законом, лицом, получившим доступ к такой информации в связи с исполнением служебных или профессиональных обязанностей (ст. 13.14. КоАП РФ) и 2) незаконным распространением сведений о частной жизни лица, составляющих его личную тайну, совершенным лицом с использованием своего служебного положения (ч. 2 ст. 137 УК РФ), применительно к разглашению сведений, составляющих врачебную тайну, не вполне очевидны. Как указано в диспозиции ст. 13.14. КоАП РФ, эта норма исключает случаи, когда разглашение такой информации влечет уголовную ответственность. Оба состава являются формальными, для квалификации содеянного не требуется установления мотивов, целей, степени тяжести причиненного вреда (последствий) и т. д.

Разглашение врачебной тайны может повлечь ответственность и в рамках других статей УК РФ.

Одной из них является ст.286 «Превышение должностных полномочий» УК РФ. Она предусматривает наказание за совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан. Как мы видим, состав данного преступления (в отличие от состава преступления, предусмотренного ст. 137 УК РФ) включает последствия в качестве обязательного элемента, а причинение тяжких последствий является квалифицирующим признаком (ч. 3 ст. 286 УК РФ). Данное деяние может быть инкриминировано только должностному лицу государственного или муниципального учреждения здравоохранения. В отношении врачебного и иного персонала учреждений здравоохранения, а также в отношении должностных лиц и иных сотрудников частных медицинских организаций уголовное преследование по данной статье исключается.

Другая статья УК РФ, которая может быть применена в связи с утечкой сведений, составляющих врачебную тайну, – это ст.272 УК РФ. Она предусматривает ответственность за неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, если это деяние повлекло уничтожение, блокирование, модификацию либо копирование компьютерной информации. Части 2–4 ст. 272 УК РФ устанавливают более суровое наказание в случаях причинения крупного ущерба или корыстной заинтересованности виновного, использования лицом своего служебного положения, наступления тяжких последствий или создания угрозы их наступления.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.