6. К. А. Неволин

6. К. А. Неволин

Константин Алексеевич Неволин (1806—1855) — выдающийся русский юрист, один из создателей юридической науки в России. Он внес существенный вклад в формирование основ отечественной теории, философии и истории права, всемирной истории правовой и политической мысли, всеобщей истории права, гражданского права и некоторых других юридических дисциплин. Многое им сделано и в таких важных областях правовой жизни страны, как совершенствование и кодификация российского права, организация и развитие юридического образования, подготовка квалифицированных юристов — теоретиков и практиков.

После окончания Московской духовной академии молодой Неволин был направлен в Санкт-Петербург, где под руководством М. М. Сперанского изучал теорию и практику законоведения. В 1829 г. он вместе с несколькими своими однокашниками был направлен для продолжения юридического образования под «главным руководством» Ф. Савиньи в Берлинский университет, где до 1832 г. изучал энциклопедию и философию права, историю и теорию государственного права, а также римское, германское, прусское и международное право. Он слушал лекции Г. Гегеля, Ф. Савиньи и других знаменитых ученых. По возвращении в Россию он продолжил под началом Сперанского свои занятия вопросами законоведения, а в 1835 г. защитил диссертацию по теме «О философии законодательства у древних» и получил ученую степень доктора права. С 1835 по 1843 г. Неволин — профессор, а затем и ректор университета в Киеве, а 1843—1845 гг. он профессор университета в Санкт-Петербурге, а потом одновременно и профессор Императорского училища правоведения. В 1853 г. Неволин был избран членом- корреспондентом Академии наук по Отделению русского языка и словесности.

В киевский период творчества Неволина был опубликован его главный труд общетеоретического характера — двухтомная «Энциклопедия законоведения» (1839—1840). В 1851 г. в Санкт-Петербурге увидела свет другая его фундаментальная работа — трехтомная «История российских гражданских законов», в которой разработаны основы российской научной цивилистики.

Под законоведением Неволин имеет в виду юриспруденцию, т. е. всю юридическую науку в целом. Общий предмет законоведения — законы. Различные науки законоведения (отдельные юридические науки) изучают этот общий предмет с разных сторон. С учетом этого Неволин выделяет в структуре юриспруденции различные «разряды» наук законоведения и составные части.

Весьма важное концептуально-правовое значение имеет классификация наук по критерию «различия источников нашего познания о законах». По данному критерию Неволин делит законы на естественные и положительные. Из такого деления следует, что и законоведение состоит из двух частей: 1) из философии законодательства, предмет которой — естественные законы (естественное право), и 2) из положительного законоведения, предмет которого — положительные законы (позитивное право). Соответствующие названным двум частям две группы наук законоведения — это, согласно Неволину, 1) история философии законодательства, завершением которой является «современный философский взгляд на предметы законодательства», и 2) история положительного законодательства (внешняя история, излагающая формы законов, и внутренняя история, излагающая содержание законов), которая «непосредственно переходит в науки законодательства действующего».

Подобное деление законоведения на части и соответствующие группировки наук законоведения Неволин проводит и по целому ряду других критериев. Например, по критерию «различия прав и обязанностей, определяемых или охраняемых законом», он выделяет, с одной стороны, науки о законах государственных, гражданских и союза народов (т. е. международных), а с другой — науки о законах определительных и охранительных.

Особое место в системе законоведения занимает такая отдельная юридическая наука, как энциклопедия законоведения, предмет которой — «обзор всех наук законоведения в общей их связи». Она, по Неволину, состоит из двух частей: общей и особенной. В первой части определяется общий предмет законоведения — законы и устанавливается общий состав наук законоведения. Во второй части содержится систематический обзор этого состава различных юридических наук.

Энциклопедия законоведения Неволина — это «теория науки законов», согласно которой целостность юриспруденции и связь между отдельными юридическими науками «основывается на единстве их предмета». В концептуально сжатой форме она излагает всю теорию и методологию юриспруденции в целом и ее составных частей. Благодаря этому в процессе изучения юриспруденции энциклопедия законоведения выступает не только как вводная, но и как завершающая учебная дисциплина. Неволин постоянно подчеркивал необходимость энциклопедии законоведения «для начинающих и оканчивающих курс наук юридических».

Учение Неволина о праве и государстве находится под заметным влиянием гегелевской философии права и ряда положений немецкой исторической школы права. Это влияние сочетается в учении Неволина с его стойкими религиозными взглядами (религиозное воспитание в семье священника, исходное богословское образование) и лояльным политическим отношением к тогдашней российской действительности (по образцу позитивно-реформаторской позиции его знаменитого наставника Сперанского). В целом можно сказать, что в условиях современной ему России Неволин был умеренным гегельянцем с историко-позитивистским подходом к российским реалиям.

Наряду с высокой оценкой достоинств гегелевской философии права Неволин (в духе позитивистского историзма) отмечал и ее недостатки. «Все части великого здания права у Гегеля, — писал он, — отделаны с величайшим искусством и даже изяществом; целое отличается внутреннею твердостью. Но эта философия права находится слишком много под влиянием духа своего времени. Она слишком мало приписывает важности духу других времен и веков. В этом заключается ее несовершенство».

Общим предметом законоведения, по Неволину, являются законы. Сущность закона — правда (справедливость): «Закон по существу своему есть вообще правда». Подлинный смысл правды (справедливости) можно выявить и уяснить лишь путем философского исследования. «Точным и твердым образом, — подчеркивает Неволин, — существо правды может быть определено только в философии». Согласно его концепции философии законодательства, понятие правды (справедливости) — это проявление божественного начала в мире нравственном, где божество открывает себя при участии и посредстве людей. «Существа нравственные сознают идею правды Божественной и в своей воле осуществляют ее».

По самой своей природе люди как нравственные существа находятся в необходимом общении с другими людьми. В таком общении правда (справедливость), т. е. сущность закона, — это «верность одного нравственного существа целому обществу (союзу) нравственных существ». Поясняя свое понимание правды (справедливости), Неволин подчеркивает: «Праведным мы называем не только все то, что не противоречит свойству этого общения (с отрицательной стороны), но еще более то, что служит к сохранению и укреплению союза нравственных существ между собой (с положительной стороны); неправедным, напротив, называем все то, что ослабляет и разрушает этот всеобщий союз нравственных существ».

В своем непрерывном историческом развитии люди как нравственные существа все полнее и совершеннее проявляют, раскрывают и выражают идею божественной правды (справедливости) в своем бытии, в многообразных формах человеческого общения на разных «ступенях жизни общественной» — в семье, роде, гражданском обществе, государстве, союзе народов (межгосударственных отношениях).

Эти общественные формы (союзы) Неволин трактует одновременно и как различные этапы в социально-историческом развитии человечества, и как ступени все более полного и определенного выражения и воплощения начал правды (справедливости, идеи законодательства) в общественной жизни людей.

Каждый высший или последующий союз, отмечает Неволин, заключает в себе в качестве своего звена и все низшие или предшествующие. А каждое низшее общество содержит в себе и все высшие, по крайней мере в зародыше. «Не везде, — отмечает Неволин, — общежитие между людьми достигает высшей ступени... Но если где народы достигают высшей ступени общежития, то достигают не иначе, как пройдя все низшие или непосредственно в собственной жизни, или в лице других народов, которые прошли за них эти ступени и могут теперь поставить их прямо на одну из высших».

Исходя из гегелевской трактовки соотношения исторического и логического, Неволин пишет: «Хотя низшие, ограниченнейшие виды общества по времени являются прежде высших, обширнейших, но внутренняя причина их бытия, заставляющая их непрерывно развиваться, заключается в последних, от которых только они и могут получить свое истинное, совершеннейшее образование». С этих позиций им освещаются также вопросы соотношения гражданского общества и государства.

Понятие гражданского общества Неволин определяет следующим образом: «Совокупность лиц самостоятельных, соединенных в одно общество для удовлетворения их частных потребностей общими силами, или совокупность лиц, соединенных между собой общими нуждами и общими усилиями для удовлетворения их, есть гражданское общество». При этом Неволин, в отличие от Гегеля, под гражданским обществом имеет в виду все исторические формы общества на разных этапах его возникновения и развития, а не только буржуазное общество (т. е. исторически наиболее развитую в ту эпоху форму общества). Вместе с тем в своем определении гражданского общества Неволин использует ряд характеристик, которые по существу относятся к буржуазному гражданскому обществу в гегелевском понимании и толковании. Так, субъектами гражданского общества у Неволина, как и у Гегеля, выступают самостоятельные (т. е. независимые) лица, которые в условиях разделения труда и товарно-денежных отношений преследуют свои особенные частные интересы и удовлетворяют их собственными средствами — произведениями собственного труда. Характеризуя члена гражданского общества, Неволин подчеркивает, что «во всех своих действиях он прямо и непосредственно имеет в виду свое частное благо».

Вопрос о «происхождении государства из гражданского общества» Неволин трактует по гегелевской схеме восхождения от абстрактного к конкретному: «гражданское общество переходит к государству». Государство при этом выступает как истинное основание бытия и нравственно всеобщая, неограниченная, бесконечная цель для особенных и ограниченных целей членов гражданского общества. Определение понятия государства у Неволина звучит так: «Союз лиц, которые при своих особенных целях признают целью своей деятельности еще цель нравственно-всеобщую — совокупность всех высших целей человеческого духа, есть государство». В государстве особенные цели индивидов получают дальнейшее всестороннее развитие, при этом цель деятельности члена государства «не свое особенное благо, но всеобщее благо, благо целого».

В числе государственных органов Неволин выделяет верховную государственную власть и различные подчиненные власти, предназначенные для исполнения велений верховной власти.

Верховная власть выражает и осуществляет единство государства. Она образуется и действует в сфере законодательства и управления на основе «твердого порядка», соответствующего существу государства. В этой связи Неволин в русле идей Ш. Монтескьё и исторической школы права отмечает определяющее значение «духа народа»: «Образ правления в государствах никогда не бывает произведением человеческого произвола; он развивается по необходимости из самого характера и духа народа».

Законы государства выполняют две основные функции: определительную и охранительную. Первая функция состоит в том, что закон государства определяет права и обязанности членов государства друг к другу и к государству, а также права и обязанности самого государства к своим членам и к другим государствам. Вторая функция состоит в том, что закон государства устанавливает внешние меры для охранения определенных им прав и обязанностей. К числу охранительных относятся меры предупреждения и пресечения беспорядков, меры наказания за нарушение прав, а также меры поощрения (награды) к гражданским доблестям. Главная цель наказания — восстановление нарушенного закона: «Наказывая злодеяние, государство тем самым показывает его ничтожество и, обращая нарушенный закон против самого преступника, восстанавливает закон в прежнюю его силу».

В своих взаимоотношениях каждое государство признает самостоятельность и независимость других государств. В вопросе о войне и мире Неволин придерживается гегелевского подхода: «Как государства не признают над собой никакого высшего судьи на земле, то для решения взаимных жалоб между ними, при безуспешности мирных отношений, остается единственным средством война».

Причина разрушения государств состоит, согласно Неволину, в том, что они «не вполне соответствуют своему понятию». Постепенное приближение ко все большему соответствию бытия государств их понятию совершается в истории. Вместе с государством развиваются и его законы, в которых все полнее и определеннее выражаются начала правды (справедливости).

В своем правовом учении Неволин, различая естественные законы (естественное право) и положительные законы (позитивное право), отмечает, что «первые представляют всеобщую и необходимую сторону законодательства, вторые — случайную и ограниченную, первые, взятые в их совокупности, образуют идею законодательств, которые служат ее проявлением».

Соотношение естественного закона (т. е. идеи закона) и положительного закона (т. е. формы внешнего проявления и выражения идеи закона в законодательствах разных государств) Неволин трактует как взаимосвязь двух составных частей «во всяком законодательстве». При этом естественные законы (идея законодательств) — это та часть «всякого законодательства», которая может быть познана непосредственно умом и сама по себе имеет обязательную силу, независимо от общественного постановления, а положительные законы (как формы проявления идеи законодательств) — та часть «во всяком законодательстве», которая познается только из самого законодательства, действующего в государстве, и имеет обязательную силу только потому, что она установлена государством. «В действительности ни одна из поименованных частей не может существовать отдельно от другой и без другой: первая (как всеобщее) без второй (как особенного) есть голое понятие без полноты жизни; вторая (как особенное) без первой (как своего всеобщего) есть только хаотическое смешение разных случайностей без всякой внутренней связи, без твердого основания, без вечного и неизменного достоинства».

В своем переводе проблемы соотношения естественного и позитивного права в плоскость соотношения идеи закона и внешней формы ее проявления Неволин (вслед за Гегелем) стремится преодолеть их традиционный дуализм и критическое противопоставление друг другу. Особенности характера и содержания позитивного права зависят от целого ряда факторов. «Определеннейший вид, — отмечает Неволин, — получает идея законодательства в положительных законах: а) от особенного характера народа, степени его развития, исторических отношений к другим народам, вообще от действия причин временных и местных; б) в государстве общие неизменные начала правды прилагаются к тому или другому особенному роду отношений, встречающихся в действительной жизни; в) сверх приложения к особенному роду предметов вечные начала правды в государстве прилагаются еще к отдельным, единичным случаям жизни, чтобы данный случай получил окончательное решение». Учет этих факторов в процессе законодательства означает «существенное отношение между идеей законодательств и положительными законами», т. е. соответствие позитивных законов идее законодательств.

По поводу политически острой во все времена проблемы несоответствия позитивных законов «идее законодательств» (т. е. фактически — о произвольных, правонарушающих законах) Неволин философски отстраненно и деликатно замечает: «Случайное отношение между ними, т. е. не основанное на необходимости вещи, может состоять в противоречии их друг с другом». Возможность противоречия позитивных законов «идее законодательств», таким образом, признается, но критически не исследуется. Так, впрочем, обстоит дело и в гегелевской философии права, которой здесь, да и во многих других местах своего учения Неволин следует, правда, с постоянной оглядкой на исторически менее развитую российскую действительность (по сравнению с немецкими реалиями времен Гегеля).

«Общая идея законодательств», подчеркивает Неволин, осуществляется не полностью и вдруг в законодательстве какого- то отдельного государства, а постепенно и непрерывно в законодательствах разных государств, причем каждое из них проходит различные ступени своего бытия и осуществления данной идеи. «Каждый народ, — пишет он, — при этом осуществлении идеи имеет свое особое назначение; раскрывши одну ее сторону, он передает свой труд другому счастливейшему. Целая идея законодательств осуществляется только в целой их совокупности».

Освещая разнообразие и особенности законодательств разных эпох и народов, Неволин подчеркивает их сущностное единство. «Все положительные законодательства, выражая одну общую идею, в существе своем тождественны. Все они развиваются в одном и том же порядке, восходя от начал ограниченных к началам более общим. Все они представляют поразительное сходство между собой, когда находятся на равных ступенях развития». Однако при этом он (в духе позитивистского историзма) обходит вопросы о ступенях исторического прогресса с точки зрения осуществления «общей идеи законодательств» в законодательстве различных государств его эпохи, о степени правовой развитости российского законодательства в его соотношении с законодательствами тогдашних западноевропейских государств и т. д.

Многие аспекты учения Неволина о праве и государстве развиты и конкретизированы в его исследованиях по истории философии законодательства, а также по всеобщей и отечественной истории права и государства.

Особый интерес в этом плане представляет разработанная Неволиным история философии законодательства, в которой Неволин выступает как историк правовой и политической мысли и впервые в отечественной юриспруденции систематически освещает общую тематику всемирной истории правовых и политических учений (от мыслителей Древней Греции до представителей немецкой классической философии). В общеметодологическом отношении трактовка Неволиным истории правовой и политической мысли находится под заметным влиянием гегелевской концепции истории философии и философии права.

Так, Неволин, вслед за Гегелем, исходит из того, что в древней философии (и философских учениях о праве и государстве) определяющую роль играют начала необходимости и объективности, а в новой и новейшей философии (и философских учениях о праве и государстве) — начала свободы и субъективности. «Характер древней философии, — писал Неволин, — есть объективность... Поэтому и в области законодательства государство, вообще говоря, стояло для них выше отдельных лиц». В отличие от этого «начало свободное или субъективное во всей его глубине, во всех его направлениях, в самых разнообразных видах раскрыто новой философией». Это свободное и субъективное начало получило, по оценке Неволина, крайнее развитие в «разрушительной французской философии XVIII в.», и события французской революции «показали весь вред, какой проистекает для частных лиц и государств, когда частное лицо отделяет себя от государства и даже возвышается над ним, когда связь поколений расторгается и настоящее мгновение, независимо от развития прошедшего времени, хочет господствовать единственно и исключительно».

Одной из важных задач в этой области, по мнению Неволина, является правильное определение соотношения этих начал объективности и субъективности, в том числе и в подходе к государству и праву. В этой связи Неволин положительно оценивает попытки Гегеля «примирить древний — объективный и новый — субъективный образ воззрения на предметы законодательства друг с другом». Вместе с тем он отмечает необходимость дальнейшей разработки этой проблемы, особенно в плане исследования «возможных способов соединения друг с другом обоих начал» на основе тесного союза философии с историей в процессе изучения и освещения вопросов права и государства.

В отличие от Гегеля, рассматривавшего Новое время как эпоху германских народов, Неволин подчеркивает и значение славянских народов в новой истории. «Два семейства народов, — писал он, — представляются особенно действующими в новой истории: народы германские и народы славянские». Если «субъективный характер германских народов» уже четко проявился в истории, то этого еще нельзя сказать про «характер и эпохи истории славянских народов»: «они выступили позже на поприще истории и начали позже образовываться, чем германские народы. Может быть, их назначение простирается за пределы новой истории».

В целом учение Неволина о праве и государстве ознаменовало собой начало научной юриспруденции в России и оказало плодотворное влияние на ее дальнейшее развитие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.