Глава 7 Форма правления централизованного Московского государства

В отечественной историографии существовали различные точки зрения по поводу формы правления в Великом княжестве Московском. Причины этого – в различном толковании ряда понятий: «объединение земель», «централизация», «единодержавие» «самодержавие», «абсолютизм», «политическая раздробленность» и т. д., требующих особого теоретического анализа с учетом их исторического и современного содержания[241].

В историке-правовой науке в основном утвердился подход, обоснованный С. В. Юшковым, в соответствии с которым Московское государство в рассматриваемый период являлось типичной раннефеодальной монархией[242], которая постепенно в связи с развивающимися экономическими и политическими отношениями перерастает в форму правления с более концентрированной и разветвленной властной структурой – сословно-представительную монархию. Эта точка зрения получила закрепление и теоретико-методологическое обоснование в современной историко-юридической научной и учебной литературе[243]. Основы абсолютизма зарождаются в конце XVII в., а свое юридическое оформление получают только в первой четверти XVIII в.

В отечественной историографии до настоящего времени не сложилось общего мнения по поводу сословно-представительной монархии. Диапазон взглядов – от признания этой формы правления в России до полного ее отрицания. При этом в историко-правовой науке большинство исследователей склоняются к ее признанию.

Сословно-представительная монархия как форма правления возникает в условиях процесса централизации власти в государстве и привлекает к решению общегосударственных вопросов представителей наиболее значимых с точки зрения их служебной пригодности и имущественного статуса разрядов населения. Это усиливает положение монарха, так как преодолевается доминирующее влияние со стороны феодальной аристократии (боярства и высшего духовенства); власть становится более самостоятельной в политической, военной и финансовой сферах, решении общегосударственных задач. Одним из основных признаков сословно-представительной монархии является создание высших сословно-представительных учреждений. В Российском государстве таковыми стали Земские соборы.

Характерными чертами становления и развития сословно-представительной монархии в России были: превращение бывших вассалов великого князя в его подданных (слуг); формирование высшего органа сословного представительства – Земского собора, в который входили представители основных сословий; относительное уменьшение влияния Боярской думы на главу государства; возникновение системы приказов вместо дворцово-вотчинного управления; появление губного и земского самоуправления на местах, заменившее систему кормления; создание постоянного войска, ликвидация последних уделов.

Показателем этого процесса является содержание политических произведений, прогнозирующих в своих трактатах необходимость наличия представительного органа при монархе. Формула Земского собора с той или иной степенью полноты начала получать отражение в сочинениях ряда мыслителей XIII–XVI вв. Одним из первых был Даниил Заточник, считавший, что великому князю для правильного и законного управления страной необходимо иметь при себе Думу, в состав которой входят представители не только высших сословий, но и других социальных групп[244]. И. С. Пересветов, восхваляя Веерный совет, якобы существующий при «турском салтане» и состоящий из вельмож, военачальников и духовенства, связывает с его существованием многочисленные победы Османской империи и ее социальное благополучие[245]. Автор Валаамской беседы (одного из ее вариантов: «Иного сказания тоя же беседы») прямо пишет, что великим князьям и царям надлежит иметь при себе «единомысленный Вселенский совет… воздвигнутый от всех градов и уездов градов тех»[246]. О необходимости при носителе верховной власти советного органа расширенного социального состава писали также Максим Грек, А. Курбский, Ф. Карпов, Зиновий Отенский и др.

Л. В. Черепнин справедливо полагает, что выражение в произведениях мыслителей такой идеологической конструкции, несомненно, является еще одним признаком подготовки и утверждения в стране сословно-представительной монархии как формы правления[247].

Сословно-представительная монархия в Русском государстве ведет свое начало от созыва первых Земских соборов в конце 40-х – начале 50-х гг. XVI в. В исторической литературе существуют различные подходы к определению первого Собора, который можно считать общеземским. В конце 40-х – начале 50-х гг. XVI в. произошло как минимум четыре совещания Боярской думы, Освященного собора и представителей сословий: осень-зима 1547 г., февраль-март 1549 г., июнь-июль 1550 г., первая половина 1551 г. Л. В. Черпнин склонен считать первым собором Собор примирения, состоявшийся в 1549 г.[248]

Наивысшего развития сословно-представительная монархия достигает в царствование Михаила Федоровича, когда Земские соборы фактически обрели характер постоянного органа государства. Последним Земским собором полного состава был Собор 1653 г. После этого созывались совещания, называвшиеся соборами, но на них отсутствовали представители или от дворянства, или от горожан, поэтому их в исторической литературе обычно называют совещаниями по сословным делам[249]. Со второй половины (ближе к концу) XVII в. сословно-представительная монархия постепенно перерождается в абсолютную. Завершением этого процесса принято считать юридическое оформление абсолютной монархии в Артикулах воинских, принятых в 1716 г., в которых монарх провозглашается самовластным, не должным никому давать отчета в своих действиях.

Великий князь Московский обладал верховной властью в области государственного управления, издавал общеобязательные веления, имел высшую военную власть, был верховным судьей. Рост власти великого князя шел за счет ликвидации уделов, превращения удельных князей в служилых людей, в результате увеличения прав великих князей над боярами, ограничения их иммунитетов; утраты права суда светскими вотчинниками и церковными учреждениями по ряду уголовных преступлений, в частности душегубству (убийству), разбою и татьбе с поличным; перехода к государству от землевладельцев права взимания дани и других податей.

Укреплению положения великого князя способствовало уменьшение власти татарских ханов. В связи с ростом Московского княжества и распадом Золотой Орды власть ханов приобретала номинальный характер. Так, в начале правления Ивана III татарские ханы получали только часть положенной дани, и то в виде подарков. Стояние на Угре в 1480 г. и связанное с ним освобождение Русского государства от внешней зависимости сделало власть московского государя суверенной. С этими событиями многие исследователи связывали возникновение самодержавия. При всех различиях толкования данного термина он все же сохранял главное свое содержание – независимость от какой-либо иноземной власти. Стремление к самодержавию у владимиро-суздальских князей прослеживалось еще от Юрия Долгорукого и его сыновей – сводных братьев Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо. Процессу утверждения самодержавной власти в конце XV – первой половине XVI в. способствовали усиление политического единства русских земель, централизация их военной силы в условиях противостояния ордынским ханам.

В княжение Ивана III и особенно Василия III власть великого князя Московского являлась уже властью монарха объединенного государства. С конца XV в. после освобождения от зависимости от Орды великие московские князья стали себя называть самодержцами. Но для того, чтобы возникло самодержавие как абсолютная монархия (как это толкуют ряд современных ученых), необходим целый ряд социально-экономических и политических предпосылок, которых в Московском государстве в тот период не было. Под самодержавием московских князей в то время понималась не их абсолютная власть, а «единодержавие», т. е. внешнеполитическая независимость – суверенность государства. Абсолютная же монархия, как отмечалось выше, начала складываться в России только во второй половине и даже ближе к концу XVII в.

Существенные сомнения высказываются и по поводу завершения государственной централизации к середине XVI в. Так, А. А. Зимин считал, что данный процесс получил какое-то завершение только в середине XVII в., и то благодаря проведенным в XVI в. реформам[250]. По мнению А. Ю. Головатенко, «централизованным можно назвать только государство, в котором существуют законы, признаваемые во всех его частях, и аппарат управления, обеспечивающий исполнение этих законов»[251]. Ход рассматривамых событий подтверждает данные суждения. Процесс централизации в Московском государстве действительно являлся общей тенденцией всего рассматриваемого периода, он разворачивался, охватывая все новые и новые сферы государственной жизни.

После ликвидации самостоятельности Тверского княжества в 1485 г. Великое княжество Московское превратилось в общерусское государство, а Ивана III стали именовать великим князем Московским и всея Руси Божьей милостью. Термин «царь», употреблявшийся в период зависимости от ордынских ханов по отношению к ним как законным сюзеренам русских князей, а также к византийским императорам, далеко не сразу вошел в титулатуру московских правителей. После присоединения новых земель, распада Золотой Орды (середина XV в.) и падения Константинополя титул царя постепенно стал употребляться и применительно к московским государям. Так, новгородский летописец записал: «Той осени приехал в Новгород князь великий Московский Иван Васильевич, царь всеа Русии»[252]. Но этот титул еще не получил значение официального до середины XVI в.[253] Иван III называл себя царем в переписке с иноземными монархами, стремясь подчеркнуть свой статус в международных отношениях. Начиная с Ивана № московские князья носят титул «государь всея Руси».

Возвышению международного престижа Московского государства способствовала женитьба в 1472 г. Ивана III на племяннице последнего византийского императора Софье-Зое Палеолог. Это усилило политическое значение власти великого князя Московского и внутри государства. После взятия в 1453 г. Константинополя турками-османами Византийское государство прекратило свое существование. Брак с Софьей дал основания Ивану III считать себя преемником власти византийского императора. Заимствуется имперская символика, великокняжеским гербом становится византийский двуглавый орел. Со времен Ивана III вводится в дворцовую жизнь сложный церемониал. Его внук Дмитрий венчается шапкой Мономаха и титулом наследника и государя Божьей милостью.

Объединение земель привело к изменению экономических, социальных, политических и юридических отношений. Перед великим князем Московским Иваном III стояло несколько неотложных задач, требующих незамедлительного решения: преобразование центрального аппарата управления и подчиненных ему местных административно-финансовых и судебных органов; реорганизация войска, способного заменить боярское ополчение, создание гибкой налоговой системы. В наследство Ивану III досталась система органов власти и суда, которая начала складываться еще в Киевской Руси. Она была представлена верховной властью, персонифицируемой великим князем, опирающимся в своей деятельности на совет, состоящий из приближенных лиц, постепенно реорганизуемый в Боярскую думу, и местной властью, реализуемой назначенными великим князем наместниками и волостелями, которые осуществляли на вверенных им территориях административную, финансовую и судебную власть. Эта система была малопригодна для решения задач, стоящих перед объединенным Московским государством.

Вместе с тем власть московских князей к концу рассматриваемого периода значительно усилилась. Посол австрийского императора барон С. Герберштейн, посетивший Московское государство при Василии III, писал, что тот превосходил властью всех монархов в мире[254]. Но, несмотря на это, после его смерти наступил период боярского правления, связанный со сменой представителей соперничавших боярских партий у престола малолетнего Ивана IV, что не придавало стабильности государственной власти. Следовательно, эти оценки власти московских государей объяснялись их личностными качествами, а не существованием устойчивой государственной формы (формы правления).

В XV в. утверждается порядок престолонаследия, основанный на принципах передачи правления по нисходящей линии от отца к сыну и единонаследия. Хотя необходимо отметить, что в условиях борьбы различных политических партий при дворе великого князя предпринимались попытки отступления от нового порядка. Так, в конце XV – начале XVI в. после объявления наследником внука Ивана III Дмитрия активную борьбу за власть повел Василий Иванович (будущий Василий III). Он дважды – в 1497 г. ив 1503 г. – готовил заговоры против Дмитрия и его матери Елены Волошанки. С помощью интриг Василий устранил своих противников, стал наследником, а затем и великим князем Московским не по праву первородства, а по старшинству в роде (т. е. по «лествице»). Тем самым сложившиеся уже принципы престолонаследия были еще раз поставлены под сомнение. Возможно, поэтому сын Василия III – Иван IV – серьезно беспокоился о сохранении престола и своей жизни, опасаясь возможных заговоров.

Московские государи, укрепляя свою власть, преодолевали сопротивление оппозиционной боярской знати. Так, Василий III столкнулся с этим сначала в борьбе за титул наследника, затем когда захотел развестись с Соломонией Сабуровой и жениться вторично, а также в 1522 г. при попытке присвоить себе царский титул.

После смерти Василия III в 1533 г. престол наследовал его малолетний сын Иван. Последняя воля умирающего великого князя неизвестна. По предположению М. М. Крома, наиболее вероятной «является версия о своего рода «триумвирате», в состав которого вошли кн. М. Л. Глинский, М. Ю. Захарьин и И. Ю. Шигона (Поджогин), которым как душеприказчикам великого князя была поручена опека над его семьей», т. е, те же лица, которые занимались государственными делами при самом Василии III[255]. Однако между опекунами возникли противоречия, которыми воспользовалась Елена Глинская, стремившаяся отказаться от навязанной ей опеки. В результате она сумела закрепить за собой статус единственной соправительницы при малолетнем сыне – Иване IV[256]. При ней возвысился и стал могущественным временщиком ее фаворит, князь И. Ф. Телепнев-Оболенский. Однако репрессивные меры, к которым в борьбе за захват и сохранение в своих руках власти широко прибегала Елена Глинская, напугали многих придворных бояр, объединившихся против нее. 3 апреля 1538 г. Елена Глинская после своего четырехлетнего правления, не дожив и до 30 лет, неожиданно скончалась[257]. Ее фаворит Телепнев-Оболенский вскоре был насильственно умерщвлен.

Власть в стране оказалась в руках боярской верхушки, которая сохраняла ее до 1547 г. Несмотря на меняющиеся группировки лиц, находящихся у власти (Шуйские и Бельские), все они продолжали политику сохранения объединенной территориальной структуры государства и создания центральных органов власти и управления в стране. Однако согласия между боярами, удерживающими в своих руках верховную власть, не было.

Вначале власть сосредоточилась в руках братьев Шуйских – Василия и Ивана Васильевичей. Поскольку Василий вскоре умирает, то вся власть оказывается у Ивана Шуйского, носившего титул «наместника московского», который, как считает А. А. Зимин, «он сам себе и присвоил»[258].

Однако анализ состава Боярской думы того времени привел исследователей к мысли, что при подборе ее членов учитывались интересы нескольких придворных кланов, что свидетельствует о поиске консенсуса между ними. В этот же период усиливается роль Боярской думы и в качестве легитимных признаются только те решения правительства, которые приняты коллективным большинством Думы. Исследователи высказывают предположения, что князь Иван Шуйский и образованное им правительство активно участвовали во внешней и внутренней жизни.

Государственная деятельность в период боярского правления не приостанавливалась, государство не разрушалось, напротив, принимались меры к его укреплению. Для охраны рубежей государства на его окраинах было построено много крепостей и городов. В защищенные от неприятелей города стали поселяться люди из окрестных мест, способствуя тем самым развитию ремесел и торговли. Правительство на протяжении всего своего существования контролировало рост землевладения церковно-монастырских корпораций, запретив им покупать земли у служилых людей, сохраняя численность военных сил в государстве. В правление Елены Глинской была проведена финансовая реформа с целью устранения разнобоя между московскими и новгородскими монетами, для чего был уравнен вес монеты (уменьшен).

Н. Е. Носов отметил, что именно боярское правительство в 30-е гг. XVI в. начало реформу власти и суда на местах, предоставив местному населению административного округа – губы право выбора местной власти для реализации ею административных, финансовых и судебных полномочий. Надзор за деятельностью этих выборных органов поручался учрежденным в Москве отраслевым приказам. В задачу реформы входила повсеместная замена назначаемых из центра наместников и волостелей избранными из местного населения органами власти и суда[259].

За период боярского правления, включая и четырехлетнее властвование Елены Глинской, не отмечено никаких серьезных движений или бунтов, хотя дестабилизация власти, возникающая из боярско-княжеских распрей, безусловно, имела место. Надежды многих людей, в том числе и членов Боярской думы, на прекращение кровавых распрей вокруг трона связывались с избранием в митрополиты всея Руси в 1542 г. авторитетного Новгородского архиепископа Макария[260] и вступлением на престол молодого Ивана IV, вошедшего «в совершенные лета».

В 1547 г. Иван IV венчался на царство и ему официально был присвоен титул царя. Во времена Ивана Грозного усилилось значение царской власти и ее сакрального характера. Даже формальное устранение царя от управления государством выглядело как определенный политический ход в борьбе с политическими противниками. Опора на ближайшее окружение, создание неофициальных органов при монархе также стали необходимыми явлениями во времена Ивана IV, что повышало эффективность его власти. Определение направлений внутренней и внешней политики во многом зависело от того, кто составлял ближайшее окружение. О характере верховной власти позволяют судить способ и средства ее осуществления. Развязыванием опричных мероприятий в стране (начало относится к 1564–1565 гг.) был установлен деспотический режим, резко изменивший социально-политическую и правовую ситуацию в стране.

Однако опричнина, несмотря на всю ее жестокость, форму правления (сословно-представительную монархию) в Русском государстве не изменила, но от введения террористического политического режима произошли существенные изменения в социально-политических отношениях, от которых в первую очередь пострадало правосудие. Опричнина открыла целую эпоху бессудных расправ и объективных вменений в отношении совершенно невиновных людей. Она сыграла катализирующую роль в наступлении последующих событий: политического кризиса, хозяйственной разрухи, ставших в конечном счете причиной гражданской войны, Смуты, явившихся, в свою очередь, прологом к иностранной интервенции на территорию России[261].

После смерти Ивана IV наступает период, когда произошли существенные изменения в верховной власти. Иван Грозный, не веря в способности своего сына, царевича Федора, управлять страной, предусмотрел создание при нем регентского (опекунского) совета из влиятельных членов Боярской думы. Через два года этот орган перестал существовать в результате острой борьбы за власть среди его членов. Верх одержал шурин царя, бывший опричник, боярин Борис Федорович Годунов, ставший фактическим соправителем царя Федора. При его правлении «страна стала заметно процветать, и население возрастать, ибо до того была почти совершенно опустошена и начисто разорена вследствие великой тирании Ивана Грозного… теперь же благодаря… великому уменью Бориса снова начала оправляться и богатеть»[262].

Царь Федор не оставил наследника престола, а в 1591 г. в Угличе погиб младший сын Ивана Грозного царевич Дмитрий.

Встал вопрос о выборном замещении московского престола. Первым претендентом рассматривался Борис Годунов, бывший фактическим правителем при Федоре Иоанновиче. По традиции того времени он трижды отказывался от выдвижения своей кандидатуры на выборах царя[263], но в итоге все-таки был избран Земским собором на престол.

Борис слыл добродетельным («даятель неоскуден»), слушал без устали жалобщиков и был «во ответах сладок»; много заботился «о земли правлении», а главное, предпринял серьезные меры к восстановлению в стране правосудия. Годунов «имел любовь к правосудию, – подчеркивал государев дьяк Иван Тимофеев, – нелицеприятно искореняя всякую неправду… всех, кто насиловал маломощных с гневом и немедленно наказывал» [264]. Джером Горсей особо отметил борьбу Бориса со взяточничеством, указав, что этот царь установил порядок, при котором «все судьи и чиновники должны были довольствоваться своим годовым содержанием и землями, которые они получают от императора»[265]. По свидетельству Исаака Массы, Борис «был великим врагом тех, которые брали взятки и подарки, и знатных вельмож, и дьяков он велел предавать за это публичной казни», но, к сожалению, заметил Масса, «это не помогало»[266].

Борис Годунов построил новые судебные палаты и провел большую борьбу с распространенными пороками: «запретил пьянство и шинкарство… он искренне хотел добра своей земле, но над его правлением все же не было благословения Божия, ибо он достиг царство убийством и хитростью»[267]. И. Масса свидетельствует о чрезвычайном распространении доносов при Годунове. По улицам ходили специальные посыльные, которые «подслушивали, что говорили люди о царе и о делах государственных… они хватали народ и многие прежалостным образом погибали, ибо их пытали, а они под пытками говорили то, что сами не знали», Доносчики были «во всех кабаках, домах и местах, где только собирались люди», и в результате их доносов «хватали многих невинных; и так велось почти до самой его [Бориса] смерти»[268].

Политика Годунова в отношении поощрения доносов и следующих за ними бессудных расправ привела к тому, что он своей деятельностью «озлоби люди своя и восстави сына на отца и отца на сына, сотвори вражду в домех их, и ненавидение и месть»[269].

Однако несомненно и то, что опалы при Борисе не носили того публичного и устрашающего характера, как при Иване Грозном, но они тем не менее имели место в его царствование, причем как тайные, так и явные.

Уникальным явлением периода Смуты стало самозванство. В сложной социально-экономической и политической обстановке начала XVII в. появляются первые известия о движении на Москву якобы чудесно избежавшего гибели царевича Дмитрия, «доступающего по праву отеческий престол». Объявился он в пределах Северской земли, где сразу получил большую поддержку не только от простого люда, но и от «благородных начальников войск Российского государства», поставленных на защиту страны. Правительство Бориса Годунова нарядило сыск и установило, что под именем царевича Дмитрия скрывался беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев[270]. В январе 1605 г. Лжедмитрий потерпел первое крупное поражение от царских воевод П. Ф. Басманова и В. В. Голицына в районе Добрыничей и вынужденно отступил в Путивль, ставший главной базой самозванца.

После неожиданной смерти царя Бориса 13 апреля 1605 г. осуществить преемство власти путем престолонаследия не удалось. Получила развитие практика низложения московских царей путем заговоров и мятежей, сакральный характер власти был утрачен, основные принципы престолонаследия забыты, И это было делом рук представителей высшего сословия.

Первым таким актом стало убийство законного наследника престола после смерти первого выборного царя Бориса Годунова – его сына Федора. В начале июня 1605 г. в Москве агентами самозванца во главе с князем В. В. Голицыным был организован мятеж против нового царя Федора Борисовича Годунова (1589–1605), в ходе которого он и его мать, вдовствующая царица Мария Григорьевна Годунова (дочь Мал юты Скуратова), были убиты, а его сестра Ксения Борисовна Годунова пострижена в монахини и сослана во Владимирский девичий монастырь.

Все это происходило в условиях, когда Лжедмитрий начал новый поход на Москву. Теперь на его сторону перешли даже те воеводы, которые только недавно одержали над ним победу. Измена под Кромами привела к военному перевесу в пользу самозванца. Ряд городов также присягнул «царю Дмитрию Ивановичу». Лжедмитрию «присягнул весь цвет московского боярства», и в результате «нареченному царю Дмитрию стал служить весь правительственный механизм»[271]. В. О. Ключевский объясняет поведение боярства настроением против Годунова и его семьи. «Большим боярам, чтобы избавится от Годунова, нужно было создать самозванца, чтобы низложить Годунова, а потом низложить и самозванца, чтобы открыть дорогу к престолу одному из своей среды»[272].

Многие исследователи, изучавшие короткое царствование Лжедмитрия (11 месяцев), пришли к выводу, что он был неплохим и деятельным правителем. В. О. Ключевский считал, что Лжедмитрий I был человеком «богато одаренным, с бойким умом, легко разрешавший в Боярской думе самые трудные вопросы… мастер говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания… Он тотчас показал себя деятельным правителем, чуждался жестокости, сам вникал во все, каждый день бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей».

B. О. Ключевский заметил, что именно Лжедмитрий I «созвал Земский собор, первый собор, приближавшийся к типу народно-представительского, с выборными ото всех чинов или сословий»[273]. Р. Г. Скрынников обратил внимание на редкие способности и образованность этого царя[274]. Политические таланты Лжедмитрия I высоко оценивал и C. М. Соловьев[275]. Современный исследователь В. Н. Козляков также отмечает наличие у Лжедмитрия I больших способностей к управлению государством[276].

Лжедмитрий I при вступлении на престол обещал дать новые законы и установить «истинное правосудие» в государстве.

Однако ожидания народа в отношении обещанного Лжедмитрием «истинного правосудия» и защиты от внесудебного произвола не оправдались. Сразу же после занятия им престола московские люди испытали на себе «гонения» и преследования по доносам «бесчестных людей». По столице пронесся слух, что с самого начала правления нового царя «обыкновенно ночью пытали, убивали и казнили людей… и каждый день то там, то здесь происходили казни»[277]. Тем самым обосновывалось свержение Лжедмитрия и его убийство в июне 1606 г.

В период его царствования боярин князь Василий Шуйский дважды организовывал заговоры против Самозванца. В первый раз он был выдан кем-то из его окружения и приговорен к смертной казни, и голова его уже лежала на плахе, но в последний момент князь был прощен самим Лжедмитрием I. Сведений о том, что Василий Шуйский просил пощады, не имеется. Лжедмитрий сразу же начал «розыск» об изменах, и «тайноглагольники» вновь взялись за свое черное дело, донося ему на правых и виноватых. Василий Шуйский не только не испугался, но стал серьезно готовиться к новому заговору. Москвичей раздражало поведение самого Лжедмитрия (он не соблюдал принятые на Москве традиции и обычаи) и засилье в столице поляков, прибывших на свадьбу Лжедмитрия I с Мариной Мнишек.

Второй заговор, организованный тем же Василием Шуйским, был успешным. 17 мая 1606 г. заговорщики ворвались в Кремль и свергли Лжедмитрия. Толпа приняла активное участие в убийствах и грабежах. «Московские люди» не отличались уважением к законам; они во время свержения Лжедмитрия с престола сами «росстригу убиша и угодника ево, Петра Басманова, убиша с ним же и вывезоша его на Пожар, и лежав там, на Пожаре три дни всему народу на показание». На этом гнев народный не угас, и они направились «по дворам приступати». В результате «побита множество Литовских людей… и животы их разграбиша, с ними же многие дворы разграбиша и Русских людей» [278].

После низложения Лжедмитрия 19 мая 1606 г. новым царем выбирается Василий Иванович Шуйский, организатор переворота. Однако его воцарение также не оправдало ожиданий народа и не успокоило страну.

С именем Василия Шуйского связано появление в политической практике периода Смуты еще одного явления: были предприняты попытки ограничения власти московских царей путем дачи ограничительных записей.

Однако далеко не везде признали его власть, что создало почву для подготовки новых массовых выступлений. Наиболее мощным из них стало движение И. И. Болотникова. С гибелью Лжедмитрия I не удалось остановить и процесс самозванства. «Новый Летописец» пишет, что «за неправды Василия вложи враг мысль в люди украинных городов, что того Расстригу Бог соблюл, а вместо него будто убиша немчина подобна его лицу»[279]. На южной окраине Русского государства появился «второругатель» (так назвал нового самозванца – Лжедмитрия II Иван Тимофеев в своем Временнике), народ пришел в движение и «нача много в земли ражатися зло, еже по всей нашей земли непослушное самовластие рабов з затворением градов»[280],

Лжедмитрий II в мае 1608 г. появился под Москвой. Василий Шуйский вынужден был разделить с ним власть над Московским государством. Лжедмитрий создал альтернативный аппарат государственного управления и представлял собой постоянную угрозу для власти Василия Шуйского, фактически контролируя почти половину территории Московского государства, захваченную поляками.

С. Ф. Платонов, рассматривая список лиц, сотрудничавших с Тушинским «царьком», заметил, что «у Вора были представители очень высоких слоев московской знати», рядом с которыми «заметен и влиятелен кружок совсем не родовитых людей, увлеченных на службу Вору личным честолюбием или случайными невзгодами…»[281].

Доверие к верховной власти стало катастрофически падать, поскольку в социальной жизни общества никаких перемен в лучшую сторону не происходило. С. Ф. Платонов пишет, что «можно удивляться тому, как быстро и дружно встали южные города против царя Василия»[282]. При объявлении в северских городах о воцарении Василия Шуйского люди убивали гонцов, возвещавших об этих событиях.

В условиях обострения политической ситуации представители тушинской Боярской думы, разочаровавшиеся во втором Самозванце, устанавливают контакты с королем Сигизмундом III, приглашая на московский престол его сына королевича Владислава. Приглашение отпрыска знатного европейского рода представилось тушинским боярам лучшим выходом из сложившейся ситуации, тем более что они обусловливали это приглашение требованием немедленного окончания войны и снятия осады со Смоленска. Для исполнения этого договора необходимо было освободить престол, так как на нем все еще находился Василий Шуйский. В этой критической ситуации под руководством братьев Ляпуновых Прокофия и Захария в Москве был организован мятеж, в ходе которого Василий Шуйский был свергнут с престола, насильно пострижен в монахи и заточен в Чудов монастырь.

Власть перешла в руки «Седьмочисленных бояр» («Семибоярщины») во главе с князем Федором Мстиславским. Между «Седьмочисленным» правительством и представлявшим короля гетманом С. Жолкевским был заключен второй вариант договора[283], уже об утверждении на московском престоле королевича Владислава.

Под предлогом охраны Москвы от Лжедмитрия II в Москву были введены польские войска и Кремль занят поляками.

Дальнейшее развитие институтов верховной власти было связано с успешным завершением национально-освободительной фазы политической борьбы периода Смуты, изгнанием Ополчением под предводительством К. Минина и Д. Пожарского польских войск из Москвы и избранием на престол представителя новой династии. Выборы царя произошли в январе 1613 г. на Земском соборе расширенного состава, на котором из восьми претендентов был избран Михаил Романов, происходивший из старомосковского боярского рода, связанного родством с угасшей династией Рюриковичей. Был достигнут определенный компромисс между различными политическими силами, претендовавшими на доминирование в обществе, прежде всего в кругах высшей аристократии. Авторитет царской власти в период Смуты был значительно подорван. Поэтому новому царю приходилось искать опору в Земском соборе как высшем представительном учреждении. В первый период правления Михаила Федоровича значительным влиянием при дворе пользовались бояре Салтыковы – родственники царя по материнской линии. В 1619 г. возвращается из польского плена его отец и становится патриархом Московским Филаретом и фактически соправителем. В последний период царствования Михаила особым влиянием при дворе пользовались бояре Ф. И. Шереметьев, Н. И. Одоевский, И. Б. Черкасский.

После Михаила Федоровича на трон вступил его сын Алексей Михайлович (1645–1676), т. е. принцип наследования престола был восстановлен. Преемство царского престола стало совершаться на основании принципа первородства и единонаследия. Одним из необходимых условий признания законности царской власти считалось признание царя Земским собором – «всей землей».

Избрание царя Земским собором или собранием, его заменявшим, обычно сопровождалось принесением всем населением «крестного целования»[284]. К церемониалу венчания на царство[285], которое было введено со времен князя Ивана III, присоединен был в XVII в. еще особый церковный обряд – миропомазание[286].

В правление Алексея Михайловича наметились тенденции к абсолютизму. В 1654 г. изменилась царская титулатура, в которой подчеркивался сакральный и самодержавный характер власти.

Московскому царю принадлежало право законодательства, суда, управления и верховная военная власть. Усилилась его власть над Церковью. В XVII в. все государственные дела вершились от царского имени. Включение в Соборное уложение главы «О государской чести, и как его государе кое здоровье оберегать» (гл. II) свидетельствовало об увеличении роли царя в политической жизни страны, закреплялся особый порядок защиты жизни, здоровья и чести государя и представителей царской фамилии. Даже умысел против особы царя карался смертью.

В то же время весь период становления и развития централизованного государства в XV–XVII вв. в Московском государстве сохранялось значительное влияние крупной феодальной знати. Действовала Боярская дума, система дворцово-вотчинного управления, существовала система кормления. Но зарождались приказная система и система губного самоуправления, выросло политическое влияние поместного дворянства. Появились новые политические учения. Создавались предпосылки перехода от раннефеодальной монархии к сословно-представительной. Вместе с тем ряд исследователей считают, что в развивающемся Московском государстве развитие осуществлялось по образцам, заимствованным из Золотой Орды, а позднее – из Османской империи. При этом сохранялись ранее сформировавшиеся традиционные начала выстраивания отношений между представителями феодальной аристократии и заимствованные из Византии принципы взаимодействия Церкви и государства[287].

Для решения наиболее важных вопросов, которые требовали значительных сил, средств и согласованных действий, в Русском государстве в XV в. продолжали созывать феодальные съезды. В 1471 г. Иван III, готовясь к походу против Великого Новгорода, созвал съезд, на котором присутствовали братья великого князя, вассальные князья, церковные иерархи, бояре, воеводы и «вой»[288].

Советники великого князя Московского первоначально не составляли особого учреждения, которое имело бы определенный состав и регламентацию[289]. Князь советовался по государственным делам со своими вассалами – удельными князьями, верхушкой боярства и церковными иерархами. Но с XV в. состав учреждения, получившего в научной литературе название «Боярская дума», стал определяться путем пожалования либо лишения думных чинов – бояр и окольничих. Состав Боярской думы мог включать до 15 бояр и до 13 окольничих и во многом зависел от предпочтений великого князя и соотношения политических сил при дворе[290]. В конце правления Ивана III в составе Думы было пять бояр и пять окольничих. Боярство жаловалось, как правило, представителям титулованной знати, служилым князьям. Окольничество обычно получали представители знатных, но не княжеских, а старомосковских боярских фамилий[291].

При Василии III состав Думы стал изменяться. В сентябре 1507 г. впервые боярство было пожаловано окольничему[292]. Постепенно стали привлекать в Думу представителей детей боярских, дворян и дьяков[293]. Она приобретает внутреннюю структуру: делится на комиссии в зависимости от категории рассматриваемых дел (земельное устроение, военная организация, налоговые вопросы, судебные функции). Важные государственные проблемы решаются непосредственно всеми членами Думы, а «думное сидение» становится повинностью высшей феодальной аристократии.

Число членов Боярской думы увеличивалось. Во времена Алексея Михайловича численность Думы возросла с 25–30 до 90–95 думных чинов. В Думе возрастает численность, а соответственно, и роль думных дворян и думных дьяков, т. е. бюрократического аппарата. Это привело к утрате этим органом преимущественно аристократического характера, а вместе с тем и ограничению ее политического влияния.

Наряду с Боярской думой при царе могли действовать и неофициальные органы, пользовавшиеся значительным влиянием. Для решения специальных вопросов при Думе создавались комиссии. Некоторые приказы (например, Поместный и Разрядный) первоначально были также подобными комиссиями.

Во второй половине XVI в. реальное политическое значение Думы было более весомо, чем в XVII в. Боярская дума осуществляла вместе с царем законодательную власть, решала важнейшие вопросы суда, управления, внешней и внутренней политики. В заголовке Царского Судебника указывалось; «Царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси со своею братьею и з бояры сей Судебник уложил». Далее в этом же Судебнике говорится, что дальнейшие законы должны издаваться «с государева докладу и со всех бояр приговору». Дума была и высшей судебной инстанцией. Она сама рассматривала дела политические и местнические, а также преступления по должности и являлась высшей апелляционной инстанцией для недовольных решениями приказов. Дума принимала участие в решении наиболее важных государственных вопросов, касающихся внутренней и внешней политики.

Боярская дума была неотделимым от царя учреждением. Она не имела самостоятельной, отдельной от царя компетенции. Ее решения или обсуждались и выносились совместно с царем, или обсуждались и выносились без царя, но им утверждались. Однако в ряде случаев Боярская дума могла самостоятельно осуществлять свои решения без утверждения царя и без его уполномочивания. Царь также издавал иногда указы без участия Боярской думы.

Власть Боярской думы приобретала особое значение в периоды междуцарствия, когда она становилась единственным постоянным органом власти.

Претерпела перемены и ее структура: из нее вначале выделилась Ближняя дума, а затем, несколько позже, – Расправная палата. Но главная перемена в деятельности Думы заключается в том, что она утрачивает свое значение как орган, который вместе с царем решал наиболее важные дела в государстве и принимал законы. Все чаще она собирается для рассмотрения судебных дел по своей компетенции, по жалобам на приговоры или действия приказных судей.

Земские соборы как центральные сословно-представительные учреждения обозначили своим появлением переход к новой форме правления. Первым Земским собором в современной науке принято считать Собор, состоявшийся в 1549 г., вошедший в историю под названием Собора примирения. Царь в своей речи на этом Соборе предъявил боярам их «вины», они, в свою очередь, покаялись и присягнули государю «в службе и верности». На этом же Соборе царь объявил о необходимости принятия нового Судебника и проведения ряда государственно-правовых реформ[294]. Царь обращался ко всем своим подданным, предлагая им присылать свои предложения и проекты реформ, для чего был специально образован Челобитный приказ. Но главным образом царь адресовался к кругу своих единомышленников, с которыми он и задумал совместно проводить государственно-правовые реформы.

Соборы не были постоянно действующими и созывались по мере надобности. Они играли важную роль в управлении государством. Специального нормативного акта, учредившего образование и порядок созыва Земского собора, принято не было. Право созыва Земского собора принадлежало царю или заменяющей его власти, т. е. Боярской думе, патриарху, временному правительству. Иногда инициатива созыва исходила от предшествующего Собора. Земские соборы фактически выросли из совместных заседаний Боярской думы и Освященного собора, это обстоятельство предопределило их структуру. Земский собор разделился на две палаты: в Верхней палате заседала Боярская дума и Освященный собор под председательством царя; в Нижней – Ответной – представители «ото всех чинов». Вначале члены Ответной палаты назначались царем «по доверию» из дворян царского двора, а затем стали выбираться «из всех городов и весей». Выборы в Ответную палату происходили на основании грамоты от верховной власти на имя воеводы, рассылаемой по городам и зачитываемой обычно в главном соборе города. В ней указывалось, какое число выборных надлежит послать в Москву, к какому сроку они должны явиться, иногда объявлялась и цель Земского собора. Но не все чины посылали своих представителей на Земские соборы. Постоянно созывались только дворяне и дети боярские. Посадские собирались редко – обычно их заменяли торговыми и черными людьми Москвы. Черносошные крестьяне привлекались на Собор только один раз – в 1613 г. Количество представителей от уездов, посылавшихся на Собор, было различно.

Вопросы, подлежащие обсуждению на Соборе, подготавливались Боярской думой, которая имела к этому времени свою канцелярию с дьяками и подьячими, ведущими ее делопроизводство. Процедура проведения заседаний была унаследована Земским собором от Освященного собора, где она была достаточно отработана. Заседания Собора обычно начинались торжественным открытием. Самим царем или от его имени прочитывалась речь, в которой объяснялись причины созыва Собора и формулировались вопросы, подлежащие разрешению. После открытия Собор приступал к обсуждению поставленных вопросов, для этого разделялся на составные части: Боярскую думу, Освященный собор, собрание стольников, московских дворян, стрельцов. Городовые дворяне и посадские делились, кроме того, еще на «статьи». Каждая часть Собора и каждая «статья» решала вопрос отдельно и формулировала решение в письменном виде. Решения эти сводились на втором общем собрании. Обычно эти решения носили рекомендательный характер и служили материалом, выводы из которого делались царем или Боярской думой.

Земские соборы созывались для решения наиболее важных государственных вопросов: для избрания царей, для обсуждения вопросов о войне и мире, для установления новых податей и налогов, для принятия особо важных законов. При обсуждении этих вопросов представители чинов обращались с петициями к правительству. Через Земские соборы поместное дворянство и верхи посада могли влиять на власть, в то же время монарх имел возможность опираться на более широкую социальную базу при проведении своей политической линии.

Начиная с середины XVI в. Земские соборы собирались достаточно регулярно и на них обсуждались и принимались решения по наиболее существенным для жизнедеятельности государства вопросам: войны и мира, налоговой политики, военного устройства и т. п. В первое десятилетие царствования Михаила Федоровича Земский собор имел значение постоянного представительного учреждения. С укреплением власти новой династии перерывы в созыве Соборов все более увеличивались. Последним полномасштабным Земским собором стал Собор 1653 г., на котором решался вопрос о воссоединении Украины с Россией. Земские соборы собирались и позднее (например, при Федоре Алексеевиче на Соборе 1682 г. решался вопрос об отмене местничества), но уже не в полном составе и такого значения, как во второй половине XVI и первой половине XVII в., они уже не имели.

Особое место в политической системе государства занимала Церковь. Церковные иерархи играли важную роль в осуществлении власти и управлении государством. Они участвовали в работе Боярской думы, входили в круг ближайших советников государя.

С 1448 г., когда был избран первый русский митрополит Иона, Русская православная церковь фактически стала автокефальной, независимой от константинопольского патриархата. В конце XV в. наряду с Боярской думой как светским органом власти действовал Освященный собор – собрание иерархов Русской православной церкви в качестве высшего церковного органа, осуществлявшего власть, управление и судебную деятельность в пределах своего ведения и компетенции. В их работе принимали участие великий князь и думные и придворные чины.

Иван III начал практиковать совместные заседания Боярской думы и Освященного собора при решении особо важных государственно-правовых и церковных вопросов.

Церковь обладала значительными земельными владениями, соизмеримыми с княжеским доменом. А. А. Зимин, исследовавший феодальные вотчины, отмечал, что «духовным феодалам принадлежало в середине XVI в. больше трети населенных земель страны, причем основная их часть входила в состав вотчин таких крупных монастырей, как Троице-Сергиев, Иосифо-Волоколамский, Кирилло-Белозерский и им подобные»[295]. При этом «монастырское землевладение… обнаруживало тенденцию к непрерывному росту»[296]. Церковным учреждениям выдавались специальные тарханные грамоты, ограничивавшие вмешательство в дела Церкви со стороны государственных должностных лиц. На население этих земель распространялась церковная юрисдикция. У Церкви были также и свои служилые люди.

Иван III был озабочен формированием войска на основе поместной системы, для содержания которого необходимо было выделить обработанные и населенные крестьянами земли, с тем чтобы обеспечить воинов доходами от предоставленного за службу поместья. В связи с этим Иван III решил провести секуляризацию монастырских земель.

Решение этого вопроса назрело еще и в связи с развернувшейся внутрицерковной полемикой по вопросу о правомерности владельческих прав церковно-монастырских организаций на земли, населенные крестьянами, с правом их эксплуатации, а также взимания налогов и пошлин от церковного судопроизводства. Спор возник под предлогом улучшения условий несения иноческого подвига и необходимости нравственного совершенствования монашествующих лиц. В зависимости от ответа на главный вопрос – имеют ли монастыри право обладать населенными землями и иным дорогостоящим имуществом – возникло два идеологических направления: нестяжатели и стяжатели.

Этим внутрицерковным конфликтом и решил воспользоваться Иван III. В 1503 г. по его инициативе был созвано совместное заседание Боярской думы и Освященного собора, на котором великим князем был поднят вопрос о секуляризации церковных имуществ. На запрос со стороны великого князя было подготовлено решение в виде «Соборного ответа» от имени митрополита всея Руси Симона, в котором были отвергнуты все притязания на церковные владения. Как осторожный и осмотрительный политик Иван III не решился вступить в открытый конфликт с Церковью и не стал отстаивать свои планы.

Его преемник, Василий III, заняв престол, немедленно принял меры к налаживанию отношений с Церковью. Летописец называет его «преславный царь и великий князь»[297]. Митрополит Варлаам, придерживавшийся нестяжательской ориентации во взглядах, был низложен, а в митрополиты избран иосифлянин Даниил. Василий III пошел навстречу иосифлянам и в вопросе преследования и наказания еретиков силами и средствами государства. Церковь, в свою очередь, стала активно помогать укреплению авторитета великого князя Московского всей силой своего религиозного влияния на массы.

Большое значение в системе церковно-государственных преобразований имел Стоглавый собор, состоявшийся в 1551 г. (почти сразу же после первого Земского собора). Название этот Собор получил по количеству глав (100), содержащихся в его решении. Он был созван по инициативе царя и митрополита Макария и представлял «совет» церковных и светских властей, на котором присутствовали и служилые люди. Многие исследователи полагают, что на этом Соборе был утвержден и Судебник 1550 г.[298] В задачу Собора входило рассмотрение многих «неустройств» в церковной организации, открыто критиковавшихся в обществе, и принятие мер по их устранению. Собор осудил многие пороки, существовавшие в церковно-монастырской среде: содомский грех, пьянственное питие, стрижение бороды, а также отсутствие единообразия в церковных обрядах, иконописании, канонизации отечественных святых и т. п. и принял меры к их устранению. Решениями Собора были унифицированы церковные службы, предложено оформление единого пантеона русских святых, определены каноны иконописания, утверждено правило положения крестного знамения и др. Собор детально разработал юрисдикцию Церкви (гл. 53–68).

На Соборе вновь остро встал вопрос о церковно-монастырском землевладении, но, поскольку иосифляне были на нем в преобладающем большинстве, прямого вывода о секуляризации церковно-монастырских земель не было сделано, однако некоторые ограничения в приобретении земельных владений объявлены: монастырям было запрещено покушать вотчины у служилых людей и принимать их в заклад на помин души. На любое приобретение земель церковно-монастырскими корпорациями после этого Собора требовалось царское согласие. Собор запретил церковное ростовщичество деньгами и «в насыпы», предписав давать деньги «хрестианом без росту и хлеб без насыпу» (гл. 76)[299].

В последующем продолжала проявляться тенденция к ограничению экономической мощи Церкви. При Иване IV в 1580 г. были отменены тарханы с целью воспрепятствовать дальнейшему переходу крестьян помещичьих, дворцовых и черных земель на церковные и монастырские земли, т. е. в интересах поместного дворянства. Соборное уложение ограничило рост церковной собственности, запрещая светским феодалам завещать, продавать и закладывать родовую, выслуженную и купленную вотчину монастырям и духовенству. Соборное уложение давало право на выкуп у духовенства вотчин, собственность на которые перешла к ним от светских феодалов до 1649 г. (ст. 41–42 гл. XVII).

В 1589 г. при царе Федоре Иоанновиче было введено патриаршество и получено официальное закрепление этого статуса. Константинопольский патриарх в силу сложившейся ситуации признал автокефалию Русской православной церкви и создание Московского патриархата.

Таким образом, в период образования централизованного государства Русская православная церковь официально стала национальной и государственной. Однако остро встал вопрос о приоритетах светской и духовной власти. И если при первом патриархе Иове первенство светской власти не оспаривалось, то в период ослабления царской власти во время Смуты и правления первых Романовых обозначились претензии Русской православной церкви на доминирующее влияние в обществе. Например, патриарх Филарет, отец царя, после возвращения из плена стал именоваться так же, как и глава государства – «Государь всея Руси» и пользовался значительным влиянием.

В июле 1652 г. патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Никон – в миру Никита Минин (Минов). С самого начала он продемонстрировал склонность к всевластию, считая, что патриаршая власть – это единственная блюстительница нравственности и канона, исключительных прав и в церковных, и государственных делах. В 1653 г. патриарх направил во все церковные приходы и монастыри предписание о внесении изменения в богослужебный чин и основные церковные обряды (двуперстие заменить трехперстием, земные поклоны – поясными, многоголосие – единоголосием и т. д.). Царь и его окружение поддержали начало церковных реформ, хотя на местах было много противников этих изменений. В 1654 г. Никон инициировал исправление богослужебной литературы. В периоды отсутствия царя в Москве он позволял себе вмешиваться в государственные дела, чем вызывал недовольство у ряда членов Боярской думы и глав приказов. К 1657 г. отношения между царем и патриархом начали портиться, и в июле 1658 г. после очередного конфликта Никон отрекся от патриаршества и удалился в основанный им Новоиерусалимский монастырь. В 1666–1667 г. на Церковном соборе с участием двух вселенских патриархов Никон был обвинен в теократизме и повторно отрешен от сана и священства. После этого он был сослан в отдаленный монастырь.

Результатом церковной реформы стало установление вселенского характера русского православия, разрешение спора о примате светской или духовной власти в пользу первой. Проведение никоновской реформы и подтверждение ее основных положений Церковным собором 1666–1667 гг. стало причиной раскола в Русской православной церкви, который многими исследователями рассматривается как социально-политическое движение, выразившееся в религиозной форме.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.