§ 1.3. Влияние Модельного кодекса интеллектуальной собственности на законодательство государств – участников СНГ

Систематизация законодательства об интеллектуальной собственности в СНГ

Систематизация законодательства об интеллектуальной собственности приобрела особое значение в государствах – участниках СНГ. Прежде всего это связано с историческим аспектом правового развития этих государств. Ведь, как известно, в советское время, когда страны СНГ в качестве союзных республик входили в единое государство, вопрос о систематизации законодательства об интеллектуальной собственности не стоял. Это вытекает из отсутствия самого понятия «интеллектуальная собственность» в советское время, восприятия результатов интеллектуальной деятельности сквозь призму социалистической собственности[120].

Так, в ходе масштабной кодификации гражданского законодательства в 60-е гг. XX в. положения об интеллектуальной собственности (нормы, регулирующие авторское право, права на открытие, на изобретение, рационализаторское предложение и промышленный образец) были включены в Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., а также в гражданские кодексы союзных республик. Однако данные положения имели достаточно фрагментарный характер, имели ярко выраженные признаки государственного регулирования, ограничивали личные неимущественные права автора, не предоставляли авторам и изобретателям исключительного права на созданный результат интеллектуальной деятельности[121].

Эти проблемы не решились и после присоединения СССР ко Всемирной конвенции об авторском праве в 1973 г. Только в 1990-е гг. интеллектуальная собственность как понятие было закреплено в законодательстве СССР[122], а содержание данного понятия модернизировалось. Так, в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик[123] 1991 г. исключительное право на результат интеллектуальной деятельности уже закрепляется за создателем соответствующего объекта. Кроме того, в данном нормативно-правовом акте впервые была установлена охрана смежных прав. Римская конвенция не была ратифицирована СССР – Россия и страны СНГ присоединились к Конвенции только после 2002 г.

Но уже в этот период предпринимаются первые попытки применения понятия «интеллектуальная собственность» в законодательстве союзных республик, а затем и в законодательстве возникших независимых государств. Например, белорусское инвестиционное законодательство содержало термин «интеллектуальные ценности» (ст. 3 Закона «Об инвестиционной деятельности в Республике Беларусь»[124]и ст. 2 Закона «Об иностранных инвестициях на территории Республики Беларусь»[125]). А в так и не получившем законной силы проекте ГК Республики Беларусь 1992 г.[126] вслед за Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. использовались понятия «права на результаты интеллектуальной деятельности» и «смежные права». Но каких-либо попыток определить содержание этих терминов упомянутые документы не предпринимали.

Из сказанного можно сделать вывод, что на момент распада СССР и возникновения на его территории суверенных государств сложилась объективная необходимость создания механизмов правового регулирования отношений в сфере интеллектуальной собственности.

Правовые системы постсоветских стран имели в начале 90-х гг. XX в. и сохраняют до сих пор определенное сходство. Они «по-прежнему формируют некую общность государств и правовых систем, которую можно было бы условно рассматривать как логическое развитие, точнее – продолжение, переход от социалистической правовой семьи к постсоциалистической»[127], у них «остаются схожими базовые принципы, структура и юридическая техника»[128].

Большую роль в разработке механизмов решения практических задач, возникающих в процессе развития национального гражданского законодательства, в том числе и в сфере интеллектуальной собственности, играет Содружество Независимых Государств.

Эта организация была образована с целью урегулировать отношения между государствами, бывшими ранее союзными республиками в составе СССР: способствовать осуществлению всестороннего сотрудничества между ними; обеспечивать соблюдение прав и основных свобод человека в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права; содействовать сбалансированному экономическому и социальному развитию государств-членов в рамках общего экономического пространства, в условиях межгосударственной кооперации и интеграции; осуществлять взаимную правовую помощь мости Верховного Совета Белорусской ССР. 1991. № 22. Ст. 300; Ведомости Верховного Совета Республики Беларусь. 1992. № 16. Ст. 263; 1994. № 11. Ст. 149.

и сотрудничество в других сферах правовых отношений; осуществлять мирное разрешение споров и конфликтов между государствами Содружества[129].

Безусловно, для достижения данных целей необходимо систематизированное и унифицированное законодательство по всем отраслям права. Для этого и создаются специальные рабочие группы, занимающиеся разработкой модельных проектов законов. Порядок и основные принципы модельного законотворчества урегулированы постановлением Межпарламентской ассамблеи государств – участников СНГ от 17 февраля 1996 г. № 7-21 «О разработке программы модельного законотворчества в Содружестве Независимых Государств», Положением от 14 апреля 2005 г. «О разработке модельных законодательных актов и рекомендаций Межпарламентской Ассамблеи государств – участников Содружества Независимых Государств» и рядом иных актов. Кроме того, в разработке модельных законов принимают участие международные организации (ООН, ЮНЕСКО, ВОИС и др.), правительства отдельных государств – членов СНГ, Совет Федерации Федерального Собрания РФ[130].

Но в чем состоит сущность модельного законотворчества в целом и модельного законотворчества в сфере интеллектуальной собственности в частности? Какова правовая природа модельного законодательства? И можно ли назвать модельные кодексы кодификацией законодательства?

Как пишет Е.В. Шестакова, модельный закон – это акт рекомендательного характера, выполняющий нормативно-консолидирующую роль в законодательстве и дающий нормативную ориентацию для последующего законодательства[131]. Бесспорна роль модельного законодательства в унификации норм права в различных правовых отраслях. Тем не менее модельный закон не обладает свойством обязательности для законодательных органов отдельных государств, а призван «выполнять функцию определенного нормативно-ориентирующего стандарта»[132] Как отмечает С.В. Бошно, принципиальная особенность модельных актов состоит в том, что они сами выполняют систематизирующую роль, а не возникают в результате систематизации, поскольку на их основе могут возникнуть единообразные нормативные правовые акты[133].

Таким образом, стоит отметить особую роль модельного законодательства в систематизации законодательства стран – участниц СНГ. С одной стороны, модельное законотворчество, в особенности создание, разработка модельных кодексов, отвечает доктринальному определению систематизации законодательства, явно присутствует цель упорядочивания правовой базы. Кроме того, в большинстве случаев происходит и наполнение законодательства новым содержанием, что наиболее точно отражает процесс кодификации. Но, с другой стороны, рекомендательный характер модельного законодательства, сущность модельных актов как «мягкого права» не позволяют рассматривать модельные кодексы наравне с кодифицированным законодательством отдельного государства.

В любом случае, относить или не относить модельные кодексы СНГ, в частности Модельный кодекс интеллектуальной собственности для государств – частников СНГ, к актам кодификации, их систематизирующая роль бесспорна, ведь модельное законодательство оказывает значительное влияние на законодательство отдельных государств-участников, способствует приданию законотворчеству на национальном уровне системного и унифицированного характера. Причины этого кроются в гибкости и универсальности норм модельного законодательства, учёте правового и социально-экономического опыта всех сотрудничающих государств, а также в возможности принятия решений на основе общего консенсуса, наличии в ряде случаев альтернативных вариантов правового регулирования тех или иных отношений, возможности отдельных стран адаптировать модельное законодательство согласно потребностям собственной правовой системы[134]. Все это в совокупности позволяет достаточно эффективно разрабатывать основные принципы той или иной правовой отрасли и создавать более современные и качественные нормы, на основе которых в последующем государства смогут в единообразном ключе строить свою правовую систему.

В частности, если обратиться непосредственно к Модельному кодексу интеллектуальной собственности для государств – участников СНГ[135], то необходимо отметить, что первая же его статья гласит, что «Модельный Кодекс интеллектуальной собственности направлен на обеспечение единообразного регулирования имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений, возникающих в связи с созданием и использованием объектов интеллектуальной собственности, распоряжением правами интеллектуальной собственности, а также с охраной и защитой прав на такие объекты». Кроме того, здесь же отмечается, что Кодекс «направлен на гармонизацию национального законодательства в сфере интеллектуальной собственности государств – участников Содружества Независимых Государств».

Реализуются ли эти задачи на практике и какую роль играет Модельный Кодекс интеллектуальной собственности в системе модельного законодательства СНГ?

Прежде всего следует отметить, что свойственная модельному законодательству альтернативность проявляется и в регулировании отношений интеллектуальной собственности. Например, принятие Модельного Кодекса интеллектуальной собственности состоялось в 2010 г., до этого на уровне СНГ уже был принят ряд актов в сфере интеллектуальной собственности, в частности, раздел V Модельного Гражданского кодекса, модельный закон о реализации прав государства на объекты интеллектуальной собственности в сфере науки и технологий, модельный закон об авторском праве и смежных правах, Модельный Закон о научно-технической информации, модельный закон о защите высоких технологий[136].

С принятием модельного Кодекса интеллектуальной собственности вышеперечисленные акты не утратили свою силу и по-прежнему применяются. Более того, ряд положений перешли из этих актов в модельный Кодекс интеллектуальной собственности.

Тем не менее нельзя сказать, что имеет место простое дублирование уже имеющихся норм. По сравнению с положениями Модельного Гражданского кодекса модельный Кодекс интеллектуальной собственности содержит более полное регулирование в сфере интеллектуальной собственности как по количественному, так и по качественному критерию.

Так, раздел V «Интеллектуальная собственность» Модельного Гражданского кодекса в действующей редакции[137] содержит 13 статей, первая из которых гласит: «Настоящий Кодекс устанавливает виды охраняемых объектов интеллектуальной собственности и определяет общие начала регулирования связанных с ними личных неимущественных и имущественных отношений». (До 2003 г. Модельный Гражданский кодекс содержал намного больший объем норм об интеллектуальной собственности, однако их содержание не соответствовало международно-правовым основам законодательства об интеллектуальной собственности, характеризовалось значительно более низким уровнем юридической техники, что и вызвало необходимость реформирования в данной сфере.)

Модельный Кодекс интеллектуальной собственности в свою очередь состоит из 13 глав и 107 статей, помимо глав «Общие положения об интеллектуальной собственности» и «Распоряжение имущественными правами интеллектуальной собственности» остальные главы Кодекса содержат правовые нормы в отношении конкретных объектов интеллектуальной собственности. Стоит отметить, что в Кодексе имеются как положения, уже закрепленные ранее в модельном законодательстве, так и качественно новые положения. В частности, впервые на уровне СНГ Модельный Кодекс интеллектуальной собственности закрепил порядок регулирования таких объектов интеллектуальной собственности, как научное открытие, топография (топология, компоновка) интегральной микросхемы, рационализаторское предложение, коммерческая тайна.

Еще более полно многовариантность проявляется в тех случаях, когда сами модельные акты закрепляют альтернативные механизмы правового регулирования отношений интеллектуальной собственности и предоставляют возможность выбора наиболее приемлемой на национальном уровне редакции. Например, в Модельном Законе об авторском праве и смежных правах 2005 г.[138] закреплены два варианта ст. 14, посвященной авторскому праву на произведение, созданное в порядке выполнения служебного задания. Следовательно, при применении данного акта в качестве образца перед национальным законодателем неизбежно встанет проблема выбора одного из рекомендованных вариантов.

Альтернативность модельного законодательства об интеллектуальной собственности в конечном счете усложняет достижение цели унификации права. Но следует помнить, что рекомендательные акты не только являются примером для разработки национального законодательства, но и отражают современные тенденции развития правовой доктрины. И необходимость обеспечения соответствия модельного законодательства основным тенденциям развития правовой доктрины во многом и приводит к альтернативности его положений.

Многовариантность модельного законодательства обусловлена и тем, что Кодекс не претендует на исчерпывающее регулирование отношений в сфере интеллектуальной собственности. Как верно отмечает А.А. Богустов, одной из отличительных черт модельного законодательства СНГ в сфере интеллектуальной собственности является многоуровневость, сущность которой заключается в том, что отдельные институты урегулированы не только на уровне модельных кодексов, но и на уровне модельных законов[139]. Другими словами, модельное законодательство СНГ включает также ряд модельных законов, в которых содержится более полная правовая регламентация положений, зафиксированных в Кодексе.

Например, гл. 4 Кодекса, именуемая «Право интеллектуальной собственности на научное открытие», содержит две статьи, определяющие понятие научного открытия и права автора, в то же время в модельном законе об охране прав на научные открытия содержатся семь разделов и 36 статей, в рамках которых подробно урегулированы условия и порядок получения прав на научные открытия, содержание этих прав, а также порядок государственной регистрации прав на научное открытие, ведения реестра, уплаты государственной пошлины и сборов, случаи нарушения прав на научное открытие и способы их защиты.

Подобная ситуация складывается и с другими объектами интеллектуальной собственности, основное содержание которых раскрывается в модельных законах. Так, на сегодняшний день приняты модельные законы об авторском праве и смежных правах, об охране прав на научные открытия, о рационализаторской деятельности, о фирменных наименованиях, о коммерческой тайне. Такая многоуровневость правового регулирования позволяет каждому государству самостоятельно выбрать степень влияния модельных актов на формирование национального права в сфере интеллектуальной собственности: ограничиться ли им общими положениями, закрепленными в Кодексе, или же использовать более детализированные нормы из модельных законов.

Кроме того, в силу рекомендательного характера модельных актов у государств остается право в принципе не включать те или иные положения в национальное законодательство. Например, законодательство России и ряда других стран СНГ не предоставляет правовую охрану рационализаторскому предложению и научному открытию.

Стоит отметить, что в доктрине наличие правовой охраны рационализаторского предложения и научного открытия в модельных актах СНГ обосновывается сохранением преемственности положениям советской правовой системы. Действительно, данные положения во многом схожи с нормами Основ гражданского законодательства Союза и союзных республик 1961 г. (разд. V, ст. 107–109) и Положений об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях 1973 г. Тем не менее уже в 1991 г. Президиум Академии наук СССР выразил отрицательное отношение к государственной регистрации научных открытий, признав сохранение данного института нецелесообразным (решение от 14 мая 1991 г. № 156)[140]. И хотя дискуссии относительно предоставления правовой охраны данным объектам не утихают и по сей день, в большинстве государств, в том числе и на постсоветском пространстве, научные открытия и рационализаторские предложения к числу объектов интеллектуальной собственности сейчас не относят.

Систематизация законодательства об интеллектуальной собственности в отдельных государствах – участниках СНГ

Таким образом, мы подходим к вопросу о влиянии модельных актов на систематизацию законодательства в сфере интеллектуальной собственности в отдельных государствах – членах СНГ.

Прежде всего, необходимо отметить, что национальное законодательство об интеллектуальной собственности в СНГ формируется, равно как и модельное законодательство, с учетом международных стандартов; за основу берутся обязательства, принятые государствами – членами СНГ при присоединении к международным договорам в сфере интеллектуальной собственности. В модельном законодательстве об интеллектуальной собственности находит отражение процесс правовой инфильтрации, который определяется как включение «правовых норм, содержащихся в международных актах (договорах, конвенциях, декларациях) и в национальных нормативно-правовых актах одного государства, во внутригосударственное право конкретного другого государства определенными способами»[141].

Что касается структуры законодательства об интеллектуальной собственности отдельных стран Содружества, то здесь можно выделить несколько общих тенденций, прослеживающихся в подходах к систематизации нормативных правовых актов.

Во-первых, принятие отдельного Кодекса интеллектуальной собственности не реализовано ни в одном из государств Содружества. Во-вторых, общий принцип охраны и защиты права на интеллектуальную собственность почти во всех странах СНГ закрепляется на конституционном уровне (исключением является Казахстан, в Конституции которого не упоминается интеллектуальная собственность; кроме того, в Конституции Узбекистана принцип охраны интеллектуальной собственности выводится только на основе толкования ряда статей). В-третьих, говоря непосредственно о влиянии модельного законодательства, необходимо отметить, что большинство стран СНГ разрабатывали национальные гражданские кодексы на основе модельного Гражданского кодекса СНГ, закрепляя в них с большей или меньшей степенью полноты и детализации некоторые положения об интеллектуальной собственности. В качестве исключения можно привести Азербайджанскую Республику и Республику Молдову, ГК которых не регламентирует интеллектуальную собственность. В ГК Азербайджана регулирование интеллектуальных прав отсутствует полностью, ГК Молдовы ограничивается одной статьей «Охраняемые результаты интеллектуальной деятельности» (301) в разделе «Имущество»[142].

Помимо этого во всех странах СНГ, кроме России, правовой режим интеллектуальной собственности также регламентируется отдельными законами. Так, в Аналитическом обзоре 2015 г., подготовленном Исполнительным комитетом СНГ[143], говорится, что «в государствах – участниках СНГ отношения, связанные с интеллектуальной собственностью, регулируются законодательством об авторском праве, патентным и специальным законодательством». В данном документе подчеркивается, что «сфера интеллектуальной собственности регламентируется в основном законами «Об авторском праве и смежных правах», «О патентах на изобретения, полезные модели и промышленные образцы», «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров», «О правовой охране топологий интегральных микросхем», «О правовой охране баз данных» и др.».

Можно отметить и роль иных отраслевых кодексов и законов, содержащих положения об интеллектуальной собственности. Следует обратить внимание на то, что, закрепляя подобные правила, национальное законодательство зачастую следует модели, предложенной рекомендательными актами СНГ.

В частности, Модельный Уголовный кодекс[144] устанавливает ответственность за нарушение авторских, смежных прав и прав патентообладателей (ст. 161) и незаконное использование товарного знака (ст. 267). Аналогичные составы предусматриваются уголовным законодательством всех государств – участников СНГ (например, ст. 201 и 248 УК Республики Беларусь[145]). Национальное законодательство варьирует санкции за совершение преступлений в сфере интеллектуальной собственности от различных штрафов до лишения свободы.

В уголовные кодексы постсоветских стран вносятся изменения и дополнения, отражающие технологическое и информационное развитие общества. Например, в 2012 г. в Уголовно-процессуальный кодекс, Уголовный кодекс и Кодекс об административных правонарушениях Республики Казахстан были внесены изменения, направленные на всестороннюю защиту объектов интеллектуальной собственности в цифровой среде: установлена уголовная ответственность лиц, незаконно использующих объекты авторского права и смежных прав путем организации, создания интернет-ресурсов для дальнейшего доступа к обмену, хранению, перемещению контрафактных экземпляров произведений и (или) фонограмм в электронном, цифровом формате; введена уголовная ответственность за нарушение прав на новые виды объектов интеллектуальной собственности, такие как топологии интегральных микросхем и селекционные достижения[146].

Ответственность за нарушения в сфере интеллектуальной собственности предусматривается и в кодексах об административных правонарушениях государств – участников СНГ. Например, КоАП Республики Беларусь[147] устанавливает санкции за нарушение авторского права, смежных прав и права промышленной собственности (ст. 9.21), незаконное использование деловой репутации конкурента (ст. 11.26) и разглашение коммерческой или иной тайны (ст. 22.13).

Кроме того, положения, направленные на охрану интеллектуальной собственности, содержатся в таможенных кодексах. Модельный Таможенный кодекс[148] в ст. 108 устанавливает самые общие правила о таможенном контроле в отношении товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности, и оставляет национальному законодательству возможность установления механизмов реализации подобного контроля. Значимую роль в унификации национального законодательства по охране интеллектуальной собственности средствами таможенного права играет участие государств – членов СНГ в более тесных формах экономической интеграции на постсоветском пространстве (ранее – в Таможенном союзе, а сейчас – в Евразийском экономическом союзе). Примером могут служить ст. 251–254 Закона «О таможенном регулировании в Республике Беларусь»[149], практическое применение которых возможно только в совокупности с нормами законодательства Таможенного союза ЕАЭС.

К тому же значительную роль в обеспечении надлежащей охраны интеллектуальной собственности играет антимонопольное законодательство. Решению данной задачи посвящена ст. 12 Модельного Закона о защите конкуренции[150], которая устанавливает запрет на недобросовестную конкуренцию. Во всех государствах – членах СНГ существуют нормативные акты о защите конкуренции и в большинстве из них закреплены правила, касающиеся сферы интеллектуальной собственности (например, ст. 16 Закона Республики Беларусь «О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции»[151], ст. 178 Предпринимательского кодекса Республики Казахстан[152]).

Также не стоит забывать и о нормах процессуального законодательства (гражданско-процессуальные и иные кодексы), регламентирующих особенности судебного процесса в области интеллектуальной собственности. Например, в ГПК Республики Беларусь (ст. 26, 45)[153] содержатся правила, касающиеся рассмотрения споров Судебной коллегией по интеллектуальной собственности Верховного Суда Республики Беларусь.

Таким образом, можно сделать вывод, что систематизация законодательства об интеллектуальной собственности в государствах – участниках СНГ строится на единых принципах и подходах, заложенных международными стандартами, модельным законодательством, историко-правовыми особенностями.

Но следует учитывать, что модельное законодательство, в том числе и в сфере интеллектуальной собственности, не всегда бывает до конца последовательным. Примером может служить Модельный Закон о предпринимательстве[154]. Необходимость принятия данного акта для развития национальных правовых систем постсоветских стран выглядит весьма спорно[155]. В ст. 22 упомянутого рекомендательного акта предпринимается попытка закрепить общие положения о регулировании отношений интеллектуальной собственности, т. е. фактически дифференцировать регламентацию данных отношений в зависимости от того, возникают они в сфере хозяйственной либо иной деятельности. Анализ рассматриваемого акта приводит к выводу о практической нецелесообразности такого разделения. Во-первых, оно приводит к неполноте правового регулирования. Например, положения Модельного Закона о предпринимательстве по общему правилу не распространяются на отношения в сфере авторского права и смежных прав, которые несомненно могут возникать и в процессе осуществления хозяйственной деятельности. Во-вторых, в ряде случаев имеет место дублирование правового материала, поскольку большинство правил ст. 22 Модельного Закона о предпринимательстве носят отсылочный характер.

В связи с этим возникает вопрос о необходимости принятия некоторых модельных законов с точки зрения как их практического влияния на развитие позитивного права, так и совершенствования правовой доктрины. Недостаточное научное обоснование рекомендательных актов может привести к неприятию их национальными законодателями и усложнению процесса гармонизации права на постсоветском пространстве. Предложенный Модельным Законом о предпринимательстве механизм регулирования отношений интеллектуальной собственности не нашел практического применения в национальном праве. Исключение составляет Хозяйственный кодекс Украины[156], содержащий гл. 16 «Использование в хозяйственной деятельности результатов интеллектуальной деятельности» (ст. 154–162). Но судя по тому, что ХК Украины был принят значительно раньше Модельного Закона о предпринимательстве, в данном случае имеет место пример влияния национального права на развитие модельного законодательства.

На основании всего сказанного выше можно сделать вывод, что основная закономерность в структурировании законодательной базы состоит в двухуровневой системе, имеющейся почти во всех странах СНГ, кроме Азербайджана, где положения об интеллектуальной собственности не содержатся в ГК, и России, где в 2006 г. была реализована консолидация с элементами кодификации законодательства об интеллектуальной собственности в Гражданский кодекс (о которой будет сказано далее).

Но достижение полной унификации правового регулирования отношений интеллектуальной собственности на постсоветском пространстве представляется едва ли разрешимой задачей. А.Н. Мандельштам еще на рубеже XIX–XX вв. справедливо указывал: «Утопичной и нежелательной нам кажется идея общечеловеческого гражданского права. Невозможно допустить, чтобы народы когда-нибудь отказались от всех особенностей своего юридического быта; да и если бы они отказались от них, эти особенности вскоре народились бы вновь… Условием прогресса является не только интеграция, но и дифференциация, развитие целого и частей, единство во множестве»[157].

В связи с этим возникают вопросы о том, насколько правовая база государств – участников СНГ гармонизирована и унифицирована, соответствует ли она в содержательном плане модельному законодательству СНГ. Для ответа на них предлагается провести сравнительный анализ имеющегося правового регулирования, взяв за основу Модельный Кодекс интеллектуальной собственности для государств – участников СНГ.

Общие положения об интеллектуальной собственности: Модельный Кодекс и законодательство государств – участников СНГ

Прежде всего необходимо обратить внимание на некоторые особенности, прослеживающиеся в общих положениях. Ведь одна из основных проблем в законодательстве об интеллектуальной собственности – это отсутствие терминологического единства. Немало копий сломано в поисках истинного содержания и соотношения понятий «интеллектуальная собственность», «право интеллектуальной собственности», «интеллектуальное право», «исключительное право». Эта проблема не обошла стороной ни модельное законодательство стран СНГ, ни правовые акты конкретных государств-участников.

Разногласия начинаются уже в рамках самих модельных актов, призванных регулировать отношения в сфере интеллектуальной собственности. Итак, первоначальная редакция раздела V Модельного Гражданского кодекса СНГ[158], на основе которой принималось большинство актов кодифицированного законодательства отдельных государств, хотя и вводила понятие «право интеллектуальной собственности», но не давала ему определение, содержание же данного понятия также было весьма размыто.

Так, ст. 1037 провозглашала, что «обладателю имущественных прав на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации принадлежит исключительное право правомерно использовать этот объект интеллектуальной собственности по своему усмотрению в любой форме и любым способом», далее отмечалось, что «обладатель исключительного права на объект интеллектуальной собственности вправе передать это право другому лицу полностью или частично, вправе разрешить другому лицу использовать этот объект и вправе распорядиться им иным образом, если это не противоречит правилам настоящего Кодекса и других законов», а уже следующая ст. 1038 предусматривала, что «имущественные права, принадлежащие обладателю исключительных прав на объект интеллектуальной собственности, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом или другим законом, могут быть переданы их правообладателем полностью или частично другому лицу по договору, а также переходят в порядке универсального правопреемства по наследству и в результате реорганизации юридического лица-правообладателя».

Таким образом, имелась явная путаница в категориях «интеллектуальная собственность», «исключительное право», «имущественное право». Положения, аналогичные указанным, до сих пор остаются в гражданских кодексах некоторых государств – участников СНГ (например, в Беларуси, Киргизии и Узбекистане).

Подход к содержанию права интеллектуальной собственности был изменен в новой редакции Модельного Гражданского кодекса СНГ от 2003 г.[159] Согласно обновленной ст. 1037 «1. Обладателю права интеллектуальной собственности принадлежат исключительные права в отношении результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, которые защищаются против всех и каждого. 2. Исключительные права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации включают личные неимущественные и имущественные правомочия, состав которых применительно к конкретным объектам интеллектуальной собственности определяется соответствующими законами с учетом положений настоящего Кодекса».

К принятию Модельного Кодекса интеллектуальной собственности в 2010 г. содержание права интеллектуальной собственности претерпело дальнейшие изменения. Во-первых, Модельный Кодекс интеллектуальной собственности раскрывает понятие «право интеллектуальной собственности», определяя его как «право лица на результат интеллектуальной, творческой деятельности или на иные приравненные к ним объекты, конкретный перечень которых установлен настоящим Кодексом и другими законами» (ст. 4).

Во-вторых, в данной статье говорится, что право интеллектуальной собственности составляют личные неимущественные и (или) имущественные права, содержание которых в отношении определенных объектов права интеллектуальной собственности определяется Кодексом и другими законами. Что касается исключительного права, то само понятие не раскрывается, но отмечается, что «исключительное право разрешать использование объекта интеллектуальной собственности» и «исключительное право препятствовать неправомерному использованию объекта интеллектуальной собственности, в том числе запрещать такое использование» входят в понятие имущественного права интеллектуальной собственности. Кроме того, ст. 12 гласит: «Лицо, обладающее исключительным правом разрешать или запрещать использование объекта интеллектуальной собственности, может использовать данный объект по собственному усмотрению, с соблюдением при этом прав других лиц». В частности, аналогичные нормы содержатся в ГК Украины.

В целом же, как отмечает И.В. Шугурова, указанное понимание понятия права интеллектуальной собственности является соответствующим мировой практике[160]. Однако в доктрине не все согласны и с таким пониманием права интеллектуальной собственности.

Так, В.А. Дозорцев, являясь основоположником концепции «интеллектуальных прав» в России, писал, что термин «интеллектуальная собственность» в отрыве от проприетарной концепции условен, он имеет политическое и экономическое, но не юридическое содержание, а наиболее верным будет использовать понятие «исключительные права», имеющее имущественную природу, а также предполагающееся возможность перехода (передачи) от одного лица к другому, срочность, территориальный характер действия[161]. В совокупности с личными неимущественными правами исключительные права составляют систему интеллектуальных прав. Такой подход реализован в ГК РФ.

Однако еще одна особенность российского законодательства об интеллектуальной собственности заключается в наличии третьей категории прав, входящих в интеллектуальные права, – иные права. Определения иных прав ГК РФ не содержит, относя к ним разнородные права, которые не удалось отнести ни к первой, ни ко второй категории. Например, право следования, права доступа, право преждепользования.

Подобное регулирование было перенято и некоторыми иными странами Содружества.

Например, в ГК Туркменистана[162] теперь содержится ст. 1053 «Интеллектуальные права». Данная статья гласит: «Интеллектуальными правами признаются права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации. Интеллектуальные права включают исключительное право, являющееся имущественным правом, а в случаях, предусмотренных законодательством Туркменистана, также личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие)». Интересно, что в ГК Туркменистана при этом сохраняется ст. 174 «Охраняемые результаты интеллектуальной деятельности», предусматривающая, что «в случаях и в порядке, установленных настоящим Кодексом и иными законами, признается исключительное право (интеллектуальная собственность) физического или юридического лица на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, индивидуализация продукции, выполняемых работ или услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т. п.)».

Кроме того, предложения по реформированию национального законодательства по российскому образцу встречаются в доктрине Республики Казахстан. Например, С.А. Есмаганбетов отмечает, что «новеллы российского законодательства, несомненно, скажутся на законодательстве соседних государств СНГ в силу близости законодательных принципов и общности правовых традиций. Поэтому следует задуматься над введением термина «интеллектуальные права» в Гражданском кодексе Республики Казахстан»[163].

Таким образом, единство в понимании основных положений права интеллектуальной собственности не наблюдается как на уровне модельного законодательства СНГ, так и на уровне отдельных государств. Подход российского законодательства представляет собой значимый опыт для стран Содружества, однако представляется, что государствам – участникам СНГ не стоит спешить с его слепой рецепцией. Стоит прежде всего учитывать национальные правовые особенности, а также Модельный Кодекс интеллектуальной собственности, который предлагает достаточно полную и гибкую регламентацию общих положений права интеллектуальной собственности.

Объекты интеллектуальной собственности: Модельный Кодекс и законодательство государств – участников СНГ

Для дальнейшего анализа влияния Модельного Кодекса интеллектуальной собственности на систематизацию законодательства об интеллектуальной собственности на уровне конкретных стран Содружества целесообразным представляется рассмотреть отдельные объекты интеллектуальной собственности, охрана которых закрепляется в Кодексе, и сравнить их регулирование в модельном законодательстве и в национальных нормативных правовых актах. Итак, Модельный Кодекс интеллектуальной собственности состоит из 13 глав, десять из которых (помимо общих положений и способов распоряжения имущественными правами интеллектуальной собственности) посвящены охране конкретных объектов интеллектуальной собственности: объекты авторского права, объекты смежных прав, научное открытие, изобретение, полезная модель, промышленный образец, рационализаторское предложение, селекционное достижение, коммерческое (фирменное) наименование, товарный знак и знак обслуживания, географическое указание, коммерческая тайна.

Для удобства читателей представляем сводную таблицу, в которой отображено наличие или отсутствие правовой охраны (с указанием выявленных особенностей) каждого из вышеприведенных объектов интеллектуальной собственности в государствах – участниках СНГ (Азербайджан, Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Россия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина).

Прежде всего рассмотрим объекты авторского права как традиционную основу интеллектуальной собственности.

Итак, гл. 2 Модельного Кодекса интеллектуальной собственности именуется «Право интеллектуальной собственности на литературное, художественное и другое произведение». В Кодексе приводится неисчерпывающий перечень объектов авторского права; дается перечень объектов, не охраняемых авторским правом; указываются субъекты авторского права; закрепляются личные неимущественные права и имущественные права авторов; регламентируются случаи правомерного использования произведения без согласия автора; провозглашается право автора на вознаграждение; закрепляется порядок перехода объектов авторского права в общественное достояние.

В целом в Кодексе приводятся общие основы правового регулирования в области авторского права, которые необходимо рассматривать в совокупности с Модельным Законом «Об авторском праве и смежных правах»[164], который регулирует авторское право намного более подробно. В Законе имеется ряд определений основных терминов, отдельные объекты авторского права получили более полную регламентацию, закреплены отдельные имущественные права авторов, раскрываются случаи свободного использования объектов авторского права, детализируется режим такого использования, регламентируются способы распоряжения имущественными авторскими правами.

Данные положения отвечают международно-правовым стандартам, заложенным Всемирной конвенцией об авторском праве, Бернской конвенцией, Договором ВОИС по авторскому праву и иными международными актами. То есть можно говорить о том, что ранее упоминавшаяся тенденция правовой инфильтрации наиболее ярко проявляется именно в модельном законодательстве об авторском праве. В литературе высказывается справедливое мнение[165], что принципы Бернской конвенции оказали серьезное влияние на положения Модельного Закона об авторском праве 2005 г. Более того, утверждение новой редакции этого Закона может быть объяснено тем, что большинство стран СНГ присоединились к Бернской конвенции уже после принятия Модельного Закона об авторском праве 1996 г. Например, Беларусь стала членом Бернского союза в 1997 г., Азербайджан, Казахстан и Кыргызстан – в 1999 г., Армения и Таджикистан – в 2000 г., Узбекистан – в 2005 г.[166] Правовая инфильтрация в данном случае вызвана особенностями самой Бернской конвенции, присоединение к которой требует внесения в национальное законодательство изменений и дополнений. А модельные акты пытаются выработать единый механизм практической реализации подобных поправок.

Что касается отдельных государств – участников СНГ, то во всех странах, кроме России (где положения об авторском праве сосредоточены в ГК РФ), имеются законы об авторском праве и смежных правах, которые по содержанию соответствуют Модельному Кодексу интеллектуальной собственности. Как отмечается в Аналитическом обзоре 2015 г., подготовленном Исполнительным комитетом СНГ, «структура, содержание и понятийный аппарат каждого из национальных законов практически идентичны, поскольку законодательство государств – участников СНГ в данной сфере гармонизировано в соответствии с нормами международного права»[167].

Данный вывод справедлив и для смежных прав. В Модельном кодексе интеллектуальной собственности (гл. 3) регламентируются объекты смежных прав (исполнение, фонограммы, программы (передачи) вещательных организаций), субъекты смежных прав, порядок возникновения и осуществления смежных прав; закрепляются личные неимущественные права и имущественные права исполнителей, производителей фонограмм, вещательных организаций; регламентируется порядок ограничения смежных прав, срок действия. Более подробное законодательство предусматривается Модельным Законом «Об авторском праве и смежных правах», а также законами конкретных государств.

Кроме того, законодательство в сфере авторского права и смежных прав всех государств – членов СНГ предусматривает ответственность за нарушение соответствующих положений (возможно привлечение к гражданской, административной и уголовной ответственности в установленном порядке).

Например, Законом Кыргызской Республики «Об авторском праве и смежных правах»[168] предусмотрено, что за нарушение авторских и смежных прав наступает гражданская, уголовная и административная ответственность в соответствии с законодательством Кыргызской Республики (ст. 48). А в ст. 49 раскрываются гражданско-правовые и иные меры защиты авторских и смежных прав, состоящие в: 1) признании прав; 2) восстановлении положения, существовавшего до нарушения права; 3) пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; 4) возмещении убытков; 5) взыскании дохода, полученного нарушителем вследствие нарушения авторских и смежных прав, вместо возмещения убытков; 6) выплате компенсации в сумме от 20 до 50 000 минимальных размеров оплаты труда, устанавливаемых законодательством Кыргызской Республики, определяемой по усмотрению суда, вместо возмещения убытков или взыскания дохода; 7) принятии иных предусмотренных законодательными актами мер, связанных с защитой их прав.

Отдельно необходимо отметить проблемы, с которыми сталкиваются страны СНГ в сфере авторского права и смежных прав в рамках становления цифровой среды, развития информационных технологий. Модельное законодательство об интеллектуальной собственности не позволяет обеспечить эффективную охрану в цифровой среде, возникает постоянная необходимость реформировать как национальное, так и модельное законодательство, вносить соответствующие изменения и дополнения.

Например, согласно Аналитическому обзору 2015 г. в законы государств – членов СНГ были включены новые правомочия авторов, исполнителей, производителей фонограмм, организаций эфирного и кабельного вещания, связанные с развитием информационных технологий и Интернета. Кроме того, можно отметить и положительный опыт России, активно реформирующей авторское право согласно требованиям информационного общества. В частности, в рамках поправок 2014 г. в ГК РФ был введен институт залога исключительных прав, появилась процедура публичного заявления правообладателя о предоставлении любым лицам возможности безвозмездно использовать принадлежащий ему объект авторского права или смежных прав, был введен механизм открытой (свободной) лицензии[169].

Отрадно, что и другие страны СНГ уже ведут работу по адаптации собственного законодательства об авторском праве и смежных правах к современным реалиям.

Например, в Беларуси создана рабочая группа для подготовки изменений и дополнений в Закон «Об авторском праве и смежных правах». В рамках ее деятельности планируется создать правовую основу для использования свободных лицензий, а также расширить возможность свободного доступа к объектам авторского права для слепых, слабовидящих и иных лиц с ограниченными возможностями в восприятии текста в соответствии с Марракешским договором об облегчении доступа слепых и лиц с нарушениями зрения или иными ограниченными способностями воспринимать печатную информацию к опубликованным произведениям (от 27 июня 2013 г.)[170].

Что касается объектов изобретений, полезных моделей и промышленных образцов, то их правовая регламентация на уровне СНГ содержится в гл. 5 Модельного Кодекса «Права интеллектуальной собственности на изобретение, полезную модель, промышленный образец». В Кодексе указаны условия патентоспособности каждого из названных объектов; говорится о роли патента как удостоверении права интеллектуальной собственности на соответствующий объект; регулируется субъектный состав; закрепляются имущественные права на изобретение, полезную модель, промышленный образец, а также регламентируются срок и режим прекращения их действия; предусматривается право преждепользования. Данные положения основываются на международно-правовых актах в этой сфере – на Парижской конвенции, Договоре о патентной кооперации 1970 г. (Вашингтонский договор), Евразийской патентной конвенции 1994 г. и др.

Отдельно необходимо отметить роль Евразийской патентной конвенции[171], которая ввела региональный патент – евразийский патент, действующий на территории государств – участников Конвенции, что значительно упрощает порядок получения охраны прав на изобретения. Участники данной Конвенции – это восемь стран Содружества (Азербайджан, Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Туркменистан). Что касается национального законодательства, то в целом оно достаточно гармонизировано и унифицировано. В каждом государстве-участнике имеется разработанное на основе Модельного Кодекса и международных соглашений законодательство: Закон «О патенте» – в Азербайджанской Республике; Закон «Об изобретениях, полезных моделях и промышленных образцах» – в Республике Армения; Закон «О патентах на изобретения, полезные модели, промышленные образцы» – в Республике Беларусь, законы «Об охране изобретений», «Об охране промышленных рисунков и моделей» – в Республике Молдова, «Патентный закон» – в Республике Казахстан и Кыргызской Республике, гл. 72 Гражданского кодекса Российской Федерации (часть четвертая) – в Российской Федерации, законы «Об изобретениях», «О промышленных образцах» – в Республике Таджикистан, Закон «Об изобретениях и промышленных образцах» – в Республике Туркменистан, Закон «Об изобретениях, полезных моделях и промышленных образцах» – в Республике Узбекистан, Закон «Об охране прав на изобретения и полезные модели» – в Республике Украина.

Каждый из этих нормативных правовых актов содержит детализированное законодательство, направленное на эффективную охрану изобретений, полезных моделей, промышленных образцов.

В частности, в национальном законодательстве значимая роль отводится условиям патентоспособности, процедуре получения патента (установлению приоритета, порядка подачи заявки, проведения ее экспертизы, регистрации и выдачи охранного документа), правам автора и правообладателя, регулированию исключительных прав на изобретение, полезную модель и промышленный образец, ответственности за нарушение патентного законодательства, а также государственному регулированию. Важно отметить, что в законах определены уполномоченные государственные органы в сфере охраны изобретений, полезных моделей, промышленных образцов. Как отмечается в Аналитическом обзоре 2015 г., в большинстве случаев это Патентные ведомства (в Кыргызской Республике, Российской Федерации) или Агентства по интеллектуальной собственности (в Республике Молдова, Республике Узбекистан), на которые возложены функции государственного регулирования в области охраны изобретений, полезных моделей, промышленных образцов.

Однако нельзя обойти стороной и проблемы патентного законодательства государств-участников СНГ. Например, законодательство Туркменистана не предусматривает правовую охрану полезных моделей.

Кроме того, в странах СНГ в последнее время остро стоит проблема поиска баланса интересов в использовании института принудительного лицензирования[172]. Не во всех странах достаточным образом закреплены права автора и правообладателя, но ведется активная работа по решению указанных проблем. Например, в Кыргызской Республике принят Закон Кыргызской Республики от 25 января 2013 г. № 8 «О внесении изменений и дополнений в Закон Кыргызской Республики от 14 января 1998 г. № 8 «Патентный закон», в котором предусматриваются дополнительные процедуры предоставления прав владельцам патентов: вводится право залога, восстановления патента, послепользования и др.

Наиболее неоднозначными объектами, которые, согласно Модельному Кодексу интеллектуальной собственности, охраняются правом интеллектуальной собственности, являются научные открытия и рационализаторские предложения. Как уже отмечалось, их наличие в Кодексе во многом объясняется советским прошлым, наличием охраны соответствующих объектов в законодательстве СССР. Тем не менее в последние десять лет некоторые государства сознательно возобновили правовую охрану данных объектов. В особенности это относится к рационализаторскому предложению, которое, по данным, представленным на сайте ВОИС, на сегодняшний день охраняется в Республике Беларусь, Казахстане, Кыргызстане, Молдове и Украине[173].

Так, согласно Положению о рационализаторстве в Республике Беларусь, принятому в 2010 г., «рационализаторским предложением признается техническое решение, предусматривающее создание или изменение конструкции изделия, технологии производства и применяемой техники, состава материала, являющееся новым и полезным для юридического лица, в адрес которого оно поступило, а также новое для него организационное решение, предусматривающее экономию и рациональное использование трудовых, топливно-энергетических и материальных ресурсов или иной положительный эффект»[174]. Кроме того, в Положении говорится, что «право признаваться автором рационализаторского предложения и право на вознаграждение за использование рационализаторского предложения принадлежит гражданину, творческим трудом которого оно создано», регламентируются условия и порядок признания права на рационализаторское предложение. В целом данное Положение, а также соответствующие нормативные правовые акты Кыргызстана и Молдовы согласуются с Модельным Кодексом интеллектуальной собственности и Модельным Законом о рационализаторской деятельности 2012 г.[175]

В законодательстве Украины также в качестве объекта интеллектуальной собственности значится научное открытие (гл. 38 ГК Украины «Право интеллектуальной собственности на научные открытия» состоит из двух статей: ст. 457 «Понятие научного открытия» и ст. 458 «Право на научное открытие»). Украина – единственная страна – член СНГ, закрепляющая подобный объект интеллектуальной собственности. Во многом это связано с самой структурой ГК Украины в части об интеллектуальной собственности, которая практически идентична Модельному Кодексу интеллектуальной собственности.

В других же государствах, напротив, научное открытие не отнесено действующим законодательством к объектам права интеллектуальной собственности. Неприятие национальным правом положений модельного законодательства об охране научных открытий может быть объяснено рядом причин. Высказывается мнение, что к их числу относятся невозможность четкого разграничения охраняемых и неохраняемых научных открытий; отсутствие у автора имущественных прав, что само по себе фактически выводит открытие из числа объектов интеллектуальной собственности; возможность возникновения коллизий с механизмами предоставления охраны иным объектам (например, изобретениям)[176].

Тем не менее, нельзя оспаривать значимость открытий как результатов научно-исследовательской деятельности, создающих условия для эффективного технологического и экономического развития. Более того, в доктрине высказываются предложения по разработке системы мер охраны прав лиц, совершивших открытие, вне рамок законодательства об интеллектуальной собственности[177].

Далее необходимо отметить, что законодательство всех государств – участников СНГ предусматривает охрану такого объекта интеллектуальной собственности, как топологии интегральных микросхем. Примером может служить Закон Республики Беларусь «О правовой охране топологий интегральных микросхем»[178]. В целом положения национального законодательства по содержанию достаточно единообразны, соответствуют международно-правовым стандартам и основываются на Модельном Кодексе интеллектуальной собственности. Глава 6 Кодекса содержит условия охраноспособности топологии интегральных микросхем; закрепляет то, что приобретение права интеллектуальной собственности удостоверяется свидетельством; регулирует субъектный состав; гарантирует имущественные права интеллектуальной собственности на топологию интегральных микросхем, а также регламентирует срок и режим прекращения их действия; предусматривается право преждепользования.

Кроме того, Кодекс предоставляет охрану селекционным достижениям (гл. 8 «Право интеллектуальной собственности на сорт растений, породу животных»). Согласно ст. 77 право интеллектуальной собственности на сорт растений, породу животных составляют: личные неимущественные права интеллектуальной собственности на сорт растений, породу животных, удостоверенные государственной регистрацией; имущественные права интеллектуальной собственности на сорт растений, породу животных, удостоверенные патентом; имущественное право интеллектуальной собственности на распространение сорта растений, породы животных, удостоверенное государственной регистрацией. Кроме того, в Кодексе закрепляются субъекты права интеллектуальной собственности на селекционное достижение, регламентируются имущественные права, срок их действия и порядок прекращения.

Данные нормы являются основой для законодательства отдельных государств Содружества. Не считая России с ее «исчерпывающей кодификацией» законодательства об интеллектуальной собственности, другие страны – участники СНГ приняли отдельные законы, направленные на охрану селекционных достижений: это либо один закон о селекционных достижениях (Азербайджан, Армения, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан), либо два отдельных закона – «О племенном деле в животноводстве» и «Об охране прав на сорта растений» (Беларусь, Киргизия, Молдова, Украина).

Кроме результатов интеллектуальной деятельности Модельный Кодекс интеллектуальной собственности устанавливает правовой режим средств индивидуализации: коммерческие (фирменные) наименования, товарные знаки и знаки обслуживания, географические указания. Глава 9 «Право интеллектуальной собственности на коммерческое (фирменное) наименование» состоит из трех статей: правовая охрана коммерческого (фирменного) наименования, имущественные права интеллектуальной собственности на коммерческое (фирменное) наименование, прекращение действия имущественных прав интеллектуальной собственности на коммерческое (фирменное) наименование.

Кроме того, в 2013 г. был принят Модельный Закон «О фирменных наименованиях»[179]. Модельный Кодекс интеллектуальной собственности, как видим, приравнивает фирменное и коммерческое наименование, не выделяя коммерческого обозначения как объекта интеллектуальной собственности (это предусматривается в ГК РФ). Более того, Закон также говорит только о фирменных наименованиях, дополняя содержание Кодекса. В частности, в Законе дается определение фирменного наименования как обозначения юридического лица, которое дает возможность отличить это лицо от других и не вводит потребителей в заблуждение относительно настоящей его деятельности.

Стоит сказать, что термин «фирменное наименование» в контексте перевода Парижской конвенции 1883 г. достаточно дискуссионен, весьма спорным решением является охрана законодательством об интеллектуальной собственности фирменных наименований в сложившемся понимании этого термина[180].

Во многом в силу такой неоднозначности правовое регулирование на уровне отдельных государств – членов СНГ недостаточно гармонизировано и унифицировано. В ряде одних государств имеются специальные законы о фирменных наименованиях, построенные по модели Модельного Закона (Армения, Киргизия, Узбекистан), в ряде других отдельные законы не приняты, но общие нормы, гарантирующие охрану фирменных наименований как объектов интеллектуальной собственности, закреплены в гражданских кодексах государств (Беларусь, Казахстан, Молдова, Таджикистан, Туркменистан). Небольшой объем предписаний национальных гражданских кодексов о фирменных наименованиях приводит к принятию подзаконных актов, регулирующих отношения в данной сфере. Примером этого может служить белорусское право[181].

Однако в Гражданском кодексе Азербайджана[182] фирменные наименования рассматриваются только как атрибут коммерческой организации, в частности, «юридическое лицо, фирменное наименование которого зарегистрировано в установленном законом порядке, имеет исключительное право его использования». Специальных норм в сфере интеллектуальной собственности не имеется, единственное упоминание о фирменном наименовании содержится в ст. 6 Закона «О товарных знаках и географическом указании»[183], где в качестве основания для отказа в регистрации товарного знака приводятся «фирменные наименования (части фирменных наименований), которые охраняются в Азербайджанской Республике, на имя других лиц по идентичным или аналогичным товарам либо услугам до истечения срока приоритета товарного знака или определены как общеизвестные, или могут отличаться потребителями и производителями при использовании, не регистрируются в качестве товарных знаков, идентичные или схожие с ними до такой степени, что могут быть смешаны с ними». Впрочем, в доктрине такая ситуация объясняется слабым уровнем развития отрасли, необходимостью разработки специальных норм, направленных на охрану фирменного наименования[184].

Еще интереснее ситуация, сложившаяся в украинском законодательстве, где наравне с термином «фирменное именование» используется понятие «коммерческое наименование».

Гражданский кодекс Украины[185] полностью повторяет положения Модельного Кодекса интеллектуальной собственности относительно права на фирменное наименование. Статья 159 Хозяйственного кодекса Украины[186] говорит уже непосредственно о коммерческом наименовании, закрепляя право субъекта хозяйствования – юридического лица или гражданина-предпринимателя на коммерческое наименование. То есть указанные субъекты вправе, но не обязаны иметь коммерческое наименование. Важно отметить, что регистрация фирменного наименования не является обязательной. Сведения о коммерческом наименовании могут вноситься в реестры, порядок ведения которых устанавливается законом.

В данном контексте интересно проанализировать опыт РФ, где в ГК предусматривается правовая охрана как фирменного наименования, так и коммерческого обозначения. Право на фирменное наименование выступает и как обязательный атрибут коммерческой организации, и как объект интеллектуальной собственности, исключительное право на который возникает со дня государственной регистрации юридического лица и прекращается в момент исключения фирменного наименования из Единого государственного реестра юридических лиц в связи с прекращением юридического лица либо изменением его фирменного наименования. Фирменное наименование должно быть обязательно указано в учредительных документах. Что касается коммерческого обозначения, то указания на него в документации организации не требуется. Обязательной регистрации коммерческого обозначения также не предусмотрено, исключительное право возникает с момента первого использования при наличии различительной способности этого обозначения, а прекращается, если правообладатель не использует его непрерывно в течение года. Кроме того, коммерческие обозначения, в отличие от фирменного наименования, могут иметь не только коммерческие организации, но и некоммерческие организации, индивидуальные предприниматели. Оно может быть представлено как в словесной форме, так и в графической. Вообще, несмотря на достаточно высокий уровень российского законодательства в данной области относительно других стран – участниц СНГ, содержание права на фирменное наименование и коммерческое обозначение порождает многочисленные споры и дискуссии.

Довольно неоднозначным является и такой объект интеллектуальной собственности, как географическое указание. В Модельном Кодексе интеллектуальной собственности ему посвящена гл. 11, определяющая порядок приобретения и субъектов права интеллектуальной собственности на географическое указание, а также раскрывающая конкретные правомочия, входящие в состав прав интеллектуальной собственности на географическое указание, устанавливающая срок их действия. Интересно, что Модельный Гражданский кодекс говорит не о географических указаниях, а о наименовании места происхождения (указании происхождения) товара.

Нет терминологического единства и на национальном уровне.

Так, в законодательстве Азербайджана, Беларуси, Таджикистана, Украины закрепляется понятие «географическое указание», а в законодательстве Казахстана, Киргизии, России, Туркменистана, Узбекистана – «наименование места происхождения товара». Кроме того, в законах Армении[187] и Молдовы[188] содержатся и географические указания, и наименования мест происхождения и гарантированных традиционных продуктов. В украинском законодательстве помимо термина «географическое указание», используемого в ГК, существует Закон «Об охране прав на указание происхождения товаров»[189], в котором также предусматривается охрана простого указания происхождения товаров и квалифицированного, включающего в себя название места происхождения товаров и географическое указание происхождения товаров. В белорусском праве отношения, связанные с географическими указаниями, также урегулированы специальным законом[190], который предусматривает охрану наименований мест происхождения товара и указаний происхождения товара.

Безусловно, такое терминологическое разнообразие не способствует гармонизации и унификации. Однако имеются ли значимые содержательные различия в законодательстве государств-участников СНГ?

Прежде всего стоит отметить, что разница между географическим указанием и наименованием места происхождения товара не всегда однозначна, а заключается она, как отмечает О.Ю. Широкова, в том, что «специфическое качество товара, обозначенного географическим указанием, обосновывается только географическим происхождением этого товара, его производство и/или переработка, и/или изготовление имеют место в обозначенной географической зоне. В то время как товары, обозначенные наименованием места происхождения, приобретают особые свойства не только благодаря своему географическому происхождению, но и в том числе благодаря природным и человеческим факторам»[191].

В целом каждое государство – участник СНГ независимо от терминологии, используемой в законодательстве, идет по пути предоставления наиболее полной охраны, включая как географические указания, так и наименование места происхождения товара. Во многом это следует из международных обязательств, взятых на себя странами – участницами СНГ (например, Парижская конвенция, Соглашение ТРИПС).

Так, в России, где в качестве средства индивидуализации признаются только наименования места происхождения товара, наблюдается расширение понятия «наименование места происхождения товара». В 2010 г. п. 1 ст. 1516 ГК РФ был дополнен новым положением, предусматривающим предоставление охраны в качестве наименования места происхождения товара также обозначению, которое не является наименованием географического объекта, но стало известным в результате его использования в отношении товара, особые свойства которого отвечают требованиям, указанным в определении наименования места происхождения товара[192]. Кроме того, имеются нормативные правовые акты, прямо устанавливающие охрану географических указаний. Например, Постановление Правительства РФ, утвердившее Соглашение о мерах по предупреждению и пресечению использования ложных товарных знаков и географических указаний[193].

Конечно же, Модельный Кодекс интеллектуальной собственности и законодательство всех государств – участников СНГ устанавливают охрану таких средств индивидуализации, как товарные знаки. В гл. 10 Кодекса, в которой даются понятия товарного знака и знака обслуживания, раскрывается субъектный состав, говорится о свидетельстве как удостоверении права интеллектуальной собственности на товарный знак, закрепляется порядок определения объема правовой охраны товарного знака, предусматриваются неисчерпывающий перечень имущественных прав и срок их действия, устанавливается порядок прекращения правовой охраны товарного знака и знака обслуживания.

Во всех государствах – членах СНГ данные положения были восприняты в национальном законодательстве, детализированы и наполнены собственным содержанием в установленных рамках. В связи с этим в Аналитическом обзоре «Проблемы правовой охраны и защиты товарных знаков в государствах – участниках СНГ», подготовленном Исполнительным комитетом СНГ в 2016 г., отмечено: «…в законах государств – участников СНГ, регламентирующих вопросы правовой охраны и защиты товарных знаков, прослеживается их гармонизация. Это выражается в идентичном определении понятий товарного знака, наличии единых подходов к порядку и срокам их регистрации, наделении исключительными правами их владельцев, условий их использования, механизмов их правовой защиты и др.»[194].

Важно отметить, что имеющаяся гармонизация во многом строится на таких международных актах, как Парижская конвенция, Мадридская конвенция о международной регистрации товарных знаков (1891), Ниццкое соглашение о международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков (1957), а также на таких региональных соглашениях, как Соглашение о единых принципах регулирования в сфере охраны и защиты прав интеллектуальной собственности (2010), Соглашение о едином таможенном реестре объектов интеллектуальной собственности (2010).

Тем не менее нельзя утверждать, что законодательство государств – членов СНГ в сфере товарных области полностью унифицировано и не нуждается в дальнейшем совершенствовании. В частности, в упомянутом Аналитическом обзоре 2016 г. говорится, что остается ряд нерешенных проблем в области правовой охраны и защиты товарных знаков. Это и проблема ретроспективных («советских») товарных знаков, и сложности, возникающие в связи с охраной прав на товарные знаки при трансграничном перемещении товаров. Кроме того, для государств – членов СНГ и Евразийского экономического союза важной задачей в сфере права на товарные знаки представляется решение вопроса легализации параллельного импорта и регулировании принципа исчерпания прав[195].

Определенные шаги на этом направлении уже сделаны. Так, в странах – частницах ЕАЭС с 2012 г. национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак заменен на региональный, который заключается в том, что не является нарушением исключительного права на товарный знак использование этого товарного знака в отношении товаров, правомерно введенных в гражданский оборот на территориях государств – участников Соглашения, непосредственно владельцем товарного знака или другими лицами с его согласия (например, соответствующие положения предусматриваются Законом Республики Беларусь от 9 июля 2012 г. № 389-З «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам правовой охраны объектов промышленной собственности»). А в 2016 г. было подписано решение Межправительственной комиссии ЕЭК о подготовке изменений в ст. 16 Договора о Евразийском экономическом союзе, которые позволили бы вводить режим международного исчерпания прав[196].

Последним объектом, охраняемым Модельным Кодексом, в качестве интеллектуальной собственности является коммерческая тайна. Статья 96 гласит: коммерческая тайна – это информация, являющаяся секретной в том понимании, что она в целом или в определенной форме и совокупности ее составляющих неизвестна и не легкодоступна для лиц, обычно имеющих дело с видом информации, к которому она принадлежит, в связи с чем имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность и была предметом адекватных существующим обстоятельствам мер в отношении сохранения ее секретности, принятых лицом, которое законно контролирует эту информацию. Подобное определение приводится и в Модельном Законе о коммерческой тайне 2012 г.[197] Кроме того, отмечается, что коммерческую тайну могут составлять сведения научно-технического, технологического, организационного, коммерческого, производственного и иного характера (в том числе составляющие секреты производства (ноу-хау)), за исключением тех, которые в соответствии с законом не могут быть отнесены к коммерческой тайне.

В целом модельное законодательство основано на минимальных международных стандартах по защите коммерческой тайны, гарантированных Парижской конвенцией и Соглашением ТРИПС.

Модельный Кодекс приводит неисчерпывающий перечень имущественных прав интеллектуальной собственности на коммерческую тайну, срок их действия, а также устанавливает обязанность государственных органов по охране коммерческой тайны. Модельный Закон раскрывает данные положения, а также содержит подробную регламентацию субъектов и объектов коммерческой тайны, регулирует порядок обладания коммерческой тайной и предусматривает конкретные механизмы защиты.

Многие из этих положений восприняты на уровне конкретных государств – членов СНГ. Ведь так или иначе институт коммерческой тайны охраняется в каждом из них. Тем не менее сложно сказать, что законодательство о коммерческой тайне достаточно единообразно и гармонизировано.

Главная проблема – это сам факт отнесения модельным законодательством коммерческой тайны к объектам интеллектуальной собственности. Помимо этого имеется множество практических проблем по обеспечению правовой охраны коммерческой тайны. В частности, для гармонизации законодательства крайне важно наличие единого терминологического аппарата.

К сожалению, в государствах – участниках СНГ не выработано единой позиции по разграничению понятий «коммерческая тайна» и «секрет производства (ноу-хау)». Они используются в разных значениях, наполняются различным содержанием.

Так, в законах Армении и Казахстана термины «коммерческая тайна» и «секрет производства (ноу-хау)» отождествляются, а в законодательстве Азербайджана, Беларуси, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана и Узбекистана «коммерческая тайна» выступает обобщающим понятием, включая в себя понятие «секрет производства». Законодательство второй группы государств в большинстве своем строится на положениях Модельного закона о коммерческой тайне.

Однако имеются и отличающиеся подходы к правовому режиму коммерческой тайне и ноу-хау. Например, в Законе Республике Азербайджан «О коммерческой тайне»[198] приводится значительно более узкое понятие ноу-хау (сведения, отнесенные как результат умственной деятельности к коммерческой тайне, не охраняемые патентом согласно законодательству или по соображениям владельца), а в Законе Туркменистана «О коммерческой тайне»[199] понятие секрета производства (ноу-хау) вообще отсутствует. Белорусское законодательство исходит из того, что секрет производства (ноу-хау) охраняется в режиме коммерческой тайны, если он отвечает предусмотренным в законодательстве требованиям (ст. 1010 ГК и ст. 1 Закона «О коммерческой тайне»[200]).

Кроме того, в законодательстве об интеллектуальной собственности некоторых государств возникает понятие «нераскрытая информация» (Армения, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан). Соответствующие нормы повторяют положения первоначальной редакции раздела V Модельного Гражданского кодекса, в котором до 2003 г. содержался аналогичный термин. Модернизация модельного законодательства оказала влияние на национальное право некоторых государств – членов СНГ. Например, в 2013 г. была принята новая редакция гл. 66 ГК Республики Беларусь, заменившая право на защиту нераскрытой информации на защиту секрета производства (ноу-хау).

Стоит отметить и особенность законодательства Украины в сфере коммерческой тайны. Соответствующие положения Гражданского кодекса опять-таки повторяют Модельный кодекс интеллектуальной собственности, вследствие чего коммерческая тайна признается объектом интеллектуальной собственности, а понятие секрет производства (ноу-хау) специально не выделяется.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.