§ 1. Секундарные права в абсолютных имущественных правоотношениях

Имущественное абсолютное правоотношение представлено прежде всего правом собственности. Право собственности является правоотношением, которое отличается полнотой и большим объемом своего содержания. Содержание права собственности раскрыто в ст. 209 ГК РФ и состоит из прав владения, пользования и распоряжения имуществом – собственнических правомочий. Будучи составляющими целого субъективного права, правомочия собственника существуют как бы «внутри» права собственности, они его части, именно поэтому правомочия права собственности нельзя относить к секундарным правам. Часть подчиняется тем же самым законам, что и целое, т. е. правомочие сообразно с самим субъективным правом, в которое оно входит. Секундарное право, как ранее было показано, обладает спецификой, отличной от субъективного права и, стало быть, отличной от правомочия (составной части субъективного права). Основным догматическим постулатом следует признать то, что секундарное право должно существовать вне самого правоотношения и вытекать из закона.

Исходя из того, что секундарные права всегда влияют на динамику правоотношения, законодательное построение материала в ГК РФ предопределяет возможное расположение секундарных прав среди юридических фактов. В этом смысле стройностью построения отличаются положения о праве собственности и других вещных правах (разд. II ГК РФ). В разд. II ГК РФ гл. 14 и 15 посвящены именно основаниям возникновения и прекращения права собственности. Правовые последствия юридического факта и осуществленного секундарного права, как известно, схожие – динамика правоотношения.

Прежде чем переходить к поиску и последующему анализу секундарных прав в правоотношении собственности, следует вкратце остановиться на понятии права собственности. Подробное его освещение невозможно в рамках исследования, посвященного секундарным правам.

Право собственности является самым первым из субъективных прав. Именно оно служит основой построения теорий о субъективных правах, в частности теории субъективных прав, провозглашающей субъективное право мерой возможного поведения[96]. Право собственности и экономически, и хронологически, и логически предшествует всяким правам. Абсолютный характер собственности выкладывает основу для всех вообще правоотношений. Именно абсолютный характер права собственности служит почвой для теорий, которые предполагают возможность существования субъективных прав вне правоотношений, что в общем-то не является неверным в свете принимаемых в соответствующих исследованиях методологических установок[97]. Такие теории, конечно, неуместны в случае понимания правоотношения как идеальной правовой конструкции (принятый в исследовании подход). В свете принятого подхода абсолютность права собственности не является такой абсолютной хотя бы в силу наличия законодательно установленных пределов у права собственности[98]. Более того, особенности человеческой психики не позволяют мыслить бесконечность, абсолютность, безграничность. Право собственности не является исключением: абсолютность права собственности наблюдается только в сравнении с другими субъективными правами[99]. С философских позиций право собственности далеко не абсолютно. Тем не менее в правовой науке абсолютность права собственности накладывает свой отпечаток и позволяет рассматривать право собственности как первое, основное, независимое и исключительное. Абсолютный характер права собственности проявляется прежде всего в сравнении его с другими субъективными правами.

Секундарные права при возникновении права собственности. Первоочередность, исключительность и абсолютность права собственности делает на первый взгляд немыслимыми доводы о возможности возникновения правоотношения (права) собственности в силу некоего секундарного права. Например, такое основание возникновения права собственности, как римское occupatio (завладение), по своей сути является юридическим фактом, но не является действием по осуществлению секундарного права[100]. Завладение безусловно приводит к возникновению права собственности, но это не осуществление секундарного права. В случае с завладением совершенно безразлично одностороннее волеизъявление оккупанта, не может идти речь о том, что это являлось бы осуществлением секундарного права.

То же самое касается и многих других оснований возникновения права собственности – большинство из этих оснований безусловны и представляют собой простую связь неюридической действительности с правоотношением собственности, хронологически разделяемых юридическим фактом. В ГК РФ, в частности в гл. 14, нет ни одной нормы права, прямо закрепляющей секундарное право. Было бы странным увидеть статью, буквально содержащую следующие положения: «Лицо, изготовившее или создавшее для себя вещь с соблюдением закона и иных правовых актов, вправе приобрести право собственности на нее». Такое право можно было бы квалифицировать как секундарное право, однако п. 1 ст. 218 ГК РФ не содержит указаний ни на какие права, кроме самого права собственности.

Интерес, однако, представляет ст. 222 ГК РФ. Пункт 1 названной статьи устанавливает понятие самовольной постройки, п. 2 указывает на то, что право собственности на самовольную постройку с момента возведения не возникает.

Пункт 3 ст. 222 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 13 июля 2015 г. № 258-ФЗ[101]) устанавливает условия, при которых на самовольную постройку может быть признано право собственности судом. Для исследования, посвященного секундарным правам, первоочередную важность приобретают не условия признания права собственности на самовольную постройку, а сам факт признания и момент возникновения права собственности на самовольную постройку. Таким фактом служит иск о признании права собственности на самовольную постройку, вернее, решение суда об удовлетворении такого иска.

В начале XX в. было доказано, что иски о признании выполняют функцию подтверждения правоотношения[102]. Относительно самовольной постройки это могло бы означать, что право собственности на нее существует и без признания судом в силу наличия условий, указанных в п. 3 ст. 222 ГК РФ. Между тем из норм закона это не вытекает.

Всякий иск имеет как материально-правовую, так и процессуально-правовую природу. Процессуальная природа иска здесь не рассматривается, потому что это предмет ведения другой юридической дисциплины.

Право на иск в материальном смысле, по указанию М.А. Гурвича, является самим субъективным правом в состоянии боевой готовности[103]. Без иска у этого права (собственности на самовольную постройку) нет сущностной черты – возможности осуществления.

М.А. Гурвич дал весьма примечательное определение права на иск в материальном смысле как гражданского субъективного права в том состоянии, в котором оно способно к принудительному в отношении обязанного лица осуществлению. Далее добавлено, что способность права приходить в это состояние присуща всякому гражданскому субъективному праву[104]. Эта способность прежде всего обусловлена пассивным основанием на иск – фактами, вызывающими переход «слабого» права в «боевое» состояние, в состояние права на иск.

Представляется верным, что это не просто факты. Для такого преобразования материального права требуется властное волеизъявление и совершается оно исключительно по желанию лица – обладателя субъективного права (в слабом состоянии). Такое волеизъявление является проявлением ничего иного, как секундарного права.

В этой части виден преобразовательный характер секундарного права – оно качественным образом меняет правоотношение, превращает его из «слабого» в «сильное», обеспеченное поддержкой государства.

Такое преобразование теснейшим образом связано с понятием права на защиту, потому что право на защиту права по своему существу есть право принудительной реализации существующего субъективного права. В.П. Грибанов указал, что правомочие на защиту субъективного права является составной частью всякого субъективного права и включает в себя три возможности: возможность самозащиты (использования средств принудительного воздействия на правонарушителя собственными фактическими действиями), возможность самостоятельного использования мер юридического характера (мер оперативного воздействия) и возможность обратиться к компетентным органам за защитой своего права[105].

Объединив первые две возможности в одну, А.П. Сергеев образовал неюрисдикционную форму защиты прав. Право на обращение к компетентным органам было выделено в юрисдикционную форму защиты прав. Таким образом, было выделено две формы защиты прав – юрисдикционная и неюрисдикционная[106]. Обе формы защиты прав являются с идеалистической точки зрения принудительной формой реализации прав. Количественных преобразований в правоотношениях не происходит, т. е. дополнительных правомочий, обязанностей не возникает, таким же образом не происходит каких-либо добавлений к другим элементам структуры правоотношения.

Между тем видно, что выделяемые формы защиты различаются между собой качественным образом. Юрисдикционная форма действительно сильнее и убедительнее для участников гражданских правоотношений. Такие убедительность и сила не могут возникнуть из ничего или просто из факта, напротив, преобразование из неюрисдикционной формы в юрисдикционную возможно только по властному волеизъявлению лица. Именно такое волеизъявление является секундарным правом.

Гражданское правоотношение, существующее в неюрисдикционной форме, лишь в том случае может получить юрисдикционную форму своего существования, если на то будет одностороннее властное волеизъявление, которое должно расцениваться как секундарное право. Такое изменение правоотношения не означает межотраслевой скачок из области гражданского права в область гражданского процесса, поскольку гражданский процесс регламентирует лишь процессуальные отношения (форму реализации гражданских прав). Это изменение правоотношения касается именно психической сферы, т. е. субъективное право уже существует в психике с дополнительной уверенностью и убежденностью в его существовании и поддержке государства. Иначе говоря, изменения происходят и в материально-правовом правоотношении за счет его усиления.

Основа всех вышеизложенных воззрений заложена в принципе диспозитивности в гражданском праве. Принцип диспозитивности в гражданском праве является связующим звеном между гражданским правом и процессом. Он является межотраслевым. По указанию процессуалистов, принцип диспозитивности в гражданском процессе предопределяется диспозитивностью в гражданском праве[107]. Анализ диспозитивности проводится известными учеными. Принцип диспозитивности – это движущая сила осуществления гражданских прав[108]. В последнее время верно было подчеркнуто, что принцип диспозитивности, как и всякий другой гражданско-правовой принцип, является составляющей чертой метода гражданско-правового регулирования[109].

Если признать правовой принцип диспозитивности составляющей частью метода гражданского права, то предыдущий анализ убедительно и дополнительно доказывает место секундарных прав в методе гражданско-правового регулирования. Этот доказательный анализ выходит за пределы непосредственного рассмотрения признания права собственности на самовольную постройку и имеет общетеоретическое значение.

Возвращаясь к проблематике самовольной постройки и возникновению правоотношения собственности, в отношении последней следует отметить, что ранее было высказано воззрение о том, что отношения по владению самовольной постройкой являются беститульным владением[110]. В связи с этим важно то, что при помощи властного волеизъявления (права на иск в материальном смысле) происходит преобразование беститульного владения в право собственности. И это происходит при помощи секундарного права. Нагляднейшим образом это видно на примере самовольной постройки – здесь не просто происходит усиление субъективного права при помощи секундарного права, но происходит само возникновение права собственности – преобразование беститульного владения в право собственности: при помощи секундарного права происходит возникновение правоотношения.

Преобразование «неправа» в «право» – отличительная черта исков о признании права вообще. В ст. 12 ГК РФ такой способ защиты права, как признание права, стоит на первом месте. Этот способ защиты является самым типичным для права собственности и других вещных прав, однако исключать его применение для других прав, в том числе обязательственных, не следует[111].

Правильнее полагать, что в обязательственных правах наиболее частыми являются иски о присуждении, в то время как абсолютные права защищаются с помощью исков о признании права. Процессуалистами в отношении этого указывается на неправильность использования исковой формы защиты права[112]. Для материального права совершенно безразлично, в какой процессуальной форме будет происходить защита материального права. Важен лишь преобразовательный характер любого обращения в компетентный орган (суд).

В материальном праве такое обращение является секундарным правом. При этом секундарным правом не является само право на защиту. Секундарное право стоит как бы «над» правом на защиту – оно позволяет лицу выбрать форму защиты права, меры защиты права.

Это положение в полной мере применимо и к случаю трансформации беститульного владения в право собственности. Секундарное право находится как вне правоотношения собственности, так (что очевидно) и вне фактического отношения беститульного владения. Реализация секундарного права имеет своим эффектом возникновение правоотношения собственности.

Статья 222 ГК РФ в этом плане уникальна, поскольку нигде больше в гл. 14 ГК РФ не содержится правил, подобных следующему: «Право собственности на самовольную постройку может быть признано судом».

Например, ст. 234 ГК РФ хотя бы и предполагала судебную форму защиты права (признание права собственности в силу приобретательной давности), тем не менее из буквального толкования ее текста вытекает то, что право собственности возникает в силу ряда юридических фактов, ни один из которых не является осуществлением секундарного права.

В силу неразвитости законодательства о вещных правах на современном этапе развития ГК РФ говорить о секундарных правах в ограниченных вещных правах не приходится, поскольку полноценное регулирование вещных прав в настоящее время в законодательство не введено, несмотря на принятие Концепции развития гражданского законодательства еще в 2009 г.[113]

Некоторого внимания в свете монографии заслуживает правомочие распоряжения, входящее в состав права собственности и отдельных вещных прав. Правомочие распоряжения отличается от всех остальных правомочий, включаемых в триаду, тем, что в данном правомочии заложено больше всего юридического свойства.

Правомочие распоряжения имеет прежде всего своим объектом не саму вещь, а право, в которое оно входит. В таком понимании воззрение К.И. Скловского о том, что «владение, равно как пользование или распоряжение, – это те или иные материальные действия, факты. Скажем, отчуждение, выступающее как обычный вид распоряжения, – это один факт (точнее, состав), а уничтожение вещи (тоже распоряжение) – другой», выглядит игнорирующим юридическую сферу правоотношений[114]. Правомочие распоряжения состоит в возможности воздействовать на правоотношение собственности, именно в этом его суть. В связи с этим можно признать, что оно обладает признаками секундарности. Тем не менее данная секундарность настолько глубоко укрыта в существе права собственности, что на нее не обращается внимания. В отличие от всех остальных секундарных прав, которые устанавливаются законодателем как самостоятельные и стоящие вне и над правоотношениями, правомочие распоряжения заложено в само существо права собственности. Именно оно позволяет вводить вещи в оборот, выводить их из оборота, это наиболее мягкое из секундарных прав. Правомочие распоряжения плавно вошло в состав права собственности за счет исторического развития последнего. Чем выше степень распорядительных правомочий права собственности, чем меньше ограничений этого правомочия установлено в законодательстве, тем выше уровень свободы в праве собственности вообще, тем выше уровень секундарности.

Ранее была высказана идея о том, что секундарные права предоставляют высокий уровень императивной властности участникам правоотношений и выглядят чрезмерно жесткими для гражданского права, но в праве собственности за счет его исторического развития правомочие распоряжения как секундарное правомочие настолько укоренилось в сознании людей, что уже вовсе не воспринимается как некий высокий уровень властности над правоотношением собственности, в которое оно входит. Поэтому даже предполагается то, что правомочие распоряжения касается самих вещей и направлено на фактическую сферу. Правомочие распоряжения представляет собой секундарное право, имеющее вещный эффект. Оно не требует никакого особого порядка осуществления, в том числе судебного. Как ранее указывалось, свойство секундарных прав, имеющих опосредованный вещный эффект, состоит в том, что они осуществляются в судебном порядке.

Возможно, длительное повторение некоторых секундарных прав в законодательстве может привести к аналогичным результатам: секундарные права будут восприниматься как существо самих субъективных прав, как составной их элемент. Однако пока об этом говорить не следует. Имеется лишь одно такое право, в которое воистину имплементировано право секундарное, – право собственности.

Секундарные права при прекращении права собственности. Основания прекращения права собственности предусмотрены в ст. 235 ГК РФ. Помимо перечисленных юридических фактов имеется понятие отказа от права собственности, которому специально посвящена ст. 236 ГК РФ. Абзац 1 ст. 236 ГК РФ буквально имеет следующее содержание: «Гражданин или юридическое лицо может отказаться от права собственности на принадлежащее ему имущество, объявив об этом либо совершив другие действия, определенно свидетельствующие о его устранении от владения, пользования и распоряжения имуществом без намерения сохранить какие-либо права на это имущество». Формулировка «может отказаться» явно свидетельствует о правовой возможности, при этом из текста абзаца вытекает, что такая возможность влечет прекращение права собственности, т. е. преобразования в правовой сфере. Это свидетельствует о том, что в абз. 1 ст. 236 ГК РФ имеется секундарное право.

Между тем картину наличия секундарного права в абз. 1 ст. 236 ГК РФ на первый взгляд перечеркивает абз. 2 данной статьи. Согласно абз. 2 упомянутой статьи «отказ от права собственности не влечет прекращения прав и обязанностей собственника в отношении соответствующего имущества до приобретения права собственности на него другим лицом».

Относительно данной статьи и противоречивости абз. 1 и 2 возникло несколько воззрений в современных исследованиях, посвященных праву собственности. К.И. Скловский в своей работе указывает, что механизм прекращения права собственности в связи с односторонними сделками (волеизъявлениями) в российском гражданском праве отсутствует[115].

Связано это именно с оговоркой сохранения прав и обязанностей после отказа от права собственности до тех пор, пока у вещи не появится новый собственник. Иными словами, с одной стороны, права и обязанности в абз. 2 ст. 236 ГК РФ можно понимать как права и обязанности собственника. Следует все же отметить, что прямо об обязанностях собственника ст. 209 ГК РФ не упоминает, в ней говорится о собственнических правомочиях. Понимание права собственности как права и только права накладывает отпечаток на воззрения авторов применительно к абз. 2 ст. 236 ГК РФ.

А.Л. Маковский, в частности, понимает ст. 236 ГК РФ в том смысле, что отказ от права собственности все же допускается, но обязанности и ответственность собственника при этом не прекращаются до тех пор, пока не появится новый собственник[116]. При этом обязанности, по его мнению, носят экологический характер.

Впечатление складывается такое, будто речь идет вовсе не о собственнических правомочиях, а о некотором другом правоотношении, существующем параллельно с правом собственности, которое сохраняется и в случае реализации секундарного права, предусмотренного в абз. 1 ст. 236 ГК РФ. При этом само право собственности предположительно прекращается в силу осуществления секундарного права, предусмотренного абз. 1 упомянутой статьи.

К.И. Скловский относительно правопреемства говорит, что оно является лишь метафорой и право прекращается у одного и возникает у другого[117].

Совершенно противоположный взгляд у А.В. Германова. Указанный автор полагает, что право собственности может только переноситься. Прекратиться любое вещное право (и, следовательно, право собственности) вообще может только вместе с прекращением существования самой вещи[118].

Следует отметить, что в ст. 53 ЗК РФ предусмотрен отказ от права собственности на земельный участок путем подачи заявления в регистрирующий орган. Право собственности прекращается с момента государственной регистрации прекращения права на земельный участок. В ст. 53 ЗК РФ не предусмотрено правила, аналогичного абз. 2 ст. 236 ГК РФ, т. е. в п. 3 ст. 53 ЗК РФ закреплены секундарное право и порядок его осуществления путем подачи заявления, при этом нет положений, «перечеркивающих» наличие секундарного права.

Самого волеизъявления в виде подачи заявления недостаточно, и требуется акт государственной регистрации прекращения права собственности, тем не менее основой служит именно волеизъявление. Акт государственной регистрации является публично-правовым юридическим фактом, который все же закрепляет изменения в гражданско-правовых отношениях, однако такой юридический факт сам по себе невозможен без истинных гражданско-правовых юридических фактов. Юридическим фактом является подача заявления, которое является в то же время специфической формой осуществления секундарного права.

Последствием реализации секундарного права являются прекращение права собственности и возникновение статуса бесхозяйной недвижимой вещи (п. 3 ст. 225 ГК РФ). Это является примером трансформации права собственности в беститульное владение. Особый интерес представляет абз. 3 п. 3 ст. 225 ГК РФ: бесхозяйная недвижимая вещь, не признанная по решению суда поступившей в муниципальную собственность, может быть вновь принята во владение, пользование и распоряжение оставившим ее собственником либо приобретена в собственность в силу приобретательной давности.

Формулировка «может быть вновь принята во владение, пользование и распоряжение ее собственником» вызывает некоторые трудности буквального понимания. Во-первых, в ней прямо не говорится о приобретении права собственности прежним собственником, но говорится отдельно о владении, пользовании и распоряжении. Во-вторых, упоминается «собственник», что говорит о фиктивности отказа от права собственности, в том числе в отношении земельных участков. Это правило ГК РФ отличается от правила, закрепленного в ЗК РФ. Системное толкование норм п. 3 ст. 225 ГК РФ, а также ст. 236 ГК РФ позволяет судить об отсутствии как такового секундарного права, прекращающего право собственности, поскольку правовой режим вещи не меняется, т. е. правоотношение не меняется.

Тем не менее из норм ЗК РФ (ст. 53) прямо не вытекает отсутствие такого секундарного права. Поскольку же в части, не урегулированной ЗК РФ, к земельным отношениям не применяются правила гражданского законодательства, наличие механизма прекращения права собственности на земельный участок в силу секундарного права нельзя не признать (ст. 2 ЗК РФ).

В любом случае этот механизм представлен крайне фрагментарно и действует только в отношении земельных участков, поэтому вывод о том, что на современном этапе имеется механизм отказа от права собственности в силу реализации секундарных прав, был бы поспешным.

Допустимым выглядит некоторый промежуточный вывод. Предусмотренный законодательством механизм отказа от права собственности является механизмом изменения правоотношения собственности, суть которого состоит в том, что у собственника прекращаются собственнические правомочия, но обязанности все же остаются.

Относительно этих обязанностей собственника нужно отметить, что они служат публичным, а не частным интересам. Иными словами, допустимо признать, что обязанности собственника носят публично-правовой характер и не имеют прямого отношения к гражданскому праву. Отсюда с учетом изложенных возражений и с определенной натяжкой можно признать, что в гражданском праве как отрасли права имеется крайне ограниченное секундарное право отказа от права собственности.

Секундарные права при изменении права общей собственности. Изменение правоотношения собственности в случае, если собственник является одним лицом, невозможно. Поэтому невозможны и никакие секундарные права при таких изменениях правоотношения собственности.

Со времен римского права в гражданском праве наличествует феномен общей собственности. Общая собственность существенно отличается от частной собственности. Она не носит такого исключительного характера.

К.И. Скловский приводит весомые философские доводы, подтверждающие противность человеческой природе феномена общей собственности[119]. Разобщенность и взаимная неприязнь сособственников предполагают наличие между ними неких отношений. Такие отношения, становясь правоотношениями, являются относительными правоотношениями.

Эта суть правоотношений общей собственности очень важна для исследования секундарных прав. Отношения между сособственниками – это обязательства, а отношения сособственников с неопределенным кругом третьих лиц – абсолютные правоотношения. Германская цивилистика основывается на воззрении о том, что правомочия, вытекающие из доли, являются вещными, а обязательства вытекают из общности сособственников[120].

Из разной природы правоотношений и самой сути обязательственных и вещных правоотношений вытекает высший уровень динамики в обязательственных отношениях. Именно в области обязательств в общей собственности следует искать наличие секундарных прав.

Конечно, правильно было бы рассматривать данные секундарные права как причастные относительным правоотношениям. Отношения общей собственности неспроста получили название ограниченно абсолютных или вещно-обязательственных.

Все же собственническая суть правоотношения общей собственности в интересах удобства изложения позволяет отнести рассмотрение секундарных прав в общей собственности к абсолютным имущественным правоотношениям.

Возможность существования секундарных прав вытекает из самой множественности лиц в общей собственности. При этом во внешних отношениях (с неопределенным кругом лиц) эти отношения статичны[121]. Секундарные права не влияют на динамику «внешних» абсолютных правоотношений.

Внутренняя динамика и возможность смены субъектов общей собственности предопределяют возможность законодательного внедрения секундарных прав.

Секундарное право при правоотношениях общей собственности может воздействовать только таким образом, что затрагиваться будут все сособственники. Это объясняется тем, что внутренние правоотношения замкнуты и ограничены прежде всего объектом, который находится в общей собственности. Объект по общему правилу мысленно делится на доли, которые определяют степень участия субъектов в общей долевой собственности (п. 2 ст. 244 ГК РФ), в случае нераздельности объекта на доли собственность признается совместной.

Секундарные права прежде всего могут касаться общей долевой собственности, а именно преобразований в самих долях. Любые преобразования долей, будь то прекращение долевой собственности для одного из участников, увеличение числа участников общей долевой собственности и т. д., для общей собственности как абсолютного правоотношения всегда будут являться изменением правоотношения общей собственности.

Первое необъяснимое с точки зрения связи с корреспондирующей обязанностью право – это право на увеличение своей доли в праве на общее имущество (п. 3 ст. 245 ГК РФ).

Это право само по себе не безусловно и возникает лишь в связи с фактическими действиями долевого сособственника. Фактические действия состоят в производстве неотделимых улучшений имущества с соблюдением установленного порядка пользования.

Этому праву не корреспондирует никакая обязанность, право носит преобразовательный характер, поскольку изменяет обязательственное правоотношение общей долевой собственности. Изменения происходят при помощи одностороннего волеизъявления сособственника.

Видны все признаки секундарности. Право на увеличение доли находится вне правоотношения, уровень императивности волеизъявления выше, чем в субъективном праве. Предмет этого права – правоотношение общей долевой собственности.

Имеются некоторые особенности данного секундарного права.

Оно возникает в связи с юридическим фактом, т. е. на первый взгляд возникает не в связи с некоторым правоотношением, а в связи с фактическими действиями по улучшению общего имущества, которое является юридическим фактом. Это случай обусловленности секундарного права дополнительным юридическим фактом, прямо поименованным в законе.

Далее нужно учитывать то, что условно внутренние отношения общей собственности делятся на два этапа: до и после установления порядка владения и пользования. Разделяющим моментом является соглашение сособственников об определении порядка пользования[122].

Пункт 3 ст. 245 ГК РФ предполагает только такое улучшение имущества за свой счет, которое осуществляется с соблюдением установленного порядка пользования. Для соблюдения порядка пользования он должен быть установлен в соответствии с п. 2 указанной статьи. Соглашение об определении и изменении долей в зависимости от вклада каждого из них в образование и приращение общего имущества является само по себе юридическим фактом, порождающим правоотношение. Точнее будет сказать, что оно превращает правоотношение долевой собственности из регулируемого законом в регулируемое соглашением – договором. Отсюда правильным будет говорить, что право на увеличение доли является секундарным правом при уже существующем договорном правоотношении общей долевой собственности.

Поскольку неотделимые улучшения всегда касаются имущества в целом, постольку изменяться будет не только правоотношение между сособственниками[123]. Изменения коснутся и абсолютного правоотношения каждого сособственника с неопределенным кругом лиц. Изменения абсолютного правоотношения собственности связаны с производством самих фактических действий – улучшений имущества. Осуществление секундарного права не влияет на «внешнее» изменение права собственности. Секундарное право приводит к динамике только в сфере обязательственных правоотношений «внутри» права общей долевой собственности. Фактическое же неотделимое улучшение имущества безусловно изменяет право собственности – внешние абсолютные правоотношения за счет изменения объекта права собственности.

Внутренние правоотношения, определяемые долями, едва ли можно назвать имущественными. Основываясь на постулате неделимости права собственности, право общей долевой собственности предполагает права на идеальную долю в имуществе. По указанию Г.Ф. Шершеневича, объектом права общей долевой собственности является доля ценности вещи[124]. Идеальность долей и их ценность для субъектов предполагают полное соответствие с концепцией идеального правоотношения. Доли существуют лишь мысленно, вещь физически неделима, объектом правоотношения служит лишь представление об определенном размере имущественной ценности. Именно это определяет размер доли и именно на это представление воздействует секундарное право. Таким же образом понимаются и улучшения вещи: улучшение вещи – это совершенное в интересах всех сособственников увеличение стоимости вещи[125]. Можно сказать, что секундарное право воздействует на увеличение стоимости вещи.

Родоначальник теории секундарных прав Э. Зеккель выделил в качестве первичного, правосоздающего секундарного права право преимущественной покупки[126].

В отечественной науке имеет место воззрение, согласно которому преимущественные права понимаются как права, существующие в правоотношении с корреспондирующей им обязанностью, существующие в рамках обязательства[127].

Право преимущественной покупки предусмотрено законом и существует при правоотношении общей долевой собственности, но оно существует вне его и корреспондирующей обязанности не имеется. Право преимущественной покупки имеет преобразовательный характер. Такой же смысл приобретают и другие преимущественные права.

В настоящее время право преимущественной покупки урегулировано ст. 250 ГК РФ. Право преимущественной покупки состоит в том, что при продаже доли за цену, за которую она продается, другие участники общей долевой собственности имеют право преимущественной покупки этой доли (п. 1 ст. 250 ГК РФ).

Согласно п. 4 вышеназванной статьи право преимущественной покупки неотчуждаемо по цессии. Иначе говоря, секундарное право покупки является своего рода «принадлежностью» к праву участника общей долевой собственности на долю.

Статья 250 ГК РФ устанавливает два разновидности секундарных прав. Право преимущественной покупки непосредственно, установленное в п. 1 ст. 250 ГК РФ, предполагает изменение на стадии преддоговорных отношений. Право может быть реализовано только до того момента, как договор купли-продажи заключен.

Возникает вопрос о том, в связи с каким правоотношением существует данное секундарное право. Признать, что оно существует в связи с правоотношением купли-продажи доли, не представляется верным, поскольку до заключения договора купли-продажи доли такого правоотношения нет. У правоотношения купли-продажи юридическим фактом является договор – сделка, до ее совершения нельзя соответственно говорить о таком правоотношении.

Стадия преддоговорных отношений в науке не получает однозначной квалификации. Определенно признается, что преддоговорные отношения имеют правовое значение, в том числе практическое[128]. Имеется воззрение, согласно которому преддоговорные отношения в сфере права представляют собой обязательства[129].

С точки зрения принятой модели правоотношения как психического феномена оснований не признать такие отношения обязательствами не имеется, поскольку возникают определенные психические процессы по поводу определенных отношений между участниками, а также имеется воздействие правовых норм на психику субъектов. Но воздействие правовых норм здесь слабое и скорее рекомендательное, поскольку стороны лишь определяют, какими правовыми нормами руководствоваться впоследствии в рамках договорного правоотношения. Отсюда и право преимущественной покупки может воздействовать только на эти «слабые» правовые связи. В зависимости от реализации секундарного права происходит замена одного субъекта другим: покупателя третьего лица на покупателя – участника общей долевой собственности. Эффект осуществления секундарного права здесь определяющий. Он устанавливает субъектный состав будущего правоотношения купли-продажи. Если секундарное право реализовано, то покупателем становится участник общей долевой собственности, если не реализовано – то третье лицо.

Строго говоря, такое право является в большей мере суррогатом права, правильнее признать, что это лишь ограничение правоспособности участника общей долевой собственности и ограничение его свободы договора по выбору покупателя доли. Признание такого преимущественного права секундарным правом возможно только в рамках концепции психологического правоотношения.

Имеется еще одна разновидность секундарного права преимущественной покупки. Она предусмотрена п. 3 ст. 250 ГК РФ. Суть этого права в том, что оно предполагает перевод прав покупателя на участника общей долевой собственности, если были допущены нарушения порядка продажи доли третьему лицу, в частности без уведомления других участников общей долевой собственности.

Это секундарное право уже существует при правоотношении купли-продажи и позволяет односторонним образом изменить субъектный состав правоотношения. Обладатель секундарного права может своим односторонним волеизъявлением лишить покупателя – третье лицо прав и обязанностей по договору купли-продажи, переведя их на себя.

Обе разновидности секундарных прав объединены в одной статье, потому что их эффект осуществления аналогичен – воздействие происходит на субъектный состав правоотношения.

Следует отметить, что в Концепции развития гражданского законодательства дается научное понимание права преимущественной покупки как обязательственного права (п. 9.1 разд. IV)[130]. Признается, что обязательственный характер права преимущественной покупки не позволяет обеспечить право лица на приобретение какого-либо имущества в будущем. Поэтому предлагалось ввести отдельное вещное право – право приобретения чужой недвижимой вещи.

В проекте федерального закона № 47538-6[131] (далее – Законопроект) было предложено данное вещное право и ему предполагалось посвятить гл. 20.5 ГК РФ.

Пункт 1 ст. 304 ГК РФ в редакции Законопроекта гласит: «На основании права приобретения чужой недвижимой вещи лицо имеет исключительное перед другими лицами право на приобретение этой вещи в свою собственность.

По правилам о праве приобретения чужой недвижимой вещи могут также быть приобретены ипотека или право застройки на чужую недвижимую вещь».

Сама формулировка «на основании права приобретения чужой вещи» вызывает сомнения в части отнесения данного права к самостоятельным вещным правам. Это не самостоятельное право, а лишь «основание» для других прав. Данный подход законодателя неверен. Право приобретения чужой недвижимой вещи является секундарным правом, оно существует вне правоотношений, но воздействует именно на них. Еще более опрометчивой была бы возможность введения данного права договором, как это предусмотрено ст. 304.1 ГК РФ в редакции Законопроекта.

Непонятно, чего пытался достичь этим законодатель, почему он допустил возможность установления такого вещного права различными договорами, в то же время устанавливая исчерпывающий перечень вещных прав.

Признавая это право секундарным, следует констатировать, что подход законодателя выделяется из положения о том, что секундарные права устанавливаются законом.

Исходя из того, что секундарные права влияют на динамику правоотношения, а право приобретения чужой недвижимой вещи влияет прежде всего на возникновение и изменение правоотношения, логично было бы располагать данный нормативный материал в разделах и главах ГК РФ, посвященных основаниям приобретения права собственности и других вещных прав, а не в главе, посвященной отдельному вещному праву.

В качестве ремарки можно отметить, что Законопроект не является законом и, вполне вероятно, никогда им не станет в том виде, как предлагается, поскольку вся часть Концепции развития гражданского законодательства, посвященная вещным правам, не вполне применима к российским современным экономическим реалиям, которые в настоящее время представлены лишь планово-административными наклонностями.

Положения ГК РФ об общей долевой собственности изобилуют содержанием секундарных прав. Следующим секундарным правом является выдел доли из общего имущества в натуре (ст. 252 ГК РФ).

Выдел долей предусмотрен и ст. 254 ГК РФ в отношении совместной собственности, однако это фикция, поскольку предварительно необходимо определение долей участников общей долевой собственности.

Выдел доли формулируется как право требования согласно п. 2 ст. 252 ГК РФ. Между тем ясно, что данному праву не корреспондирует никакая обязанность. Осуществление данного права преобразует идеальную долю в индивидуально-определенную часть имущества.

Секундарное право требования выдела доли находится вне правоотношения общей долевой собственности и преобразует его. Преобразование касается «внутренних» обязательственных отношений между сособственниками. Они прекращаются для лица, которое осуществляет свое секундарное право на выдел, и возникает право собственности на индивидуально-определенную вещь (выделенную часть), т. е. появляется чистое право собственности, не осложненное какими-либо обязательствами. Направленность выдела доли – беспрепятственность владения собственным имуществом в своем интересе[132]. Право собственности на долю значительным образом ограничено самим идеальным объектом, а также обязательственными правоотношениями между долевыми сособственниками. Преобразование с помощью секундарного права приводит к возникновению правоотношения собственности на индивидуально-определенную вещь, в свою очередь правоотношение общей долевой собственности прекращается.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.