6. Максим Грек

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6. Максим Грек

Основные положения учения нестяжания наиболее полно были разработаны Максимом Греком (ум. 1556), подлинное имя которого Михаил Триволис. Он родился в знатной семье в Греции в конце XV в.; в юности получил образование у себя на родине, затем продолжил его в Италии, где слушал университетские курсы в Падуе, Болонье, Ферраре и Милане. В Италии мыслитель был свидетелем движения Джироламо Савонаролы, возможно, что именно под впечатлением проповедей Савонаролы он постригся в монахи в доминиканском монастыре. Затем возвратился в Грецию, в 1504 г. принял православие и поселился в Ватопедском монастыре на Афоне под именем Максима, посвятив свою жизнь филологическим трудам.

В 1515 г. великий князь московский Василий III обратился к афонским старцам, известным своей образованностью, с просьбой об отправлении в Россию книжного переводчика для исправления богослужебных книг. Во исполнение этой просьбы ровно через три года «...придоша старцы от Святые горы Афонские» в Москву. Среди них был и Максим. Старец Максим поселился на Москве в Чудовом монастыре, где вокруг него довольно скоро сложился кружок образованных людей.

В 1525 г. Максим, прозванный в России Греком, был осужден Соборным судом по обвинению в протурецкой ориентации. По приговору суда он был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь, где содержался в тяжелых условиях. В 1531 г. Максим Грек вторично предстал перед Соборным судом, в этом случае уже совместно с «нестяжателем» Вассианом Патрикеевым. На сей раз он обвинялся в «нестяжательских» симпатиях, и в частности непосредственно в отрицании вотчинных прав монастырей. В результате он был вновь осужден и направлен в тверской Отрочь монастырь, но и в заточении афонский монах пользовался славой ученого человека и сумел написать много произведений, в которых затронул большой круг политических тем.

Исходным пунктом всех рассуждений Максима Грека является евангельская проповедь предпочтительности «нестяжания» и обязательности личного труда. Лицам, принявшим монашеский обет, лучше «обнищати... нежели сребром облиятися. Стужаема терпети, а не самим стужати... не желать питатися кровию убогих...». Нынешняя церковь преступила евангельские заповеди, «собирающи себе богатства... и за села и земли... с суперники сварящася». Максим Грек вообще оценивает источник приобретения и умножения крупной частной собственности как несправедливый, расходящийся с евангельскими принципами жизни людей. Руководствуясь основными положениями учения Иисуса Христа, он сделал вполне определенный вывод о противоречии практики вотчинного быта монастырей христианским заповедям.

Иосифляне в качестве основной аргументации к оправданию стяжательского положения крупного общежительного монастыря обычно выдвигали тезис о личной нищете каждого в отдельности члена корпорации, утверждая, что евангельские принципы не нарушаются, поскольку каждый монах нищ, а все богатство в целом принадлежит монастырю.

Максим Грек считает этот тезис несостоятельным, смело приводя сравнение с шайкой разбойников, члены которой все несут ответственность за грабеж, даже если и не каждый из них участвует в дележе награбленного. Он принципиально осуждает богатство, которое, по его мнению, лежит в основе всех «нестроений и преступлений человеческих». Стяжательство — самый тяжкий человеческий порок, губительный не только для иноков, но и для мирян, а монастыри вообще не должны иметь частновладельческих накоплений в любой форме, ведущих к порочной жизни за счет других лиц. Причину всех пороков современной монастырской системы как социального характера (эксплуатация крестьян, ростовщичество, обман и т. д.), так и нравственного (моральный облик лиц, принявших иноческий обет: алчность, жадность, сребролюбие, взяточничество, покупка чинов и званий, растленное поведение в быту и т. д.) он усматривает в организации вотчинного быта всей церковно-монастырской системы.

Максим Грек настаивал на прекращении монастырской практики «стяжаний»; рабской эксплуатации крестьян, доводящей их до обнищания; неукоснительного использования церковно-монастырского богатства для раздачи милости. Он полагал даже возможным государственное принудительное вмешательство в случае неисполнения духовенством этих требований.

Значительный интерес представляют политико-правовые взгляды Максима Грека. Его интересовали проблемы, связанные с выяснением происхождения и сущности верховной власти, формами ее организации и способами реализации.

К законным способам происхождения власти Максим Грек относит не только наследственное восприятие престола, но и занятие его выборным путем. Всенародное избрание правителя он считает вполне законным получением царского достоинства и сана. В русскую политическую литературу Максим Грек вводит эту мысль первым, причем у него имеется не только постановка вопроса о законности выборного способа занятия царского престола, но и положение об участии в этом процессе общественного мнения в форме «единомыслия» всей земли.

Предпочтительной формой власти, по Максиму Греку, является такая ее организация, при которой царь управляет подвластными «в синклитских советах царских», к участию в которых допущены «благохитростные советники» и «крепкодумные воеводы». Плохих советников, «говорящих и советующих что-либо развратное», следует немедленно удалять, чтобы царь не подвергался их влиянию. Перечисляя состав «советующих лиц», Максим Грек рядом с боярством упоминает и дворянство (воеводы, военачальники). Везде подчеркивается почетная роль воинства в государстве как одной из сил, при помощи которой осуществляется главная задача государственной деятельности — обеспечение мирной и стабильной жизни всем подданным.

Максим Грек в определении формы власти весьма близко подошел к мысли о сословно-представительной монархии. Вопрос о совете и советниках Максим Грек ставит как о необходимой форме ограничения самоволия властвующей персоны. Он развивает далее последовательно мысль об ограничении верховной власти не только советом, но и законом.

Другим существенным аспектом ограничения власти царя являются нравственные критерии, определяющие моральный облик верховного властителя. Здесь Максим Грек практически повторил разработанные предшествующими мыслителями положения о том, что царь, являясь господином над людьми, обязан господствовать над своими страстями и не давать волю таким порокам, как властолюбие, сребролюбие, славолюбие и т. п.

Сущность верховной власти трактуется им традиционно, как реализация божественной воли. В его теории явно наличествуют элементы сакрализации властвующей персоны, и в этом направлении афонский монах продолжает традиции иосифлянской политической мысли. Царь рассматривается как «образ одушевлен самого царя небесного». Власть царя превозносится в таких формулах, которые исключают возможность видеть в Максиме Греке защитника привилегий удельной знати в ущерб централизованной великокняжеской власти. Носителя верховной власти он называет «высшим царем», русское государство — «всевидимой преславной державой», Москву — «царствующим всеа Руси преславным градом». Авторитет государства, представленный «царевым именем», очень высок в понимании Максима.

Если верховный властитель (царь, великий князь) не соответствует этому идеальному нравственному статусу и своим поведением и действиями не может поддержать высокую честь «царева имени», то такой царь может быть назван «мучителем». «Мучительство» приносит позор царству и возмездие правителю. Возмездие ожидается от Бога, и оно обрушится не только на царя, но и на всех тех, кто растлевает царский сан «всяческими своими неправдованиями, лихоиманиями и богомерзкими блужениями». Вместе с тем Максим не считает людей вправе прикасаться к «некасаемому», т. е. к «помазаннику Божьему». Однако сама постановка проблемы о «мучительской», законопреступной власти предполагала возможность оценивать действия царя и критиковать их, искать пути исправления уклонившегося от исполнения своего долга верховного правителя.

Коснулся Максим и традиционной для русской политической мысли темы «грозы» царской власти. Под царской «грозой» он понимает «устрашение государьское», которое направлено исключительно на «исправление подручников» (подданных), а не на их «погубление». Реализация «грозы» допустима исключительно в рамках «правды-закона».

Большое значение в политической теории Максима Грека придается вопросу о соотношении церковной и светской властей. Он придерживался при этом византийской концепции гармонии (симфонии) властей. Но в этом соединении нравственное превосходство оставалось за церковью, поскольку именно «святительство царя мажет и венчает на царство, а не царство святителей». Обе власти имеют одну цель и задачу, для разрешения которой они призваны Богом. Они исходят из единого начала и их взаимоотношения определяются как «богоизбранное супружество», поскольку они совместно призваны «вкупе вещи подручных устрояти».

Здесь теория Максима не оригинальна и воспроизводит византийскую концепцию гармонии властей, декларированную предисловием к шестой новелле кодекса Юстиниана, текст которой Максим Грек полностью пересказывает в Послании к Ивану Васильевичу.

Обстоятельно рассмотрена в работах Максима Грека проблематика законных форм реализации власти. При этом «правда» традиционно употребляется им как термин, выражающий понятия «закон» и «законность». Под «неправдой» он обычно понимал нарушение закона. «Неправдование» у него синонимично беззаконию. Термин «правда» также часто употребляется им для характеристики законных форм реализации власти, и прежде всего в области чисто юридической деятельности — судопроизводстве. Этим определяется и его знаменитое (часто цитируемое в произведениях его современников) определение правды: «правда, сиречь прав суд» — т. е. такое судебное разбирательство, в котором тяжба рассмотрена на основании закона, нелицеприятно и немздоимно, с кротостью и милостью.

Царская власть, согласно учению Максима Грека, обязательно должна ограничиваться законом, притом не только божественным, но и положительным. Если у его современников Иосифа Волоцкого и Филофея встречаются только отдельные высказывания, свидетельствующие о направлении политического мышления по этому пути, то у Максима Грека данное положение сопровождается развернутой аргументацией.

Царь обязан «устрояти вещи подручников» «правдою и бла- гозаконием». Он не имеет права присваивать чужую собственность, совершать «хищения чужих имений». Суд в государстве должен совершаться на основании положительных (государственных) законов.

Смысл ограничения действий царя «правдой» раскрывается в приводимых Максимом примерах правлений иноверных царей, которые хотя и уступают по вере православному русскому царю («иже аще и латина суть по ереси»), но «правят вещи подручников по установлению градских законов» и тем становятся угодны Богу. Страна должна быть очищена от «всякого неправ- дования, разбойничества же и кровопролития, неправеднейших клеветник» на основании «правды» и при помощи правосудия. Только этим царь может угодить Богу, который любит более всего «правду, щедроту и милость». Бог ценит в царях более всего соблюдение «правды». Так, Бог возвысил персидского (нехристианского) царя Кира, хотя тот был «и нечестив и идолопоклонник», только за «превелию правду и кротость к подручникам своим» и, напротив, иерусалимские царства Седекиево и Еханиево (благоверных царей) он разорил исключительно «за их всяческое беззаконие и сатанинскую гордость».

Главной характеристикой «праведного» государства, по мысли Грека, является организация в нем «градского жительства» на основании законов. Наличие веры, но отсутствие «правды» в деятельности государства не угодно Богу. В Послании к царю Ивану Васильевичу Максим Грек подчеркивал, что Византия была повержена неверными, несмотря на блестящую организацию почитания веры, исключительно по причине неисполнения византийскими царями своих гражданских обязанностей. Цари византийские «хищаху неправедне имения подручников, призираху свои боляри... вдовицы обидимя и сироты нищая», они не совершали правосудия и не наказывали преступников («не отмщая обидящих»). Это противопоставление гражданской «правды» в делах государства бездеятельной вере и благочестию, не реализующихся в системе справедливых и праведных дел, произвело большое впечатление на современников. Впоследствии к этой мысли и даже непосредственно к формулам ее выражения обращались Иван Пересветов, Зиновий Отенский,

Андрей Курбский и Иван Тимофеев при отстаивании ими принципа законности в процессе осуществления государственной власти.

При освещении вопросов судопроизводства Максим Грек остро критикует взяточничество судей, которые «лихоимству- ют», «хитят имения и стяжания» (здесь термин «стяжание» употреблен в смысле «имущество»), обижают «вдовиц и сирот». Ради получения мзды судебные чиновники не постоят перед наймом лжесвидетелей и клеветой. Такой суд наносит ущерб не только всем подданным государства, но и авторитету царя и даже престижу всего государства перед «окрест себя живущих ляхов и немцев», где суд свершается на основании «градских законов», к тому же справедливо и не мздоимно.

Рассматривая систему судебных доказательств, Максим Грек возражает против средневековых форм судебного поединка как несправедливого способа разрешения дел, отдавая предпочтение свидетельским показаниям и клятве как видам доказательств. Правосудие должно производиться на основании закона, с оказанием милости ко всем сторонам — участникам тяжбы при определении меры наказания, которая к тому же должна соответствовать тяжести содеянного.

Прогрессивную и традиционную для русской политической мысли позицию занимал Максим Грек в вопросах, касающихся войны и мира. Мир он считал наилучшим состоянием, допуская необходимость войны только лишь «ради крепчайшая нужи». Никто не должен подстрекать правителя к ведению войны. Царю следует иметь такого советника, который «советует мир и примирение любити всегда и со всеми окрестными соседы». Необходимо исполнять божественные заповеди, требующие «аще мощно еже от вас со всеми мир имейте», ибо «мужа крови и льстива гнушается Господь». Он осуждает иерархов церкви, толкающих своими советами царя на «мужегубительные брани... радующихся зело брани же наставивши изоруживши их зело бодренно и изостравши молитвами и благословенными сло- весы подвижными, убивати, пленяти...». Максим Грек критикует агрессивные устремления к расширению пределов «держав своих, друг на друга враждебно ополчашася... друг друга наве- тующе...». «Влаголюбивого царя мысль печется о мирном устроении подручников». Душа такого царя только тогда спокойна, когда он «видит подручных людех своих тихо и мирно житие имущих». В Послании царю Ивану Васильевичу Максим прославляет тех царей, которые утверждают свою державу «во глубоце мире и тишине».

Однако поскольку существует внешняя опасность для государства («поганые варвары»), необходимо иметь сильное, хорошо обученное войско для оказания сопротивления врагам. Страна должна обладать «многолюдным воинством», которое управляется воеводами, чиноначальниками, тысяцкими, сотниками и всегда готово «на противополчение восстающих поганых варвар».

К воинам необходимо проявлять заботу, награждать их, особенно пострадавших в бою, и воспитывать их в уважении к селянам, к которым войску всегда следует иметь «пощажение и бережение... никогда же насилованным бывши от воин». Воин должен быть «целомудрен и всякими добродетелями украшен».

Социально-политические и правовые взгляды Максима Грека оказали большое влияние на последующее развитие русской политико-правовой мысли. Положения об ограничении верховной власти законом, о критериях оценки действий царя, о его должностных обязанностях, об устройстве в стране правосудия получили свою дальнейшую глубокую разработку в трудах как его современников, так и мыслителей последующего времени.

Хотя нестяжательство и потерпело поражение как доктрина, видные его представители Нил Сорский и Максим Грек впоследствии были причислены Русской православной церковью к лику святых, как, впрочем, и глава их противников Иосиф Волоцкий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.