Регулирование ответственности за имущественные преступления в начале XXI века

Регулирование ответственности за имущественные преступления в начале XXI века

В течение первого десятилетия XXI века содержание главы 21 УК РФ претерпевало многократные изменения и дополнения, которые в целом существенно изменили данную совокупность уголовно-правовых норм по сравнению с её первоначальным состоянием 1996 года. В общем, данные изменения отразили становление в России рыночной экономики за эти годы, определили место имущественных преступлений среди посягательств на либеральные ценности.

Законотворчество в данной области должно иметь особые основания. Преступления против собственности традиционно образуют около половины регистрируемых преступных проявлений, ежегодные колебания их количества незначительны. Так, за 10 месяцев 2009 г. доля только хищений составила 46,7 %1. От того, насколько эффективна борьба с ними, насколько оптимальна их законодательная оценка, зависит доверие граждан к государству, возможность развития уголовной политики. Следовательно, изменения, вносимые в главу 21 УК РФ, должны быть выверены с криминологических, технико-юридических и иных позиций. Они должны иметь прочную научную основу и в идеале – быть результатом предварительного широкого обсуждения профессионалов в данной области. Они не должны колебать стабильность законодательства и должны поэтому производиться редко.

Представляется, что новеллы, о которых идёт речь, данным требованиям не соответствовали. Нормы главы 21 четырежды менялись в течение данного десятилетия. Однако самый показательный пример находится за рамками Уголовного кодекса. Максимальный предел мелкого административно-наказуемого хищения, исходя из которого определяют минимальный размер уголовно-наказуемых кражи, мошенничества, присвоения и растраты, установлен примечанием к ст.7.27 КоАП РФ. За рассматриваемый период он менялся четыре раза, с учётом того, что КоАП действует с 2002 года. Каждое изменение производило криминализацию или декриминализацию огромного количества деяний. Между тем в уголовном законе нет и намёка на нижний стоимостной предел уголовно-наказуемого хищения, обходит этот вопрос молчанием и Пленум Верховного Суда РФ. Исходя их уголовно-правового принципа законности (ч.1 ст.3 УК РФ), такой предел следует чётко установить в примечании к ст.158 УК РФ.

В ст.158 УК РФ были введены новые квалифицирующие признаки кражи: кража из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем; кража из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода. Даже без анализа этих признаков можно заметить, что законодатель движется в сторону казуистики, определяя конкретные источник и предмет хищения. Современному законодательству в принципе не присущ такой способ формулирования уголовно-правовых запретов. Он порождает пробелы и несправедливые оценки преступных проявлений. Примеры такой оценки: если у потерпевшего в сильной степени опьянения вынимают из кармана деньги – применяется п. «г» ч.2 ст.158, а если снимают одежду, на которую нашит этот карман, вместе с деньгами в нём – ч.1 ст.158; если продукт нефтепереработки сливают из цистерны – это кража с проникновением в хранилище (п. «б» ч.2 ст.158), если из трубопровода, по которому он перегоняется, – уже более тяжкое преступление – п. «б» ч.3 ст.158. Этот последний пункт вызвал много критических замечаний со стороны специалистов, самое значительное из них – образовавшаяся коллизия данной нормы и ст.7.19 КоАП РФ о самовольном подключении и использовании нефти и газа.

Размер уголовно-наказуемого хищения, выступающий здесь самым весомым основанием дифференциации ответственности, был упорядочен. В 2003 г. произошёл переход при исчислении размера от величин, кратных МРОТ, к твёрдым денежным суммам. Тогда высказывались опасения, что из-за инфляции размер скоро придётся увеличивать, но пока такой необходимости не видно. Была введена ответственность за преступление, совершённое в особо крупном размере. Однако при этом не было учтено своеобразие отдельных составов. В составах разбоя и вымогательства признак особо крупного размера был сформулирован по типу, присущему формальным составам, то есть через соответствующую цель преступления, а крупный размер был обозначен так, как это принято в составах материальных – «в крупном размере». Последние изменения УК РФ (2009 г.) эту досадную неточность не устранили. Тезис об однотипности данных признаков появился только в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», но это не снимает с законодателя обязанности устранить данную техническую ошибку.

За рассматриваемые годы в законе устоялся квалифицирующий признак хищения «с причинением значительного ущерба гражданину», вернее, устоялось его толкование, данное в примечании 2 к ст.158 УК и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое». Этот признак, вначале бывший чисто оценочным, теперь стал формально-оценочным: необходимым условием его вменения стало превышение хищением суммы 2500 рублей. Конечно, такая частичная формализация пределов состав преступления способствовала единообразию судебной практики. Однако очевидные проблемы, связанные с данным признаком – нарушение принципа равной защиты всех форм собственности, опасность объективного вменения – пока не решаются. Заметим также, что признак значительного ущерба был в 2003 г. исключён из состава грабежа и заменён в п. «д» ч.2 ст.161 УК признаком крупного размера. Тем самым ответственность за грабёж была существенно смягчена. Сейчас данный признак входит в квалифицированные составы кражи, мошенничества, присвоения и растраты. Наказываются такие преступления (максимально) лишением свободы на срок до пяти лет с возможным дополнительным наказанием. Четыре года лишения свободы – максимальное наказание за неквалифицированный грабёж, предполагающий теперь и значительный ущерб гражданину. Такое положение расходится с принятым взглядом на грабёж как на более опасное, за счёт открытого способа, хищение, чем любая из названных форм. Становится бессмысленной квалификация содеянного по ст.161 УК в ситуации перерастания в грабёж хищения, начатого как кража или мошенничество с причинением значительного ущерба гражданину.

Некоторое время в ст.158 УК существовал квалифицирующий признак «совершение группой лиц». Он был введён федеральным законом от 31 октября 2002 г. и исключён федеральным законом от 8 декабря 2003 г. По нашему мнению, следовало не только сохранить данный признак в тексте ст.158, но и дополнить им статьи о грабеже и разбое. То, что такие хищения могут совершаться и совершаются при отсутствии предварительного сговора – неоспоримый факт. В частности, они совершаются наряду с преступлениями, в статьях о которых данный признак есть (убийство, изнасилование, хулиганство). Квалифицировать хищения, совершенные группой лиц, как единоличные посягательства, значит упускать возможность не только верной оценки степени общественной опасности содеянного, но и соответствующей индивидуальной профилактики, с тем чтобы в будущем виновные не участвовали в преступных образованиях.

В рассматриваемый период было упорядочено толкование признака незаконного проникновения в жилище, помещение либо иное хранилище. Теперь соответствующие понятия раскрыты в примечаниях к ст.ст.139 и 158 УК.

Пленум Верховного Суда РФ практически впервые в постсоветской России (если не считать постановления от 25 апреля 1995 г., имевшего явно временный характер) дал развёрнутые разъяснения по вопросам хищений: постановления от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» и от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»2. Однако представляется, что разработка двух отдельных постановлений была методически неверным шагом. Действительно, в рамках системы хищений имеются две такие подсистемы. Но квалификация любого хищения всё же начинается с установления общих признаков, сведённых в примечании 1 к ст.158 УК в понятие хищения. Было бы логично в едином постановлении разъяснить эти признаки и затем давать рекомендации относительно каждого способа хищения.

В частности, существование двух постановлений привело к тому, что правило о моменте окончания хищения стало чисто умозрительной конструкцией. Момент окончания разъяснён применительно к каждой форме хищения и во многих случаях эти разъяснения расходятся с общим правилом, давно (в 1972 г.) сформулированным Верховном Судом СССР и имеющим прочное теоретическое обоснование. Так, окончание кражи и грабежа фактически сведёно к изъятию чужого имущества – поскольку обращение его в свою пользу или пользу других лиц указано как вариант распоряжения имуществом по своему усмотрению (п.6 постановления от 27 декабря 2002 г.). Присвоение Пленум Верховного Суда РФ считает оконченным тогда, когда законное владение вверенным лицу имуществом стало противоправным и это лицо начало совершать действия, направленные на обращение имущества в свою пользу (п.19 постановления от 27 декабря 2007 г.). С.А. Елисеев верно отмечает ошибки данного тезиса: противоправное владение не начальный этап, а итог действий преступника, обратившего имущество в свою пользу; игнорируется необходимость того, чтобы присвоением был причинён ущерб собственнику или иному законному владельцу имущества3.

Некоторые признаки хищений Пленум Верховного Суда РФ толкует ограничительно. В п.20 постановления от 27 декабря 2002 г. отрицается необходимость квалификации по ст.167 УК уничтожения или повреждения дверей, замков, решёток при проникновении в жилище, помещение либо иное хранилище. Однако не уничтожение имущества является в этих случаях способом совершения хищения в соответствующей форме, а само незаконное проникновение. Оно может совершаться как со взломом, так и без него, поэтому опасность действий, предусмотренных в ст.167 УК, не учтена при законодательной оценке степени общественной опасности таких хищений в санкциях статей о краже, грабеже и разбое.

Согласно позиции Пленума Верховного Суда РФ, к субъектам мошенничества, присвоения и растраты, совершённых с использованием лицом своего служебного положения, следует относить должностных лиц, государственных и муниципальных служащих и лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях (п.24 постановления от 27 декабря 2007 г.). По нашему мнению, такое толкование необоснованно ограничивает круг субъектов – не включает в него служащих коммерческих и иных организаций.

Кроме того, Пленум не усматривает данного признака в случаях, когда имущество принадлежало физическому лицу (в том числе индивидуальному предпринимателю без образования юридического лица) и было им вверено другому физическому лицу по трудовому договору (п.24 постановления). Тем самым физическим лицам отказывается в повышенной уголовно-правовой охране имущества, которая при сходных условиях гарантирована, например, государственным учреждениям, коммерческим организациям.

Представляется, что для толкования данного квалифицирующего признака следует использовать более широкое, обычное понимание служащего как работника, занятого интеллектуальным, нефизическим трудом в различных сферах деятельности4. Такое понимание позволяет применять ч.3 ст.160 УК вне зависимости от принадлежности имущества – предмета хищения.

Самым значительным изменением в санкциях статей главы 21 УК РФ, на наш взгляд, явилось изменение в 2002 г. ч.2 ст.158 УК, вследствие которого и в настоящее время максимальное основное наказание в данной части – пять лет лишения свободы. До этого преступление, предусмотренное ч.2 ст.158, считалось тяжким (от двух до шести лет лишения свободы), что вызывало критику и в научных, и в правоприменительных кругах.

Вводя в санкции обновлённое наказание в виде ограничения свободы (федеральный закон от 27 декабря 2009 г.), законодатель применил не использовавшуюся, по крайней мере, за последние десятилетия, величину – полтора года – как максимум дополнительного наказания в чч.3 ст.ст.158, 159, и 160 УК. По-видимому, произошло недоразумение. Сроки в Уголовном кодексе РФ устанавливаются в целых величинах и исчисляются (для данного вида наказания) в месяцах и годах (ч.1 ст.72 УК). Суд сможет назначить указанную меру наказания, определив срок в один год и шесть месяцев.

Итак, первое десятилетие XXI века стало для норм о преступлениях против собственности периодом многократных и не всегда продуманных изменений. Они не касались признаков основных составов преступлений, это подтверждает правильность законодательных решений, воплощённых в УК РФ в 1996 г. Данная совокупность норм, конечно, должна развиваться, но стоит надеяться, что интересы стабильности уголовного закона будут впредь сдерживать динамику их развития.