Загадки побегов Сталина

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Загадки побегов Сталина

Старое издание «Краткой биографии» от 1947 года повествует о том, что в период с 1902 по 1913 год Сталин арестовывался восемь раз. Однако позже Сталин самолично исправил число арестов на цифру «семь». Там, где было сказано, что «бежал из ссылки шесть раз», он исправил на «пять». Итак, один из своих арестов и побегов вождь Страны Советов по каким-то причинам пытался скрыть. По этому поводу существует даже предположение, что именно при том аресте Сталин был завербован царской охранкой как тайный агент.

И. Сталин

Этой же версии придерживается и Э. Радзинский, приводя свидетельства старых большевиков. По словам Шатуновской (члена партии с 1916 года, личного секретаря председателя Бакинской коммуны Степана Шаумяна), о провокаторстве Сталина знали и секретарь Ростовского обкома Шеболдаев, и член политбюро Косиор. Командарм Я. Л. Корин в своем письме также указывает на то, что «слух о провокаторстве Сталина был известен в Коминтерне». Шатунов ская также рассказала, что, когда материалы, доказывающие провокаторскую деятельность Сталина, попали в руки Хрущева, тот возмущенно замахал руками: «Это невозможно! Выходит, что нашей страной тридцать лет руководил агент царской охранки?» Действительно, подобную информацию никак нельзя было предавать гласности.

Был ли на самом деле Сталин, а в то время Коба, провокатором или нет? «Здесь следует вспомнить, – пишет Радзинский, – все фантастические побеги Кобы, его поездки за границу, странное благоволение полиции и бесконечные тщетные телеграммы с требованием задержания, ареста, которые почему-то остались без последствий». Настолько ли фантастическими были побеги Сталина, как утверждает Радзинский, и что в действительности скрывалось за странным промедлением полиции, которая так часто упускала опасного революционера и позволяла ему совершать дерзкие побеги? Чтобы ответить на эти вопросы, следует обратиться к реальным событиям, сопровождавшим аресты Сталина и его побеги.

Первый арест Сталина описан в полицейской хронике: «Рапорт пристава четвертого участка города Батума об аресте в 12 часов ночи 5 апреля 1902 года И. Джугашвили на сходке рабочих в квартире М. Даривелидзе». После первого «путешествия» по страшным азиатским тюрьмам (батумская, кутаисская и т. д.) Сталин отправился и в свою первую ссылку в холодную Сибирь. Еще находясь в тюрьме, он сумел прекрасно освоиться среди уголовников, хотя в первые дни испытывал неподдельный страх: все-таки впервые он попал в тюрьму, и не просто в тюрьму, а в азиатскую, где царило абсолютное бесправие заключенных. Но Сталину удалось не только привыкнуть к своему новому существованию, но заслужить статус главного среди прочих. Впрочем, о феноменальной способности Сталина находить общий язык с уголовниками знал и Ленин, который частенько призывал именно Кобу решать сложные ситуации с бунтующими в период Гражданской войны солдатами и бывшими арестантами.

Оказавшись в ссылке, в далеком селе Нижняя Уда Иркут ской губернии, Коба тосковал и по теплу, и по кипучей революционной деятельности. В ноябре 1903 года он совершил первую попытку побега, но, отморозив уши и нос, вернулся в Уду. Однако уже 5 января 1904 года в полицейском протоколе было записано, что «ссыльный Джугашвили бежал». Коба проехал по всей России с поддельными документами на имя русского крестьянина, и его никто не задержал. Он вернулся в Тифлис, где оставался на нелегальном положении четыре года. В официальной биографии сказано, что за это время его ни разу не арестовывали, однако сохранились некоторые документы, подтверждающие обратное: «В 1906 году он был арестован и бежал из тюрьмы», – значится в составленной в 1911 году начальником Тифлисского охранного отделения И. Пастрюлиным справке об И. Джугашвили. Следовательно, он все-таки был арестован, но сумел бежать и опять вернулся на Кавказ, как будто игнорируя опасное пребывание там.

После смерти своей первой жены 25 ноября 1907 года Коба еще более страстно отдался революционной борьбе, но в это время появились слухи о том, что он провокатор. Затем произошел очередной арест Сталина, во время которого полиции удалось захватить документы, явно свидетельствующие о «его принадлежности к запрещенному Бакинскому комитету РСДРП». Решение жандармского управления в связи с обнаружением подобного рода документов выглядит по крайней мере странным: Кобу приговорили всего к трем годам каторжных работ, причем с отправкой на прежнее место ссылки. Затем срок ссылки уменьшился до двух лет. По пути следования в Сольвычегодск, находясь в камере Вятской тюрьмы, Сталин заболел тифом, но чудом выжил. 24 июня 1909 года он совершил удачный побег из Сольвычегодска, не побоявшись вновь вернуться на Кавказ.

На свободе Сталин пребывал недолго: 23 марта 1910 года его снова арестовали. На этот раз следствие продолжалось три месяца, после чего Кобу приговорили к ссылке все в тот же Сольвычегодск. Хотя по заключению помощника начальника Бакинского жандармского управления Н. Гелимбатовского отчаянного революционера следовало наказать более строго: «Ввиду упорного его участия в деятельности революционных партий, в коих он занимал весьма видное положение, ввиду двухкратного его побега принять меру взыскания – высылку в самые отдаленные места Сибири на пять лет».

После окончания ссылки в Сольвычегодске Коба, лишенный права выезда в столицу, выбрал местом своего жительства Вологду. В это время Ленин неоднократно призывал его вернуться к активной работе, о чем сам Коба писал в одном из писем, которые, кстати, проверялись полицией. «Ильич и К° зазывают в один из двух центров (Москву или Петербург) до окончания срока. Мне же хотелось бы отбыть срок, чтобы легально, с большим размахом приняться за дело, но если нужда острая, то, конечно, снимусь». Спустя время в Департамент полиции поступило сообщение: «Как можно полагать, кавказец (имя Кобы в полиции) в скором времени выедет в Петербург или в Москву для свидания с тамошними представителями организации и будет сопровождаться наблюдением… Явилось бы лучшим производство обыска и арест его нынче же в Вологде». Но ареста не последовало, и Сталин покинул место ссылки. Уже «в 3.45 кавказец пришел на вокзал с вещами, вошел в вагон третьего класса в поезд, отходящий на Санкт-Петербург… Кавказец с означенным поездом уехал в Петербург». Полиция не спешила задерживать ссыльного беглеца, вероятно, на то были веские причины.

Для очередного побега Коба использовал так называемый железный документ – паспорт П. А. Чижикова, с которым познакомился в ссылке. Таким образом действовали многие революционеры: они покупали паспорта у местных жителей, а последние спустя какое-то время заявляли в полицию о пропаже документа. Тем временем бежавшие по поддельному документу ссыльные уже благополучно добирались до места назначения.

Побег из Вологды, по мнению самого Кобы, получился на редкость удачным. В это время Сталин переживал один из волнующих моментов своей жизни – сам Ленин вызывал его в столицу. Как только Сталину удалось попасть в Петербург (6 сентября 1911 года), то он немедленно приступил к работе в подполье. При этом он вел себя подозрительно беспечно и, зная о слежке (ведь совсем недавно в Киеве был убит Столыпин, и Петербург был просто наводнен полицией), не соблюдал даже элементарной осторожности. Неудивительно, что уже 9 сентября его снова арестовали. Поводом для ареста послужил подозрительный паспорт, выданный на имя русского крестьянина, но говорившего почему-то с явным кавказским акцентом.

Следствие велось до середины декабря, потом Кобе вынесли не очень строгий приговор: отправили в ссылку сроком на три года с правом выбора места жительства. Сталин вновь выбрал Вологду. Согласно биографии, написанной И. Товстухой со слов Сталина в 1925 году, из этой ссылки Коба бежал уже в конце октября – начале ноября 1911 года, то есть спустя какие-нибудь две-три недели после прибытия в Вологду.

По другим данным, взятым из официальной биографии, Сталин совершил побег лишь в конце февраля 1912 года. И эти данные, по всей видимости, больше соответствуют действительности, поскольку именно в начале февраля 1912 года в Вологду прибыл Г. К. Орджоникидзе с поручением от Ленина, который и требовал этого побега. Орджоникидзе поведал Сталину также о том, что Ленин замыслил произвести в партии настоящий переворот – избавиться от меньшевиков. Что он и сделал на конференции в Праге, проходившей в январе 1912 года: конференция провозгласила себя единственным представителем РСДРП и избрала большевистский ЦК. Сталин был избран в Русское бюро ЦК РСДРП(б) и в ЦК в целом. Таким образом он оказался в числе основных руководителей партии. Всего было семь членов ЦК, среди которых Ленин, Зиновьев и Орджоникидзе, а также Спандарьян, Голошекин и Шварцман, в кандидатах оставались четыре – Калинин, Бубнов, Стасова и Смирнов. Ленин лично ввел Сталина в ЦК, после того как был разоблачен ранее избранный на его место провокатор Малиновский. Уже в 1912 году, за три года до революции, Сталин фактически был третьим человеком в руководстве большевиков.

Безусловно, что после такого сообщения оставаться в ссылке представлялось совершенно бессмысленным, ведь теперь Сталин состоял в руководстве партией, и причем далеко не на последних ролях. Только двое из числа членов ЦК превышали его по значимости – Ленин и Зиновьев. Остальные же были значительно слабее Кобы и по опыту, и по масштабам работы, и, кроме того, по тем потенциальным возможностям, которые еще не были реализованы.

Следует отметить, что сам Сталин считал подобное назначение очень важным моментом в жизни, еще с 1911 года он ожидал решительных перемен в своей судьбе. Ведь в декабре 1912 года ему должно было исполниться 33 года, и бывший семинарист не мог проигнорировать эту дату: 33 года – возраст великих свершений! Поэтому-то он так и стремился покинуть ссылку осенью 1911 года. Даже новый арест 9 сентября не омрачил радостного ожидания дальнейших великих свершений. Тем скорее он хотел вернуться к революционной деятельности, поэтому с легкостью покинул Вологду 29 февраля 1912 года.

Сначала он отправился в родной Тифлис, затем по дороге в Петербург как бы по ходу инспектировал провинциальные комитеты. Оказавшись в Северной столице в конце зимы, Сталин с головой окунулся в работу: готовил к выпуску первый номер «Правды» (вышел 22 апреля 1912 года), руководил избирательной кампанией в Государственную думу. На этот раз он оставался на воле несколько недель, чуть дольше по сравнению с прошлым разом, когда его деятельность на свободе продолжалась всего три дня. В день выхода номера «Правды», 22 апреля, его снова арестовали, но на сей раз отправили не в Вологду, а в самую глушь Сибири – Нарымский край. Однако уже 1 сентября все того же 1912 года Сталин, не дожидаясь суровой нарымской зимы, совершил очередной, пятый по счету побег! Ему нельзя было терять ни минуты в этом решающем году.

Сохранилась телеграмма, поступившая в Департамент полиции в тот период: «Джугашвили бежал из Нарымского края… намерен направиться к Ленину на совещание. В случае обнаружения наблюдения просьба задержать не сразу, лучше перед отъездом за границу». Но Сталина и на этот раз не задержали, позволив ему благополучно покинуть Россию. Он сам считал свой очередной побег на редкость удачным и вопреки своим правилам с гордостью рассказывал о нем, причем не только соотечественникам, но и иностранным корреспондентам, живописуя во всех подробностях нелегкий путь беглого каторжника через бескрайние просторы необъятной России. Основной причиной удачи, по мнению известного писателя Анри Барбюса, явилось прекрасное знание Сталиным психологии русского народа. Ведь именно с русскими мужиками, ямщиками и крестьянами, пришлось вплотную общаться беглому каторжнику. И те, несмотря на восточный акцент и подозрительную внешность Кобы, не выдали его властям. Способности находить подход к простым людям были лишены, кстати, многие русские революционеры, особенно из числа интеллигенции. Резко выделяясь из массы своих соотечественников явно «барскими» привычками и слишком уж утонченным поведением, они скорее вызывали недоверие, чем расположение. В результате русские мужики немедленно доносили о них вышестоящему начальству. Не секрет, что именно благодаря таким доносам, поступившим от обычных ямщиков или дворников, многие, даже искусно подготовленные побеги были провалены (вспомнить хотя бы декабристов, Чернышевского и народовольцев-дворян, которые тщетно пытались покинуть сибирскую ссылку).

Выросший в нищете сын грузинского сапожника прекрасно понимал, как нужно разговаривать с мужиками: он не обещал им, как барин, дать на чай и вообще старался избегать подобного рода унизительного обращения, напротив, он честно говорил, что денег на оплату поездки у него нет. Однако у него всегда было при себе кое-что другое – пара штофов водки, которую он и предлагал в качестве оплаты за проезд. Причем обсуждение этого вопроса протекало в самой непринужденной атмосфере. Сталин с лукавой улыбкой на лице говорил, что сможет платить по «аршину водки» за каждый прогон между населенными пунктами. Насколько хватит этих штофов, на такое расстояние его и повезет ямщик. Последний же со смехом отвечал: «Русские меряют водку ведрами, а не аршинами».

И тогда начиналось настоящее представление в духе Сталина: он доставал из-за голенища аршин, а это была деревянная досочка длиной 71 см, потом вынимал из своего мешочка несколько металлических чарочек, плотно устанавливал их вдоль аршина и наполнял водкой – вот так, по его мнению, должен был выглядеть «аршин водки». Всеобщий взрыв смеха окончательно сближал собравшихся, и своего рода подкуп превращался в добрую товарищескую шутку. После чего «аршин водки» распивался уже совместно, а развеселившиеся ямщики, по-друже ски похлопывая Сталина по спине, умильно приговаривали: «И откуда ты взялся, такой веселый парень!» А при расставании многие не без сожаления восклицали: «Приезжай к нам еще!» – не каждый день попадались такие веселые пассажиры.

Но, несмотря на всю свою видимую веселость, Сталин сохранял присущую ему осторожность и через каждые три-четыре станции высаживался, проезжая с одним ямщиком только небольшой отрезок пути. При этом он никогда не говорил конечного пункта своего следования и всячески старался избегать любого столкновения с полицией.

Так, по официальной версии, Сталин, несмотря на кавказский вид и акцент, весело и непринужденно осуществлял все свои дерзкие побеги, покидая порой даже самые отдаленные уголки Российской империи. Но тем не менее остался целый ряд невыясненных вопросов и сомнительных моментов, на которые не устает обращать внимание Радзинский. Что касается последнего побега Сталина, то удивительным кажется факт его беспрепятственного переезда через границу два раза, причем без выездного паспорта. Сначала он направился в Краков к Ленину, затем, в ноябре, переехал в Петербург, а в конце декабря – снова в Краков на февральское совещание ЦК. И ни разу его не задержали, хотя полиция была предупреждена о его маршруте заранее.

У Сталина, конечно же, имелась своя версия этого путешествия. Когда-то в кругу семьи он рассказывал, что у него не было адреса человека, который должен был его переправить через границу. Но он случайно познакомился на базаре с поляком-сапожником, и когда тот узнал, что отец Сталина тоже бедняк и сапожник, только в Грузии, немедленно вызвался помочь. Он перевел Сталина через границу и не взял за это даже денег, а на прощание произнес: «Мы, сыны угнетенных наций, должны помогать друг другу». Старшая дочь Аллилуевой, Анна, слышала этот рассказ «много лет спустя после революции» от самого Сталина, который, смеясь, говорил об этом. Возможно, Сталин действительно обладал невероятным магнетизмом, заставлявшим людей кидаться ему на помощь, или и в этот раз он использовал свой излюбленный прием с «аршином водки»? Радзинский же склонен видеть в этом рассказе явный подвох и воспринимает его лишь как очередную шутку Сталина, упорно подозревая удачливого грузина в тайном сотрудничестве с полицией.

Тем временем Сталин с торжеством подводил итог своей деятельности: за плечами уже достаточно приличный стаж революционной работы, многочисленные аресты и ссылки, удачные побеги и выборы в руководящий состав ЦК.

В Кракове Сталин неоднократно встречался и беседовал с Лениным и наблюдал между прочим привольную жизнь революционеров-эмигрантов, средства для которых приходилось зарабатывать порой нечеловеческими усилиями и ему, и другим нелегалам в России. Затем он вслед за Лениным переехал в Австрию и остановился в Вене, где начал усиленно изучать немецкий язык. К сожалению, разговаривать по-немецки он так и не научился, однако читать и понимать мог вполне сносно. В Вене Сталин написал по указанию Ленина статью, где со всей яростью обрушился на еврейских социалистов, требовавших национально-культурной автономии. Именно тогда появился партийный псевдоним Сталин, которым автор впервые подписал свою статью.

Спустя время Ленин отослал Кобу обратно в Россию, где тот руководил работой думской фракции и вел себя крайне осторожно, но, несмотря на эту осторожность, весной 1913 года его вновь арестовали. Наказание властей на этот раз оказалось суровым: впереди Сталина ожидала ссылка в Туруханский край сроком на четыре года. Ленин неоднократно поднимал вопрос, как помочь Кобе бежать из новой ссылки, но паспорт для побега так и не был отправлен. Сам же Сталин, который уже совершил столько побегов, на этот раз терпеливо переносил все тяготы суровой ссыльной жизни и даже, по-видимому, не помышлял о побеге. Почему? На этот вопрос биографы Сталина пытаются ответить по-разному, изыскивая все возможные причины такого поведения отчаянного революционера и выдвигая свои собственные предположения.

Одним из таковых является версия Радзинского о том, что Малиновский, один из ближайших сподвижников Ленина, был тайным агентом охранки, о чем Ленин прекрасно знал. На момент ареста Сталина, весной 1913 года, Малиновский, вероятно, получил распоряжение от самого Ленина пожертвовать одним из революционеров во имя общего дела, что он и выполнил. Итак, Сталина предали, принесли в жертву, таким образом превратив его в революционера второй категории, согласно установкам «Катехизиса» Нечаева: «У каждого товарища должно быть под рукой несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу».

Когда Сталин понял, что его отнесли ко второй категории, то пережил еще один тяжелейший момент в своей жизни: когда-то он потерял веру в Бога, теперь же он потерял веру в Ленина и в своих товарищей. Срок последней ссылки закончился в 1917 году, официально Сталин должен был выйти на свободу 7 июня, но власти разрешили ему покинуть место заключения на три с половиной месяца раньше – 20 февраля. Тем временем царь отрекся от престола, тюрьмы были открыты, охранные отделения разгромлены. Сталин с новым энтузиазмом принялся за революционную работу, но теперь это был уже новый деятель, переживший страшное разочарование в товарищах по партии, закаленный большевик и дальновидный, умеющий выжидать удобного момента политик.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.