Побег на самолете

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Побег на самолете

В 1945 году заключенные фашистского концлагеря захватили на сверхсекретном полигоне военный самолет, подняли его в воздух, ушли от бросившихся вдогонку преследователей, пересекли линию фронта и благополучно приземлились в расположении советских войск. Пожалуй, эта история больше напоминает сюжет какого-нибудь приключенческого кинофильма, а не реальные события, произошедшие с узниками концлагеря. Так и хочется сказать, что такое бывает только в кино, а в жизни быть не может. Этот поистине фантастический подвиг совершил старший лейтенант Михаил Девятаев вместе со своими товарищами – Тимофеем Сердюковым, Федором Адамовым, Вадимом Емченко, Михаилом Емцом, Иваном Кривоноговым, Петром Кутергиным, Иваном Олейником, Николаем Урбановичем и Владимиром Соколовым.

Современники героев-девятаевцев, а также многие историки называют побег летчика и его товарищей фантастическим: ведь тот концлагерь, из которого сбежали узники, до них еще никто не покидал живым. И невольно вспоминаются строчки из стихотворения Е. Долматовского. Так и кажется, что поэт говорит в своем четверостишии именно о Девятаеве и его товарищах:

…Только мы не песчинками были

В этом вихре,

А ветром,

Не легендою были,

А былью.

На счету летчика Девятаева множество боевых вылетов, во время которых лично им были сбиты девять фашистских самолетов. Свой последний, девятый самолет он сбил 13 июля 1944 года. Это тот самый день, когда раненый летчик был вынужден прыгнуть с парашютом из своего горящего «ястребка». Приземлившись и потеряв сознание, Девятаев был захвачен фашистами и отправлен в концлагерь.

М. Девятаев

В первый же день его, обгоревшего, с перебитой ногой, в полубессознательном состоянии, привели на допрос к немецкому офицеру. Фашист всяче ски пытался узнать от него хоть какие-нибудь данные о численности и расположении советских частей, об их командирах, о том, где сосредоточиваются ударные силы авиационных полков. На послед ний вопрос Девятаев дерзко ответил: «Везде! Вы же на своей шкуре ощущаете наши удары на всех направлениях!» От такого ответа фашиста передернуло. Он выскочил из-за стола и с остервенением стал бить с трудом стоявшего на ногах Девятаева.

Через некоторое время Михаила Петровича и других пленных летчиков перевели в Лодзинский лагерь, где заключенные жили в мрачных бараках, обнесенных колючей проволокой, по которой был пущен ток высокого напряжения. У пленных отобрали ордена и документы, выдав взамен бирки. Теперь у них не было ни имен, ни фамилий – только номера.

Лагерь, в котором содержались узники, со всех сторон был заминирован. И по приказу коменданта его могли в любое время взорвать вместе с военнопленными. В сентябре 1944 года Девятаева переправили в другой лагерь – Карлсхаген, расположенный на острове Узедом (тогда германском, а ныне польском) в Балтийском море. Это было то место, откуда еще ни один узник не вышел живым. Заключенные концлагеря работали на предприятиях концерна Вернера фон Брауна, производившего ракеты «Фау», и обслуживали авиабазу «Пенемюнде-Запад».

К тому же в Карлсхагене фашисты испытывали на заключенных свои новые изобретения – самые страшные, изощренные методы массового умерщвления людей. Эшелоны узников, обреченных на смерть, поступали в лагерь, из которого был только один путь – в крематорий или под пулю. Сбежать из этого лагеря еще не удавалось никому, так как охрана острова, на котором располагался лагерь, осуществлялась одновременно несколькими ведомствами Германии, контролируемыми самим министром авиации Германом Герингом.

Однако Девятаев с того самого дня, как попал в плен, не оставлял мысли о побеге, прекрасно понимая, что это его единственный шанс выжить. Вскоре у летчика созрел план: недалеко от концлагеря находился фашистский аэродром, и если бы Девятаеву удалось каким-нибудь образом попасть на него, то при определенном стечении обстоятельств можно было бы захватить вражеский самолет и улететь на нем к своим. Узник прекрасно понимал, что осуществление этого плана связано со многими трудностями. Во-первых, попасть на аэродром пленному летчику было практически невозможно. Во-вторых, узник знал, что если бы даже ему представился этот шанс, то захватить безоружному человеку самолет, который находится под охраной вооруженных солдат, будет весьма проблематично. А если удастся избавиться от охраны и проникнуть в немецкую машину, то возникнут новые трудности: советскому летчику, летавшему только на отечественных машинах, чтобы завести и поднять в воздух незнакомый немецкий самолет, необходимо довольно длительное время, которого, как известно, быть не могло.

Но, несмотря на все свои сомнения, Девятаев не отказался от этого плана. Другие узники, с которыми летчик поделился идеей побега, полностью с ним согласились: из лагеря убежать немыслимо – можно только улететь. Девятаев все-таки попал в аэродромную команду, выполнявшую земляные и бетонные работы на летном поле. Благодаря почти мистическому стечению обстоятельств узнику удалось выдать себя за учителя Григория Никитенко (летчиков на аэродром не пускали). Это был первый шаг к свободе! Аэродром располагался на острове Свинемюнде, отрезанном от суши широким проливом Балтийского моря (поблизости находился секретный ракетный центр, откуда запускались ракеты). С первого же дня летчик стал присматриваться ко всему происходящему на аэродроме. Он запоминал, когда происходит смена караула, как ведет себя каждый охранник, какой самолет подлежит ремонту, а какой полностью готов к полету.

Вскоре Девятаев познакомился на аэродроме с Иваном Кривоноговым, Владимиром Соколовым, Петром Кутергиным, Михаилом Емцом, Федором Адамовым и другими, которые одобрили план побега и сразу же подключились к его осуществлению. Узники начали с того, что во время работы незаметно, с огромным риском для своей жизни отдирали с приборных досок фашистских самолетов разные таблички, прятали их в карманы, а вернувшись в барак, передавали Девятаеву, который старался разобраться в назначении приборов. По ночам пленники обдумывали до мелочей все детали дерзкого плана, прекрасно понимая, что любой просчет может стоить им жизни. Помышляя о побеге, узники не могли с уверенностью назначить его дату: все зависело от его величества случая.

Каждый день заключенные выходили на аэродром с надеждой, что вот именно сегодня им представится шанс вырваться на свободу. Но каждый раз им что-то мешало: усиленная охрана, неисправность самолета, нелетная погода или что-либо еще.

К февралю 1945 года план угона самолета был близок к осуществлению. Но все заговорщики прекрасно осознавали рискованность задуманного и ничтожность своих шансов на удачу. Хотя у Девятаева не было иного выхода, кроме как бежать: если бы он остался в лагере, то погиб бы через несколько дней. Дело в том, что летчик сильно повздорил с одним из главарей «органов самоуправления» – бандитом, сотрудничавшим с лагерным начальством. По заведенному обычаю, человек, не подчинявшийся бандитским главарям, должен был умереть. Девятаева «приговорили» к «десяти дням жизни». По такому приговору девять дней заключенного избивали, а на десятый, если он сам не умирал от истязаний, убивали. Десятидневный «счетчик» был включен бандитами 1 февраля. Бандиты каждый день избивали Девятаева, не давали спать и есть. Причем помочь летчику в этой ситуации не мог никто: любого заступившегося за «виновного» ждала смерть.

8 февраля 1945 года группу заключенных послали засыпать на аэродроме бомбовые воронки. Попав на аэродром, Михаил Девятаев сразу же увидел новенький четырехмоторный бомбардировщик «Хейнкель-111М». «Хорошо бы улететь на нем, – поделился он своими мыслями с другими заключенными. – Сегодня… Завтра может быть поздно…»

Интересно, что этот бомбардировщик был не чей-нибудь, а самого командира авиабазы «Пенемюнде-Запад», обслуживавшей запуски ракет серии «Фау» (этими ракетами с полигона, соседствовавшего с концлагерем, немцы обстреливали Великобританию), обер-лейтенанта Карла Грауденца.

Восемь человек засыпали воронки землей, а Девятаев с Соколовым утрамбовывали ее. Казалось, что время остановилось: каждая минута длилась целую вечность. Узники старались не переговариваться и даже не смотреть друг на друга, чтобы ничем не вызвать подозрения охраны. После звонка на обед немцы ушли с аэродрома. За пленными остался присматривать только один охранник.

Девятаев подал знак, по которому Иван Кривоногов незаметно приблизился к конвоиру сзади и ударил его железной клюшкой. Потерявший сознание фашист мешком свалился на землю. Заключенные, не посвященные в планы побега, испугались: за убийство немца всем грозила немедленная смерть. Кривоногов тут же их успокоил: «Ребята, Девятаев – летчик. Спокойно. Сейчас улетим…»

Засыпав лежавшего без сознания конвоира снегом, узники побежали к самолету. Девятаев с трудом открыл дверцу, поднялся в кабину, сел за штурвал. К его ужасу, мотор никак не заводился. План был на грани срыва. Через несколько минут фашисты должны были вернуться с обеда. «Скорее тащите аккумуляторы! – скомандовал Девятаев. – Они где-нибудь рядом…» Аккумуляторы были найдены, поставлены, и наконец мотор взревел. Самолет стал выруливать к взлетной полосе. Доведя обороты двигателя до полной мощности, Девятаев вывел самолет на взлетную полосу, по которой навстречу беглецам уже бежали вооруженные фашисты. Летчик среагировал мгновенно: отпустив тормоза и дав полный газ, отчаянный беглец направил самолет в толпу гитлеровцев, которые в ужасе разбежались. Через несколько секунд самолет поднялся в небо, а уже через два часа приземлился в расположении 61-й армии генерала П. Белова. Кажется невероятным, но команда Девятаева благополучно долетела на фашистском самолете до места дислокации советских войск.

Бомбардировщик Не-111М

В немецком журнале «Freie Welt» были опубликованы воспоминания очевидца этих событий, немецкого солдата, стоявшего в тот день, 8 февраля 1945 года, на наблюдательной башне. Вот некоторые выдержки из статьи: «В это время совсем неожиданно с западного аэродрома поднялся какой-то самолет… Что за самолет? Не может быть, что это машина обер-лейтенанта Грауденца, на которой он вместе с доктором Штейнгофом должен был подняться, чтобы проследить траекторию ракетного снаряда V-2. Но машина должна была стартовать только по голубому сигналу! Что случилось? Самолет пронесся на небольшой высоте над верхушками сосен, медленно и с трудом набирая высоту. Это был „Хейнкель-111“ с бортовым номером Грауденца… Спустя несколько минут на башню явился старший лейтенант Люфтваффе… Он сказал, что на этом самом самолете бежали русские военнопленные. Я почти лишился дара речи…»

Итак, «Хейнкель» с девятаевцами на борту приземлился в 10 км за линией Белорусского фронта. Первым рассказ узников услышал командующий батальоном капитан Курманов, который внимательно выслушав беглецов, воскликнул: «Как вам повезло! Это Бог вам помог!» И действительно, ни бросившимся за захваченным «Хейнкелем» на истребителях немецким асам, ни советским зенитным установкам не удалось подбить самолет беглецов.

В 1957 году за героический подвиг – дерзкий побег из фашистского концлагеря – летчику была присвоена высшая государственная награда: звание Героя Советского Союза.

Михаил Девятаев, переживший всех остальных участников побега, скончался 25 ноября 2002 года на 86-м году жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.