«Девочка – деньги – мальчик»

«Девочка – деньги – мальчик»

Напомним, что после «пулевых угроз» абонент Константинова замолчал на несколько дней. И вдруг – долгожданный звонок. «Андрей? Это „Третий“. Н у, вы успокоились?» – «Да, я спокоен».

После такого долгого перерыва в переговорах Константинов рассчитывал на его конструктивное продолжение, на движение вперед. Но в тот день снова услышал заунывное желание миллиона долларов «вперед» и ста тысячах «сверху». В голосе звонившего появились просящие нотки: «Ну что вам стоит? Вы же не бедный человек…»

Что-то здесь было не так.

Напомним, что параллельно со звонками в АЖУР с подобными «просьбами» о деньгах «Третий» звонил в редакции питерских изданий (как выяснится позже – и в крупные компании Петербурга: в «Лукойл», в ПТК…). Появилось ощущение, что звонивший, «задирая» цену выкупа, просто затягивает переговоры. Что деньги ему не очень-то и нужны.

Но если деньги – не главный мотив, тогда что было главным?..

Да, преступник вел себя странно. Однако, невзирая на это, нужно было, на всякий случай, продумывать самый ответственный и опасный момент в ситуации киднеппинга – схему передачи денег в обмен на детей. Потому что в таких ситуациях преступники всегда боятся подставы со стороны переговорщиков, а переговорщики – подлости со стороны преступников.

Схема, когда сначала похитители должны вернуть девочку, потом – получить деньги, а потом – отдать мальчика, родилась в Агентстве журналистских расследований у Андрея Константинова и Евгения Вышенкова. Они пришли к выводу, что эта схема наиболее вероятно гарантирует освобождение детей.

Но ведь преступники могут оказаться несговорчивыми в этом вопросе и требовать деньги «вперед»… Что тогда?

Решили «обкатать» эту схему в газете (поскольку преступники, как уже знали в АЖУРе, «Тайный советник» читают внимательно).

БЕЗОШИБОЧНО

Тогда в недрах редакции родилось интервью с неким «бывшим офицером Министерства обороны, который якобы долгое время служил в Косове, в американской зоне ответственности, и имеет серьезный опыт вызволения пленников». Может, на свете в реальности и существовал подобный человек, но в данном случае материал был полностью придуман для того, чтобы об этой, придуманной в АЖУРе, схеме обмена детей на деньги узнали преступники не просто в период переговоров с Константиновым, но и из «уст» специалиста в этом вопросе.

Приведем здесь только те фрагменты интервью, которые, по сути, и были написаны специально для того, чтобы их прочитали преступники.

«Корр.: – Самое узкое – это встреча и обмен…

Офицер: – Конечно. (…) Только правильно меня услышьте: двое детей – и это хорошо. С одним ребенком похитители потребовали бы деньги вперед. И тут начинаются вопросы: где гарантии того, что ребенок останется жив? (…) …Схема с двумя ребятами более была бы для меня комфортна, если бы я был в ситуации. Конечно, мне бы предложили условный „миллион“ вперед, а затем пообещали бы детей. Я ответил бы в случае вербального конфликта половинчатым решением: даю пятьсот тысяч – мне возвращают одного ребенка, в данном случае я бы настаивал на девочке…

Корр.: – Почему на девочке?

Офицер: – Она – будущая мать.

(Прервем ненадолго цитирование газетного интервью, чтобы обратить внимание читателей на этот ответ. „Герой интервью“ специально объясняет причину такой простой житейской мудростью: девочка – будущая женщина, будущая мать. Этот ответ придуман в АЖУРе специально, чтобы усыпить бдительность преступников. На самом же деле причина в ином: девочка – старше, она – разумнее, и именно поэтому она представляла для преступников большую опасность, потому что могла что-то или кого-то запомнить.)

Офицер (продолжает): – После этого – следующая передача вторых пятисот тысяч и – второй ребенок. При этом мальчик до конца операции находится у похитителей. А это и есть лучшая для них гарантия. Хотя… обоюдовыгодная схема, пожалуй, иная: они отпускают девочку, затем получают миллион, затем отпускают мальчика.

Корр.: – А схемы передачи денег каковы?

Офицер: – Вот тут не надо изобретать сложного велосипеда: типа – зайди туда, перезвони сюда, переодень куртку или возьми, как знак в руки, воздушный шарик. Все просто: личная встреча – передача денег – пара часов для перепроверки денег и слежки – выпускают девочку. Ведь, повторюсь, заложник – маленький мальчик – у преступников. И никто не пойдет, даже в „горах“, на пальбу. А в Санкт-Петербурге – на захват. Это – безумие. При нынешнй силе СМИ после смертей детей общественно-политические последствия… Дальше вы знаете. Большинство офицеров спецслужб всегда будут порядочны в таких случаях. А другие обязательно подумают о своей должности, которая зависит от последствий. Вы ведь не пожалеете в случае краха? Верно?

Корр.: – Верно. Но преступники не мыслят так просто.

Офицер: – Преступники хотят заработать миллион. И их, минимум, четверо, если нападало трое (имеется в виду нападение на отца детей. – Ред.). И не бывает так, чтобы в такой группе собирались маньяки. Если даже один ненормален, другие „под вышку“ с ним не пойдут. А логику, которую я изложил, похитители и сами знают».

Здесь мы видим, как аккуратно, но доходчиво журналисты АЖУРа с помощью собственной газеты доводили схему передачи денег в обмен на детей до преступников.

Подчеркнем нюанс: эту схему придумали не в милиции, не в прокуратуре, не где-то еще – в умных и закрытых для общественности силовых ведомствах (где и получают зарплату, в том числе за умение вести переговоры с преступниками), а в коллективе журналистов. Но потом именно эту «журналистскую схему» именно эти умные люди в погонах на высоком совещании и утвердят, как единственно правильную.