§ 8. Уголовное законодательство периода замедления развития либерализации общественных отношений (1965–1985 гг.)

После вступления Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в силу началась реформа республиканских УК 1959–1961 гг. В своих Общих частях они во многом воспроизводят Основы, однако в ряде случаев детализируют и развивают их. При этом степень конкретизации оказывалась различной. Наиболее высокой она была в УК Грузии и УК Эстонии. Сказалось влияние научных школ и правовых традиций.

УК РСФСР, как и другие республиканские УК, в развитие принципа демократизма и гуманизма предусмотрел нормы об освобождении от уголовной ответственности лиц, совершивших малозначительные преступления или преступления, не представляющие большой общественной опасности, с передачей их в товарищеские суды или на поруки в трудовые коллективы. Например, кража мешка зерна в совхозе могла влечь освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд.

Наиболее серьезными изменениями Основ в конце 60-х и начале 70-х годов явились нормы об особо опасном рецидивисте (ст. 24¹ Основ) и о тяжких преступлениях (ст. 7¹). Криминальный рецидивизм давно был реальностью, стал расти, а норма о рецидивистах в законодательстве отсутствовала.

Классификация преступлений, потребность в которой существовала давно и постоянно, началась только с введением ст. 7¹ «Понятие тяжкого преступления». Но институт категоризации (классификации) преступлений по характеру и степени их общественной опасности не получил тогда полного завершения. Он сформулирован только в 1996 г. Наиболее серьезные нововведения в Основы последовали в связи с обсуждением и принятием Конституции СССР 1977 г. Так, 8 февраля 1977 г. Основы уголовного законодательства пополнились новыми гуманными институтами: условным осуждением с обязательным привлечением к труду (ст. 44¹), отсрочкой исполнения приговора (ст. 39¹), условным освобождением из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду (ст. 44¹). Условное осуждение с обязательным привлечением к труду распространялось на трудоспособных лиц, которые совершили преступление впервые и за которое судом назначено наказание не более 3 лет лишения свободы (за неосторожные преступления – до 5 лет). Осужденные содержались в условиях, близких к свободным, работали в трудовых коллективах на общих основаниях, жили в общежитиях с несколько более строгим против обычных общежитий режимом.

Таким же не известным прежнему законодательству стал гуманный институт отсрочки исполнения приговора. Она применялась к впервые осужденным к лишению свободы на срок не более 3 лет. С учетом характера и степени общественной опасности содеянного, личности виновного, других обстоятельств дела, а также возможности исправления лица без изоляции от общества суд был вправе отсрочить исполнение приговора на срок от 1 года до 2 лет. При этом суд мог обязать осужденного к определенному поведению, рассчитанному на его привлечение к труду и учебе, устранить причиненный вред и др. Вначале этот институт применялся только к несовершеннолетним. Вскоре, показав себя на практике эффективным, он стал применяться к одной трети несовершеннолетних и давал низкий уровень рецидива. Позже законодатель распространил отсрочку исполнения приговора и на взрослых лиц, впервые осужденных к лишению свободы на срок до 3 лет.

Аналогичную гуманистическую направленность имела норма об условном освобождении из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду. На основании ст. 41¹ Основ к совершеннолетним трудоспособным лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы, за исключением отбывающих наказание в колониях-поселениях, если дальнейшее исправление таких лиц возможно без изоляции от общества, но в условиях осуществления над ними надзора, суд мог применить такое условное освобождение. Освобожденный поселялся в местах, определяемых органами, ведающими исполнением приговоров.

Отдавая должное несомненной прогрессивности многих гуманных уголовно-правовых институтов этого периода, следует вместе с тем отметить, что серьезно повлиять на преступность того времени они уже не могли. С конца 60-х – начала 70-х годов начали проявляться застойные явления в экономической и политической жизни страны. Преступность все более профессионализировалась.

Организованная преступность все теснее сращивалась с коррумпированными элементами, нередко самых высоких уровней партийной и государственной власти. Убедительное свидетельство тому представляли судебные процессы по «рыбному» и «торговым» делам в РСФСР, «хлопковым» делам в Узбекистане и Азербайджане.

С принятием третьей Конституции СССР 1977 г. в Основы вносятся изменения и дополнения, главным образом связанные со ст. 160 Основного Закона. Текст этой статьи вошел полностью в ч. 2 ст. 3 Основ уголовного законодательства: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе, как по приговору суда и в соответствии с законом».

Поскольку окончательно виновность в преступлении определяет суд (органы следствия, как им и положено, делают это в предварительном порядке), в 1981 г. вносятся изменения в ст. 43 Основ «Освобождение от уголовной ответственности и наказания». Расширяется система освобождения от уголовной ответственности: 1) освобождение в результате утраты лицом или деянием общественной опасности; 2) освобождение с привлечением лица к административной ответственности; 3) освобождение с передачей дела в товарищеский суд; 4) освобождение несовершеннолетнего с передачей дела в комиссию по делам несовершеннолетних; 5) освобождение лица с передачей его на поруки трудовому коллективу. Основания освобождения: совершение преступления, не представляющего большой общественной опасности, с санкцией до одного года (при передаче в товарищеский суд, замене наказания административными санкциями, при общественном поручительстве).

Замена понятия «преступление, не представляющее большой общественной опасности» на «деяние, содержащее признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности» в 1981 г. была явно неудачной. Создавая иллюзию приведения Основ в соответствие со ст. 160 Конституции СССР, новелла вносила неопределенность в центральный уголовно-правовой институт – понятие преступления. Сразу возник принципиальный вопрос: деяние, содержащее признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности, – это преступление или непреступное правонарушение? В юридической литературе начались споры и дискуссии из-за неверной законодательной формулировки. Хотя и не без труда, удалось отстоять признание указанных деяний преступлениями. К счастью, на практику научная дискуссия отрицательно повлиять не успела[165].