2.3. Перспективы совершенствования федерального закона, регулирующего институт свободы совести и свободы вероисповедания
2.3. Перспективы совершенствования федерального закона, регулирующего институт свободы совести и свободы вероисповедания
Институт свободы совести и свободы вероисповедания в Российской Федерации представляется комплексным межотраслевым; его правовое обеспечение не ограничивается нормами национального законодательства, оно также включает в себя общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации, судебную практику в области свободы совести и свободы вероисповедания. Основным законом, регулирующим институт свободы совести и свободы вероисповедания, является Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» № 125-ФЗ от 26 сентября 1997 г., который заменил действующий ранее Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25 октября 1990 г.
Новый закон явился плодом длительных дискуссий и непростого компромисса как в парламенте, так и между Президентом РФ, руководством крупнейших религиозных и правозащитных организаций России. Его принятие складывалось драматически, в игру были вовлечены не только внутрироссийские силы, но и президент США Б. Клинтон и Конгресс США, Папа римский Иоанн Павел II, международные правозащитные организации; немало писем было направлено в адрес Президента России, Государственной Думы и Правительства России и простыми верующими, которые, скорее всего, не читали законопроекта, судили о нем по публикациям в прессе и подписывали протесты против закона, доверяя их авторам. Заявления о чрезмерной суровости проекта чередовались с требованиями об ужесточении его положений. Немало обращений было и в поддержку закона[138]. История создания и принятия закона достаточно сложна, что требует отдельного анализа.
Новый закон вызвал острую дискуссию не только в российском, но и международном обществе. Предыдущий закон, по мнению А. И. Кудрявцева, «был демократичным актом, в немалой степени способствовавшим освобождению России от наследия тоталитарного общества, в котором религиозные организации, формально отделенные от государства, вынуждены были существовать в режиме диктата со стороны идеологизированного государства, без правовой защиты, поскольку ни право граждан на свободу совести, ни положение религиозных объединений не имели цивилизованного правового основания. …Возникла настоятельная необходимость приведения законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях в соответствие с новыми реалиями…»[139]. Острые и непримиримые споры и разногласия возникли не только в связи с необходимостью изменения закона, но и по вопросам изменения его концептуальной основы, структурного и смыслового содержания, соответствия вносимых новаций Конституции Российской Федерации и международно-правовым актам по правам человека и религиозным свободам.
Развернувшаяся борьба и полемика вокруг принятия нового Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» некоторым образом сказалась на содержании закона, и главным его недостатком, по нашему мнению, следует признать несоответствие Конституции, наличие конфликтующих норм и нечетких юридических конструкций, невыработанный понятийный аппарат.
Таким образом, правотворческим и правоприменительным органам следует обратить внимание на необходимость доработки как соответствующих норм Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», так и механизма их реализации.
Авторы считают, что перспективы совершенствования ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» в России связаны с внесением изменений и дополнений в данный нормативно-правовой акт либо принятием нового Федерального закона.
Акцентируем внимание на том, что наибольший резонанс как за рубежом, так и среди представителей отечественных конфессий, правозащитных организаций вызвала преамбула Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», устанавливающая, по мнению ее критиков, приоритетное положение одной конфессии православия. По мнению А. И. Кудрявцева, это положение бесспорно, ибо православные духовные ценности явились в многовековой истории России фундаментом, на котором выстраивались государство и общество, развивалась его культура. Кроме этого А. И. Кудрявцев полагает, что в преамбуле подчеркивается уважительное отношение государства к иным религиям, составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России, тем самым не нарушается конституционный принцип равенства религий перед Законом[140]. Полярного мнения придерживается Институт свободы совести, который высказывает следующую позицию: «Что касаемо оценки «многовековой истории» «традиционных религиозных» организаций, то она является отнюдь не однозначной и не бесспорной, а значит не может служить безупречным основанием государственных предпочтений. Многовековая история изобилует массой отрицательных примеров негативного опыта государственно-церковных отношений, от которого вынуждены были отказаться последующие поколения людей, все более отделяя церковь от государства и переходя к светскому обществу, главным признаком которого является свобода совести, не допускающая различное правовое положение людей по причине их мировоззренческой ориентации»[141]. Таким образом, заключение Института свободы совести однозначно – выделение «особых», «традиционных» религий является неконституционным.
Мы поддерживаем позицию Института свободы совести и подчеркивает, что преамбула – это вводная или вступительная часть законодательного или иного правового акта, в которой в концентрированной форме излагаются цели и задачи данного акта, условия, обстоятельства и мотивы, послужившие поводом для его принятия[142]; таким образом, уже во вводной части закона устанавливается антиконституционная политика российского государства, которое является многоконфессиональным и многонациональным. Мы считаем, что формулировка преамбулы Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в которой законодатель «признал особую роль православия», противоречит конституционным принципам и должна быть исключена.
Кроме того, ряд ученых-правоведов, юристов, представителей различных конфессий связывают совершенствование закона с введением в законодательство понятия «традиционной конфессии».
Острая полемика по проблеме необходимости введения в правовое поле России «традиционности» ведется с 2001 г. Сначала в журнале «Религия и право (№ 1, 2001 г.) была опубликована статья профессора кафедры религоведения Российской академии государственной службы при Президенте РФ М. О. Шахова «Концептуальные проблемы формирования государственной вероисповедной политики», с которой вступил в полемику Институт свободы совести. Летом 2001 г. на Интернет-сайте (www. state-religion.ru) были размещены два проекта («Концептуальные основы государственно-церковных отношений в Российской Федерации», «Концепции государственной политики в сфере отношений с религиозными объединениями в Российской Федерации»), – в основе проектов идея о необходимости введения «традиционности» в правовое поле России.
6 июля 2001 г. в государственной Думе Федерального Собрания проходили парламентские слушания «Проблема законодательного обеспечения государственно-церковных отношений в свете социальной концепции Русской Православной Церкви» в основе концепция введения «традиционности»[143].
25 января 2002 г. прошла научно-практическая конференция «Государство и традиционные религиозные объединения». Концептуальные основы взаимоотношений на примере Центрального федерального округа» при участии Полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе Г. С. Полтавченко, председателя Комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Государственной Думы РФ В. И. Зоркальцева, заместителя начальника Главного управления Министерства юстиции РФ по г. Москве В. Н. Жбанкова и председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Кирилла (Гундяева).
В проекте рекомендаций конференции прямо говорится, что совершенствование российского законодательства о религии должно развиваться в направлении выработки законодательной базы для широкого партнерства между государством и религиозными объединениями[144].
Так, по мнению И. А. Куницина, высказанному в диссертационном исследовании «Правовой статус религиозных объединений в современной России: (особенности и актуальные проблемы)» необходимо использовать положительный опыт, накопленный в других государствах: к примеру, законы Финляндии признают традиционными две религии – лютеранство и православие. В своей работе И. А. Куницин приходит к выводу, что равенство религий перед законом не обязательно предполагает, что у всех религиозных групп одинаковые отношения с государством, а в Российской Федерации термин «традиционные религии» остался за пределами современного федерального законодательства о свободе совести. Таким образом, по мнению вышеуказанного автора, на правовом уровне нужно помочь традиционным религиям привить людям такие знания о духовной сфере, чтобы никакие спекуляции сект были бы невозможны[145].
Авторы, изучив системы государственно-правового регулирования религиозных процессов, свойственных некоторым современным государствам, выделяют несколько форм взаимодействия государства и религии: ряд стран обладает государственной религией (Израиль, Греция, Дания), другие страны законодательно закрепляют формальное равенство всех религий, но отдают фактическое предпочтение одной (реже нескольким) из них (Германия, Италия, Испания и др.). Однако для Российской Федерации подобные модели взаимоотношений не приемлемы, так как она является многоциональным и многоконфессиональным государством.
Характерно, что идею введения термина «традиционные религиозные организации» в правовое поле России одобрили и поддержали также лидеры ряда религиозных конфессий, ученые-правовоеды, юристы. Так, данную концепцию поддержали Российский объединенный союз христиан веры евангельской; Евангелистическо-лютеранская церковь; Институт религии и права, который считает, что «требуется дальнейшая работа по уточнению критериев отнесения религиозных объединений к «традиционным»; доктор юридических наук А. В. Васильев и другие[146].
Оппонентом данной концепции выступил Институт свободы совести, высказав мнение на «круглом столе» 16 января 2002 г. «Свобода вероисповедания, государственно-конфессиональные отношения и протестантизм в России», что в правовой системе РФ не существует понятия и критериев «традиционных религиозных организаций» и создать их невозможно.
«Специальные» (фактически неправовые – в обход действующего законодательства) ограничения деятельности религиозных объединений имеют тенденцию к юридическому закреплению в форме борьбы с «религиозным экстремизмом» и за «духовную безопасность». Еще 30 октября 2002 г. имел место проект Доклада рабочей группы президиума Государственного совета РФ «О совершенствовании деятельности государственных и общественных институтов по противодействию проявлениям религиозного экстремизма в Российской Федерации», в котором термин «религиозный экстремизм» звучит более 30 раз. Термины «религиозный экстремизм» и «духовная безопасность» являются юридически некорректными. Даже термин «экстремизм» многие эксперты называют ненаучным – очень широким и не вполне юридически корректным, направленным на устранение политических конкурентов[147].
Мы солидаризируемся с мнением Института свободы совести и констатируем, что в России на федеральном уровне продолжает формироваться антиконституционная нормативно-правовая база, и в этих условиях критическому осмыслению должна подвергнуться конфессиональная политика государства, которая должна быть производной от конституционных принципов, положений международных актов и договоров и строго им соответствовать. Концепция введения в правовое поле России «традиционности», по нашему мнению, диктуется «заинтересованными кругами», которые стремятся сформировать антиконституционное, дикриминирующее права граждан законодательство. Выделение традиционных организаций нарушит ряд норм Конституции, в том числе ч. 2 ст. 15, гарантирующую отделение религиозных объединений от государства и их равенство; ст. 28, гарантирующую свободу совести; ч. 2 ст. 19, закрепляющую равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии, убеждений. Таким образом, мы не поддерживаем рассмотренную концепцию и полагаем, что введение в правовое поле понятия «традиционные организации» усилит антиконституционные тенденции, которые противоречат законодательству Российской Федерации и интересам общества.
Кроме вышеуказанных предложений по совершенствованию Федерального закона ряд авторов высказывает и иные предложения.
Так, по мнению И. А. Куницина «укрепление законодательства о свободе совести зависит от выработки эффективных правовых механизмов контроля над деятельностью религиозных объединений… По нашему мнению, необходимо использовать следующие формы контроля за деятельностью религиозных организаций:
Выезд и знакомство с деятельностью религиозной организации по месту ее расположения.
Изучение деятельности религиозного объединения: функционирование руководящих органов, проведение общих собраний, выполнение уставных задач и т. д.
Другие мероприятия по мониторингу возможных нарушений действующего законодательства.
Необходимость подобных положений обусловлена тем, что противозаконный характер деятельности тех или иных религиозных обществ, не имеющих глубоких социальных корней, невозможно выяснить в начальном этапе»[148].
Авторы с данными предложениями не согласны и считают, что ужесточение контроля со стороны государства может привести к изменению вектора государственно-конфессиональных отношений в сторону тоталитаризма.
Так же следует обратить внимание на содержание ч. 1 ст. 2 Федерального закона, в которой закреплено следующее: «Законодательство о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях состоит из соответствующих норм Конституции Российской Федерации, Гражданского кодекса Российской Федерации, из настоящего Федерального закона, принимаемых в соответствии с ними иных нормативнх правовых актов Российской Федерации, а так же нормативных актов субъектов Российской Федерации». Однако в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются частью ее правовой системы, таким образом, включение в ч. 1 ст. 2 закона данного установления является необходимым.
Мы делаем заключение о том, что термин «свобода совести» звучит в названии Федерального закона, однако понятию, сущностному значению свободы совести и вероисповедания в законе посвящено лишь несколько статей первой главы «Общие положения», а понятийный аппарат, применяемый в законе, не определен.
Статьи закона, которые закрепляют право на свободу совести и свободу вероисповедания, в основном механически воспроизводят текст соответствующих статей Конституции Российской Федерации, что является свидетельством низкой юридической техники.
Так, ч. 1 ст. 3 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» дословно дублирует норму ст. 28 Конституции, гарантируя «право на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать и менять, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». При этом упускается важная формулировка о том, что право гарантируется «каждому», что в соответствии с конституционной нормой означает: всем лицам вне зависимости от гражданства – гражданам России, иностранным гражданам и лицам без гражданства. В норме Закона, как и в самой Конституции РФ, термин «иные убеждения» остался без расшифровки; по смыслу Закона также нельзя сделать однозначного вывода о содержании «иных убеждений».
В этой связи в плане сравнительно-правового анализа можно вспомнить, что в ранее действовавшем Законе РСФСР «О свободе вероисповеданий» прямо упоминалось право каждого гражданина свободно выбирать, иметь и распространять религиозные или атеистические убеждения и действовать в соответствии с ними при условии соблюдения законов государства (ст. 3); о возможности создания атеистических общественных объединений (ст. 4); об отделении этих атеистических общественных объединений, как и религиозных, от государства (ст. 8).
Таким образом, представляется, что отсутствие подобной регламентации в действующем законодательстве должно быть обязательно восполнено, если не в самой Конституции России, то хотя бы в федеральном законодательстве, так как вопросы регулирования прав и свобод человека и гражданина отнесены к ведению Российской Федерации.
Предоставление ст. 3 Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию означает, что человек самостоятельно и единолично, без какого бы то ни было официального разрешения, не вступая ни в какие религиозные объединения и пользуясь их услугами, вправе исповедовать любую религию. Так, он вправе исповедовать любую выбранную им религию совместно со своими единоверцами, образуя с этой целью религиозное объединение, или участвовать в его деятельности, или вступать в иные публичные контакты с единоверцами, не нарушая при этом законодательства, общественного порядка, прав и свобод других лиц.
Право не исповедовать никакой религии, упомянутое статьей 3 Федерального закона, – также составная часть свободы совести – является неотъемлемым правом каждого, исключая какое-либо принуждение к этому. Не исповедовать никакой религии или иметь другие убеждения можно как индивидуально, в частной жизни, так и публично, в том числе совместно с другими лицами, создавая в этих целях соответствующие общественные объединения и участвуя в их деятельности. Распространять религиозные и иные убеждения можно в устной, печатной, аудиовизуальной и иных формах в рамках действующего в этой сфере законодательства, прежде всего законодательства о средствах массовой информации.
Право действовать в соответствии с религиозными и иными убеждениями означает возможность каждому выбирать образ жизни, в том числе характер работы, поведения в семье, в общественных местах и т. д. в соответствии со своими убеждениями при непременном условии, что эти действия не будут нарушать действующего законодательства, установленного правопорядка, сопровождаться посягательством на права и свободы других лиц.
Следует обратить внимание, что введение в российское законодательство такой организационно-правовой формы религиозных объединений, как религиозная группа, лишенная прав юридического лица, для приобретения которых требуется предоставление подтверждения, выданного органами местного самоуправления, о ее существовании на данной территории не менее пятнадцати лет, неоднозначно воспринимается некоторыми юристами, учеными-правоведами, правозащитниками. По их мнению, это нарушает права человека, провозглашенные в Конституции РФ и международно-правовых актах. В частности, в Заключении о проверке соответствия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» международно-правовым обязательствам Российской Федерации Уполномоченного по правам человека в РФ указывается на противоречие проводимого в Законе разграничения между религиозными объединениями и религиозными группами, как Европейской конвенции, так и прецедентам органов Совета Европы, являющимся важным источником «европейского» права.
В подготовленном Институтом религии и права совместно с Христианским юридическим центром более развернутом «Экспертном заключении» с юридической оценкой положений Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», противоречащих Конституции РФ общепризнанным нормам международного права, также отмечается незаконность установления для членов религиозной группы пятнадцатилетнего срока, только по истечении которого они могут зарегистрировать свое объединение в качестве религиозной организации. По мнению авторов заключения, в ГК РФ отсутствуют какие-либо сроки для образования юридического лица, для чего достаточно волеизъявления учредителей, наличия у создаваемой организации всех признаков юридического лица (ст. 48 ГК РФ) и ее государственной регистрации[149].
Согласно данному заключению, вышеуказанное положение закона неправомерно ограничивает правоспособность граждан в части реализации их права создавать юридические лица и в нарушение статей 14 и 28 Конституции РФ ставит религиозные объединения граждан (религиозные группы) в дискриминационное, неравное перед законом положение. Кроме того, в преамбуле Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» содержится фраза о признании особой роли Православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, а также об уважении христианства, ислама, буддизма, иудаизма и других религий, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России. По мнению вышеуказанных экспертов, формулировка преамбулы является некорректной, поскольку создает условия для нарушения права на свободу совести.
На наш взгляд, данный вывод представляется обоснованным, и внесение соответствующих изменений в преамбулу Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» представляется необходимым.
Кроме этого, следует обратить внимание на то, что понятийный аппарат в области свободы совести и вероисповедания в законе не определен. Так, нуждается в определении термин «религия», который должен быть свободен от узкоконфессиональных и атеистических ограничений.
В словаре иностранных слов термин «религия» – это одна из форм отражения действительности в фантастических образах, представлениях, понятиях; главным, определяющим признаком религии является вера в реальность сверхъестественного; в настоящее время религия представляет собой сложное социальное образование, включающее религиозное сознание, религиозный культ, религиозные организации[150]. В учебном пособие по религиведению «религия» определяется как одна из сфер духовной жизни, способ практически-духовного освоения мира обществом, группой, индивидом и личностью[151]. Данный термин является специальным религоведческим понятием[152] и введение его в юриспруденцию представляется спорным.
Так, Р. А. Подопригора, в диссертационном исследовании на соискание ученой степени доктора юридических наук, высказывает мнение о том, что «сформулировать понятие религии в законодательстве невозможно и нецелесообразно», данный тезис поддерживает «Институт свободы совести»[153]. Авторы считают, что введение термина «религия» не допустимо, данный термин необходимо заменить на термин «мировоззрение», значение которого представляется более емким, содержательным и отражающим современные тенденции в праве.
Следует отметить, что некоторые положения Федерального закона явились предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ, однако неконституционными они признаны не были. В связи с этим обращает на себя внимание и п. 3 ст. 24 Федерального закона «О свободе совести и религиозных убеждениях». В соответствии с ним религиозные организации, не имеющие документа, подтверждающего их существование на соответствующей территории на протяжении не менее 15 лет, в отличие от других религиозных организаций, зарегистрированных в соответствии с Законом РСФСР «О свободе вероисповедания» до 1 октября 1997 г., пользуются правам юридического лица при условии их ежегодной перерегистрации до наступления указанного 15-летнего срока. При этом они не пользуются следующими предусмотренными Федеральным законом правами:
обращаться к Президенту Российской Федерации с просьбой о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу и освобождения от военных сборов для своих священнослужителей (п. 4 ст. 3);
создавать образовательные учреждения и по просьбе родителей, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, и по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления обучать детей религии вне рамок образовательной программы (п. 3, 4 ст. 5);
иметь при себе представительство иностранной религиозной организации (п. 5 ст. 13);
проводит религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан (п. 3 ст. 16);
производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио– и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения (п. 1 ст. 17);
создавать духовные образовательные учреждения для подготовки служителей и религиозного персонала (ст.19);
приглашать иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповедческой религиозной деятельностью (п. 2 ст. 20).
Этот вопрос потребовал своего разрешения в Конституционном Суде РФ, который постановил, что обсуждаемые положения не подлежат применению в отношении религиозных организаций, учрежденных до вступления в силу данного Федерального закона, т. е. до 1 октября 1997 г., а также местных религиозных организаций, входящих в структуру централизованной религиозной организации.
Настоящее Постановление Конституционного Суда РФ несомненно имеет важное практическое значение. В силу данного Постановления все религиозные организации, учрежденные до 1 октября 1997 г., при прохождении государственной перерегистрации теперь не обязаны будут подтверждать пятнадцатилетний срок своего существования на соответствующей территории и, следовательно, независимо от своего вхождения в структуру централизованной религиозной организации будут пользоваться правами юридического лица в полном объеме без ежегодной перерегистрации и без ограничений, предусмотренных абзацем четвертым пункта 3 статьи 27 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях». Те же религиозные организации, которые уже прошли перерегистрацию и по причине отсутствия у них документа, подтверждающего пятнадцатилетний срок существования, были вынуждены исключить из своего устава права, предусмотренные пунктом 4 статьи 3, пунктами 3 и 4 статьи 5, пунктом 5 статьи 13, пунктом 3 статьи 16, пунктами 1 и 2 статьи 17, пунктом 2 статьи 18, статьей 19 и пунктом 2 статьи 20 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях», теперь вправе внести соответствующие изменения и дополнения в свой устав (т. е. устранить эти ограничения) и представить их для регистрации в орган юстиции. При этом им должно быть выдано новое свидетельство о государственной регистрации без указания на временный характер его действия. Что же касается действия положений абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 данного Федерального закона в отношении религиозных организаций, входящих в структуру централизованной религиозной организации, то Конституционный Суд РФ фактически дал оценку уже сложившейся в органах юстиции практики, – к указанным религиозным организациям эти положения не применяются.
Также отметим, что острые споры и справедливые обвинения законодателей в нарушении принципа светского характера образования вызвала ч. 4 ст. 5 Федерального закона. Согласно данной норме закон предоставляет возможность преподавания, с согласия детей и их родителей, во внеурочное время религиозных дисциплин в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. Полагаем, что в светской школе вообще не должно быть преподавания каких-либо религиозных дисциплин, так как Россия является многонациональной страной. Однако в Федеральном законе зафиксировано данное положение, которое, по нашему мнению, противоречит конституционным приципам, и его формулировка требует существенной доработки.
Конституция Российской Федерации в статье 28 гарантирует свободу совести каждому, подразумевая под «каждым» всякого человека. Однако Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» в части 1 статьи 3 не вполне обоснованно вводит дополнительное условие: «Иностранные граждане и лица без гражданства, законно находящиеся на территории Российской Федерации, пользуются правом на свободу совести и свободу вероисповедания наравне с гражданами Российской Федерации и несут установленную федеральными законами ответственность за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях». Таким образом, иностранный гражданин, равно как и лицо без гражданства, незаконно находящиеся на территории России, свободой совести и вероисповедания, согласно Федеральному закону, пользоваться если и могут, то исключительно в меньшем объеме, нежели российские граждане либо те же лица, только законно находящиеся на территории Российской Федерации. В чем именно заключается преимущество при «пользовании правом на свободу совести» иностранных граждан и лиц без гражданства, законно находящихся на территории России, перед такими же лицами, незаконно находящимися на территории государства, Закон не поясняет. Исходя из данной правовой конструкции, мы делаем вывод, что формулировка ч. 1 ст. 3 Федерального закона не вполне корректна и требует доработки.
Ряд существенных вопросов в регулировании права на свободу совести и свободу вероисповедания остался за рамками анализируемого закона.
Так, пункт 8 ст. 11 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» предусмотрел возможность проведения государственной религиоведческой экспертизы. При этом в самом законе кроме упоминания данного вида экспертизы не называются даже ее задачи, условия и порядок назначения. Возникает вопрос – насколько оправдано придание данному виду экспертизы статуса государственной и регулирование порядка ее проведения актами органов исполнительной, а не законодательном власти?
Прежде всего, нуждается в уточнениях и более четких процессуальных формулировках организация и порядок проведения государственной религиоведческой экспертизы. В настоящее время он определен в Порядке проведения государственной религиоведческой экспертизы, утвержденным постановлением Правительства РФ от 1 июня 1998 г. № 565.
Так, данная экспертиза проводится по решению регистрирующего органа «в случае возникновения у регистрирующего органа необходимости в проведении дополнительного исследования на предмет признания организации в качестве религиозной и проверки достоверности сведений относительно основ ее вероучения и соответствующей ему практики». Эти два вопроса, собственно, и являются задачами государственной религиоведческой экспертизы, изложенными в п.3 названного постановления правительства. Однако на практике экспертные советы для проведения государственной религоведческой экспертизы, в том числе при Министерстве юстиции РФ, почти всегда выходят за пределы этих задач[154].
Ряд авторов, обращает внимание, что особенно остро вопрос проведения государственной религоведческой экспертизы нуждается в разрешении, когда речь идет о новых религиозных движений[155]. Проблема представляется в решении вопроса о религиозном характере изучаемой организации, а также определение его отношения к тем ценностям и социальным институтам, которые государство считает нужным поддерживать и охранять от посягательств.
Таким образом, существует необходимость законодательного закрепления механизма проведения религоведческой экспертизы в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях», необходимо совершенствование работы, связанной с проведением государственной религоведческой экспертизы, регулярное доведение ее результатов до сведения всех специалистов этой сферы, включая опубликование конкретных заключений; проведение семинаров, научно-практических конференций специалистов, участвующих в проведении экспертизы; обсуждение научных публикаций и методик проведения данной экспертизы[156].
Так же, по мнению авторов, не достаточно урегулирована возможность реализиции права на свободу совести и вероисповедания осужденных. Свобода совести и свобода вероисповедания осужденных регулируется статьей 14 («Обеспечение свободы совести и свободы вероисповедания осужденных») Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации от 8 января 1997 г. № 1-ФЗ. Часть 1 данной статьи закрепляет: «Осужденным гарантируется свобода совести и вероисповедания. Они вправе исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой религии, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные убеждения и действовать в соответствии с ними». Часть 2 этой же статьи предписывает: «Осуществление права на свободу совести и свободу вероисповедания является добровольным, при этом не должны нарушаться правила внутреннего распорядка учреждения, исполняющего наказания, а также ущемляться права других лиц».
Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации гарантирует осужденным право на свободу совести и свободу вероисповедания, представляя право исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой религии, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные убеждения и действовать в соответствии с ними. Статья 14 (п. 3) гласит, что осужденным к ограничению свободы по их просьбе может быть дано разрешение на посещение мест богослужений, находящихся за пределами исправительных центров.
Мы провели исследование, целью которого было выяснить, как соблюдаются свобода совести и свобода вероисповедания на территории Исправительной колонии № 1, расположенной в городе Тамбове. Эта колония строгого режима считается одной из лучших в системе исправительных учреждений и имеет достаточно высокий рейтинг среди самих заключенных. На территорию колонии имеется домовая церковь, освященная Владыкой епископом Тамбовским и Мичуринским Феодосием, религиозные обряды в которой ведет священник, отец Николай. Достаточно богатый выбор религиозной литературы. Однако лицам нехристианского вероисповедания подобные права не предоставляются. В городе они могли бы посещать места богослужений в соответствии со своими религиозными убеждениями, но в колонии нет транспорта, чтобы вывезти заключенных в культовые учреждения. Таким образом, даже при поверхностном изучении вопроса можно сделать вывод, что в учреждениях, исполняющих наказания, права на свободу совести и свободу вероисповедания реализуются лишь частично, при этом православное вероисповедание явно доминирует над остальными, что является грубым нарушением конституционных принципов.
Свобода совести военнослужащих определяется Федеральным законом «О статусе военнослужащих» от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ. В соответствии с данным законом военнослужащим предоставляется и гарантируется право на свободу вероисповедания (ст. 8), однако с существенными ограничениями. Так, в части 2 статьи 9 закреплено, что «Военнослужащие могут состоять в общественных, в том числе религиозных, объединениях, не преследующих политические цели, и участвовать в их деятельности, не находясь при исполнении обязанностей военной службы» и «Военнослужащие не вправе: использовать служебное положение в интересах политических партий и общественных, в том числе религиозных, объединений, а также для пропаганды отношения к ним» (ч. 7 ст. 10 Закона). Вместе с тем, хотя Уголовный кодекс Российкой Федерации и не предусматривает уголовной ответственности за отказ от исполнения служебных обязанностей по мотивам убеждений, как это было ранее, однако военнослужащий, отказывающийся исполнять свои служебные обязанности по этому основанию, может быть привлечен к уголовной ответственности за неисполнение приказа, состав данного преступления предусмотрен статьей 332 Уголовного кодекса Российской Федерации. Таким образом, возможность реализации права на свободу совести и свободу вероисповедания военнослужащими представляется затруднительной.
Анализируя Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», правоприменительную практику и сложившиеся общественные отношения в сфере свободы совести и вероисповедания, резюмируем:
1. Закон подвергался критике на всех этапах его разработки и в настоящее время дискуссии о необходимости его совершенствования не прекращаются.
2. Закон не лишен серьезных недостатков, главными из которых являются несоответствие его отдельных положений Конституции Российской Федерации, наличие противоречий, неточность юридических конструкций, возможность их полярного толкования и невыработанный понятийный аппарат.
3. Закон регулирует не все общественные отношения в сфере свободы совести и свободы вероисповедания, что требует не только его дальнейшего совершенствования, но и формирования всего комплекса законодательства, устанавливающего и регулирующего отношения в этой области.
Совершествование закона связано с необходимостью внесения изменений и дополнений в данный нормативно-правовой акт либо принятием нового Федерального закона, соответствовавшего Конституции Российской Федерации и общепризнанным принципам и нормам международного права, положениям международных договоров.
Применительно к Российской Федерации видится два возможных направления совершенствования закона: усиление деструктивных тенденций, откат в сторону тоталитаризма и нарушения права человека на свободу совести и свободу вероисповедания и второй путь – создание широкой правовой концепции свободы совести и свободы вероисповедания, соответствующей демократическим принципам и реалиям XXI в., на основе которой и будет разработан закон, регулирующий институт свободы совести и свободы вероисповедания.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.