§ 3. Становление советского уголовного законодательства (1917–1922 гг.)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§ 3. Становление советского уголовного законодательства (1917–1922 гг.)

Рассматриваемый этап с победы Великой Октябрьской революции до принятия первого советского УК 1922 г. представляет значительный интерес как период рождения первого в мировой истории социалистического уголовного права, не имеющего аналогов в прошлом.

В период проведения Октябрьской революции (1917–1919 гг.) источниками уголовного права служили обращения к населению правительства, постановления съезда Советов, декреты, наказы местных Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, инструкции Наркомюста, а также судебная практика. В первую очередь правовыми актами регламентировалась ответственность за наиболее тяжкие и распространенные преступления — спекуляцию, взяточничество, контрреволюционные преступления. В декретах о суде и революционных трибуналах также определялись наказания за целый ряд преступлений. Однако находилось место и для норм Общей части уголовного законодательства. Например, нормы о соучастии, покушении на преступление содержались в декретах 1918 г. о взяточничестве, о спекуляции, о набатном звоне.

Первый же уголовно-правовой акт, содержащийся в Декрете о земле, принятый II Всероссийским съездом Советов 26 октября 1917 г., раскрывал социальное понятие преступления: "Какая бы то ни было порча конфискованного имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом". Была осуществлена и первая классификация преступлений на две категории: контрреволюционные, особо тяжкие и все иные. За первую группу преступлений устанавливалась санкция не ниже соответствующего срока лишения свободы, за вторую — до определенного срока.

Учитывая бедственное социальное и экономическое положение детей и подростков в стране, наличие двухмиллионной армии беспризорных, советское уголовное право установило гуманный возраст начала уголовной ответственности — с 17 лет. Декрет СНК от 14 января 1918 г. "О комиссиях для несовершеннолетних" упразднил суды и тюрьму для малолетних и несовершеннолетних преступников. Дела о преступлениях несовершеннолетних до 17 лет рассматривали комиссии для несовершеннолетних.

В течение нескольких месяцев после революции Декретами о суде N 1 от 24 ноября 1917 г. и N 2 от 7 марта 1918 г. разрешалось применение судами дореволюционного уголовного законодательства, если оно не отменялось революцией и не противоречило революционной совести. фактически же местные народные суды дореволюционное законодательство, как правило, не применяли. Чаще на него ссылались вышестоящие окружные суды, где работали профессиональные юристы. Народные суды резко отрицательно относились к чуждому им царскому законодательству и постановлениям Временного правительства. Еще до Октябрьской социалистической революции в Кронштадте, в Выборгском районе Петрограда и других местах народ бойкотировал старый суд и создавал новые революционные суды. Глава Временного правительства А.Ф.Керенский вынужден был санкционировать эти суды. Рядом с судьей дела слушали два заседателя — рабочий и солдат.

Декрет о суде N 3 от 3 ноября 1918 г. уже не содержал положения об использовании законов свергнутых правительств. Советское уголовное законодательство исторически складывалось путем слома царского дореволюционного буржуазно-помещичьего законодательства и создания новой системы права[22]. Царское законодательство нельзя было использовать и по юридико-техническим основаниям: оно представляло собой настоящие "уголовно-правовые джунгли". Очевидно, что такого рода законодательство невозможно было механически инкорпорировать в советское уголовное законодательство. Поэтому проект Уложения о наказаниях 1918 г., составленный тогдашним наркомом и механически воспроизводивший в сокращенном виде Уголовное уложение 1903 г. (сохранено 380 статей) с добавлением некоторых декретов Советской власти, был отвергнут.

19 декабря 1917 г. инструкцией Наркомюста, обобщившего первый месячный опыт судебной практики, судам был предложен циркуляр "О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний". В нем рекомендовалось восемь видов наказаний за тяжкие преступления, дела о которых были подсудны трибуналам: денежный штраф; лишение свободы; удаление из столицы, из отдельных местностей, из пределов Российской республики; объявление общественного порицания; объявление врагом народа; лишение всех или некоторых политических прав; секвестр или конфискация имущества; присуждение к обязательным общественным работам.

Смертная казнь в первой нормативно представленной системе наказаний советского уголовного законодательства отсутствовала, и не случайно. В числе декретов II Всероссийского съезда Советов 26 октября 1917 г. был принят Декрет "Об отмене смертной казни". Так, Советская власть сразу сформулировала свое принципиальное отношение к этой мере наказания. До февраля 1918 г. расстрелы в Советском государстве по суду не производились. Смертная казнь была восстановлена в связи с чрезвычайным положением, ставившим под угрозу существование советского строя, постановлением Совнаркома от 23 февраля 1918 г. "Социалистическое Отечество в опасности". В 1920 г. смертная казнь снова отменяется и позже в связи с теми же крайними обстоятельствами вооруженного вторжения и угрозы полного свержения Советской власти восстанавливается. Вопрос "кто-кого" стоял тогда предельно остро. Под властью Советов в 1919 г. оставалась лишь 1/4 часть территории России[23]. На остальной территории властвовало "белое движение".

Следует отметить гуманизм уголовной политики в первые годы после революции, переходящий часто в необоснованный либерализм. Так, за первое полугодие существования ВЧК она расстреляла за контрреволюционные преступления лишь 222 человека. Во второй половине 1918 г. количество расстрелянных за контрреволюционную деятельность составило всего 2 % от общего числа осужденных за контрреволюционные преступления[24].

Народные суды г. Москвы за вторую половину 1918 г. приговорили к безусловному лишению свободы 21,5 %, к штрафу — 56,9 % осужденных. За кражу каждый второй был осужден к условной мере наказания[25]. СНК Петроградской коммуны в 1918 г. объявил амнистию в честь 1 мая, согласно которой освобождались от наказания "все лица, осужденные за политические преступления"[26].

Все это опровергает фальсификации о варварстве русского народа, терроризме большевиков. В действительности "красный террор" был ответной мерой на "белый террор". Вот хронология террористических актов: 1 января эсеры совершили покушение на В.И.Ленина в Петрограде, 20 июня они убили Володарского, 30 августа эсерка Каплан тяжело ранила В.И.Ленина в Москве, и в тот же день был убит председатель ЧК М.С.Урицкий. В июле был убит немецкий посол Мирбах. Эсеры захватили часть территории Москвы, ряд зданий, в том числе телефонную станцию, арестовали Ф.Э.Дзержинского, М.Я.Лациса, председателя московского Совета П.Г.Смидовича. Как же ответил на контрреволюционный мятеж и террористические акты трибунал? Большинство мятежников были осуждены к трем годам лишения свободы. Руководителей партии левых эсеров Спиридонову и Саблина суд приговорил к общественным работам и через два дня по амнистии освободил.

Отмечая крайнюю вынужденность "красного террора", В.И.Ленин писал: "Наше дело — ставить вопрос прямо. Что лучше? Выловить ли и посадить в тюрьму, иногда даже расстрелять сотни изменников из кадетов, беспартийных, меньшевиков, эсеров, выступающих (кто с оружием, кто с заговором, кто с агитацией против мобилизации:) против Советской власти, то есть за Деникина? Или довести дело до того, чтобы позволить Колчаку и Деникину перебить, перестрелять, перепороть до смерти десятки тысяч рабочих и крестьян? Выбор не труден"[27].

Адмирал Колчак называл себя "Верховным правителем России". Союзники Атланты признавали его таковым и оказывали ему щедрую военную помощь. Командующий американскими войсками писал о том, как вел себя Колчак в Сибири. "Совершались чудовищные убийства, но их совершали не большевики, как думает мир. Я нисколько не погрешу против истины, заявив, что на каждого убитого большевиками приходилось в Восточной Сибири сто человек, убитых противниками большевиков"[28].

В "Письме к американским рабочим" В.И.Ленин писал, что "английские буржуа забыли свой 1649, французы свой 1793 год. Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в ее пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его рискнули применять беднейшие рабочие и крестьяне против буржуазии!"[29].

К приведенному уместно добавить, что современные историки уголовного права, гневно осуждающие красный террор, забыли о многовековом белом терроре Российской монархии против собственного народа. Статистику цареубийств, убийств претендентов на престол тоже полезно помнить. Истина, как известно, познается в сравнении.

После принятия 5 сентября 1918 г. постановления СНК о красном терроре число расстрелянных (их число публиковалось в официальных изданиях) не превысило 600 человек[30].

В разгар гражданской войны собирается Чрезвычайный VI Всероссийский съезд Советов и выносит 8 ноября 1918 г. постановление "О точном соблюдении законов". В нем говорилось: "Призвать всех граждан республики, все органы и всех должностных лиц Советской власти к строжайшему соблюдению законов РСФСР". Отступление от законов допускалось только при экстремальных условиях гражданской войны и борьбы с контрреволюцией. В каждом таком случае требовалось точно установить условия, которые вызывали отступление от закона, о чем должно подаваться заявление в соответствующий Совет рабочих и крестьянских депутатов. Этим же постановлением вменялось в обязанность всем должностным лицам и учреждениям составлять протокол на жалобу любого гражданина о неправомерных действиях этих лиц или органов. Копия протокола выдавалась жалующемуся гражданину, а подлинник немедленно направлялся вышестоящему учреждению. За неосновательный отказ в составлении протокола виновные привлекались к судебной ответственности.

Это краткое, состоящее из пяти статей постановление представляет большую историко-правовую ценность. Оно не только призывало к точному соблюдению законов, но и обстоятельно регламентировало механизм обеспечения его исполнения. Норма о судебной защите права граждан жаловаться на неправомерные действия должностных лиц, органов власти и управления родилась, как видно, уже в 1918 г. К сожалению, потребовались десятилетия для ее возрождения в 1989 г. в виде постановления Верховного Совета СССР "О порядке обжалования в суд неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан"[31].

Важным событием явилось принятие в марте 1919 г. Программы РКП(б), а в декабре 1919 г. — Руководящих начал по уголовному праву РСФСР. Уголовная политика в программе определялась как коренное изменение наказания: широкое применение условного осуждения, введение такой меры наказания, как общественное порицание, замена лишения свободы обязательным трудом с сохранением свободы (исправительно-трудовые работы), замена тюрем воспитательными учреждениями и введение товарищеских судов. Пресловутый "большевистский террор" здесь никак не просматривается. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, изданные Наркомюстом, имели нормативную силу как своего рода прототип Общей части будущего УК РСФСР. Они состояли из восьми разделов и преамбулы. I раздел — об уголовном праве и его задачах; II — о правосудии, III — о преступлении и наказании; IV — о стадиях осуществления преступления; V — о соучастии; VI — виды наказания; VII — об условном осуждении; VIII — о пространстве действия уголовного права.

Руководящие начала строились по итогам обобщения двухлетней практики нормотворчества по уголовному праву. С 26 октября 1917 г. до 1 июня 1922 г. было принято более 400 уголовно-правовых норм. Это в корне опровергает утверждение, будто в первые годы Советской власти никакого права и правосудия не существовало, судьбу преступников решала чуть ли не толпа. Руководящие начала заложили основы принципиально новой системы уголовного права, нормы которого прежде всего в соответствии с Конституцией 1918 г. раскрывали социально-классовую сущность правовых норм борьбы с преступностью в условиях перехода от капитализма к социализму. Задачи уголовного права определялись как охрана государства рабочих, крестьян, солдат. Давалось социальное (материальное) понятие преступления, которое сочеталось с юридическим признаком. Пункт 5 гласил: "Преступление есть нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным законом", пункт 6 развивал дефиницию преступления: "Преступление как действие или бездействие, опасное для данной системы общественных отношений, вызывает необходимость борьбы государства с совершившими такие действия или допустившими такое бездействие лицами (преступниками)".

Как видим, уже в первом обобщении определения преступления были названы его необходимые признаки: общественная опасность (для данной системы общественных отношений), противозаконность действия (бездействия). Преступниками назывались лишь лица, совершившие такие действия или допустившие такое бездействие. Не было и намека на какое-либо опасное состояние лица как основание его ответственности.

В Руководящих началах отсутствовала норма, прямо определявшая вину и ее формы. Произошло это потому, что при составлении Руководящих начал возобладала точка зрения разработчиков, отождествлявших принцип вины с теорией возмездия и воздаяния за вину классической школы уголовного права. Однако в п. 3 ст. 12 о смягчающих и отягчающих наказание обстоятельствах указание на неосторожную форму вины имелось. Правда, в статье о покушении неверно связывалась наказуемость лица не с опасностью содеянного, а с опасностью покушавшегося лица. Такая позиция входила в явное противоречие с понятием преступления, а также с интересной и верной нормой об индивидуализации наказания. Пункт 11 гл. III Руководящих начал предлагал суду при назначении наказания оценивать "степень и характер" (свойство) опасности для общежития как самого преступника, так и совершенного им деяния. В этих целях суд, не ограничиваясь изучением всей обстановки совершения преступления, должен был определять опасность преступника, поскольку таковая выявлялась в совершенном им деянии и его мотивах и поскольку возможно уяснить ее на основании его образа жизни и прошлого. Столь обстоятельное определение личности преступника, к сожалению, было впоследствии законодателем утрачено.

В Разделе "О соучастии" обращает на себя внимание регламентация форм соучастия: групповое совершение преступления, с одной стороны, пособничество и подстрекательство — с другой. В п. 21 сказано: "За деяния, совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники". Эти формы группового совершения преступления из Общей части оказались в последующих УК перенесенными в Особенную часть в виде признаков составов конкретных преступлений, утратив тем самым свойства института соучастия. Пробел заполнило лишь законодательство 1993 года.

Руководящие начала предлагали судам весьма развернутую систему наказаний. Не все виды таковых по существу являлись уголовными по карательному содержанию. Но разнообразие, позволяющее тщательно индивидуализировать ответственность, было налицо. За преступления суды могли вынести: а) внушение; б) выражение общественного порицания; в) принуждение к действию, не представляющему физического лишения (например, пройти известный курс обучения); г) объявление под бойкотом; д) исключение из объединения на время или навсегда; е) восстановление, а при невозможности его возмещение причиненного ущерба; ж) отрешение от должности; з) воспрещение занимать ту или иную должность или исполнять ту или иную работу; и) конфискация всего или части имущества; к) лишение политических прав; л) объявление врагом революции или народа; м) принудительные работы без помещения в места лишения свободы; н) лишение свободы на короткий срок или на неопределенный срок до наступления известного события; о) объявление вне закона; п) расстрел. Всего пятнадцать видов наказания. Конечно, пять из них не носили уголовно-правового характера (например, внушение, порицание, бойкот). Неопределенный срок лишения свободы до какого-либо события (в приговорах отдельных судов лицо лишалось свободы "до победы мировой революции") также неудачен. Но сама идея многообразия видов наказания правильно отражала принцип индивидуализации ответственности. Думается, что чрезмерно репрессивной такую систему наказаний считать невозможно.