3.3. Обязательственное право

3.3. Обязательственное право

Обязательство (obligatio) определялось римскими юристами как «правовые узы (iuris vinculum), в силу которых мы связаны необходимостью что-либо исполнить согласно законам нашего государства» (I. 3. 13).

Раннее состояние

Если вещное право закрепляло принадлежность имущества данному лицу, то обязательственное право обязывало к совершению определенных действий (или воздержанию от них). Оно, например, распространялось на получение имущества, наем услуг, возмещение ущерба за деликты (правонарушения).

Контракты и деликты. При неразвитости товарно-денежных отношений сфера действия обязательств из договоров была сравнительно узкой. Широкое распространение имели строго формальные и односторонние обязательства. В Риме не существовало общей нормы, согласно которой все обязательственные соглашения, не противоречащие закону, обеспечивались предоставлением права на иск – судебной защитой. Имелся строго определенный перечень таких обязательств из договоров, обеспечивавшихся судебной защитой и называвшихся контрактами. Точнее, существовал строго определенный перечень исков для защиты соответствующих отношений. То же самое следует сказать и об обязательствах из деликтов. Право требовать возмещения вреда от противоправного действия возникало лишь в том случае, если имелся соответствующий иск и данное действие квалифицировалось как деликт.

Для раннего состояния обязательственного права типично то, что оно еще не в полной мере отделилось от вещного и уголовного.

В древнейшем слое римского права обязательства из деликтов имели широкое распространение. Различались частные деликты (delicta privata), касавшиеся интересов отдельных лиц, и публичные деликты (delicta publica), затрагивавшие интересы государства. В первом случае дело возбуждалось потерпевшим, перед которым виновный и нес ответственность. Публичные деликты порождали ответственность перед государством. К обязательственному праву в современном смысле этого понятия следовало бы отнести лишь некоторые частные деликты, но в древнейший период в него включались все частные, а также публичные деликты. В то время понимание общественной опасности ряда преступлений в полной мере еще не сложилось, а обязательства из деликтов в какой-то мере подменяли и заменяли уголовное право. Широкая сфера действия деликтных обязательств на первом этапе ярко характеризует положение, когда «лишь недавно начавшее крепнуть государство еще не брало на себя воздействие на правонарушителя, оставляя право этого воздействия за потерпевшим. Это – первая стадия развития правовых норм, относящихся к деликтам»[38].

На данной ступени развития обязательства из деликтов еще сохраняют следы непосредственной расправы потерпевшего с лицом, причинившим ущерб или обиду. Как пережиток существуют и проявления талиона. Однако, по общему правилу, ответственность определялась на началах композиции (compositio), т. е. материального возмещения вреда и уплаты штрафа. В Законах XII таблиц говорится о таких частных деликтах, как iniuria – посягательство на личность, furtum – кража и вообще незаконное посягательство на имущественные права личности.

Iniuria (обида). В этом случае, в частности при членовредительстве, потерпевший и обидчик могли договориться о возмещении ущерба на началах композиции. Иначе действовал принцип талиона: «Пусть и ему самому будет причинено то же самое» (Табл. VIII. 2). Рамки действия талиона были все же ограниченны. В ряде случаев ответственность за деликт устанавливалась в виде уплаты определенной суммы. Так, «если кто рукой или палкой переломит кость свободному человеку, пусть заплатит штраф 300 ассов, если рабу – 150 ассов». За нанесение оскорбительных ударов, побоев надлежало заплатить 25 ассов (Табл. VIII. 3. 4).

Furtum (кража) каралась уплатой потерпевшему двойной стоимости украденной вещи. Но, если вор захвачен на месте преступления, он подвергался бичеванию и выдавался потерпевшему, оказываясь в положении раба или несостоятельного должника. Такой же была ответственность и в том случае, если вещь обнаружена у вора в результате обыска в предписанной квиритским законом форме: потерпевший являлся в дом заподозренного «голым с повязкой вокруг бедер и сосудом на голове» (формализм права). В случае ночной или вооруженной кражи вор мог быть убит на месте преступления. Раб, уличенный в воровстве, после бичевания сбрасывался с Тарпейской скалы (Табл. VIII. 14. 15а, б).

В Законах XII таблиц говорилось и о случаях противоправного уничтожения чужого имущества. Так, смертным грехом для взрослого считалось «потравить или сжать в ночное время урожай с обработанного плугом поля». Того, кто «поджигал строение или сложенные возле дома скирды хлеба», XII таблиц предписывали «заключить в оковы и после бичевания предать смерти» (Табл. VIII. 9. 10).

Обязательства из договоров

В этой области также хорошо видны черты начального состояния гражданского права. К рассматриваемой группе обязательств следует отнести манципацию и стипуляцию.

Выше о манципации говорилось как о форме заключения сделок, способе установления собственности на вещь. Однако в манципации представлен и обязательственный характер отношений сторон: зачатки ряда конкретных обязательственных отношений. Так, она использовалась в сделках купли-продажи, при фиктивной продаже имущества в целях завещательного распоряжения, для передачи имущества на хранение, взятия в кабалу чужого сына и т. д. Манципация была независима от своей цели – causa, была отвлечена от нее и потому называлась у юристов абстрактной сделкой. Другая существенная черта манципации – строгий формализм. Малейшее отступление от установленной формы влекло недействительность сделки.

Видом договорных обязательств можно считать и стипуляцию (stipulatio). Стипуляционное обязательство вступало в силу лишь с момента произнесения сторонами строго определенной словесной формулы, причем требовалось буквальное совпадение вопроса будущего кредитора с ответом должника. Например: «Обязуешься?» – «Обязуюсь», «Дашь?» – «Дам», «Обещаешь?» – «Обещаю», «Ручаешься своей честью?» – «Ручаюсь своей честью».

Относительно стипуляции было высказано предположение о ее религиозном происхождении – «происхождение стипуляции следует искать в древнейших религиозных формулах». Связь с религией и формализм стипуляции являются решающим при отнесении ее к древнейшему этапу римского обязательственного права.

Это решение не бесспорно: формальные начала стипуляции сравнительно просты, и она особенно широкое распространение получает в классическом праве. «По своему характеру, – пишет И. А. Покровский, – стипуляция является как бы соединительным звеном между старым цивильным слоем и новым: с одной стороны, она еще сделка формальная… но, с другой стороны, ее форма опирается уже на простое абстрактное обещание должника, что придает стипуляции совершенно новые, старому праву неизвестные черты»[39]. По нашему мнению, стипуляция в своей древнейшей форме принадлежит первому этапу римского права, а освободившись от формализма, – классическому и даже постклассическому праву.

Манципация и стипуляция были односторонними обязательствами. В них следует выделить также личный характер ответственности должника. Не уплативший в срок долга, как и вор, захваченный на месте преступления, головой выдавался кредитору. Кредитор имел право «наложить руку» на должника (вести его в суд) в силу самого факта неисполнения обязательства (см. Табл. III, 2). И еще одна характерная черта: на действительности договора не отражалось наличие угрозы или обмана при его заключении, так как сами эти понятия в римском праве еще не сложились. Строгое следование формальным началам права требовало буквального толкования договора (D. 45. 1. 91 рr).

Действительные отношения сторон при стипуляции не учитывались правом.

«Считалось достаточным представить доказательства того, что было произнесено при заключении сделки, а отказавшийся от своих слов подлежал штрафу вдвое» (Табл. VI). Стипуляция распространялась лишь на лиц, непосредственно участвовавших в соглашении (D. 45. 1. 38. 20).

Материальное содержание стипуляции могло быть весьма разнообразным (купля-продажа, заем, усыновление, завещание, дарение).

Пока сделки носили единичный, случайный характер, сложности формализма не затрудняли существенно товарооборот. К тому же формализм имел и положительные стороны – четкость и определенность устанавливаемых отношений, относительная легкость доказывания спорных фактов. В древнейший период, как уже отмечалось, лишь договоры, облеченные в требуемую квиритским законом форму, получали юридическое признание и наделялись исковой защитой. Неформальные соглашения или соглашения, заключенные с нарушением формы, юридического значения и правовой защиты первоначально не имели. Манципацию, конечно, нельзя считать конкретным обязательством, договором. То же самое следует сказать и о стипуляции. Они – «абстрактные сделки», т. е. определенные формы, в которые облекались самые различные обязательственные отношения. Именно форме заключения договоров придавалось первостепенное значение. Обязательства делились не по их материальному содержанию (например, заем, ссуда, купля-продажа, наем, поклажа и т. д.), а по форме их заключения.

Договор нексум (nexum). Типические черты раннеримского права, в частности обязательственного, полно представлены и в договоре нексум. Он принадлежал к манципируемым договорам, но вместе с тем имел более конкретное содержание обязательства. Он использовался в сделках займа, но мог иметь место и при установлении приданого для дочери, при продаже товара в кредит и т. д. Другую существенную его сторону составляло то, что отрицательные последствия неисполнения обязательства, например при займе, выражались в установлении кредитором своей власти над личностью должника. Кредитор «налагал на должника руку»: мог 60 дней держать его в своем подвале закованным в цепи. В течение этого времени должник трижды выводился на городскую площадь в расчете на уплату долга кем-либо из его друзей и близких, а в третий базарный день предавался смертной казни или поступал в продажу за границу. Должника, имевшего нескольких кредиторов, по Законам XII таблиц следовало разрубить на части пропорционально величине долга каждому из них (Табл. III. 5. 6). Правда, по некоторым свидетельствам, это предписание закона не применялось буквально.

В договоре нексум хорошо видно, что древние римляне еще не делали различия между нарушением данного в договоре слова и всякой другой обидой. Ответственность за неисполнение договора имела характер примитивного мщения, взыскание обращалось на личность должника, которого можно было даже убить.

Проявлением формализма квиритского права было требование симметричности установления и прекращения обязательства. Примечательно, что уплаты суммы долга было недостаточно для прекращения обязательства. Напротив, совершение манципации даже без погашения долга означало прекращение обязательства. Договор нексум заключался лично сторонами, а заключение договора через представителей, замена кредитора или должника считались недопустимыми.

В древнейшем римском праве появляются и литтеральные обязательства, заключаемые путем совершения определенных записей в приходно-расходных книгах.

Характеризуя обязательственное право Рима на первом этапе, необходимо отметить сравнительную скудость правовых средств регулирования договорных отношений. Существовали недифференцированные виды договоров, различаемые по форме их заключения. Гражданские правонарушения не были четко отграничены от уголовных преступлений. Взыскание при неисполнении обязательства обращалось не только на имущество, но и на личность обязанного лица. Проявлением неразвитости права был и односторонний характер обязательств. Юридическая сила договора зависела от соблюдения предписанных обычаем и законом формальных действий. Сила договора поддерживалась торжественной обрядностью его заключения, религиозной клятвой. На действительности договора не отражалось наличие угрозы или обмана при его заключении. Формализмом права определялось господство буквального толкования договора. Следует отметить и строго личный характер обязательства: оно не распространялось на третьих лиц.

Классическое право

В своем классическом состоянии обязательственное право достигает особенных успехов, становится наиболее разработанной частью римского права.

В нем выделяется общая часть, касающаяся таких общих вопросов, как понятие обязательства, его виды, учение о договорах, их содержании, условий действительности, обеспечении, ответственности сторон и др.

Обязательство (obligatio) устанавливало правовую связь между двумя или несколькими лицами: с одной стороны, право требовать, с другой – обязанность исполнить это требование.

Обязательственное право представляло собой совокупность правовых норм, регулировавших отношения, связанные с возникновением и прекращением обязательств.

«Сущность обязательства, – говорил Павел, – не в том состоит, чтобы сделать какой-нибудь предмет или сервитут нашим, но чтобы связать другого перед нами, дабы он дал что-нибудь, сделал или предоставил» (D. 44. 7. 3).

Обязательство, обязательственное право отличалось от вещного права по объекту и времени действия. Так, если объект обязательственного права составляли действия обязанного лица, то объект вещного права – вещь, то или иное имущество. В обязательствах совершение каких-либо действий или предоставление имущества рассчитаны на определенное время либо до востребования; по вещному праву лицо приобретало вещь навсегда. Например, при купле-продаже стороны обязывались передать вещь, передать оговоренную сумму. Обязательство изначально рассчитано на прекращение путем исполнения. Лишь по исполнении сторонами своих обязанностей и прекращении обязательственного правоотношения у покупателя возникало право собственности, регулируемое вещным правом и устанавливаемое на неопределенное время. В отличие от права собственности, защищаемого вещными исками, обязательства защищались личными исками (actiones in personam).

Стороны в обязательстве – лица, участвующие в обязательственном отношении, – должник, дебитор (debitor) и кредитор (creditor). Должник обязан исполнить обязательство, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности.

Предмет обязательства составляют действия сторон в обязательстве – дать, сделать, предоставить (dare, facere, praestare). Эти действия «имеют имущественную ценность», однако лишь по исполнении обязательства возникало то или иное имущественное право.

Содержание обязательства – конкретные права и обязанности сторон, возникающие в том или ином обязательстве.

Классический характер римского обязательственного права выражался в детализированной разработке всех существенных вопросов обязательственных правоотношений – общих понятий, отдельных институтов, всей системы обязательств. Правда, в Риме по-прежнему не существовало правила, согласно которому все обязательственные соглашения, не противоречащие закону, получают юридическое признание и исковую защиту. Но по мере развития товарно-денежных отношений, следуя шаг за шагом за непосредственными требованиями практики, римское право значительно расширяет круг типичных обязательственных соглашений, договоров, снабженных исковой защитой. Система таких договоров полно выражала потребности торгового оборота, находившегося в то время на исключительно высокой ступени развития. Это обстоятельство во многом определило классический характер всего римского обязательственного права.

В новых условиях некоторые старые виды договоров (манципация, нексум) отмирают, другие претерпевают существенные изменения (стипуляция, литтеральные договоры), складываются договорные обязательства с конкретным материальным содержанием. Торговый оборот требовал быстрых форм установления обязательственных отношений, отсюда – ограничение формализма обязательственного права. Возникают бесформальные договоры в силу одного лишь соглашения (консенсуальные), ограничивается формализм стипуляции, преодолевается жесткий, не поддающийся толкованию, смысл слов. Решающим становится не словесное выражение договора, но действительная воля сторон.

Виды обязательств различались по основаниям их возникновения. В классическом праве наиболее распространенными основаниями возникновения обязательств стали договоры, контракты (contractus), а также правонарушения – деликты (ex delictio). «Всякое обязательство возникает либо из контракта, либо из деликта» (1.111.88). Обязательства из договоров становятся главной формой установления и закрепления хозяйственных связей, активно стимулируя ремесленное и сельскохозяйственное производство, внутреннюю и внешнюю торговлю.

Договор как основание обязательств содержал в себе соглашение сторон. «Договор является соглашением двух или нескольких об одном и их согласием» (D. 2. 14. 2). «Нет никакого контракта, никакого обязательства, где бы не содержалось соглашения» (D. 2. 14. 3). Обязательство может основываться и на выражении воли одного лица – общение, составление завещания. Такое, как и в нашем праве, называется односторонней сделкой. Если же обязательство порождается выражением воли обеих сторон в соглашении, то имеет место двусторонняя сделка – договор.

Договор заключался предложением (оферта)одной стороны заключить договор и согласием (акцепт)с этим предложением другой стороны.

Сторонами в договоре, как и в любом обязательстве, были должник и кредитор. Договор предполагал его заключение сторонами, способными по праву вступать в обязательственные отношения (статус свободы, гражданства, семейный статус[40]).

Замена должника в обязательстве (перевод долга)стала возможной путем новации – обновлением обязательства, заменой старого обязательства новым с указанием нового должника. Замена должника имела существенное значение для кредитора, поэтому требовалось согласие кредитора. Новация имела и более широкое значение, предусматривая возможность включения в обновленный договор каких-либо иных условий – изменение основания, характера, срока обязательства и др. Неудобство новации состояло в том, что она не была передачей права требования, но создавала новое обязательство. Поэтому прекращалось действие средств, обеспечивающих старое обязательство (поручительство, залог), а для замены кредитора требовалось и согласие должника. Этот недостаток устранялся цессией – кредитор с целью уступки своего права назначал прокуратора, которому поручал взыскание по своему требованию с оговоркой, что полученное прокуратор может оставить за собой.

Условия действительности договора составляли:

– его законность,

– согласная воля сторон,

– определенность содержания.

Договор должен соответствовать правовым нормам, не посягать на правопорядок и права других лиц, быть согласным с добрыми правами (boni mores). Ульпиану принадлежат слова: «Справедливость этого эдикта (о договорах) вытекает из самой природы. Ибо что более соответствует человеческой честности, чем соблюдать то, о чем договорились» (D. 2. 14. I). Соглашения, содержащие противозаконное основание, например о ростовщических процентах, не должны соблюдаться (D. 2. 14. 27. 4).

Другим условием договора была воля (voluntas). He признавалось наличие воли в действиях безумных, не имела юридического значения воля детей, воля, выраженная в шутке или при заключении мнимого договора, когда «одно делается для вида, а другое входит в намерение». Воля должна иметь внешнее выражение словом, жестом, молчанием, совершением формальных действий. Правда, формализм раннего права ушел в прошлое, но как быть, когда в договоре «сказанное и желаемое», действительная воля и ее внешнее выражение не совпадали, расходились? Консервативное начало приписывается Сцеволе:

«Было бы ловушкой для народа, оставив в пренебрежении написанный текст, заниматься розыском воображаемой воли».

Иную точку зрения высказывал Красс:

«В словах-то и заключается ловушка, если оставить без внимания волю».

Позже преобладающее значение воли сторон над словом в договоре и завещании было признано и получило максимально лаконичное, точное определение в высказываниях Папиниана:

«В условиях завещаний следует принимать в соображение волю в большей степени, чем слова» (D. 35. I. 10); «в соглашениях договаривающихся сторон было признано важным обратить внимание больше на волю, чем на слова» (D. 16.219).

Классическое право признавало отсутствие воли в соглашении, когда имели место заблуждение, обман, насилие и угроза.

Заблуждение (error) могло касаться как существа договора – продажа воспринималась как намерение подарить; личности контрагента – покупатель полагал, что продавец обладает правом распоряжаться вещью, а он оказался подвластным. Заблуждение, чтобы иметь правовое значение и вести к признанию сделки ничтожной, должно быть существенным. Ошибка в наименовании сделки или вещи не ломала соглашения.

Обман (dolus) рассматривался как намеренное введение в заблуждение, «всякая хитрость, обман, уловка для того, чтобы обойти, обмануть, уловить другого» (D. 4. 3. 1.2).

Насилие, угроза (metus), первоначально воспринимавшееся как грубое физическое насилие, в классическом праве стало пониматься как психическое или физическое воздействие на человека с целью заставить его поступить по желанию другого («душевный трепет из-за страха перед настоящей или будущей опасностью»). Угроза должна быть реальной, противозаконной, а также «важным злом» для подвергающегося ей. В случае обмана, насилия, угрозы, «если не последует поворота в первоначальное положение, то имеет место присуждение стоимости ущерба».

Условие действительности договора составляла и определенность его содержания – предмет договора, цена, сроки исполнения. Договор мог заключаться относительно вещей, не изъятых из оборота, быть реально исполнимым (не то, чтобы вычерпать море или достать луну), также и «соглашения позорного содержания нельзя брать во внимание».

Вещь в качестве объекта договорного обязательства могла быть индивидуально определенной либо определяемой родовыми признаками. В обязательствах правовое различие между ними состояло в том, что при гибели индивидуально определенной вещи надлежало материально возместить ущерб, тогда как гибель предмета, определяемого родовыми признаками, не освобождала от исполнения обязательства в натуре.

Существенным условием договорного обязательства была кауза (causa) – материальное основание, ближайшая цель обязательства, то, ради чего непосредственно заключалось соглашение. Например, в договоре займа – это получение суммы денег; в договоре купли-продажи – получение вещи в собственность на одной стороне и на другой – платы за нее. В каждом другом обязательственном соглашении causa была иной, определяя характер договора. Признавалось, что недостижение цели соглашения вело к его недействительности. Если одна сторона дает деньги с целью одарить, а другая берет как взаймы, то при таком расхождении в causa договор не состоялся (D. 12. 1. 18 рr).

Если в раннем римском праве определение цели при заключении договора не имело юридического значения (манципация, стипуляция, цессия), то в классическом праве абстрактные обязательства выходят из употребления. А в постклассическом праве наблюдается обратное. Например, передача вещи становится все более независимой от causa. В частности, признается, что ложный внутренний мотив не вредит завещательному распоряжению (I. 2. 20. 31).

Виды обязательств из договоров подразделялись на:

консенсуальные – приобретали силу с момента достижения соглашения;

реальные – вступали в силу с момента передачи вещи;

вербальные – вступали в силу с момента произнесения определенной словесной формулы;

литтеральные – приобретали силу с момента совершения определенной надписи.

Перечисленные виды обязательства признавались правом и обеспечивались предоставлением иска – правом через суд требовать устранения нарушения.

Вместе с тем в структуру римского обязательственного права включались натуральные обязательства, возникавшие из сделок рабов и подвластных членов семьи. Эти сделки имели ограниченный правовой эффект – не обеспечивались исками, но добровольно исполненное не подлежало возврату. («В случае уплаты возврату не подлежит, так как остается натуральное обязательство» – D. 14. 6. 10).

Безымянные контракты – обязательства, получившие правовую регламентацию позже того, как сложилась основная часть системы римского обязательственного права, и не включенные в нее.

Пакты – сделки, не облеченные в требуемую законом форму. Такие сделки, первоначально не признававшиеся и не имевшие исковой защиты – «голые пакты» (nudum pacta), со временем получают признание в праве и обеспечиваются исками (pacta vestita).

Обязательства как бы из договоров – те имущественные отношения, признаваемые правом и обеспечиваемые исками, которые возникали из односторонних действий (из ведения чужих дел без поручения, из неосновательного обогащения и др.).

По характеру содержания договорных обязательств они подразделялись на делимые, когда объект обязательства поддавался делению без ущерба для его ценности (возврат части долга), и неделимые, например, сервитут. Римскому праву были известны альтернативные обязательства, в которых должник обязывался совершить одно из двух (или нескольких) действий, и факультативные обязательства, когда в договоре устанавливался один предмет обязательства, но должнику предоставлялось право сделать, предоставить и другое, обусловленное в договоре.

Иное основание деления договорных обязательств – то, как в них распределялись обязанности между сторонами. По этому основанию договоры подразделялись на односторонние и двусторонние. Например, договор займа возлагал обязанность на одну сторону (заемщик обязывался возвратить полученное) – то это односторонний договор. Тогда как, например, в договоре купли-продажи обязанность возлагалась и на продавца и на покупателя (передать проданное, уплатить цену товара) – двусторонний договор. В Риме различали также договоры, в которых объем прав и обязанностей сторон были эквивалентными (в договоре купли-продажи) либо их распределение между сторонами имело неравномерность. Например, в безвозмездном договоре ссуды основная тяжесть обязанностей возлагалась на ссудополучателя.

В классическом праве преодолевается строго личностный характер договорного обязательства. Утверждается имущественная ответственность при неисполнении договора (не «кровью и мясом», как в договоре nexum), появляется возможность вступать в договорные отношения и через представителя, а также замена должника или кредитора в обязательстве.

Другим крупным подразделением обязательственного права были обязательства из правонарушений – деликты. Сохранялось деление на публичные деликты (crimen) и частные деликты – причинение вреда отдельному лицу, членам его семьи, его имуществу. И в классическом римском праве не существовало такого правила, по которому всякое недозволенное деяние, причиняющее ущерб, порождает обязательство возместить ущерб. Имелся лишь перечень конкретных случаев, порождающих обязанность возмещения вреда, ущерба. За рамками установленного перечня деликтов недозволенными, с обязанностью возмещения ущерба, практикой стали признаваться и некоторые другие действия. Они образовали группу обязательств как бы из деликтов (quasi delicto).

Исполнение обязательства. Наиболее важным, основополагающим принципом обязательств из договоров было:

«соглашения должны исполняться» – pacta sunt servanda (D. 2.14.1).

«Что может более соответствовать человеческой честности, чем соблюдать то, о чем договорились?» (D. 2. 14. I).

Место исполнения обязательства определялось в договоре, в противном случае им было место нахождения должника. Иск также мог быть предъявлен и в Риме. Место исполнения обязательства стало приобретать все большее значение по мере разрастания территории Римского государства, ибо цены на товары стали сильно разниться в отдельных областях и общинах (D. 13. 4. 3). Если договором предусматривалось место исполнения, то оценка спорной вещи производилась в этом месте, иначе – по месту предъявления иска (D. 12. 1. 22).

Время исполнения обязательства устанавливалось договором. Если же время исполнения в договоре не определено, то «во всех обязательствах, в которых срок не предусмотрен, долг возникает немедленно» (D. 50. 17. 14). Но как быть, когда договор заключен в Риме, а исполнить его надлежит в Карфагене? Немедленное исполнение здесь невозможно. Тогда судья в качестве «доброго мужа» определяет срок, необходимый «заботливому хозяину» для исполнения (D. 45. 1. 137. 2). Когда молчаливо подразумевается «разумный срок», то до наступления срока исполнение не может быть потребовано (D. 45. 1. 41. 1).

При просрочке (нарушение срока исполнения) должник должен уплатить высшую цену, какую имел предмет договора между моментом заключения договора и днем присуждения (D. 12. 1. 3. 2). Просрочка должника могла иметь следствием уплату процентов за время просрочки или (при займе) уплату штрафа в размере от ? до ? данной взаймы суммы (D. 22. 1. 32. 2; Гай. 4. 171). В договоре могло быть предусмотрено право кредитора отступиться от договора в случае просрочки должника. Просрочивший должник нес риск случайной гибели вещи.

Кредитор, не принявший исполненного в срок, был обязан возместить должнику излишние расходы. Если после просрочки кредитора причинен ущерб предмету договора, то должник отвечал лишь за умышленный ущерб, но не за простую вину. Тогда как на просрочившего кредитора ложился и риск случайной гибели вещи.

Способы и средства обеспечения обязательств. Римские юристы в качестве основополагающего принципа права признавали незыблемость договорного обязательства. У Цицерона мы встречаем высказывание: «Верность, т. е. стойкость и правдивость в словах и принятых на себя обязательствах» («Об обязанностях»). Если ранее сила договора во многом опиралась на его священный, религиозный характер, то теперь она обеспечивалась прежде всего господствующей моралью и правовыми санкциями.

Более непосредственно исполняемость обязательства обеспечивалась особыми средствами, направленными на поддержание силы договора, – задаток, неустойка, поручительство, залог (а также обязанностью возместить ущерб, вызванный нарушением договора).

Задаток (агга) – денежная сумма или ценность, которые одна сторона передавала другой в подтверждение заключения договора и в его обеспечение. «То, что дается в виде задатка, – является доказательством заключения договора…» (Гай. 3. 139). Задаток выполнял и штрафную функцию. Так, при нарушении договора давший задаток теряет его, а получивший – обязан возвратить задаток в двойном размере (С. 4. 2. 1. 17; 1. 3. 25 рr). Имелись и другие нормы, дополнявшие эти общие положения.

Неустойка (stipulatio poenae) – штрафная сумма, которую должник обязан уплатить в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательства. Если договор противоречил «добрым правам», то и условие о неустойке считалось недействительным. Но неустойка могла закрепить и договор, не известный квиритскому праву.

Поручительство тоже знакомо римскому праву. Оно состояло в том, что некоторое третье лицо (поручитель) брало на себя обязательство погашения долга в случае неплатежеспособности должника.

Поручительство было договором, устанавливавшим добавочную ответственность, нередко оформляемую путем стипуляции: «Обещаешь дать то же самое?» – «Обещаю дать то же самое». Кредитору, не получившему в срок, предоставлялось обратить взыскание или на должника, или на поручителя.

Залог[41], как и поручительство, устанавливал добавочную ответственность по обязательству, предусматривая обеспечение обязательства той или иной вещью, имуществом залогодателя – должника. В случае неисполнения основного обязательства заложенная вещь становилась собственностью залогодержателя-кредитора либо (позднее) он имел преимущественное перед другими кредиторами право удовлетворения своего требования за счет заложенного имущества.

В ранней римской истории в обеспечение обязательства заложенная вещь с соблюдением обряда манципации передавалась в собственность кредитора при условии ее возврата должнику, исполнившему обязательство. Такая форма залога – фидуция (fiducia) – ставила должника в невыгодное положение. Во-первых, вещь изымалась из его хозяйства. Во-вторых, кредитор, получивший вещь в собственность, мог передать ее третьему лицу, и тогда должник при исполнении обязательства мог требовать у кредитора не саму вещь, а лишь возмещения ущерба. Наконец, в случае неисполнения должником обязательства заложенная вещь оставалась у кредитора, даже если ее стоимость намного превышала сумму долга.

Такое положение тормозило развитие хозяйственных отношений. Поэтому в классическом римском праве воспринимается опыт греко-египетского права и устанавливается более совершенная форма залога – ипотека (hypotheca), при которой предмет залога оставался у должника, а кредитору давалось право при неисполнении обязательства истребовать заложенную вещь у кого бы она ни находилась, продать ее и из вырученной суммы покрыть свое требование к должнику. Первоначально ипотека применялась в сельском хозяйстве при найме земельных участков. В обеспечение наемной платы залог устанавливался на все «приведенное, привезенное, принесенное» на нанятый участок. Позже ипотека стала применяться и к другим видам обязательств.

Когда залог приобрел форму ипотеки, а требование залогодержателя стало погашаться из стоимости заложенной вещи, появилась возможность установления на одну и ту же вещь последовательно нескольких залоговых прав. Теперь вещь на часть ее стоимости могла быть заложена одному, а на другую часть – второму, третьему и т. д. кредиторам. При неисполнении обязательства из суммы, вырученной от продажи заложенной вещи, требования второго и третьего кредиторов удовлетворялись в порядке очередности. Но право продажи заложенной вещи давалось только первому кредитору. Второму, третьему и последующим кредиторам предоставлялась возможность удовлетворить требования предыдущего (предыдущих), чтобы получить право самому решать, когда и по какой цене продать заложенную вещь. Если суммы, вырученной от продажи вещи, не хватало для погашения требований кредиторов, то на недополученное иск к должнику предъявлялся в общем порядке.

Следует обратить внимание на то, что в классическом праве залог не требовал определенной формы. Такое положение создавало для кредитора неуверенность: не заложено ли передаваемое в залог имущество? Лишь в поздней Империи появилось правило установления залога в присутственном месте в письменной форме либо в присутствии трех свидетелей. Оформленный таким образом залог имел предпочтение, преимущество перед неформально, хотя бы и ранее, установленным залогом.

Ответственность по обязательствам. Не исполнивший или ненадлежаще исполнивший обязательство возмещал вызванный этим убыток, ущерб (а также нес отрицательные последствия, вытекавшие из обеспечения обязательства). Нормы об ответственности за ущерб имели общее значение – распространяли свое действие и на ответственность за вред, причиненный неправомерно, по деликту.

В классическом праве достаточно четко выделяются четыре условия, при которых наступала ответственность по обязательствам.

Первое условие – противоправность, то есть нарушение договора или вообще совершение неправомерного действия, учитывалось и несоответствие действия «добрым нравам»: соглашение, противоречащее «доброй совести» и «добрым нравам», не имеет силы (D. 16. 3. 1. 7).

Второе – наличие ущерба, под которым понимался как прямой, реальный ущерб, «положительные потери» (damnum emergens), так и упущенная выгода (lucrum cessans), неполученные доходы. То и другое вместе составляли подлежащий возмещению «интерес» (interess). Так, при гибели раба по вине нанимателя цена раба – реальный ущерб наймодателя, а недополученная им наемная плата – упущенная выгода. «Мой интерес, т. е. то, чего мне положительно недостает, и то, что я мог выгадать» (D. 46.8. 13). Во внимание принимается не только ущерб, но и выгода (D. 9. 2. 33), однако, «…во внимание принимается интерес покупателя, но лишь поскольку он близко связан с самой вещью» (D. 19. 1.21. 3).

Третье условие – наличие вины (culpa). «Вина имеет место тогда, когда не было предусмотрено то, что могло быть предусмотрено „заботливым человеком“» (D. 9. 2. 31). Как правило, каждый отвечал только за свою вину. Но, например, подрядчик отвечал и за вину нанятых им работников (D. 19. 2. 25. 7). Прежде всего, различались такие формы вины, как умысел (dolus) и небрежность (culpa – вина в узком смысле слова).

Ответственность за умысел как намеренное (предвидел и желал) причинение вреда имела императивный, безусловный характер, и предварительное соглашение сторон об освобождении от ответственности за dolus было ничтожно. „Недействительно [предварительное] соглашение об устранении ответственности за умысел“ (D. 50. 17. 23).

В другом виде вины – culpa (небрежность, неосторожность) различались грубая вина, грубая неосторожность (culpa lata). „Грубая вина – это чрезвычайная небрежность, т. е. непонимание того, что все понимают“ (D. 50. 16.213. 2). Грубая вина приравнивалась к умыслу. Легкая небрежность (cupla levis) – такое поведение, которого не допустил бы добрый хозяин, заботливый глава семьи (D. 19. 2. 25. 7). Мера заботливости по отдельным договорам была разной и определялась характером договора. Например, лицо, получившее вещь в безвозмездное пользование, отвечало за ту меру заботливости, которую проявляет самый заботливый хозяин, тогда как принявший вещь на бесплатное хранение нес ответственность лишь за легкую неосторожность. Неумение, неопытность лица, взявшегося выполнить работу, приравнивалась к легкой вине (D. 19. 2. 9. 5).

Существовало в римском праве еще и понятие „вина легчайшая“ (culpa levissima), избежать которую можно было лишь при высочайшей бдительности и предусмотрительности в очень специальных ситуациях.

За случай (cusus), когда лицо проявило полную внимательность, заботливость, а вред все же наступил, ответственность не устанавливалась. „За случай никто не отвечает“ (casus a nullo praestantur – D. 50. 17. 23). Практически это означало, что отрицательные последствия случайной гибели вещи нес ее собственник. Римскому праву известно и понятие неодолимой силы (casus maior) – землетрясение, наводнение, извержение вулкана, кораблекрушение в результате шторма. „При неодолимой силе должник несет ответственность, если к делу примешивается его вина“ (D. 44. 7. 1.4).

Вместе с этим, особенно если должник по договору принял на себя обязанность охраны вещи (custodia) и в других случаях, когда признавалось необходимым усилить охрану вещей, правом устанавливалась ответственность должника за ущерб и без вины. Так, владельцы постоялых дворов, трактиров, судовладельцы, обязанные проявлять особенную заботливость за сохранность вещей (D. 44. 7. 1. 4), принятых от посетителей и путешественников, несли ответственность и без вины (D. 44. 7. 1. 4).

Наконец, четвертое условие ответственности – наличие причинной связи между виновными действиями должника и ущербом кредитора. „Требование об убытках от правонарушения должно быть связано с тем самым обстоятельством, от которого понесен ущерб, без привнесения другой причины извне“ (D. 19.2.57).

Например, в том случае, когда продавец продал, но не передал покупателю пшеницу, и его рабы заболели и умерли от голода, продавец не нес ответственность за гибель рабов, так как она – результат нераспорядительности владельца рабов и не связана непосредственно с несдачей пшеницы.

Лишь при наличии всех четырех указанных выше условий лицо, нарушившее договор или причинившее ущерб в силу деликта, несло ответственность. В некоторых случаях она ограничивалась уплатой „действительной цены утраченной вещи (D. 32. 14. 2). В развитом праве чаще всего предусматривалось возмещение всего „интереса“ (D. 9. 11. 1).

Наряду с общей частью, решением общих вопросов обязательств, другим крупным подразделением римского обязательственного права была регламентация отдельных видов обязательств (из договоров, из деликтов).

Консенсуальные договоры. Переход от натурального хозяйства к рынку привел ко все более частому обмену товара на деньги, установлению между сторонами договорных отношений купли-продажи.

По договору купли-продажи продавец (venditor) обязывался передать, а покупатель (emptor) принять в собственность вещь (товар – merx) и передать продавцу оговоренную плату (pretium). Договор купли-продажи был двусторонним, потому что и продавец, и покупатель одновременно наделялись одинаковыми по силе встречными обязанностями и правами по передаче права собственности на товар и эквивалентной суммы денег; хозяйственную выгоду получали обе стороны. Права и обязанности сторон устанавливались с момента достижения соглашения (consensus), поэтому купля-продажа считалась консенсуальным договором.

Договор купли-продажи примыкал к вещному праву, так как означал передачу вещи от продавца покупателю. Однако решающим в договоре был обязательственный момент (взаимные обязательства продавца и покупателя), и поэтому купля-продажа относилась к обязательственному праву. Лишь после исполнения продавцом своей обязанности передачи вещи у покупателя возникало право собственности.

Договор купли-продажи вырос из обмена товара на товар – мены. В древнейший период купля-продажа облекалась в форму манципации, и договор вступал в силу с момента передачи вещи. В последующем для его действительности достаточно было лишь соглашения сторон. „Договор купли-продажи считался заключенным, когда договорились о цене, хотя бы цена и не была уплачена“ (Гай. Институции. II. 139).

Не уплата цены и передача вещи, но согласие совершает куплю-продажу. Чтобы обеспечить силу и доказываемость договора, его нередко стали заключать в форме стипуляции или составлением письменного документа. Тогда договор вступал в силу с момента совершения дополнительных формальных действий – произнесения определенных слов, совершения надписи. Стороны могли договориться о задатке (агга), тогда договор считался заключенным с момента передачи задатка. В классическом праве договор купли-продажи не требовал обязательного присутствия сторон в месте его заключения, он мог быть заключен через посредников письмом и не требовал немедленной передачи вещи.

Объект договора – товар, вещи, не изъятые из оборота, реально существующие или ожидаемые вещи. В последнем случае продавец обязывался изготовить, достать вещь и предоставить ее покупателю. Можно было продать, купить даже и такую вещь, которой еще нет в природе, например будущий урожай. Предметом купли-продажи становились и нетелесные вещи – право на наследство, право требования, в том числе по займу. Вещь, товар должны быть выделены и точно определены, например числом, мерой, качеством и т. д. Если товар не определен, договор не считался заключенным.

Другое существенное условие договора купли-продажи – цена. По достижении соглашения покупатель имел право требовать товар, а продавец – обозначенную цену. Она должна быть конкретной и выражена в денежной форме, что отличало договор купли-продажи от мены.

Цена вещи зависела от условий рынка и могла быть то выше, то ниже. Римское право не требовало, чтобы цена была справедливой. Однако в позднем римском праве допускалось расторжение договора купли-продажи по причине его чрезмерной убыточности (laesio enormis). При продаже вещи дешевле половины ее действительной стоимости продавец мог требовать либо расторжения договора, либо доплаты до настоящей цены (С. 4. 44. 2). В позднем Риме государство пробует законодательно регулировать цены.

Продавец, во-первых, должен был передать покупателю проданную вещь. В противном случае вещь изымалась у продавца в принудительном порядке. До передачи вещи продавец обязан был обеспечить ее сохранность. При этом он нес ответственность даже за легкую неосторожность, но не за случайную (без вины покупателя или продавца) гибель, повреждение вещи.

Во-вторых, продавец был обязан предоставить вещь в надлежащем по качеству состоянии. Первоначально согласно формализму древнего права он отвечал лишь за то, что прямо обещал. Если же в вещи были какие-то отрицательные качества, о которых продавец ничего не говорил, то за них он не нес ответственности.

Классическое право установило ответственность продавца за намеренное умолчание о недостатках товара. Стали различать явные и скрытые недостатки продаваемой вещи. Так, если вещь имела явные изъяны, а покупатель все же приобретал ее, то с продавца снималась ответственность за недостатки проданной вещи. Но он нес ответственность за ее скрытые недостатки, которые не могли быть обнаружены покупателем при самом внимательном осмотре. Римские юристы приводили пример: покупатель слепой, а продавец ничего не говорит о недостатках, – продавец отвечает за недостатки вещи; наоборот, покупатель (зрячий) покупает слепого раба – продавец не отвечает за недостатки продаваемого.

В классическом праве различались серьезные заявления продавца о качествах товара и простое расхваливание (то, что теперь называется рекламой).

При скрытых недостатках проданной вещи покупателю давался иск actio redhibitoria и стороны возвращались в первоначальное положение (реституция) или иск actio quanti minoris, по которому покупатель мог требовать уменьшения покупной цены. Примечательно, что продавец нес ответственность даже за те недостатки продаваемой вещи, о которых он и не знал:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.