§ 1. Криминальные «масти», или субкультурные категории лиц, отбывающих наказание

§ 1. Криминальные «масти», или субкультурные категории лиц, отбывающих наказание

В данном разделе работы мы рассматриваем лишь один из аспектов субкультуры, существующей в местах лишения свободы, – деление осужденных на специфические категории (криминальные «масти»), но можно с полным правом сказать, что этот аспект отражает черты криминальной субкультуры в целом, дает общее представление о ее сущности, содержании и ее основных проявлениях.

Осужденные, как и все люди, разделяются по интересам, национальности, религиозным взглядам, имеют различные специальности, ценностные ориентации и т. д. Однако существуют и своеобразные, применимые только к этому специфическому сообществу деления: официальное (осужденные положительной направленности, нейтральные и отрицательно характеризующиеся) и неофициальное (неформальное).

Особый интерес представляет второе деление, отражающее внутреннюю, неофициальную структуру сообщества осужденных. Эта четкая и стройная стратификация[55], созданная самими осужденными, как нельзя лучше отражает действительное положение дел.

Не случайно сотрудники исправительных учреждений и вообще правоохранительных органов пользуются обычно «терминологией» этого второго неформального деления и не только пользуются ею, но и характеризуют, оценивают, изучают осужденных именно с этих позиций. Такое деление оказывается более целесообразным и удобным для выполнения оперативно-профилактических и иных задач, поэтому в некоторых случаях оно также выполняет роль официального деления.

По нашим наблюдениям, разделение осужденных на неформальные группы существует в пенитенциарных учреждениях с момента их образования и является закономерным. Оно имеет под собой социально-психологические, естественно-физиологические и субкультурные основания, которые в совокупности продуцируют большие группы осужденных, отличающиеся друг от друга степенью привилегированности положения в своеобразном сообществе. Как и любая замкнутая общность людей, среда осужденных порождает своих «авторитетов» и «отверженных», в ней всегда присутствуют лица, которые нейтрально относятся к тем и другим, а также специфичной пенитенциарной подкультуре. Последние, как правило, составляют большинство осужденных (65–75 %), число же «авторитетов» немногочисленно – до 10 %. Подобное соотношение отмеченных категорий индивидов характерно для всех этапов развития «тюремной общины». На это указывают исследования С. В. Максимова, В. И. Монахова[56], Г. Ф. Хохрякова, Н. М. Якушина, а также официальные ведомственные отчеты и обзоры деятельности исправительных учреждений. Очевидно, объяснение сказанному лежит на поверхности: привилегированное положение в среде осужденных складывается за счет основной массы лиц, отбывающих наказание. В тех ситуациях, когда нарушается устоявшийся баланс, например в сторону увеличения числа «авторитетов», возникают межгрупповые конфликты, приводящие в конечном итоге сообщество осужденных снова в уравновешенное состояние.

О распространенности особых неформальных отношений в среде осужденных свидетельствуют и результаты опроса сотрудников исправительных учреждений (см. табл. 8).

Таблица 8

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ МНЕНИИ ПЕРСОНАЛА ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИИ О СУЩЕСТВОВАНИИ ОСОБОЙ структуры МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ лиц, ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ!

В основе неформального разделения осужденных по категориям, группам лежат реальные отношения между ними, которые, в свою очередь, основаны преимущественно на традициях «тюремной общины». Наибольшую значимость она приобретает среди лиц, допустивших особо опасный рецидив.

На высшей ступени в стратификации осужденных находятся хранители пенитенциарной и в целом криминальной субкультуры – «авторитеты» уголовной среды. В наших исправительных учреждениях их в различные периоды называли «бывальцами», «бродягами», «сидельцами», «оборотнями», «иванами», «блатарями», «привычными преступниками», «ворами», «положенцами», «паханами», «смотрящими», «заправилами» и т. д.

Безусловно, перечисленные «авторитеты» не охватывают всех осужденных отрицательной направленности, но они являются наиболее опасными, устойчивыми правонарушителями, которые своей противоправной и аморальной деятельностью пытаются подчинить своему влиянию основную массу осужденных, чтобы достичь за их счет привилегированных условий существования в период нахождения в исправительных учреждениях. Они представляют собой обособленную, относительно изолированную от внешнего окружения среду традиционных лидеров, стремящихся не просто отбыть наказание, а господствовать в тюрьме или колонии.

Ряд исследователей в своих работах довольно подробно останавливались на уголовно-правовых, социально-нравственных, демографических характеристиках отмеченной категории лиц и их группировок. Задачей же настоящей работы является установление отличительных особенностей «авторитетов» уголовной среды в субкультурном аспекте.

Думается, что анализ личности традиционного «авторитета» целесообразно начать с ее места в иерархии преступного мира.

Исследования показывают, что лица, имеющие указанное «звание», занимают привилегированное положение автоматически, по ранее приобретенному статусу, независимо от того, где они отбывали наказание. Свой высокий статус они также сохраняют и на свободе.

Признание отмеченной исключительности связано с тем, что рассматриваемые лица в полной мере обладают общими, субкультурными и специальными качествами авторитетной личности. Вместе с тем от иных делинквентных «авторитетов» они отличаются более стойкой криминогенной ориентацией. Их преступление – не влияние случайных увлечений или внезапных порывов. Подобные индивиды считают труд ниже своего достоинства[57] и следуют по преступному пути с полным осознанием сопряженного с ним риска. Своеобразие их «ремесла» требует полной отделенности от общества, разрыва всех обычных связей (семейных, культурных, национальных) и приобретения взамен этого криминогенного окружения. Длительная противоправная деятельность (чаще всего становятся авторитетами среди осужденных те, кто имеет более двух судимостей)[58], своеобразный образ жизни, тонкое знание особенностей отношений в среде осужденных позволяют постепенно приобрести необходимую популярность и признание в преступном мире. «Семья блатарей» принимает кандидата как равного себе, и уже никто без ее решения не может посягнуть на его высокое неформальное звание и место в преступном мире.

Важной характеристикой рассматриваемого типа криминальных элементов является и то, что его представители вступают во взаимоотношения при подготовке, совершении и сокрытии преступлений, а также при отбытии наказаний. М. А. Корсакевич и С. П. Ныриков справедливо отмечают, что такие лица в местах лишения свободы, ставя перед собой цель обеспечения лучших, по сравнению с основной массой осужденных, условий существования, объединяются в группы отрицательной направленности[59].

В ходе ряда исследований удалось выявить, что эта цель представителей преступного мира обусловлена множеством факторов, определяющих мотивацию противоправного и аморального поведения в ИУ. К их числу относится прежде всего общность искаженных ценностных ориентаций. На базе этой общности зарождается стремление к совершению совместных противоправных действий, укореняется особая антиобщественная групповая линия поведения, что и предопределяет, по нашему мнению, образование своеобразных криминогенных групп «блатарей».

Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и коммуникативный фактор, поскольку одинаковый образ жизни, так или иначе, порождает стремление к общению с себе подобными.

Организационная структура таких образований в целом совпадает с иерархическим построением иных субкультурных группировок. Вместе с тем при ее изучении следует учитывать, по крайней мере, два обстоятельства: во-первых, подобные группировки существовали в местах лишения свободы издавна, поэтому они обладают устоявшейся нормативно-заданной структурой ролей и статусов их членов; во-вторых, активные участники этих сообществ весьма консервативны в следовании своим организационным и «этическим» принципам.

Структурно криминальное образование состоит из трех уровней. На высшем уровне находится лидер. Им, как мы уже отмечали, может быть лицо, заслужившее общее признание со стороны представителей уголовной среды, в литературе его чаще называют «коронованный лидер». Высокий статус подобных индивидов признается всеми осужденными безоговорочно. Кроме того, нередко в исправительных учреждениях, где нет «коронованных персон», функции традиционного лидера выполняются лицами, получившими мандаты от привычных преступников, подтверждающие их лидирующее положение в уголовной среде. Авторитет первых основывается на «харизме»; вторых – на традициях и обычаях, культивируемых в пенитенциарной «общине». По стилю лидерство авторитарное – предполагающее единоличное направляющее воздействие, основанное на угрозе применения силы.

На втором, среднем, вслед за высшим, уровне находятся лица из числа непосредственного окружения «лидера». К ним чаще всего и применяют термин «авторитеты». Они обладают, в общем, примерно такими же качествами, как и лидер, но их статус не утверждается решениями «блатных сходок». Каждый из них поддерживает линию лидера по руководству сообществом. Они не имеют права выдвигать, утверждать или свергать лидера: всякое отступление от этого правила влечет за собой серьезные последствия для нарушителей[60].

Таким образом, «авторитеты» (лидеры и приближенные к ним лица) – это, как правило, осужденные, обладающие особыми свойствами, ведущие специальный, или добровольно своеобразный образ жизни в местах лишения свободы, продиктованный криминальной субкультурой. Они составляют ядро традиционных группировок осужденных антиобщественной направленности.

Кроме отмеченного ядра группы в ее состав «втягиваются» непосредственные исполнители противоправных решений «блатарей». Они находятся на низшем уровне криминального образования, в их число в большинстве своем входят осужденные, находящиеся в материальной или иной зависимости от «авторитетов». На блатном жаргоне их иногда именуют «солдатами», или, чаще, – «шестерками». Они рассматриваются «авторитетами» как подручные, прислуга и не принимают практического участия в решении вопросов жизнедеятельности «блатного мира». Состав исполнителей неустойчив, поскольку главари преступного сообщества, использовав все их возможности и связи, теряют к ним интерес, отказываются от их услуг.

Отличия руководящей группировки от других делинквентных образований также связаны с ее абсолютной замкнутостью. «Авторитеты» строго охраняют обособленность своих групп, и никто из недостойных в них проникнуть не может. В свою очередь, тот, кто принят как равный в «семью блатарей», не вправе свободно выйти из нее (только с согласия преступного мира лицо может «завязать» – уйти в нормальное общество).

Исключительная роль исследуемых группировок выражается в разработке и поддержании ими корпоративных «законов», ценностных ориентаций и правил поведения. При этом следует особо подчеркнуть, что «теневое нормотворчество» в каждой такой группе подчинено единым принципам и образцам антиобщественного поведения, формировавшимся преступным миром веками. Поэтому такая среда осужденных, по нашим наблюдениям, не может ограничиваться рамками одной или нескольких групп противоправной направленности, она существует реально как их качественная совокупность, как сообщество.

Данное утверждение подкрепляется и анализом соответствующих организационных форм взаимоотношений между криминальными элементами этого типа. Надо подчеркнуть, что хотя группировки, возглавляемые лидерами преступной среды, и создаются в различных исправительных учреждениях, они не существуют изолированно друг от друга. Их представители постоянно поддерживают между собой связь путем нелегальной переписки. Чтобы выработать единую линию поведения, «авторитеты» собираются на «сходки». На распространенность названной формы взаимоотношений указывают результаты опроса персонала исправительных учреждений. Так, на вопрос: «Проводятся ли в исправительных учреждениях «сходки авторитетов»? – 89 % работников исправительных колоний общего режима и 93 % сотрудников исправительных учреждений особого режима ответили утвердительно. На сходках выносятся решения, диктующие правила поведения осужденных применительно к данным условиям жизни, разбираются возникшие между «блатарями» конфликты. На них участники ратуют за чистоту своих рядов, требуют наказания самозванцев (без оснований выдающих себя за хранителей криминальной субкультуры) или, напротив, принимают в свою «семью» новых членов. Подобные собрания заканчиваются, как правило, принятием постановляющих документов, обязательных для исполнения всеми «авторитетами», так называемых «воровских постановок», «воззваний».

Вне мест лишения свободы блатари проводят «съезды». Их организаторы и участники – наиболее авторитетные представители преступного мира. Эти блюстители чистоты арестантских нравов вырабатывают новые «законы», подтверждают действующие, определяют правила поведения осужденных в местах лишения свободы в связи с изменившимися обстоятельствами (например, изменением законодательства), выискивают источники финансирования своей деятельности, обсуждают внутренние противоречия, определяют тактику и стратегию противодействия правоохранительным органам.

Сохранение указанных выше форм взаимоотношений в мире «блатарей» позволяет им вырабатывать единую групповую линию поведения, обусловленную их ценностными ориентациями, а отступление от нее любого из членов группировки почти всегда чревато тяжкими последствиями.

Осужденные, принадлежащие к исследуемой группе, рассматривают себя в качестве лиц, призванных выражать интересы сообщества осужденных в целом. Особенно остро такие ситуации возникают, когда работники исправительных учреждений теряют нити управления процессами в подразделении, а «авторитеты» берут на себя функции «защитников справедливости». Остальные же осужденные как бы делегируют им это право, в результате чего «блатари» становятся глашатаями их чувств, настроений и пользуются их поддержкой. Такое развитие обстановки помогает им осуществлять распространение в среде лиц, отбывающих наказания, специфичных правил и позволяет требовать их неуклонного соблюдения.

Насаждение в местах лишения свободы неформальных норм приводит к обострению межличностных отношений между осужденными, так как устанавливаемый «нормопорядок» поддерживается насилием над непослушными. На существование мер физического воздействия, применяемых к осужденным, нарушившим субкультурные нормы, указало 72 % опрошенных нами сотрудников исправительных колоний.

Члены преступного мира стремятся к формированию соответствующей иерархии, как в масштабе своего сообщества, так и в целом по исправительным учреждениям, именно они определяют, кто с кем и как может контактировать в зависимости от выбранной линии поведения и отношения к уголовным традициям.

В местах лишения свободы подобные группировки представляют собой проявление элемента организованности в противоправном поведении и как «группы порядка» стремятся к неофициальной, неограниченной и твердой власти над другими. Принудительная власть есть во всяком обществе людей[61], но власть рассматриваемых лиц в местах лишения свободы отличается от других типов власти тем, что не может опираться только на один авторитет идеи, ей обязательно нужно принуждение, и последнее всегда сопутствует ей. В криминогенных сообществах (группах) важно разграничить понятия «руководство» и «исполнение». «Авторитеты» уголовной среды, присвоив себе неформальную власть, осуществляют «теневое» руководство осужденными в конкретных исправительных учреждениях, но не берут на себя исполнение противоправных замыслов. Являясь сплоченным формированием, как правило, волевых и целенаправленных личностей, они осуществляют свое руководство посредством самого факта концентрации в одних руках материальных рычагов влияния – финансовых средств материальной помощи («воровского общака»).

«Воровской общак» («воровское благо») – это материальная база сплочения преступного сообщества, паразитирующего на идеях коллективизма и товарищеской взаимопомощи. Наличие «общака» предполагает деятельность по его постоянному пополнению (за счет других категорий осужденных), установлению норм распределения, отражающих иерархию в преступном сообществе. Для организации сбора «общака» выделяются надежные люди из окружения «авторитетов», для его хранения – «казначей» («кассир»). Распределение средств происходит под строгим руководством криминальных лидеров.

Кроме материальных рычагов влияния на осужденных, «авторитеты» для поднятия своего престижа используют фанатическую приверженность субкультурным ценностям отдельных лиц, отбывающих наказание. Они повсеместно насаждают гипертрофированное понятие «арестантской честности» своего сообщества, устраивают кровавые расправы с «ренегатами», искусно влияют на характер происходящих в исправительных учреждениях событий. «Авторитеты» руководят осужденными как бы косвенно, но тем не менее эффективно (см. табл. 9).

Таблица 9

ТАБЛИЦА О СТЕПЕНИ ВЛИЯНИЯ «АВТОРИТЕТОВ» НА ПОВЕДЕНИЕ ЛИЦ, ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ!

Результаты опроса красноречиво свидетельствуют о высокой степени влияния исследуемых группировок на поведение лиц, отбывающих наказание, и их доминирующая роль более рельефно проявляется в исправительных колониях особого режима.

Рассматриваемые криминальные образования отличаются и своей тоталитарностью, что проявляется в их вмешательстве в жизнь других осужденных в местах лишения свободы. При каждой группировке существуют свои своеобразные «суды» над лицами, причинившими ущерб преступному миру. Процедура таких судов тщательно скрывается от администрации ИУ. Проводятся они по заранее обговоренному плану. Нарушителя вызывают в отдельное помещение, где собираются 4–5 человек из числа «авторитетов», один из них предъявляет претензии, потом следует скорый суд и затем выносят решение («приговор»). Наказание обычно связано с избиением, совершением сексуальных извращений или убийством. Тех, кому сохраняется жизнь, сообщество «блатарей» отвергает путем «социальной изоляции», доводит их наказанием до желаемой для себя грани, помещая их обыкновенно в разряд отвергнутых[62], либо совершая изуверское насилие.

К примеру, за то, что в Альметьевском исправительном учреждении побили «вора в законе», К., «смотрящий за порядком в зоне», приказал отрезать обидчикам уши и заставил их съесть[63].

Изучаемая категория лиц, отбывающих наказание, представляет собой главную оппозиционную силу администрации мест лишения свободы и целям ее деятельности. В среде осужденных привычными правонарушителями организуется и декларируется отрицательное, а в отдельных случаях и враждебное отношение к сотрудникам правоохранительных органов, к методам их работы. Подобные криминогенные формирования упорно противостоят деятельности персонала исправительных учреждений по укреплению правопорядка в местах лишения свободы. Так, на поставленный нами вопрос: «Как реагируют “авторитеты” на требования администрации ИУ по поддержанию правопорядка?» – 67 % опрошенных работников ИУ ответили, что «воры», «смотрящие», «положенцы» принуждают или подстрекают других осужденных к выступлениям против предъявляемых требований, 22 % из числа респондентов указали на личные демонстративные отказы «авторитетов» исполнять законные требования.

Обобщая результаты опроса, а также научные источники отечественных и зарубежных авторов[64], можно выделить следующие цели оппозиционной деятельности исследуемых групп:

а) довести до минимума вмешательство со стороны персонала ИУ во внутренние дела осужденных;

б) добиться от работников исправительных учреждений максимальных удобств в период отбывания наказания;

в) облегчить осужденным доступ к материальным и моральным благам;

г) осуществлять строгий контроль за общением осужденных, чтобы исключить их контакты с представителями оперативных отделов ИУ;

д) санкционировать идеальную модель поведения, при которой осужденный во всем должен руководствоваться субкультурными нормами, а не указаниями и распоряжениями администрации мест лишения свободы.

Кроме того, рассматриваемые сообщества являются альтернативно противоположными образованиями по отношению к самодеятельным организациям осужденных. Их представители, упорно используя угрозы, физическое насилие, стремятся способствовать упразднению формальных организаций лиц, отбывающих наказание и созданию среди осужденных системы самоорганизации, где бы им отводилось ведущее место (см. табл. 10).

Результаты ответов, изложенные в таблице, еще раз подчеркивают непримиримость в отношениях обозначенных категорий лиц, отбывающих наказание.

Таким образом, группы «авторитетов» уголовной среды в местах лишения свободы имеют традиционную организационную структуру. Они составляют «замкнутую касту», отличающуюся от всех прочих группировок осужденных своей тоталитарностью, организованностью и единой противоправной линией поведения. Эти качества обусловлены криминальной субкультурой, которую можно назвать «контркультурой», поскольку она принципиально противостоит общепринятым в обществе нормам и ценностям.

Существующая субкультура, деятельность ее хранителей предопределяют разделение осужденных на традиционные категории. Такое деление, по нашим исследованиям, свойственно всем пенитенциарным учреждениям мира.

Последующей после сообщества «авторитетов» группой лиц, лишенных свободы, являются представители различных криминальных группировок. Тесно с «кооперацией авторитетов» по образу жизни в местах лишения свободы связаны члены в прошлом традиционных или уличных группировок («братва», «огни», «хорошие парни», «приблатненные» и пр.), а также отдельные земляческие и национальные неформальные образования с выраженной антиобщественной или противоправной ориентацией. Данные осужденные, не заслужившие еще права находиться среди «авторитетов», являются как бы прослойкой между привилегированными и «нейтральными». Особенности их детерминированы статусом в преступном мире и поведением в ИУ. Они признают высокое неформальное положение блатарей, постоянно поддерживают с ними контакты (на это указали 77 % опрошенных работников исправительных учреждений), соблюдают в силу убеждений неформальные правила поведения, принятые в своей среде, а также антисоциальные традиции и обычаи пенитенциарной общины.

Таблица 10

ХАРАКТЕР ВЗАИМООТНОШЕНИЙ «АВТОРИТЕТОВ» УГОЛОВНОЙ СРЕДЫ С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ САМОДЕЯТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ОСУЖДЕННЫХ К ЛИШЕНИЮ СВОБОДЫ

Результаты исследования личных дел таких осужденных показали, что 82 % из них являются нарушителями установленного порядка отбывания наказания.

Нейтральное место в «тюремной общине» занимают лица, которые, как правило, до осуждения не принадлежали ни к каким асоциальным группировкам. В исправительных учреждениях их в различные периоды называли «овцами», «бесами», «мужиками» и др. Место таких осужденных в исследуемой иерархии зависит от их личных качеств и от степени усвоения ими неформальных правил «тюремной жизни». Иные из них занимают довольно высокое место («центровые», «козырные мужики») и имеют непосредственные связи с «авторитетами». Другие, собственно «нейтральные», находятся в менее привилегированном положении. Характерно, что большинство названных лиц осуждают установленный «нормопорядок» и поведение «авторитетов» (но открыто осуждение не высказывают), имеют ряд своих корпоративных установлений и принципов поведения, но в основном их ценностные ориентации связаны с прошлой жизнедеятельностью. По сути дела, можно рассматривать положение таких осужденных в исправительных учреждениях как ситуацию иммигрантов, которые вынуждены пассивно приспосабливаться к новому и чуждому для них образу жизни.

Следует отметить, что именно «нейтральные» являются основным объектом эксплуатации со стороны блатарей. Не случайно отдельные лица из числа «мужиков» не выдерживают постоянного психического перенапряжения – совершают преступления (особенно в начальный период нахождения в колонии) или частично деградируют. Они оказываются не способными следить за собой, заниматься деятельностью, требующей сосредоточения физических и психических усилий. В местах лишения свободы их презрительно именуют «помоечниками», «чушками», «приморенными», «доходягами». Среди «авторитетов» и прочих осужденных они не пользуются уважением, но и не преследуются ими.

На последней ступени в стратификации обитателей мест лишения свободы находятся «отверженные» – осужденные, преследуемые или наказанные «авторитетами» за допущенные нарушения незыблемых правил субкультурной жизни[65].

Мы считаем обозначение данной категории лиц термином «отвергнутые» наиболее приемлемым, поскольку они именно отвергаются большинством осужденных, часто публично, и находятся в своеобразной изоляции от их сообщества.

Между собой же хранители этикета арестантских отношений именуют рассматриваемых лиц – «провинившимися» и относят к ним: авторитетов, изменивших своему сообществу («сук»); неплатежеспособных должников («фуфлыжников»); «самозванцев»; лиц, уличенных в краже личного имущества осужденных («крыс»); осужденных, давших правдивые показания в качестве свидетелей, потерпевших; лиц, участвовавших в секциях профилактики правонарушений («повязочников»); осужденных, сотрудничающих с представителями правоохранительных органов («стукачей», «козлов»); гомосексуалистов («девок», «обиженных», «опущенных»).

В местах лишения свободы возможно и отвержение по причинам, которые обусловлены жизнью в однополой среде, биологическими потребностями, в частности сексуальными. Так, риск быть отвергнутым велик для осужденных за изнасилование и насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении детей. Кроме того, большая вероятность быть отвергнутым существует у лиц, имеющих те или иные формы патологии, особенно олигофрению: они плохо ориентируются в особенностях отношений в среде осужденных, легко попадают под влияние сексуальноагрессивных лиц, значительно острее воспринимают угрозы, заметно боязливы. К тому же многие аномальные лица склонны к вступлению в акты мужеложства в пассивной форме за различные вознаграждения. Вместе с тем, как правильно подмечает А. И. Канунник[66], причиной отвержения зачастую могут быть женственные черты лица или конституция тела.

Отвержение осужденных происходит посредством насилия над личностью. По данным В. И. Омигова[67], среди обособленной категории осужденных 77,5 % – жертвы насильственных действий сексуального характера. Данный способ отвержения является традиционным, так как пренебрежительное отношение к осужденным, выполняющим пассивную роль в актах мужеложства, со стороны сообщества наблюдается давно.

Так, М. Н. Гернет еще в 1923 г. писал, что развращение педерастов происходит обычно в тюрьме: пока падение не совершилось, за ними ухаживают, затем глубоко их презирают[68].

Какими характерными чертами обладает эта категория лишенных свободы? Прежде всего, следует отметить ее многоликость, отсутствие в ней сплоченности. Многие из отверженных лживы, склонны к различным интригам, излишне чувствительны к опасности, импульсивны и могут пойти на любые правонарушения. Не менее серьезную опасность представляют также осужденные, стремящиеся вновь приобрести утерянное положение в сообществе путем выполнения преступных указаний хранителей уголовных традиций и обычаев. Они исполняют самые различные общественно опасные деяния (поджоги, убийства, нападения на представителей администрации колонии, тюрем) или берут чужую вину на себя.

Из среды «отверженных» надлежит, на наш взгляд, выделить пассивных гомосексуалистов. Низкий неформальный статус их мы уже установили. Однако для более полной их характеристики целесообразно отметить следующее. Эти лица, в большинстве своем, испытали на себе акты самых изуверских насилий за допущенные «правонарушения». «Авторитетами» преступного мира насаждаются для них правила поведения, в соответствии с которыми они вынуждены вести весьма унизительный и обособленный образ жизни.

Данная категория осужденных не преследуется «блатарями» (возмездие за «отступничество» над ними уже состоялось). Трагическое существование в местах лишения свободы делает их безразличными к своей судьбе, они утрачивают чувство личного достоинства, что проявляется в несоблюдении правил личной гигиены, словесной распущенности, стремлениях к удовлетворению инстинктивных влечений, главным образом пищевых и половых. Неравное существование, циничное отношение к ним, страх гибели толкают этих лиц на самые дерзкие преступления. Нередко они заканчивают жизнь самоубийством. Поэтому очень трудно, в особенности, когда дело идет о поступках пассивных гомосексуалистов, предписать какие-нибудь точные правила, дать соответствующие рекомендации, чтобы исключить какие-либо случайности.

Доказательством этого может служить следующее происшествие, которое имело место в Учреждении Н-240/6 Ивдельского УЛИТУ в 1985 г. Осужденный Н., испытывая постоянные глумления и сексуальные домогательства со стороны сокамерников, на производственном объекте учинил самосуд над своими обидчиками. Первому нанес ножом проникающее ранение в живот, трех других зарубил топором, после чего повесился на месте преступления.

Кроме того, данные осужденные навсегда утрачивают возможность вернуться в их прежнюю среду. Они, отвергнутые всеми, ищут человеческих отношений и защиты только в своих группах. Как правильно подмечает Л. В. Никитинский, в этом длящемся годами кошмаре отдельные осужденные стремятся жить жизнью улитки, замкнувшейся в своей раковине[69].

Вышеизложенное позволяет нам сделать следующие обобщения: 1) пенитенциарная субкультура продуцирует деление осужденных на неформальные категории, отличающиеся друг от друга по степени привилегированности и участия в «другой жизни». Стратификация порождает изначально конфликтное существование лиц, отбывающих наказание; 2) отбывание лишения свободы для непривилегированных превращается в постоянный стресс с сопутствующими явлениями апатии, враждебности, чувством неполноценности. Такое состояние личности нельзя игнорировать в процессе исполнения наказания; 3) расслоение осужденных на авторитетов, нейтральных и отверженных надлежит признать процессом естественным. Преодоление негативных отношений, возникающих на базе криминальной субкультуры, возможно лишь на основе изменения ценностных ориентации у отбывающих лишение свободы. Такой путь, на наш взгляд, является научным и перспективным для осуществления реформы уголовно-исполнительной системы и законодательства. Устранение же объективных естественно-физиологических, социально-психологических оснований деления осужденных на категории следует признать невозможным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.