2. Судебное разрешение споров, связанных с культурными ценностями

2. Судебное разрешение споров, связанных с культурными ценностями

2.1. Выбор юрисдикции при судебном разрешении споров

На сегодняшний день большинство споров в отношении культурных ценностей рассматриваются в национальных судах. Данный способ разрешения споров используется чаще других, как наиболее традиционный. Кроме того, решение суда является окончательным.

Тем не менее ряд проблем в рамках судебного разрешения споров по культурным ценностям не имеет однозначного решения.

Прежде всего это касается подсудности.

Во-первых, компетенция суда (подсудность) может устанавливаться в национальном процессуальном законе. В процессуальных кодексах континентальной Европы подсудность по спорам с движимым имуществом определяется по месту нахождения ответчика. Исключение из этого правила могут быть сделаны сторонами в пророгационном соглашении, если подобные соглашения допускаются процессуальным законом. Так, в Российской Федерации согласно ст. 28 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) [Гражданский процессуальный кодекс], ст. 35 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) [Арбитражный процессуальный кодекс] споры по поводу движимого имущества предъявляются и рассматриваются по месту нахождения ответчика. Однако согласно ст. 32 ГПК РФ и ст. 37 АПК РФ возможна договорная подсудность. Большинство культурных ценностей, участвующих в международном торговом обороте, относятся к движимому имуществу. Следовательно, в отношении этих споров компетентен суд по месту нахождения ответчика. В таком случае, если спор возник из экономического оборота культурных ценностей и ответчик находится в России, это арбитражный суд по месту его нахождения. Однако стороны в договоре могут выбрать и иной судебный орган.

Как отмечалось в теории международного частного права, существуют три основные системы определения компетенции суда (подсудности) [Канашевский, 2006, с. 570–574].

Франко-романская система определяет подсудность по признаку гражданства сторон спора. В основе германской системы лежит распространение правил внутренней территориальной подсудности на споры по делам с иностранным элементом. Данная система применяется в ФРГ, Японии, некоторых странах Европы и Латинской Америки. Англо-американская система определяет подсудность по признаку «присутствия» ответчика в стране суда. При этом такое «присутствие» (или связь) толкуется судами очень широко. Данного правила придерживаются США и Великобритания [Богуславский, 2009, с. 576]. Следует отметить, что в Великобритании еще одним важным элементом, помимо личного присутствия ответчика на территории страны суда, является признак надлежащего вручения ответчику судебной повестки [Ерпылева, 2004, с. 432].

В Российской Федерации при определении подсудности общим принципом является предъявление иска по месту жительства/нахождения ответчика. Необходимо отметить, что в Российской Федерации суды разделяются также по подведомственности тех или иных категорий споров. Например, к ведению арбитражных судов относятся экономические споры и иные дела в сфере экономической деятельности.

При этом в российском законодательстве имеются нормы, устанавливающие исключительную подсудность. Принцип исключительной подсудности используется для споров с иностранцами лишь в случаях, которые закреплены в общих положениях процессуальных кодексов Российской Федерации (ст. 38 АПК РФ и ст. 30 ГПК РФ), а также в специальных статьях, посвященных рассмотрению споров с иностранцами (ст. 248 АПК РФ и ст. 403 ГПК РФ). Так, согласно АПК РФ можно выделить два общих основания для исключительной подсудности арбитражных судов: в части споров между российскими организациями, осуществляющими деятельность или имеющими имущество на территории иностранного государства, заявления подаются в арбитражный суд по месту государственной регистрации на территории РФ организации-ответчика; в отношении споров между российскими организациями, осуществляющими деятельность или имеющими имущество на территории иностранного государства и не имеющими государственной регистрации на территории РФ, заявления подаются в Арбитражный суд Московской области [Арбитражный процессуальный кодекс].

Положения об исключительной подсудности не могут быть изменены (отменены) соглашением сторон или нормами иностранного права. Это позволяет избежать конфликта юрисдикции в особо важных для государства вопросах [Нешатаева, 2004, с. 464].

Во-вторых, компетенция суда может определяться усмотрением судьи.

Так, в Великобритании и США основным критерием, которым руководствуется судья при реализации своего дискреционного полномочия, является определение английского и американского суда соответственно как «удобного места рассмотрения спора» (англ. forum convenience). Суд выбирает тот форум, в котором производство по делу более удобно с точки зрения обеих сторон и целей правосудия [Елисеев, 2000, с. 215].

На сегодняшний день большинство споров о культурных ценностях рассматриваются в судах США. Это связано с тем, что США «открыты» для такого рода споров благодаря широкому толкованию доктрины подсудности. Суды определенного штата вправе осуществлять разбирательство в отношении лица или вещи, если осуществление их юрисдикции обоснованно [Restatement of the Law Third]. Причем данное лицо или вещь должны иметь определенные контакты с этим штатом (например, заниматься на его территории коммерческой деятельностью, иметь в указанном штате домициль и т. п.) [Елисеев, с. 230–233]. Отсутствие же подобной связи означает отсутствие юрисдикции в отношении соответствующего лица [Landers, Martin, 1981, p. 61]. Список таких контактов определяется в каждом штате самостоятельно. Тем не менее он достаточно обширен и дает возможность суду объявить себя компетентным рассматривать практически любой спор.

2.2. Вопрос об иммунитете в спорах о культурных ценностях

В спорах о культурных ценностях с участием государств часто встает вопрос об иммунитете суверена. Нельзя не согласиться с выводом Комиссии международного права о том, что иммунитет государства происходит от суверенитета государства, а также вытекает из общепризнанных международных принципов суверенитета, независимости и равенства государств [ООН… Второй доклад о юрисдикционных иммунитетах…, 1980, р. 27]. Более того, «иммунитет государства в частноправовой сфере есть следствие, проявление, грань суверенитета: равный над равным не имеет власти вообще, в том числе и юрисдикции: par inparem поп habet jrisdictionem» [Дмитриева, 2002, с. 175].

Рассмотрим проблему судебного иммунитета государства в спорах о культурных ценностях на примере судебной практики США, в которой сформировался ряд значимых и опасных прецедентов в отношении государственного иммунитета. Это связано с положениями Закона США 1976 г. «Об иммунитетах иностранного государства» [United States Code], которые позволяют распространить юрисдикцию американских судов на большинство споров о культурных ценностях с участием иностранного государства.

До 1952 г. США придерживались доктрины абсолютного иммунитета, то есть иностранные государства были полностью защищены от исков в американских судах. Ограничение иммунитета государства было возможно лишь при условии прямо выраженного согласия этого государства [Schopler, 2007]. Данная доктрина имела два основания: (1) взаимное уважение независимости государств; (2) разделение власти: суды не могли рассматривать вопросы международных отношений [Cassese, 2001, р. 92]. Одним из первых дел в практике американских судов, ставших источником американской доктрины иммунитета государства, было дело Верховного суда США 1812 г. о шхуне «Иксчейндж» (The Schooner Exchange v. McFaddon) [Republic of Austria v. Altmann]. В этом деле американский суд определил, что юрисдикция американского суда не распространяется на определенную категорию дел (например, споры, затрагивающие иностранных министров или иных лиц, представляющих иностранное государство) [The Schooner Exchange v. McFaddon, p. 116, 287]. Решением суда по рассматриваемому делу военный корабль иностранного государства, которое находилось в мирных отношениях с США, исключался из-под действия юрисдикции американского суда [Ibid., р. 116, 1207]. Несмотря на то что данное дело касалось особой категории государственного имущества – военного корабля, тенденция, заложенная судьей Маршаллом, стала применяться к спорам и по поводу другой государственной собственности (см.: [Verlinden В. V. v. Central Bank of Nigeria; Republic of Mexico v. Hoffman]).

Постепенно на смену доктрине абсолютного иммунитета стала приходить доктрина ограниченного (функционального) иммунитета[65]. Активно этот вид иммунитета стал разрабатываться после Первой мировой войны и возникновения советского государства (особенно в связи с повсеместной национализацией) [Cassese, 2001, р. 92]. США не стали исключением в процессе перехода к ограниченному иммунитету. Официальная позиция правительства США по этому вопросу была озвучена в письме Государственного департамента, адресованном министру юстиции США (так называемое Tate Letter) [Gerstenblith, 2008, p. 717]. Автор письма, Джейк Тейт, действующий юридический советник госсекретаря США, указал на расширяющуюся практику участия государств в коммерческой деятельности. Лица, участвующие в коммерческих связях с государствами как их контрагенты, должны иметь возможность защищать свои права в суде. В письме было отмечено, что Государственный департамент США будет придерживаться теории ограниченного иммунитета государства [Ibid., р. 717–718]. Тем не менее данный документ не решал некоторых практически важных вопросов: отсутствовала спецификация в разделении публичных и частных действий государства (jure imperii v. jure gestionis) [Redman, 2008]. Кроме того, именно исполнительная власть в лице Госдепартамента определяла вопрос наличия или отсутствия в каждом конкретном случае государственного иммунитета. Суды лишь следовали решению исполнительной власти и либо принимали спор к рассмотрению, либо отклоняли его. Одновременно возникала проблема политического давления со стороны других государств на Госдепартамент. В результате такого давления Государственный департамент США периодически признавал наличие государственного иммунитета в случаях, когда он объективно отсутствовал в соответствии с доктриной ограниченного иммунитета [Verlinden B.V. v. Central Bank of Nigeria].

В результате в 1976 г. Конгресс США принял Закон «Об иммунитетах иностранного государства» (далее – Закон 1976 г.). Данный Закон стал кодификацией ограниченной теории иммунитета государства; передал полномочия по определению наличия или отсутствия иммунитета судебной ветви власти [United States Code, § 1602], и, таким образом, позволил распространить юрисдикцию судов США на иностранные государства.

В соответствии с § 1604 Закона 1976 г. иностранное государство пользуется иммунитетом от юрисдикции американских судов. При этом устанавливается ряд существенных исключений из этого правила [Ibid., § 1604]. Как правильно отметила американский профессор Лорен Редман, данные исключения имеют существенное значение не только для вопроса иммунитета государства, но и для определения подсудности американским судам [Redman, 2008, р. 789].

Если имеет место случай, когда иностранное государство не пользуется иммунитетом, такие споры относятся к компетенции федеральных судов США (родовая подсудность) [United States Code, § 1605]. Более того, по таким делам автоматически устанавливается и «личная» подсудность [Ibid., § 1330(a)].

В спорах о культурных ценностях, рассматриваемых на территории США, американские суды в вопросе о государственном судебном иммунитете чаще всего ссылаются на следующие исключения, при которых иностранное государство и его собственность не пользуются иммунитетом и, соответственно, подпадают под юрисдикцию судов США.

1. Коммерческая активность (§ 1603(d) Закона 1976 г.). Коммерческая активность означает (1) постоянную (регулярную) коммерческую деятельность либо (2) отдельную коммерческую сделку или акт [United States Code, § 1603]. Основным критерием отнесения того или иного акта государства к коммерческой деятельности является природа деятельности или акта государства, а не их цель [Ibid., § 1603(d)]. Первоначально суды ограниченно толковали исключение по «коммерческой активности». Так, в деле 1988 г., касающемся потери инвестиций (Milien Indus, v. Coordination Council for N. Am. Affairs), суд столкнулся со смешанной ситуацией, где сделка одновременно носила и публичный и частный характер [Milien Indus, v. Coordination Council for N. Am. Affairs]. При этом суд решил, что когда сделка имеет смешанную природу, юрисдикция суда согласно Закону 1976 г. должна определяться в соответствии с тем элементом (публичным или частным), который послужил основанием для иска. Сделка может быть частично коммерческой, но при этом юрисдикция американского суда не будет иметь место, если иск основан на акте государства как носителя суверенной власти. Впоследствии судебная практика пошла по пути расширительного толкования коммерческой деятельности в рамках Закона 1976 г. Так, в деле Argentina v. Weltover, Inc. при рассмотрении спора о нарушении договорного обязательства о выплате держателям облигаций причитающихся им платежей суд ориентировался на природу акта государства, а не на цель такого действия [Argentina v. Weltover, Inc.]. В своем решении суд указал, что, несмотря на то что выпуск облигаций был частью государственной программы по стабилизации национального долга, такой выпуск облигаций имеет, по сути, коммерческую природу [Ibid., р, 609].

Закон 1976 г. также дает определение «коммерческой деятельности, осуществляемой иностранным государством на территории США»: это коммерческая деятельность осуществляемая данным государством и имеющая существенную связь (substantial contact) с США [United States Code, § 1603(e)].

2. Экспроприация (§ 1605 Закона 1976 г.). Данное исключение имеет особое значение для споров по поводу культурных ценностей. В соответствии с Законом 1976 г. «иностранное государство не пользуется иммунитетом от юрисдикции судов США или штатов в любом случае, если права на спорное имущество были получены в нарушение международного права и данное имущество либо иное имущество взамен данного имущества находится на территории США в связи с осуществлением коммерческой деятельности иностранным государством на территории США; либо если такое имущество либо иное имущество взамен данного имущества находится в собственности или управляется учреждениями или иными образованиями данного иностранного государства и такой государственный орган осуществляет коммерческую деятельность на территории США» [Ibid., § 1605(a) (3); пер. авт].

Следует отметить, что помимо вышеперечисленных случаев расширительного толкования судами Закона 1976 г. в США сформировалась судебная практика по распространению действия Закона 1976 г. на ситуации, возникшие до его вступления в силу. Таким образом, Закон 1976 г. имеет обратную силу в отношении действий, совершенных в период, когда сами США придерживались концепции абсолютного иммунитета [Redman, р. 791–792]. Первым делом, в котором суд принял такую позицию, стало рассмотренное судом США дело о картинах Густава Климта [Republic of Austria v. Altmann].

Дело Республика Австрия против Альтман (Republic of Austria v. Altmann). Девятый окружной апелляционный суд США, 2003

Фердинанд Блох-Бауэр, богатый производитель сахара еврейского происхождения, и его жена Адель собрали большую коллекцию произведений искусства, которая хранилась в Вене. Коллекция включала многочисленные работы Густава Климта. Когда в 1925 г. Адель умерла, она оставила завещание, в котором просила мужа пожертвовать после ее смерти шесть работ Климта – два ее портрета и четыре пейзажа – Австрийской галерее Бельведер. В ходе официального утверждения завещания выяснилось, что работы принадлежали Фердинанду, а не Адель. Тем не менее в 1926 г. Фердинанд заявил о намерении пожертвовать работы в соответствии с последним желанием его жены, но так и не исполнил свое намерение. Когда Фердинанд в 1938 г. бежал из Австрии, нацисты захватили его дом, предприятие и произведения искусства. После войны он предпринял предварительные шаги, чтобы вернуть утраченные произведения искусства, но довести дело до конца не успел, так как умер в Цюрихе в ноябре 1945 г. Поскольку ему не удалось вернуть произведения, он оставил короткое завещание, в котором не упомянул о пожертвовании данного имущества Австрийской галерее. В 1946 г. в Австрийской Республике был принят закон, объявляющий все сделки, обусловленные приходом нацистов, ничтожными. В 1947 г. Мария Альтман была признана швейцарским судом наследницей одной четверти недвижимости Фердинанда. Мария, как и другие наследники, стремилась вернуть собственность Фердинанда. В 1948 г., когда австрийский юрист пытался вернуть три картины Климта из Бельведера, галерея заявила, что пять из шести работ были завещаны галерее Адель, а Фердинанд просто получил разрешение хранить эти работы у себя в течении жизни. Галерея потребовала возврата данных произведений Климта. В 1948 г. Австрийское федеральное агентство памятников связалось с австрийским юристом наследников и предложило выдать экспортные лицензии для произведений искусства в обмен на пожертвование вышеуказанных произведений Климта. Предложение было принято от имени наследников магната, поскольку юрист посчитал, что работы нельзя будет экспортировать иным образом. Юрист также предположил, что намерение, высказанное Фердинандом в 1926 г., может быть расценено как обязывающее. Мария Альтман узнала о «пожертвовании», исполненном юристом, только в 1998 г. Впоследствии в Австрии было принято новое законодательство, направленное на возвращение работ, пожертвованных в обмен на получение экспортной лицензии (действия Федерального агентства памятников были признаны незаконными). Была создана специальная комиссия, по итогам работы которой принято решение о возвращении сотен работ. Было также принято решение вернуть наследникам Блох-Бауэров ряд набросков Климта и фарфоровых изделий, за исключением спорных картин Климта. В результате г-жа Альтман подала протест и потребовала арбитражного разбирательства. Но ей было отказано. В связи с этим г-жа Альтман (на тот момент в возрасте 80 лет) подала в 2000 г. иск в окружной суд Колумбии против Австрии и Галереи.

Одним из центральных вопросов данного дела стал вопрос, является ли суд США forum convinience с учетом «экспроприационного исключения» в соответствии с Законом 1976 г. Ответчик заявлял, что положения Закона 1976 г. неприменимы, поскольку на момент, когда картины были приобретены Австрией, данный Закон еще не был принят [Republic of Austria v. Altmann, p. 681]. Тем не менее Верховный суд шестью голосами против трех решил, что Закон 1976 г. может применяться к действиям, имевшим место до принятия США доктрины функционального иммунитета[66]. Впоследствии рассмотрение дела было отложено, и стороны в 2004 г. договорились о проведении арбитража в Австрии с вынесением обязательного и окончательного решения. В 2006 г. три арбитра вынесли единогласное решение в пользу г-жи Альтман и, таким образом, пять из шести картин Климта были возвращены ей. Четыре картины были, в том же году, проданы на аукционе, а шестая – приобретена музеем «Новая галерея» в Нью-Йорке.

Впоследствии американские суды вынесли ряд других значимых решений, касающихся применения положений Закона 1976 г. к спорам о культурных ценностях [Malewicz v. City of Amsterdam; Cassirer v. Kingdom of Spain].

2.3. Участие Российской Федерации в спорах о культурных ценностях: вопросы государственного иммунитета

В связи с тем, что Российская Федерация активно участвует в международном обороте культурных ценностей, она часто сталкивается с проблемой защиты своих культурных ценностей в иностранных судах.

Одним из болевых аспектов участия нашей страны в спорах по поводу культурных ценностей является вопрос государственного иммунитета. В связи с этим следует вспомнить историю с арестом в ноябре 2005 г. 55 картин Музея изобразительных искусств им. A.C. Пушкина, находившихся на выставке в Швейцарии (в том числе произведений Эдуарда Мане, Клода Моне, Огюста Ренуара, Эдгара Дега и др.). Арест был произведен по запросу фирмы Noga [Noga замахнулась на святое, 2005; Прогулка заключенных, 2005]. Данная ситуация оказалась не первой в продолжительной судебной войне между фирмой Noga и правительством России по поводу контрактов начала 1990-х годов, заключенных по принципу «продовольствие и удобрение в обмен на нефть и нефтепродукты». Сделка оценивалась в 1,4 млрд долл. Оплату поставок зарубежных товаров гарантировало своим имуществом государство. В 1993 г. российское правительство расторгло договор, и Noga подала иск на взыскание с России долга в размере примерно 680 млн долл. С тех пор обе стороны оспаривают выполнение условий соглашений противной стороной. В 1997 г. Стокгольмский международный суд вынес решение в пользу швейцарской компании. На основании этого решения Noga неоднократно добивалась ареста имущества Российской Федерации за рубежом: в 2000 г. во Франции были арестованы счета Центробанка РФ и российский учебный парусник «Седов», в 2001 г. аресту были подвергнуты Су-27 и МиГ-АТ на авиасалоне в Ле Бурже. Во всех этих случаях действия фирмы Noga признаны незаконными [Пикассо арестован в Швейцарии, 2005].

Новой вехой в истории участия Российской Федерации в спорах о культурных ценностях несомненно является дело Агудас Хасидей Хабад против Российской Федерации (Agudas Chasidei Chabad v. Russian Federation) [Agudas Chasidei Chabad v. Russian Federation] о Коллекции Шнеерсона.

В период написания настоящего исследования в американских судах завершилось рассмотрение спора с участием Российской Федерации, в котором американские суды использовали широкое толкование Закона 1976 г., способное впоследствии коренным образом изменить сложившуюся практику применения данного Закона.

В 2004 г. религиозная организация «Агудас Хасидей Хабад»[67] предъявила на территории США иск к Российской Федерации. «Агудас Хасидей Хабад» требовала передать ей религиозные книги, рукописи и документы (далее – «Коллекция»), которые были собраны любавическими раввинами на протяжении всей истории «Агудас Хасидей Хабад», и представляют собой основу истории и традиций данного религиозного направления [Agudas Chasidei Chabad v. Russian Federation]. В своем иске «Агудас Хасидей Хабад» заявила, что Коллекция была приобретена Советским Союзом и его правопреемником, Российской Федерацией, в нарушение международного права.

Согласно заявлениям «Агудас Хасидей Хабад» российское правительство конфисковало часть Коллекции (известную как «Библиотека») во время Октябрьской революции 1917 г., изъяв ее из частного склада в Москве[68], куда Библиотека была передана пятым раввином, Шнеерсоном Шалом Дов-Бером, на хранение, поскольку сам он сбежал от немецких оккупационных войск. Впоследствии советское правительство отказало в возврате Библиотеки шестому раввину Йосефу Ицхаку Шнеерсону (который стал преемником пятого раввина в 1920 г.) и передало ее Библиотеке им. В.И. Ленина, которая ныне именуется Российской государственной библиотекой (далее – «Государственная библиотека»).

Хагада (часть Талмуда, повествующая об исходе евреев из Египта). Издана в Зульцбаге (Германия) в 1755 г.

Иосеф Ицхак Шнеерсон, 6-Й Любавический Ребе

Позднее шестой раввин был арестован и приговорен к смерти, но наказание было заменено ссылкой. В 1927 г. он переехал в Латвию и взял с собой вторую часть Коллекции – манускрипты и книги, известные как «Архив», а в 1933 г. – переселился в Польшу, перевезя туда Архив. 1 сентября 1939 г. Польша была оккупирована фашистской Германией. Шестой раввин покинул Польшу. При этом Архив был конфискован немцами. В сентябре 1945 г. Советская армия привезла Архив в качестве военного трофея в Москву, где он был помещен в Российский государственный военный архив. В это время шестой раввин смог сбежать в Америку (в Нью-Йорк), где в 1940 г. была учреждена религиозная организация «Агудас Хасидей Хабад».

На протяжении 70 лет истец пытался вернуть Коллекцию.

9 ноября 2004 г. он подал иск против Российской Федерации, Министерства культуры и массовых коммуникаций, Российского государственного военного архива (далее – «Военный архив») в районный суд штата Калифорния, руководствуясь исключением об «экспроприации» Закона 1976 г. (§ 1605 Закона 1976 г.). 2 мая 2005 г. ответчики подали ходатайство с требованием отказать в рассмотрении иска в связи с отсутствием юрисдикции по Закону 1976 г., ненадлежащим местом разбирательства, а также применимостью доктрины «акта государственной власти». 14 июля 2005 г. суд штата Калифорния, руководствуясь § 1406(a) титула 28 Свода законов США (Судебная система и судопроизводство), передал дело районному суду округа Колумбия. 4 декабря 2006 г. после детального изучения представленных объяснений сторон районный суд округа Колумбия в лице судьи Ройса Ламберта принял данный спор к рассмотрению. При этом в своем решении суд отметил, что «экспроприационное исключение» из юрисдикционного иммунитета государства неприменимо в отношении Библиотеки, но применимо в отношении Архива [Agudas Chasidei Chabad v. Russian Federation]. Таким образом, районный суд округа Колумбия признал себя компетентным рассматривать данный спор лишь в части, а именно относительно Архива.

Обе стороны подали апелляцию. 13 июня 2008 г. было вынесено решение апелляционного суда округа Колумбия (под председательством судьи Вилльямса), в котором суд установил, что он имеет юрисдикцию в отношении обеих частей спора – и Библиотеки, и Архива, а также подчеркнул, что заявленные ответчиками forum non convinience, государственный иммунитет и доктрина «акта государственной власти» по Закону 1976 г. неприменимы и не являются препятствием для рассмотрения данного спора.

Впоследствии, 26 июня 2009 г. ответчики подали ходатайство об отказе от участия в споре, в котором было сказано, что ответчики «отказываются от дальнейшего участия в этом деле… и считают, что данный Суд некомпетентен выносить решения в отношении собственности Российской Федерации и Российская Федерация не признает такие решения как обязательные к исполнению». 28 июля 2009 г. истец подал ходатайство о вынесении решения в отсутствие ответчиков. В результате 30 июля 2010 г. районный суд округа Колумбии (судья Ламберт) вынес решение в отсутствие ответчиков, удовлетворяющее требования истца.

Рассмотрим подробнее основания, по которым американский суд признал себя forum convenient в данном споре.

В соответствии с разд. 28 Свода законов США районные суды общей юрисдикции (то есть федеральные суды первой инстанции) компетентны рассматривать споры против иностранного государства в случаях, когда иностранное государство не пользуется иммунитетом в соответствии с § 1605–1607 Закона 1976 г. или в соответствии с любым применимым международным соглашением [United States Code, § 1330(a)]. В данном споре суд обратился к положениям § 1605 Закона 1976 г., дабы проверить, пользуется ли Российская Федерация юрисдикционным иммунитетом. Как было отмечено выше, согласно § 1605(a) (3) Закона 1976 г. иностранное государство не пользуется иммунитетом от юрисдикции американских судов в любом случае, когда (А) права на спорное имущество были получены в нарушение международного права; (В) [1] и данное имущество либо иное имущество взамен данного имущества находится на территории США в связи с осуществлением (carried on) коммерческой деятельности иностранным государством на территории США; [2] либо когда такое имущество или иное имущество взамен данного имущества находится в собственности или управляется учреждением и иным образованием данного иностранного государства и такой государственный орган участвует в (engaged in) коммерческой деятельности на территории США. Таким образом, делает вывод суд, в соответствии с данным положением при определении юрисдикции американского суда необходимо учитывать два фактора: характер иска и наличие привязки «коммерческая активность» между США и ответчиком.

1. Предмет иска влияет на вопрос юрисдикции, поскольку, определив предмет иска, суд может ответить на вопрос, является ли данный иск несущественным и составленным лишь для получения юрисдикции или полностью необоснованным[69].

В данном случае суд рассмотрел два этапа в истории Коллекции: 1) конфискация в 1917–1925 гг.; 2) так называемая повторная конфискация Библиотеки в 1991–1992 гг., когда «Агудас Хасидей Хабад» обращалась в различные инстанции СССР, а позже – РСФСР с просьбой вернуть ей Библиотеку. За этими требованиями последовал ряд противоречивых актов (как судебных, так и правительственных) о возврате Библиотеки организации «Агудас Хасидей Хабад». Тем не менее они не были исполнены, и Библиотека осталась в собственности Российской Федерации. Рассмотрев эти два сложных периода в истории Коллекции, суд признал, что иск является «обоснованным и существенным» в отношении всей Коллекции.

Таким образом, первый критерий для определения юрисдикции был удовлетворен.

2. На вопрос о наличии привязки коммерческая активность суд также дал положительный ответ в соответствии с п. 2 § 1605(a) (3) Закона 1976 г. Государственная библиотека и Военный архив, где в данный момент находится Коллекция, являются учреждениями Российской Федерации. Кроме того, Государственная библиотека и Военный архив участвуют в коммерческой деятельности на территории США. В частности, они заключили договоры на публикации, продажи в США различных материалов Государственной библиотеки и Военного архива, а в результате получили значительные отчисления по таким договорам. Суд оценил данную деятельность как «коммерческую деятельность на территории США».

Соответственно, второй критерий тоже был удовлетворен.

Помимо рассмотрения вышеперечисленных критериев в соответствии с Законом 1976 г. суд также ответил на заявление Российской Федерации о том, что американский суд является forum поп convenient [Redman, 2008, p. 808–809] для спора о Коллекции и, приняв такой спор к рассмотрению, он злоупотребил правом на судейское усмотрение. При решении этой проблемы суд ответил на два вопроса:

1) имеется ли адекватный альтернативный форум для рассмотрения данного спора[70];

2) следует ли отклонить данный иск в целях сохранения баланса между публичным и частным интересами.

Апелляционный суд подтвердил решение районного суда, что существовали серьезные основания в пользу выбранного истцом суда, то есть американского суда. В первую очередь ответчик не смог доказать, что российский суд является адекватным альтернативным форумом для решения данного спора. Кроме того, ответчик заявил, что американский суд вряд ли сможет предоставить истцу удовлетворение его основного требования – владение Коллекцией. По мнению районного суда, это свидетельствует о том, что российский суд не исполнит решение американского суда (то есть имеет место «оскорбление суда»). Апелляционный суд отметил, что невозможность прямого исполнения решения американского суда часто является аргументом в пользу определения его как forum non conviniens[71]. Тем не менее, возможно, это проблема истца. При этом суд напомнил, что истец уже заявлял о возможности наложения ареста на государственную собственность Российской Федерации в США в соответствии с § 1610(a) (3), (Ь) (2) Закона 1976 г.

Апелляционный суд рассмотрел еще один вопрос, касающийся юрисдикции, – доктрину акта государственной власти (act of state doctrine). Данная доктрина способствует ограничению действия положений Закона 1976 г. Для того чтобы она была применима, необходимо наличие двух элементов в действиях государства: 1) это действие является официальным актом (актом властвования) суверена (государства); 2) данное действие имеет место на территории иностранного государства [Redman, 2008, р. 804].

Первым делом, в котором Верховный суд США признал действие доктрины «акта государственной власти», стало дело Underbill v. Hernandez. Суть его состоит в том, что гражданин США подал иск против Венесуэлы о взыскании убытков, возникших в связи с его арестом военными Венесуэлы [Underbill v. Hernandez, p. 250]. Американский суд отказал в рассмотрении иска, ссылаясь на то, что каждое суверенное государство обязано уважать независимость другого суверенного государства и суды одной страны не будут рассматривать дело в отношении действий правительства другого государства, совершенных на его территории [Ibid., р. 252]. Впоследствии доктрина act of state была подтверждена и расширена в ряде других дел [Banco Nacional de Cuba v. Sabbatino; Oetjen v. Cent. Leather Co.]. При этом в большинстве из них суд четко указал на то, что данная доктрина применима только к официальным действиям государства[72], то есть когда государство выступает как носитель суверенной власти. Это было сделано сознательно, дабы доктрина «акта государственной власти» не превратилась в новую интерпретацию абсолютного иммунитета иностранного государства [Redman, 2008, р. 805].

В рассматриваемом деле о Коллекции апелляционный суд указал, что доктрина «акта государственной власти» неприменима ни в отношении Архива, ни в отношении Библиотеки. Российская Федерация не смогла представить достаточные доказательства того, что действия по конфискации Архива были произведены на ее территории. Суд, исходя из представленных материалов, пришел к выводу, что Архив был конфискован с территории послевоенной Польши (но не с территории оккупированной Советским Союзом Германии). Как было указано выше, доктрина act of state применяется только к действиям, имевшим место на территории иностранного государства. Поскольку суд счел представленные материалы недостаточным основанием для того, чтобы характеризовать действия Советского Союза как акт государственной власти, в отношении Архива доктрина act of state не была применима.

В отношении Библиотеки суд признал, что действия по конфискации были официальными действиями Советского государства, осуществляемыми на своей территории. При этом суд отменил применение доктрины act of state к требованию в части Библиотеки.

Таким образом, апелляционный суд признал районный суд компетентным рассматривать спор в отношении всей Коллекции, а также в признании американского суда forum поп convenience и отказал в применении доктрины «акта государственной власти» к иску об Архиве и Библиотеке.

30 июля 2010 г. районным судом округа Колумбия было вынесено решение, в котором суд признал, что требование «Агудас Хасидей Хабад» должно быть удовлетворено. Безусловно, данное решение не будет исполнено в Российской Федерации и, возможно, Россия и США предпримут санкции политического и экономического характера в отношении другу друга. Данный спор может иметь существенные последствия для России. По сути, это прецедентное дело, которое может повлечь за собой еще ряд подобных споров с участием Российской Федерации.

На наш взгляд, юрисдикционный вопрос был решен американским судом в пользу признания себя надлежащим форумом объективно и обоснованно. Тем не менее не следует делать однозначные выводы в отношении последующего решения суда по существу спора. По нашему мнению, суд недостаточно подробно изучил вопрос культурной, исторической значимости данной Коллекции для России и ее народа (культурное наследие).

Автору настоящего исследования довелось впоследствии пообщаться с судьей, вынесшим это решение. Несмотря на длительную дискуссию, судья подтвердил свою приверженность позиции, что данные культурные ценности являются «национальным» достоянием Агудас Хасидей Хабад и, следовательно, Российская Федерация должна исполнить решение американского суда.

Очевидно, что в данном случае, скорее всего, возникнет ситуация неисполнения такого решения российским судом в целях защиты публичного порядка Российской Федерации. При этом следует учитывать политический риск последствий такого неисполнения – в частности, арест российской государственной собственности в США. Таким образом, возможно повторение ситуации с компанией Noga. Это ставит под угрозу и ныне уже традиционные культурные обмены, в том числе выставками [Noga без срока давности, 2005; Свободу Ван Гогу! 2005], России и США.

В связи с вышерассмотренным спором о Коллекции возникает вопрос, является ли государственный суд надлежащим форумом для рассмотрения споров, связанных с культурными ценностями. Очевидно, что не во всех случаях судебный способ разрешения споров в сфере культурных ценностей приемлем и эффективен. В следующих параграфах мы обратимся к уже существующим альтернативным механизмам рассмотрения споров, связанных с культурными ценностями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.