Убийство без трупа

Убийство без трупа

  Обвиняемым был 35-летний "коммерсант" Теодор Вебер. Ему вменялось в вину убийство венского торговца Густава Айхенвальда. Где, когда и как он совершил это преступление, выяснить не удалось.

  Сенсационный процесс об убийстве начался, таким образом, с формального утверждения о том, что трупа нет, то есть жертва преступления осталась не найденной. К тому же не обнаружено место совершения преступления. Так как при таких обстоятельствах, разумеется, не имелось и очевидцев, то было заранее ясно, что косвенные улики должны быть достаточно неопровержимыми, чтобы их хватило для вынесения приговора.

  Теодор Вебер стал первым обвиняемым в убийстве, грабеже и других сопутствующих преступлениях, который предстал перед швейцарским судом в такой ситуации, когда прокурор не мог указать ни в каком месте, ни в какое время, ни при каких обстоятельствах совершено убийство.

  Началось все в одном цюрихском часовом магазине, у владельца которого венский торговец Айхенвальд постоянно покупал товары. Там Айхенвальд как-то случайно встретился с Вебером, которого он раньше не знал. Айхенвальд понял, что Вебер является непосредственным поставщиком владельца магазина, и начал исподтишка ему подмигивать. Айхенвальд надеялся с помощью тесных деловых контактов с Вебером в будущем сэкономить на сумме комиссионных цюрихского перекупщика. Вебер понял намек и, выйдя из магазина, стал поджидать венского торговца на углу следующей улицы. Айхенвальд вознамерился сделать хороший бизнес, если другая сторона примет его предложение. Он и не подозревал, что скоро поплатится за это жизнью.

  Заключая небольшие сделки с Айхенвальдом, Вебер познакомил своего партнера, который всегда платил наличными, с мнимыми фабрикантами по часовому делу. Сделки совершались один на один, никакой документации не велось.

  Приближался тот день, когда Айхенвальда должна была постигнуть страшная участь. 15 октября 1953 года он снова прибыл в Цюрих и остановился в отеле "Юраам-Лимматке". На следующее утро он покинул отель довольно рано - и больше его никто не видел.

  Когда в отеле наконец поняли, что постояльца вообще вряд ли еще удастся увидеть, сообщили в уголовную полицию. Так как багаж и паспорт венского гостя остались в комнате, было высказано предположение, что он уехал по своим личным делам. Подождали еще несколько дней. Наконец полиция начала розыск.

  Расследование принесло поразительные результаты, которые довольно сухо изложены в соответствующем сообщении.

  Ответ на запрос в Вену подтвердил, что торговец 13 октября телеграфировал Теодору Веберу о том, что прибудет в Цюрих 15 октября. Вечером 15-го из отеля "Юра-ам-Лимматке" он провел несколько телефонных переговоров, в том числе и с Вебером, с которым договорился о встрече 16 октября в 13.10. Рано утром 16-го Айхенвальд покинул отель, нанес несколько визитов и отправился в частный банк на улице Пеликан-штрассе, где получил 130 тысяч франков. Кассир, выплачивавший ему деньги, видел в портфеле Айхенвальда еще несколько пачек банкнот, которые он оценил примерно в 30 тысяч франков. В 1330 Айхенвальд ждал у кафе "Эльдорадо". Один прохожий, знавший его, видел, как Айхенвальд ходил взад-вперед. Это было последнее свидетельство о нем, которое удалось установить.

  Выяснилось, что Вебер - преступник, судимый ранее семь раз. Его связь с Айхенвальдом, естественно, возбудила сильные подозрения, которые, правда, не удавалось пока однозначно интерпретировать. Безусловно, Вебер состоял в связи с одним из своих "собратьев" по заключению, неким Вальтером Шютцле, который выступал в роли фабриканта по часовому делу но имени Дрейер.

  Было установлено, что 14 октября Вебер взял напрокат автомобиль, для чего не имелось видимых причин. 15 октября он купил автоматический пистолет и патроны к нему. Однако для ареста Вебера этих сведений явно не хватало, в лучшем случае они могли служить основанием для подробного допроса.

  По распоряжению цюрихской полиции 28 октября Вебер был доставлен полицейским капралом из своего гостиничного номера в Биле в полицейский участок, где ему учинили трехчасовой допрос, причем основное внимание было уделено "критическому времени" - 16 и 17 октября. Он подробно и исчерпывающе рассказал о том, как провел эти дни. Его показания звучали правдиво. Некоторые "спорные" моменты можно было легко проверить. Коротких непроверяемых перерывов в установленное время было недостаточно для убийства, ограбления и ликвидации трупа. В качестве лиц, могущих подтвердить его алиби, Вебер назвал свою невесту, пользующегося хорошей репутацией торговца мебелью Шайдеггера из Ни-дау и одного часового фабриканта из Биля. В конце концов допрос завершился тем, что Вебера отпустили.

  Вскоре после этого полицейский капрал получил на часовой фабрике подтверждение того, что во второй половине дня 16 октября Вебер в сопровождении некоего "директора Дрейера" посетил фабрику. Невеста Вебера также подтвердила его показания. Когда же полицейский капрал позвонил торговцу мебелью Шайдеггеру в Ни-дау - собственно, только для того, чтобы узнать, дома он или на работе, - последний сразу сообщил, что Вебер и его невеста хотели купить мебель и повторно посетили выставку образцов в первой половине для 17 октября.

  Так как преступление, скорее всего, было совершено между полуднем 16 октября и полуднем 17 октября, Вебер как преступник исключался: все три свидетеля подтвердили его алиби.

  Несмотря на сообщение бильского капрала, цюрихская полиция не освободилась от своих подозрений, так как Вебер все-таки был уже семь раз судим. Не исключена была и ошибка в определении времени совершения преступления. Во всяком случае сочли целесообразным и дальше держать Вебера под наблюдением - ведь в случае убийства он должен был завладеть как минимум 170 тысячами франков, которые Айхенвальд имел в своем портфеле. Опыт показывает, что преступник не может долгое время противостоять искушению распорядиться награбленными тысячами. Однако ни Вебер, ни кто-нибудь другой из его окружения не выдавали себя.

  Тем не менее лейтенант полиции Пфистер и прокурор округа доктор Хуггенбергер вовсе не собирались махнуть на это дело рукой. Они потихоньку вели расследование дальше. И вот спустя 15 месяцев после загадочного исчезновения венского коммерсанта им удалось выявить пробелы в казалось бы неопровержимом алиби Вебера.

  Опрошенный бильский капрал полиции признался, что встретиться с торговцем мебелью в Нидау ему не удалось и переговоры с ним велись позднее только по телефону. То, что он упустил, наверстывал сейчас лейтенант Пфистер, допрашивая Шайдеггера. Торговец мебелью попытался сначала подтвердить свои прежние показания, но вынужден был в конце концов признать, что хотел услужить Веберу, дабы не потерять его как клиента. Ведь речь шла всего лишь о незначительном нарушении правил дорожного движения, как уверял его Вебер, таком незначительном, что об этом даже не стоило говорить.

  При опросе служащих часовой фабрики выяснилось, что 17 октября в послеобеденное время Вебер на фабрике не появлялся. Он лишь передал свой давнишний долг в 32 300 франков через "директора Дрейера", причем наличными. Когда кто-то из руководства фабрикой заинтересовался этим обстоятельством, "директор Дрейер" объяснил, что деньги выручены от поставок часов, также проданных за наличные через кассу.

  22 января 1955 года прокурор округа доктор Хуггенбергер и лейтенант полиции Пфистер вошли в отель в Биле, где жил Вебер. Когда они постучали в дверь его комнаты, прошло какое-то время, прежде чем он открыл, заспанный и ничего не подозревающий. Ни малейшей неуверенности не отразилось на его лице, настолько он был убежден в том, что его преступление не может быть раскрыто. Но он и не подозревал, насколько обманывался!

  Прошло восемь месяцев, прежде чем верховный судья доктор Гут 17 сентября 1955 года открыл заседание суда присяжных в Цюрихе. Обвинительное заключение прокуратуры содержало указание на совершение целого ряда преступлений: обман, мошенничество, подделка документов, склонение к даче ложных показаний, убийство и ограбление. Решающим являлось доказывание на основе косвенных улик главного обвинения. Вебер обвинялся в том, что "вечером 16 октября или в ночь с 16 на 17 октября, находясь в невыясненном месте Швейцарии, предположительно в Юре, на пути в невыясненном направлении, нанес сидящему в машине Густаву Айхенвальду посредством выстрела, или удара, или другим способом тяжкие телесные повреждения, в результате которых Густав Айхенвальд скончался. После этого Веберу вместе с Вальтером Шютцле (он же Дрейер) удалось скрыть труп жертвы в невыясненном месте таким образом, что найти его не удалось". Вебер обвинялся также в ограблении, в результате которого он завладел "неопределенной суммой от 134 тысяч до 200 тысяч франков".

  Как и прежде, Вебер отрицал как ограбление, так и убийство и не признавал себя виновным. Каковы же были доказательства его виновности?

  Вебер знал Айхенвальда и имел с ним регулярные деловые контакты. Он вовлек в преступление в качестве "директора часовой фабрики Дрейера" своего "собрата" по тюрьме Вальтера Шютцле, который умер еще до начала расследования. После получения телеграммы, сообщавшей о прибытии Айхенвальда, он купил пистолет и патроны. Оружие найти не удалось. Вебер представил четыре разные версии, объясняющие покупку оружия и его исчезновение. Ни одну из них он доказать не смог. С помощью подтасовки фактов ему удалось добиться от мебельного фабриканта Шайдеггера подтверждения ложного алиби.

  За два дня до предполагаемого убийства Айхенвальда он взял напрокат легковую машину. На ней он вместе с Шютцле приехал к Шайдеггеру в Нидау днем 17 октября. Шайдеггер рассказал, что машина была очень грязной, так как, по словам Вебера, Шютцле стошнило. Вебер решил помыть машину. Позже он изменил эту версию. Сказал, что по пути они переехали косулю, которую взяли с собой в машину из страха перед наказанием за нанесение ущерба животным или за нарушение правил дорожного движения. Позже он заявил, что кровоточащий труп животного они положили не в салон, а в багажник. Во всяком случае в Нидау Вебер и Шютцле уничтожили все следы, какого бы происхождения эти следы ни были. Они воспользовались ведром, которое взяли неизвестно где, налили в него горячую воду и основательно отмыли машину. Салон они мыли тряпками и щетками со стиральным порошком. Коврики отстегнули от пола и мыли их в подвале Шайдеггера, причем вода окрасилась в красный цвет - Вебер объяснил это тем, что на коврики попала кровь раздавленного животного. С еще большей тщательностью они вымыли багажник автомобиля. По утверждению Вебера и Шютцле, следы крови и там были от раздавленной косули. Сильно загрязненные, не отстиравшиеся коврики Вебер заменил новыми. Прежние он сжег в печи торговца мебелью. Туда же последовали и ботинки и одежда Шютцле, на которых выделялись различные темные пятна.

  Все свидетельства Вебера, касающиеся времени, когда могли произойти расследуемые события, оказались ложными. Не удались и попытки объяснить происхождение обнаруженных следов рвотой Шютцле и наездом на животное. Относительно наиболее вероятного времени совершения преступления у Вебера хоть сколько-нибудь доказательного алиби не было.

  До 17 октября Вебер находился в сомнительном финансовом положении. Он был много должен, не мог возвратить даже небольшие суммы и вынужден был добывать необходимые средства к существованию с помощью темных махинаций, на грани нарушения закона. После 17 октября Вебер располагал весьма значительными денежными средствами. Он оплатил неотложные счета на сумму более 100 тысяч франков.

  На личные покупки (в основном это были предметы роскоши, обстановка квартиры), а также на увеселительные поездки и роскошную автомашину он истратил по меньшей мере 30 - 40 тысяч франков.

  Вальтер Шютцле, который до 16 октября был без средств, также стал обладателем значительной суммы денег. Он выслал своей жене давний долг по алиментам и депонировал у одного цюрихского адвоката 25 тысяч франков наличными. Основные выплаты Вебер и Шютцле производили тысячными банкнотами. Наличные деньги, которые Айхенвальд снял со своего счета в банке, также были ему выплачены тысячными банкнотами. Все семь прежних судимостей Вебера характеризовались той же тактикой уловок и сокрытий, которую он пытался применить в этот раз.

  Обвинительный материал прокурора был хотя и существенным, но ему еще недоставало решающих доказательств, в частности бесспорного доказательства того, что преступление вообще было совершено. Но даже если бы суду удалось это установить, отсутствовали точные сведения о времени и месте убийства, об оружии, которым оно было совершено. Несмотря на все поиски, труп не был обнаружен.

  Обвинитель находился, таким образом, в затруднительном положении. Для того чтобы изобличить предполагаемого преступника и добиться обвинительного приговора, необходимо было сначала доказать причинную связь между исчезновением Айхенвальда и действиями Вебера. Но как? Шютцле, которого можно было бы допросить как соучастника Вебера, умер. Других очевидцев не было. Не удалось даже установить, встречал ли убийца свою жертву, то есть Вебер Айхенвальда, после того, как последний снял со своего счета в банке большую сумму денег.

  По убеждению прокурора, последовательность событий была такова. В Цюрихе Айхенвальд сея в автомобиль, взятый Вебером напрокат, с тем чтобы вместе с ним ехать в Биль. Там якобы их спутник, "директор Дрейер", он же Шютцле, хотел передать венскому партнеру большую партию часов за весьма подходящую цену. Где-то на этом пути Айхенвальд был убит и ограблен.

  Если все это соответствовало действительности, то кровавое деяние должно было подтвердиться оставшимися в машине следами. Однако, к сожалению, следы были уничтожены. К тому же момент, когда тот самый автомобиль удалось обследовать, отделяли от дня убийства уже два года и четыре месяца.

  Но то, что многие считали невозможным, все же произошло. Вопреки всем сомнениям доктор Макс Фрай-Зульцер, руководитель научного отдела уголовной полиции города Цюриха, представил прокурору решающее доказательство совершения преступления. По поводу проведенной им экспертизы он дал следующие показания в суде.

  - Прежде всего мы исследовали автомобиль с целью обнаружения следов несчастного случая, в результате которого обвиняемый якобы переехал косулю. Мы обследовали все внутренние части автомашины, в том числе ковровые покрытия и находящиеся под ними жестяные поверхности, с помощью орошения бензидином. Этим методом, как правило, можно выявить следы крови даже в том случае, если поверхность несколько раз тщательно мыли. Разумеется, гарантия при этом не стопроцентная. С помощью этого теста были обнаружены отчетливые следы незаметных глазу пятен крови на полу перед передним сиденьем и особенно много на ткани сиденья. Как нам удалось доказать, кровь просочилась и в мягкую обивку. Также заметные, хотя и менее отчетливые, следы крови мы обнаружили на обивке задней спинки. Легкая окраска под воздействием бензидина проявилась и на жестяном покрытии перед задними сиденьями, где покрытие было обновлено, а жесть очень тщательно вычищена. Однако наиболее отчетливые следы крови оказались в багажнике, особенно на боковых обшивках и в дальних углах.

  Дальше эксперт подчеркивал, что большое значение имело обнаружение в ткани переднего сиденья высохшего сгустка крови.

  - Теперь было очень важно установить, - продолжал эксперт, - содержит ли эта субстанция крахмал. Ведь, как утверждал первоначально обвиняемый, следы происходили якобы от кровавой рвоты его спутника. Если так, то мы должны были аналитически обнаружить зерна крахмала, хотя бы в ничтожных количествах. Это исследование имело решающее значение, и потому мы провели его с особой тщательностью. В результате нескольких проб стало абсолютно ясно: сгусток крови не мог происходить из содержимого желудка!

  Так как при этом было безусловно установлено, что кровь принадлежала человеку, а не животному, то опровергалось и утверждение обвиняемого, что он перевозил в автомобиле раздавленное животное. Но если кровь была не Шютцле, не косули - тогда чья? И хотя уже было установлено, что Вебер лгал, мы пока еще никак не могли доказать, что это кровь Айхенвальда.

  - Имеющихся косвенных улик, - сообщил доктор

  Макс Фрай-Зульцер, - не хватало для изобличения обвиняемого. Это удалось с помощью одного-единственного волоска, который мы обнаружили вместе с другими волосками в салоне машины. Насколько нам было известно, Айхенвальд имел обыкновение красить волосы. Поэтому мы отделили все неокрашенные и крашенные другим цветом волосы, а также, разумеется, женские волосы. В результате у нас осталось четыре волоска, из которых самым важным оказался один. Он находился в высохшем кровавом сгустке, найденном в ткани переднего сиденья.

  На этом волоске висела судьба Вебера. Присяжным это становилось все яснее по мере того, как эксперт излагал криминалистическое значение волос, обнаруживаемых на месте преступления.

  - Согласно международным нормам человеческие волосы по цвету делятся на 10 категорий. Каждая из этих категорий снова делится на 10 групп в зависимости от некоторых параметров, получаемых при измерении волоса. Наличие многих иных характерных признаков позволяет осуществить и дальнейшую классификацию. Так, например, различия пигментной структуры позволяют выделить более 50 тысяч типов волос. И это еще не все! Современные химические и физические средства исследования делают возможным выявление еще более мелких признаков, по которым различают уже несколько сотен тысяч вариантов волос. Чем больше особенностей выделено из максимального количества возможных признаков, тем меньше вероятность того, что два волоса со сходной структурой принадлежат не одному, а двум индивидам.

  Как доктор Фрай-Зульцер далее объявил суду, он обстоятельно исследовал упомянутый маленький волосок с помощью им самим усовершенствованного сравнительного микроскопа и пришел к важному выводу:

  - Этот волос не выпал и не был вырван, он был безусловно выдавлен - путем нажима на то место, откуда он рос. Разумеется, мы задавались вопросом, не находился ли этот волосок еще раньше под нижним сиденьем и позднее прилип к кровавому сгустку в результате сквозняка или какого-либо другого механического воздействия. Но в таком случае его поверхность была бы загрязнена или покрыта пылью. Этот же волос был совершенно чистым. Таким образом, установлено: волос сразу же после того, как был выдавлен, попал в свежую кровь, которая затем высохла.

  Вместе с этим волосом эксперт представил суду и другие волосы Айхенвальда - венская уголовная полиция нашла их в квартире пропавшего на различных предметах его одежды и переправила в Цюрих. Теперь каждый мог убедиться в том, что волос из кровавого сгустка принадлежал венскому торговцу часами. Помимо полного совпадения их мельчайших признаков, волосы, представленные для сравнения, и тот единственный волосок были тонированы красителем, которым обычно пользовался Айхенвальд.

  Но кому, однако, принадлежала кровь?

  По этому вопросу перед судом выступил другой эксперт. При помощи новейших научных методов и с использованием самой совершенной аппаратуры исследование провел старший врач кафедры судебной медицины Цюрихского университета. Правда, исследование не позволяло установить точный "возраст" высохшей крови, которая, без сомнения, происходила от человека. Но все же, подчеркивал эксперт, этой крови было по меньшей мере несколько месяцев, а может, и значительно больше. В связи с тем, что с течением времени дифференцирующие субстанции становятся менее выраженными, определить группу крови становится труднее, но тем не менее в данном случае с достаточной степенью вероятности можно утверждать, что это кровь группы "О", которая была у Айхенвальда. Во всяком случае она не могла принадлежать Вальтеру Шютцде, у которого, по достоверным сведениям, была кровь группы "А".

  Таким образом, наряду с другими материалами дела решающим доказательством вины подсудимого стал один-единственный волосок Волосок Айхенвальда в кровавом сгустке, обнаруженном на переднем сиденье машины, которую Вебер взял напрокат за два дня до исчезновения венского продавца часов и которую он через день пытался всеми возможными средствами отмыть от крови.

  Суд приговорил обвиняемого к пожизненному заключению.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.