Глава 11. НАДСТРОЙКА НАД ЭКОНОМИЧЕСКИМ БАЗИСОМ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА И ПРАВО. ПРАВО И ГОСУДАРСТВО

Глава 11. НАДСТРОЙКА НАД ЭКОНОМИЧЕСКИМ БАЗИСОМ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА И ПРАВО. ПРАВО И ГОСУДАРСТВО

1. Право — часть надстройки над экономическим базисом классового общества.

2. Положение права в системе надстройки.

3. Право и государство.

4. Право в политической системе общества.

5. Право и социальное управление.

6. Право и формы общественного сознания.

7. Право в системе нормативного регулирования классового общества.

8. Право, нормы-обычаи, корпоративные нормы, мораль.

9. Право как социальная реальность.

1. Право — часть надстройки над экономическим базисом классового общества.

Экономический базис является основой общества как системы, интегрирующей все его части, его подсистемы в единый организм, обусловливающей, в конечном счете, их содержание, функционирование, развитие.

Что же касается основных управляющих (государство) и регулирующих (право) механизмов общества, то, надо полагать, определяющая роль экономического базиса по отношению к ним является не только такой же, как и по отношению ко всем другим подсистемам, входящим в надстройку, но и ближайшей, более непосредственной, прямой. Ведь государство и право — это расположенные непосредственно над базисом части надстройки, как бы дополняющие его управляющими и регулирующими механизмами. Они наиболее близки к базису, к материальному производству именно по своему организующему, регулятивному в обществе назначению. Оставаясь элементами надстройки, они, тем не менее, как управляющие, регулирующие факторы являются ближайшими «помощниками» базиса.

Отсюда следует, что особенности права, как и государства, непосредственно обусловлены экономическим базисом не только потому, что такую роль он играет по отношению к надстройке вообще, но и потому, что функционирование экономического базиса и права как регулирующих, разумеется, разнопорядковых, и все же регулирующих факторов[164], самым прямым образом взаимообусловлено.

Формирование и развитие национальных правовых систем повсеместно демонстрирует прямую, самую ближайшую связь права и общественно-производственных отношений собственности, трудовых отношений и др.

В литературе в принципе справедливо подмечено, что отношения собственности, прежде всего вещные отношения, отношения владения, в юридическом выражении, в виде юридических институтов, не только стали исходными и фундаментальными частями правовых систем[165], но и во многом определили особенности, свойства права как специфического социального феномена[166].

Подчеркивая прямую обусловленность права экономическим базисом, его ближайшую зависимость от материального производства, нужно вместе с тем не упускать из поля зрения сложность, многозвенность этой обусловленности, зависимости. Отмечая роль экономического базиса по отношению к надстройке, Ф. Энгельс писал: «Люди сами делают свою историю, однако, в данной, их обусловливающей среде, на основе уже существующих действительных отношений»[167].

Воздействие общественно-производственных отношений на право имеет характер главной, стержневой линии. Наряду с ней существуют и другие, побочные, вторичные, перекрещивающиеся линии, которые выражают всю совокупность потребностей общественного развития и тянутся от производительных сил, от области государственно-политической, отношений идеологических, от общественного сознания, нравственных и иных, национальных отношений, от сферы личных, семейных, бытовых связей. Главные из этих зависимостей показаны на схеме 5.

Кроме того, несмотря на ближайшее воздействие, на право общественно-производственных отношений, всех потребностей общественного развития, это воздействие является все же таким, которое проходит через ряд промежуточных звеньев. И дело не только в том, что требования экономического базиса, всего общественного развития должны пройти через волю государства и объективироваться в виде специфического социально-классового институционного образования. Существенно важно также то, что сами эти требования должны принимать, говоря словами Ф. Энгельса, форму «юридического мотива»[168]; и в этом своем качестве они первоначально нередко выступают как явления правосознания, выражающие непосредственно-социальные притязания, в том числе притязания на соответствующее юридическое урегулирование, на то, чтобы воплотиться в юридических установлениях. Именно здесь в процессе формирования права как институционного образования включаются субъективные факторы — юридическая наука, сложившиеся правотворческие традиции, правовая культура.

Главное же, что в данном месте необходимо отметить, — это относительную самостоятельность права по отношению к общественному бытию, к общественно-производственным отношениям. Относительная самостоятельность права выражается в наличии у него своих, относительно самостоятельных закономерностей, в возможности его относительно самостоятельного развития, в существовании разнообразных национальных систем, структурных общностей, семей правовых систем, в особой правовой культуре, в специфическом правовом прогрессе.

Схема 5. Положение права в системе надстройки классового общества

Выражением относительной самостоятельности права как части надстройки над экономическим базисом классового общества является преемственность в праве[169], касающаяся в основном его технико-юридического содержания, а в правовых системах эксплуататорских типов — социально-политического содержания.

Наиболее же важным выражением относительной самостоятельности права является его активная роль, его обратное воздействие на экономический базис классового общества (вторая, встречная сторона соотношения экономического базиса и права). Право потому и представляет собой закономерный, неизбежный продукт экономического базиса классового общества, что без права невозможно в данных социально-экономических, социально-политических условиях сохранение, упрочение и развитие господствующих общественных отношений, функционирование общества как целостного социального организма.

2. Положение права в системе надстройки.

Право отличается «двойной» надстроечной природой: как явление, которое относится к субъективной стороне жизни классового общества, оно имеет черты, свойственные общественному сознанию.

В соответствии с этим положение права в системе надстройки может быть прослежено по двум основным линиям:

во-первых, по линии соотношения права с государством и иными частями политической системы;

во-вторых, по линии соотношения права с формами общественного сознания и, в особенности с их нормативным выражением, с системами социальных норм, в ряде случаев весьма близкими к праву, тесно с ним контактирующими.

3. Право и государство.

Единство, взаимообусловленность, взаимопроникновение государства и права — одно из решающих, ключевых методологических положений, выражающих марксистско-ленинский подход к праву.

Конечно, государство и право — разные части надстройки над экономическим базисом классового общества.

Государство — организация политической власти, состоящая из органов (орудий власти). В своей совокупности эти органы образуют механизм государства, обладающий определенной материальной силой для осуществления организованного управления, а при необходимости и для организованного принуждения.

Право же имеет иное строение, иное непосредственное содержание. Оно выражается в системе общеобязательных норм, которые носят формально-определенный характер. Право, таким образом, по своему строению вплотную примыкает к общественному сознанию.

Каждое из них, государство или право, имеет свое бытие, свой особый способ объективизации в жизни общества, свои специфические функции, отличается особой, только ему, государству или праву, присущей социальной ценностью, принадлежностью к близким, частично совпадающим, но все же к разным пластам социальной жизни — одно (государство) — к социальному управлению, другое (право) — к социальному регулированию.

Тем не менее, необходимо с предельной силой подчеркнуть глубокое единство государства и права. Они едины во многом: государство и право возникли и существуют вместе, для них присущи, в общем, однотипные способы воздействия на социальную жизнь, они оба одинаково близки к базису, наиболее важны для него. И государство, и право пусть неодноуровневые, но все же институционные, структурированные социально-политические образования. Существенно, что и то и другое обладает непосредственно социально-политическим содержанием, одинаково противоречивой классовой сущностью, способностью выступать в качестве мощной классовой силы и, следовательно, в данном отношении одинаковой социальной ценностью.

Решающая сторона глубокого единства государства и права — их взаимообусловленность, взаимопроникновение.

Государственная власть имеет конститутивное, определяющее значение для самого бытия права как особого институционного образования, для существования его свойств и регулятивных качеств. В общеобязательной нормативности и всеобщности права, в его формальной определенности, в его обеспеченности, в его способности дать «гарантированный результат» и др. зримо или незримо присутствует государственная власть, которая как бы просачивается в самую плоть права. Да и самое формирование права, процесс правотворчества, причем во всех структурных общностях права, и в не меньшей степени функционирование права, применение юридических норм прямо связаны с деятельностью государственных органов — законодательных, административных, судебных и др.

Но тут сразу же нужна оговорка: нельзя трактовать взаимообусловленность и взаимопроникновение государства и права как абсолютное и тем более как одностороннее, только как статическое, такое, когда право рассматривается в качестве всего лишь инструмента государства.

Да и конститутивное значение государственной власти для права, для его свойств и регулятивных качеств не является абсолютным. И дело не только в том, что в эксплуататорских формациях, в условиях средневековья нашлась альтернатива, хотя и не равноценная, государственной власти — церковь (церковное, каноническое право). При социализме закономерным в формировании и функционировании права является деятельность общественности. Главное заключается в том, что «присутствие» государственной власти в самой ткани права не лишает своеобразия, самобытности правовую действительность. Более того, по своей природе оно таково, что выступает в праве не непосредственно, т. е. как государственное, а в новом качестве — в качестве специфически правовых свойств, регулятивных механизмов, особых закономерностей[170].

Весьма показательно, что государство, используя правовые формы как средство для решения своих задач, должно «мириться» со всем тем, что праву присуще и что, быть может, не вполне согласуется с теми или иными социально-политическими государственными задачами. Этим, видимо, и объясняется подмеченная К. Марксом возможность использования трудящимися в эксплуататорском обществе правовых форм в своих интересах, а не в интересах правительства[171].

Достойно внимания и то обстоятельство, что государство, активно использующее право в качестве своего инструмента, в свою очередь может рассматриваться как инструмент по отношению к праву. Если право обладает своей, собственной ценностью в обществе (в частности, выраженной в обеспечении упорядоченной социальной активности, в исключении произвола и беззакония), то вполне естественно, что для права (для выполнения присущих ему специфических задач) своего рода инструментом, элементом обеспечительных механизмов является государство[172].

Есть еще один немаловажный аспект, характеризующий особую, самостоятельную ценность права по отношению к государству, — аспект, весьма существенный для социалистического общества.

Как особое надстроечное явление, обладающее своей социальной ценностью, право не только выступает в качестве орудия государства, но и имеет по отношению к нему самостоятельное значение[173] — является средством целесообразной и эффективной организации государственной власти. Этот аспект взаимосвязи государства и права в социалистическом обществе выражается в связанности государственных органов действующими законами и изданными на их основе подзаконными нормативными актами.

Рассматриваемый аспект взаимосвязи права и государства в социалистическом обществе получил ныне предельно четкое закрепление в Конституции СССР: «Советское государство, все его органы действуют на основе социалистической законности, обеспечивают охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан» (ст. 4).

Значение права как надежного средства целесообразной и эффективной организации государственной власти в социалистическом обществе дает возможность для выдвижения и теоретического обоснования концепции государства законности (точнее — строжайшей законности), которую надлежит противопоставить буржуазной теории «правового государства»[174]. Если последняя сводится к требованию подчинения государства некой «идее права» (она на поверку оказывается «идеей» частной собственности, возможности эксплуатации и др.), то концепция государства законности, соответствующая букве и смыслу ст. 4 Конституции СССР, теоретически объясняет необходимость рационального использования правовых форм для эффективной организации государственной власти, причем правовых форм в их реальном, осуществляемом виде, в соответствии с конкретными условиями данной социально-классовой обстановки. Надо также заметить, что сама формула «правовая основа государственной и общественной жизни», выдвинутая XXV съездом КПСС и законодательно закрепленная в Конституции СССР (ст. 9), это, в сущности, и есть констатация в четкой понятийной конструкции возросшей роли права в жизни социалистического общества, в том числе и по отношению к социалистическому государству[175].

4. Право в политической системе общества.

Если в наиболее общем виде характеристика взаимоотношений правовой и политической надстроек сводится в основном к связи и к взаимообусловленности права и государства, то при развитых социально-политических отношениях, при демократических политических режимах нужен более широкий подход — освещение места и роли права в политической системе (политической организации общества), охватывающей как государственные, так и негосударственные социально-политические институционные образования — партии, общественные организации.

При развитых социально-политических отношениях, в условиях демократических политических режимов[176] право является необходимым компонентом политической системы. Конечно, ее главные, узловые элементы — это институционные социально-политические образования типа организаций — государство, политические партии, общественные организации. Вместе с тем в структуру политической системы в несколько иной плоскости (в плоскости регулирующих механизмов) включается и право, которое тоже является социально-классовым институционным образованием и которое выполняет функционально-связующую роль, обеспечивая особыми методами как функционирование политической системы в целом, так и выполнение задач, только праву и присущих. Именно такая характеристика политической системы, когда различаются разноплоскостные ее элементы, в том числе выделяется функционально-связующий, организующий элемент — право, и позволяет интерпретировать политическую организацию общества в качестве сложной, органичной системы, а не в виде простой суммативной общности общественно-политических институтов.

Особо важно рассмотрение права в качестве самостоятельного компонента политической системы социалистического общества. Здесь оно наряду со всем иным обеспечивает функционирование социально-политических механизмов, связанных с руководящей ролью марксистско-ленинской партии — направляющей силы, ядра социалистической политической системы.

В СССР, как и в других социалистических странах, из самой природы руководящей и направляющей деятельности Коммунистической партии, целеустремленной на воплощение в жизнь марксистско-ленинских начал научного управления обществом, на придание планомерною, научно обоснованного характера борьбе народа за социализм и коммунизм, вытекает объективная необходимость использования такого социально-политического института, который дает возможность достигнуть всеобщего, нормативного закрепления коренных интересов народа, проведения в жизнь долгосрочных программ социального развития, стабильности политического курса, простора для социальной активности людей, их коллективов.

Таким социально-политическим институтом и является социалистическое право. Право возводит в закон потребности общественного развития. Оно оснащено действенными и надежными механизмами, которые обеспечивают проведение в жизнь стратегических программ общественного развития, коренных принципов социалистического строя, упорядочение общественных отношений, относящихся и к высокой организованности всей социальной жизни, и к созданию организационно-юридических предпосылок для достижения в обществе высокой социальной активности людей, их коллективов.

Следовательно, и здесь — при рассмотрении места и функций права в политической системе — становится очевидной недопустимость чисто статической характеристики права. В условиях социалистического общества право — такой функционально-связующий компонент политической системы, который в единстве с функционированием государства органически сопряжен с руководящей и направляющей деятельностью марксистко-ленинской партии.

5. Право и социальное управление.

Место и роль права в системе надстройки могут быть охарактеризованы и под несколько иным углом зрения — его соотношения с социальным управлением.

Под этим углом зрения (правда, не без оговорок — об этом дальше) право может быть интерпретировано в качестве управленческого явления[177]. Познавательный эффект от такой интерпретации затрагивает и социальное управление, и право. Глубже раскрываются содержание управления, образующие его части, органическое значение для него юридических механизмов, а также отчетливо вырисовываются укрупненные стадии управления- стадия фиксирования в объективном праве его нормативно-директивной основы и стадия оперативной управленческой деятельности, где «работает» весь арсенал юридического инструментария.

Новые грани и оттенки при характеристике с позиций науки управления получают и правовые явления, в частности правовое регулирование. Как специфическая управленческая деятельность, а потому с использованием позитивного потенциала науки управления может быть рассмотрено правотворчество и применение права (1.18.3; 1.19.3.).

В то же время было бы неправильным переоценивать значение управленческого подхода к праву. Он в значительной мере «перекрывается» другим, более органичным для права. Ведь социальной управляющей системой при развитых социально-политических отношениях является именно политическая система[178]. Значит, при рассмотрении взаимосвязи права и государства, места и роли права в политической системе дается, хотя и при помощи иного понятийного аппарата, и характеристика единства права и социального управления.

А главное, социальный статус права не может быть сведен к его роли как инструмента социального управления[179]. Социальный потенциал и функции права многогранны, непосредственно затрагивают и общество, и личность, касаются областей жизни общества, далеко выходящих за сферы социального управления.

Базовым, исходным для характеристики права является все же понятие «социальное регулирование», а не понятие «социальное управление». При всей близости, значительном совпадении по содержанию оба понятия имеют свои специфические смысловые нагрузки. Причем более широким является понятие «социальное регулирование», характеризующее важнейшее качество общества как целостного социального организма; социальное же управление выражает хотя и важнейшую, стержневую, но только сторону этого качества — целенаправленное упорядочивающее воздействие на общественные процессы[180].

6. Право и формы общественного сознания.

Три обстоятельства являются исходными при рассмотрении соотношения права и общественного сознания:

во-первых, само право по одной из сторон своей субстанции есть общественное сознание, складывается из нормативных обобщений, воплощенных в соответствующей словесно-языковой форме;

во-вторых, право принадлежит к явлениям духовной культуры, выражает определенные духовные ценности;

в-третьих, право как институционное образование отличается всеобщностью, способностью опосредствовать самые различные отношения, институты и ценности, в том числе и из духовной жизни общества.

Право наиболее близко контактирует — и не просто взаимодействует, а глубоко взаимопроникает — с идеологией «первого порядка» — политическим сознанием, этическими воззрениями, и, прежде всего со всеми компонентами идеологии господствующего в данном обществе класса. Посредствующим звеном, имеющим одновременно самостоятельные функции, является в данной области правосознание. Здесь можно проследить и более глубокие связи права с общественным сознанием, с общечеловеческими достижениями духовной жизни общества. Именно в связи с духовной жизнью социалистического общества, возрастающим значением демократических начал в социальных отношениях в значительной мере проявляется ценность права как общесоциального регулятора, институционного воплощения социальной свободы и ответственности, обеспечивающего социальную активность участников общественных отношений и в то же время противостоящего произволу и беззаконию.

Отсюда же и значение права как явления культуры. Право — это своего рода «накопитель» тех прогрессивных элементов культуры общества, наследниками которых являются коммунисты[181]. К тому же следует иметь в виду, что право по мере развития правового прогресса все более наращивает в своем содержании нормативно-регулятивные ценности, все то, что относится к правовой культуре общества.

Весьма существенно значение права в духовной жизни общества и как институционного нормативного регулятора. Оно способно фиксировать, охранять, создавать организационно-юридические предпосылки для функционирования и развития отношений в области идеологии, духовной культуры, морали. При этом важно учитывать, что право способно не только возводить в юридический ранг духовные ценности (например, путем введения абсолютных прав в отношении продуктов духовного творчества — произведений литературы, искусства, научно-технического творчества), но и через систему субъективных прав способствовать в данной сфере развитию творческой активности людей, коллективов, одновременно упорядочивая, вводя в четкие юридические рамки, существующие здесь тонкие социальные отношения.

Рассматривая многообразные и многогранные связи права с духовной жизнью общества (конечно, столь разной и разнотипной в различных общественно-экономических формациях), необходимо остановить внимание на главном пункте — на соотношении права с явлениями однопорядкового уровня, с институционным выражением общественного сознания — неправовыми социальными нормами.

7. Право в системе нормативного регулирования классового общества.

Возрастание общественного сознания в жизни общества, в особенности социалистического общества, состоит во все более проявляющейся тенденции к его институализации, когда формы общественного сознания все более выступают в виде социальных норм.

Социальные нормы есть обусловленные социально-экономическим строем правила общего характера, регулирующие поведение людей в обществе, явления, которые отличаются известными чертами институционности. Субстратом социальных норм является не просто правило (правила существуют и в таких несоциальных образованиях, как математика, грамматика и др.), а правило поведения, т. е. социально-волевые, исторически сложившиеся или установленные с определенной целью критерии, масштабы поведения людей, коллективов. Они выступают как образцы, модели, определители того, какими должны быть человеческие поступки с точки зрения данного коллектива — организации, социальной группы, класса, общества[182].

Объем и характер институализации социальных норм во многом обусловлены социальной значимостью ценностей, заложенных в той или иной форме общественного сознания, — политических, моральных, культурных, эстетических и др.[183]. Наиболее высокий уровень институализации, свойственный праву, такой уровень, когда происходит качественный скачок — формирование особого структурированного институционного образования, — является прямым следствием наиболее значимых социально-классовых ценностей, т. е. политического сознания, политики, объективно обусловленной необходимости обеспечения социально-классового регулирования.

Социальные нормы разнообразны. По своему содержанию, опосредствуемым ими социальным ценностям они могут быть подразделены на политические, технико-экономические, нормы культуры, эстетические, «игровые» и т. д. Главное же деление социальных норм — это объективно существующее подразделение по их регулятивным особенностям, связанным с уровнем их институализации и, следовательно, с соотнесением их с общественным сознанием, с волей и сознанием людей[184].

С этой стороны они могут быть классифицированы по четырем основным группам: правовые, нормы морали (нравственности), корпоративные нормы, нормы-обычаи. Возможно, кроме того, при определенных социальных условиях формирование вторичных, смешанных нормативных структур, таких, например, как религиозные нормы, сочетающие черты норм моральных и корпоративных. Вместе с тем нужно заметить, что при весьма близком к праву уровне институализации неправовых социальных норм (например, корпоративных) они все же не перешли тот качественный рубеж, который бы позволил охарактеризовать ту или иную их разновидность в виде целостного в пределах страны институционного образования. Вот почему следует признать оправданным высказанный в философской литературе взгляд, в соответствии с которым следует отличать правовые нормы от всех иных, неправовых, как институциональные[185].

Все существующие в данной стране социальные нормы, обусловленные соответствующим социально-экономическим строем, составляют некоторое единство. В своей совокупности они обеспечивают всестороннее и глубокое воздействие на общественную жизнь, на различные ее сферы.

Правда, едва ли оправданно (как ранее утверждал автор этих строк) усматривать в совокупности социальных норм данной страны органическую систему, в которой каждая из разновидностей норм имеет значение элемента системы. Все же многие разновидности социальных норм, в частности корпоративные нормы, нормы-обычаи, «привязаны» к определенным, нередко довольно отдаленным друг от друга участкам социальной действительности, включаются в социальную жизнь в связи с теми институтами и ценностями, которые они выражают и нормативно обеспечивают, — государством, общественными организациями, тем или иным социальным укладом и др.

И, тем не менее, есть основания говорить о единой в рамках страны системе нормативного регулирования (системе типа организованной общности). Некоторые же разновидности социальных норм, прежде всего, право и нормы морали, частично корпоративные нормы и нормы-обычаи, функционируют и по законам целостных органичных систем.

При развитых социально-политических отношениях единство системы нормативного регулирования в рамках данной страны выражается наряду с иными особенностями (1.4.8.) также:

а) в определяющем и цементирующем значении политических норм;

б) в формировании особой, вторичной регулятивной общности — правил общежития.

Правда, когда речь идет о политических (а также технических, эстетических и др.) нормах, то перед нами деление норм не по их регулирующим особенностям в единой системе, а по содержанию регулирования. Нормы, которые могут быть отнесены к политическим, являются по их регулирующим особенностям нормами юридическими, корпоративными, моральными. Однако если рассматривать систему социальных норм в целом, то политические нормы имеют и известное самостоятельное значение. Они выступают в качестве ядра всей системы, цементирующего все ее части, определяющего ее облик и основные черты. Реально политические нормы как самостоятельный элемент системы общественного регулирования в социалистическом обществе выражаются в партийных нормах, в том числе в ленинских нормах партийной жизни, в ряде положений партийно-политических документов (например, положении о праве контроля низовыми партийными организациями за администрацией предприятий и учреждений).

Единство социальных норм находит выражение и в особой категории — в правилах общежития. Эта категория широко используется в общественно-политической и правовой литературе, а также в законодательстве.

Понятием «правила общежития» охватываются те нормы данной системы нормативного регулирования, которые непосредственно выражают идейно-политические основы общества, его идеологические начала, его господствующие моральные воззрения.

Весьма показательно, что эта категория приобрела столь существенное значение именно в социалистическом обществе, в законодательстве социалистических стран (см., в частности, ст. 59 Конституции СССР, ст. ст. 5, 61 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик)[186]. Правила социалистического общежития — это социальные нормы, которые непосредственно выражают новые начала взаимоотношений людей в социалистическом обществе, передовую, коммунистическую идеологию, отношения дружбы, взаимного уважения, товарищества и сотрудничества[187].

8. Право, нормы-обычаи, корпоративные нормы, мораль.

Право находится в многообразных связях (генетических, функциональных, системных и др.) со всеми другими социальными нормами, связях, существенно различных в зависимости от экономического, социально-политического строя, степени дифференциации тех или иных разновидностей социальных норм, степени органичности существующих между ними отношений.

Остановимся на той, в данном контексте решающей, стороне указанных связей, которая выражает уровень институализации социальных норм и обусловленные этим особенности их регулирующего действия.

Право по сравнению со всеми другими социальными нормами — целостное институционное образование. Отсюда своего рода абстрактность, всеобщность права как регулятора, его способность быть формой других социальных норм, охватывать и придавать всеобщность самым разнообразным социальным отношениям, в том числе и нравственным, а также отношениям, связанным с деятельностью общественных организаций.

Сходное качество имеют нормы-обычаи, т. е. правила поведения общего характера, исторически складывающиеся в силу данных фактических отношений и вошедшие в привычку в результате многократного повторения. Правда, их регулирующее действие так же, как и норм морали, тесно связано с духовной жизнью людей. Более того, нормы-обычаи входят в сферу общественной психологии[188], через нее непосредственно включаются в индивидуальное сознание, отсюда в практику поведения людей и, следовательно, в самую систему социальных отношений.

В то же время многие обычаи, как и нормы права, могут быть формой иных социальных норм. Самостоятельное значение обычаи приобретают в той мере, в какой данные нормы как бы вживаются в фактические отношения. К. Маркс подчеркивал, что «если форма просуществовала в течение известного времени, она упрочивается как обычай»[189]. Поэтому предметом обычаев могут быть, в сущности, любые отношения: когда те или иные правила поведения входят в привычку, они приобретают черты обычаев.

Таким образом, нормы-обычаи выполняют в системе общественного регулирования особую миссию: включаясь в сферу общественной психологии и индивидуальной психики, а отсюда в практику поведения людей, они закрепляют действие иных социальных норм, превращают их в привычку, традицию, обыкновение[190].

Известное сходство регулирующих особенностей права и норм-обычаев дает убедительное объяснение закономерному характеру формирования правовых систем в условиях рабовладельческих и феодальных обществ, когда прямое вызревание юридических структур из обычаев зафиксировано в качестве повсеместно повторяющегося исторического факта[191].

Весьма большой степенью институализации отличаются корпоративные нормы — общие правила негосударственных образований (общественных организаций, сословных учреждений, церковных общин и др.).

Вместе с тем нормы общественных организаций существенно отличаются от норм права. Главное здесь не только отсутствие непосредственной связи с деятельностью государства (тем более что при известной организации политических отношений корпоративным нормам в порядке общего государственного делегирования может быть придана мощная социальная и даже непосредственно юридическая сила). Крайне существенно то, что корпоративные нормы крепко «привязаны» к данному негосударственному образованию и вследствие этого локальны и включены в социально-политическую жизнь, потому что как бы сопровождают ту или иную общественную организацию, общественное образование. Вот почему, казалось бы, весьма значительно сближаясь с правом по степени институализации, корпоративные нормы, тем не менее, не образуют в стране целостного институционного образования и поэтому, в частности, лишены того качества всеобщности, которое характерно для юридических норм и в какой-то мере даже норм-обычаев.

В социалистическом обществе корпоративные нормы, как и сами общественные организации, — важное выражение социалистической демократии, проявление общественно политической активности трудящихся. В этих условиях высокая институализация корпоративных норм получает новое звучание: она обеспечивает функционирование последних в тесном единении с юридическими нормами, во взаимных контактах и, что особо существенно, в таком взаимообогащающемся развитии, которое характеризует одну из сторон перерастания тех и других норм в систему нормативного регулирования будущего коммунистического общества.

Тем более что, не являясь единым институционным образованием и уступая юридическим нормам по степени всеобщности, корпоративные нормы имеют свои достоинства: они выражают активность, самодеятельность и инициативу «снизу», еще теснее, нежели право, связаны с моралью и в ряде случаев способны опосредствовать такие отношения (например, внутрисоюзные), которые лежат за пределами предмета правового регулирования.

Право находится во всестороннем взаимодействии, причем по типу связей, существующих в органичной системе, с нормами морали, которые являются одним из важнейших выражений глубинных потребностей социальной системы, ее экономической основы и, прежде всего моральных прав, опосредствующих складывающиеся в данной среде непосредственно-социальные притязания. Единство и даже глубокое взаимопроникновение права и морали — факт очевидный. Следует лишь отметить, что именно моральные начала (справедливости, правды) являются той ближайшей основой, которая, приобретая юридический облик, и предопределяет то специфическое, что характерно для правового содержания.

Это и придает юридической системе правовой характер, который отличает ее от «просто законов», «законодательства произвола». Собственно специфически правовое содержание (1.6.1.), в сущности, и представляет собой основополагающие нравственные принципы, о правом и справедливом, воплотившиеся сообразно специфике права в таком построении юридического регулирования, которое в соответствии с особенностями данного социального строя направлено против «просто случая» и «просто произвола».

В то же время представляется необходимым остановить внимание на другой стороне соотношения права и морали — на их суверенности, самостоятельной ценности.

По своей природе и происхождению мораль лежит в несколько иной плоскости, нежели право. Мораль — неотъемлемая сторона духовной жизни людей. Поэтому в морали функция регулирования и ее роль как духовного фактора нераздельны. Моральные нормы формируются в процессе утверждения, развития моральных взглядов, являются, в сущности, их нормативным выражением.

Они опосредствуют поведение людей, так сказать «изнутри» — в той мере, в какой внедрились в общественное сознание. Сами по себе моральные нормы, следовательно, не нуждаются в такой степени институциализации, когда бы она выступала в виде особого институционного феномена, и, таким образом, в принципе не нуждаются ни в формальном закреплении, ни в обеспечении организованной принудительной силой. Они действуют через оценку поступков людей, через механизм общественного мнения. Вполне понятно еще, что в обществе с антагонистическими классами мораль качественно разнородна и с правом многогранно взаимодействует господствующая мораль, и именно она в «пунктах контактов» с правом (в процессе правообразования, при правоприменении) является каналом, через который в юридическую сферу проникают нравственно опосредованные потребности социальной жизни, непосредственно-социальные притязания.

Право же, хотя и принадлежит к области духовной жизни людей, представляет собой по основным своим характеристикам институционный социальный регулятор, который способен опосредствовать самые разнообразные отношения (лишь бы они поддавались внешнему контролю и обеспечивались при помощи государственно-принудительных мер) и который при помощи особых, только ему присущих средств обеспечивает организованность в классовом обществе.

Так что право и мораль при всем их глубоком единстве — явления, которые в рамках единой нормативной системы регулирования не находятся в «одном ряду». Они не могут находиться в такой прямолинейной связи, когда одно (мораль) является основным и исходным, а другое (право) — производным и зависимым. Право и мораль — два своеобразных, самостоятельных инструмента социального регулирования, которые взаимодействуют, но взаимодействуют именно как особые, суверенные явления, каждое из которых при опосредствовании общественных отношений выполняет свои особые функции и имеет свою особую ценность.

Не случайно, как подмечено историками права, юридические установления подчас были «впереди» господствующей морали, в большей мере соответствовали требованиям социального прогресса. Именно через право шел процесс преодоления кровной мести — одного из непререкаемых постулатов морали того времени, шло утверждение прогрессивных институтов землепользования и т. д.[192].

9. Право как социальная реальность.

Право — часть надстройки над экономическим базисом классового общества — относится к области общественного сознания, к надстроечным, идеологическим отношениям, представляет собой субъективный фактор общественного развития.

Вместе с тем, будучи явлением идеального порядка, право посредством практической деятельности субъекта способно «переходить» в сферу внешней действительности[193]. Кроме того, и само оно по отношению к индивидуальному сознанию, а также к науке и иным формам общественного сознания выступает в виде социальной реальности, т. е. независимой от субъективного мнения наличной действительности[194]. «Познание… — писал В.И. Ленин, — находит перед собой истинное сущее как независимо от субъективных мнений… наличную действительность»[195].

Действующие в обществе юридические нормы, их свойства, структура и т. д. непосредственно не зависят от сознания тех людей, которые изучают и применяют правовые предписания, высказывает о них субъективные мнения. Для них эти нормы — сущее, наличная действительность.

Существует лишь один путь воздействия на свойства, структуру права, закономерности его развития и др.

Это — преобразование специально-юридического содержания, в частности (в нормативно-законодательных системах) путем издания новых или отмены действующих норм права, изменения уровня нормативных обобщений, а также (в качестве первого, предварительного шага в процессе преобразования правовой материи) разработки новых понятий, конструкций, теорий в юридической науке. Только в таком случае в содержании права (главным образом через системное, кодифицикационное правотворчество) могут быть произведены преобразования, которые способны изменить его структуру, закрепленные в нем принципы, повлиять на присущие ему свойства. Но и здесь воздействие индивидуального сознания, а также науки, морали и т. д. в конечном счете, непременно должно пройти сквозь призму государственной воли. А это значит, что проблема вновь переключается в плоскость соотношения экономического базиса (материального бытия) и надстройки (общественного сознания).

Приведенные соображения могут получить дополнительное подкрепление, если учесть особенности права как институционного образования, объективированного в специфический социальный феномен[196]. Именно с этой стороны праву присущи особые свойства, сложная, многоуровневая структура, специфические, причем нередко весьма жесткие, закономерности.