Институт соучастия и организованная преступность[278]

Институт соучастия и организованная преступность[278]

Преступность как негативное социальное явление, закономерно присущее всякому обществу, где есть государство и право, развивается в соответствии с объективными условиями жизни общества. В последние годы у нас наметились существенный рост преступности в количественном выражении и изменение ее качественных характеристик (структура, динамика). В частности, стала быстро разрастаться и набирать силу организованная преступность. Понятие «организованная преступность» не употреблялось в теории уголовного права и криминологии, поскольку советские ученые в своих теоретических изысканиях исходили из того, что в нашем обществе нет места для организованной преступности. На самом деле этот вид преступной деятельности был всегда, но до последнего времени она не имела такого размаха, который заставлял бы обратить на нее внимание как на специфическое преступное явление, обладающее повышенной общественной опасностью. Совершение преступления преступным сообществом, если это сообщество не подпадало под признаки антисоветской организации или банды, рассматривалось как совершенное преступной группой.

В статистической отчетности о состоянии преступности содержатся данные о количестве групповых преступлений. В целом по стране эти данные таковы: в 1980 г. было совершено 186 885 групповых преступлений, в 1981 г. – 190 606, в 1982 г. – 193 297, в 1983 г. – 210 997, в 1984 г. – 207 682, в 1985 г. – 214 291, в 1986 г. – 200 385, в 1987 г. – 162 827, в 1988 г. – 215 580; в 1989 г. – 256 325. В 1989 г. групповая преступность выросла по сравнению с 1980 г. на 37,2 %.[279]

Групповая преступность в 1989 г. составила 18,9 % от общего количества раскрытых преступлений. Какая часть этих преступлений относится к категории организованной преступности, решить невозможно, так как признаки ее ни в каком нормативном акте не раскрыты. Правильно указывается в нашей литературе, что «по-прежнему продолжают оставаться актуальными проблемы организованной, групповой и профессиональной преступности. Здесь в рамках статистического комментария необходим дифференцированный подход. Организованная преступность, как и профессиональная, государственной статистикой не регистрируется. Можно по-разному относиться к этому, но такова реальность.

На наш взгляд, это естественно. Понятие организованной преступности сейчас не поддается операциональному анализу и не может быть раскрыто через регистрацию отдельных преступных групп. В принципе допустимо фиксировать преступления, совершенные бандами, преступными организациями (после законодательного решения вопроса), отдельно. Иное положение с групповой преступностью. По степени опасности, длительности совместной преступной деятельности группы весьма сильно различаются, но их наличие устанавливается статистически. Нужно иметь в виду, что группы имеют самый различный характер: от действительно организованных до фактически случайного совершения преступлений соисполнителями».[280] Совершенно очевидно, что организованное преступное сообщество представляет неизмеримо большую общественную опасность, чем группа, даже предварительно сорганизовавшаяся для совершения преступления. Общественная опасность этого вида преступной деятельности в современных условиях повышается как за счет более широкого ее распространения, так и потому, что эти сообщества становятся более организованными, более богатыми, более опытными. Именно этим объясняется внимание, которое стали уделять высшие органы власти нашей страны проблемам борьбы с организованной преступностью, что, в частности, проявилось в принятии Съездом народных депутатов СССР постановления «Об усилении борьбы с организованной преступностью».[281] В постановлении отмечено: «Съезд народных депутатов СССР выражает серьезную озабоченность состоянием правопорядка и ростом организованной преступности в стране. Кризисные явления в экономике, острый дефицит товаров и услуг, противоречия и трудности в социальной, духовной и других сферах общественной жизни, ослабление дисциплины и ответственности способствуют росту преступности и ее организованных форм. Увеличилось число убийств, дерзких видов вымогательства, хищений, взяточничества и других тяжких преступлений. Преступники объединяются в организованные группы, повышается уровень их вооруженности и технической оснащенности, происходит сращивание преступных групп с коррумпированными должностными лицами. Организованная преступность обусловливает рост наркомании, пьянства. Особую тревогу вызывает то, что в паразитический образ жизни и преступную деятельность втягивается молодежь, под угрозой оказывается ее физическое и нравственное здоровье».

4 февраля 1991 г. был издан Указ Президента СССР «О мерах по усилению борьбы с наиболее опасными преступлениями и их организованными формами», в котором констатировалось, что «состояние правопорядка в стране ухудшается. Продолжается рост наиболее опасных преступлений. Преступность приобретает межрегиональный характер. Значительно обострилась проблема борьбы с наркобизнесом, поражает все новые сферы жизни общества коррупция».[282]

В постановлении «Об усилении борьбы с организованной преступностью» констатировалось, что правоохранительные и другие органы оказались не готовы к эффективной борьбе с организованной преступностью. Одной из причин этого явилось несовершенство уголовного законодательства. Очевидно, что преступное сообщество есть форма совместного участия двух или более лиц в занятии преступной деятельностью. Однако под понятие соучастия эта форма совместной деятельности не подпадает. По закону (ст. 17 УК РСФСР) соучастие – это «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Что же представляет собой преступное сообщество, подпадающее под признаки организованной преступности? В научной и популярной литературе высказывается мнение, что организованное преступное сообщество представляет собой пирамиду, в основе которой находятся рядовые исполнители конкретных преступлений, а на вершине элита (лидеры), руководящая деятельностью всех преступников, составляющих пирамиду.

«В целом под организованной преступностью следует понимать явление, на качественно новой основе объединяющее общеуголовную и корыстно-хозяйственную преступность, когда тяжкие, прежде всего корыстные, преступления совершаются организациями преступников. Организации эти стабильны, мобильны, глубоко законспирированы, возглавляются лидерами или лидирующим ядром… имея при этом единые цели и тактику, неформальную нормативную базу, значительные материальные средства».[283]

По мнению этих авторов, низшие ступени иерархии организованной преступности занимают отдельные расхитители, воры, спекулянты и мошенники, постоянно живущие за счет совершения преступлений и поэтому относимые к профессиональным преступникам, а также иные правонарушители, имеющие противозаконные источники доходов.

Во главе преступного сообщества стоит элита, состоящая как бы из двух частей. Первая – крупные расхитители имущества, дельцы, основной смысл жизни которых – накопительство, ведение паразитического образа жизни. Они наиболее отдалены от непосредственных исполнителей преступлений и выполняют организаторские функции. Вторая группа лидеров состоит из общеуголовных преступников. В общепринятой структуре иерархии она стоит ниже первой.

Между элитой и непосредственными исполнителями находятся две группы. Первую составляют полезные преступной организации коррумпированные сотрудники государственного аппарата, в частности правоохранительных органов.

Вторая группа состоит из лиц, как правило, не совершающих непосредственно преступлений, но выполняющих полезные и необходимые для организации функции (разрешение конфликтных ситуаций, сбор «налогов», охрана лидеров и обеспечение их сходов, контроль за соблюдением традиций, оказание материальной помощи и др.).

Существует и несколько иная точка зрения на структуру организованной преступности. Сторонники ее не считают «пирамидальное» построение единственным или обязательным признаком организованной преступности. Так, Ю. Лущай пишет: «В жизни можно часто наблюдать взаимообусловленную, слаженную деятельность формирований, у которых отсутствует общий центр руководства. Такая деятельность как бы основывается на принципах самоорганизации рынка, где спрос рождает предложения, стихийно сложившиеся связи приобретают устойчивый и постоянный характер. Свобода действий партнеров ограничивается не управлением центра или сговором сторон, а совпадением или несовпадением интересов». Отсюда он делает вывод: «Совместную деятельность с единым центром управления (преступный синдикат) следует рассматривать только как высшую стадию организованной преступности, и нельзя игнорировать другие (начальные) фазы развития».[284]

Криминологическая характеристика организованных преступных сообществ позволяет сделать вывод, что эта форма совместной преступной деятельности не охватывается понятием соучастия, закрепленным сейчас в законе. Так, отправным моментом, характеризующим соучастие по действующему законодательству, является совместность. Под совместностью понимается совместное участие в совершении одного и того же преступления. Именно поэтому действия всех соучастников квалифицируются, как правило, по одной и той же статье Особенной части уголовного законодательства (со ссылкой или без ссылки в зависимости от характера действий соучастников на ст. 17 УК РСФСР). «Совместность как объективный признак в материальных составах состоит в том, что: а) действия каждого соучастника являются необходимым условием для совершения действий другими соучастниками; б) наступивший результат является общим и единым для всех соучастников: в) действия каждого из соучастников находятся в причинной связи с общим преступным результатом. В формальных составах совместность выражается в том, что: а) действия каждого соучастника являются необходимым условием для совершения действий другими соучастниками; б) совершенное преступление является единым и общим для всех соучастников».[285]

Такой «совместности» при организованности обычно не бывает. Например, в Ленинграде была обезврежена устойчивая преступная группа, в состав которой входили работники паспортной службы и жилищного управления. На ее счету «заказное» убийство, разбойные ограбления. По существу она вела «охоту» за одинокими пожилыми людьми, имеющими отдельную жилплощадь. За крупные взятки документы убитого уничтожались, а на его площадь прописывали и поселяли новых жильцов. О какой же совместности в данном случае можно говорить, если один участник группы убивал, другой – занимался разбоем, третий – получал или давал взятку, четвертый – злоупотреблял должностным положением?

Верно заметил по этому поводу В. А. Ильин: «Поскольку мы много лет твердили, что организованной преступности у нас и быть не может, то нет и соответствующих правовых норм. Ведь, по сути дела, «разработав» очередную преступную группировку, мы начинаем «подбирать» ее участникам статьи из действующего Уголовного кодекса – хищение, взятка, вымогательство, нанесение телесных повреждений. Все это достаточно легко по отношению к рядовым исполнителям. А если двинуться к вершине “пирамиды”?

Ведь “первые лица”, получающие наибольшие прибыли, тут, как правило, сами не грабят и не убивают. Они занимаются макрорегулированием преступных сфер, выступают как организаторы. В целом ряде случаев их просто невозможно по действующему законодательству привлечь к уголовной ответственности»[286]

Обязательным признаком соучастия является наличие причинной связи между действиями соучастника и преступным результатом, который причинил исполнитель. «Причинная связь является той объективной границей, дальше которой не может простираться ответственность за соучастие. Следовательно, соучастником в преступлении может считаться лишь тот, кто совершил действия, предшествующие наступлению преступного последствия и являющиеся одним из необходимых условий для его наступления».[287]

Этот признак соучастия может присутствовать, а может и отсутствовать при преступной деятельности, осуществляемой организованным сообществом, иными словами, если он не является обязательным в этих случаях.

С субъективной стороны соучастие характеризуется умышленной виной. Содержание умысла у соучастника характеризуется осознанием того преступного результата, к достижению которого стремится исполнитель преступления, и того, что его действия как соучастника являются вкладом в деятельность исполнителя, способствуют достижению результата, желаемого исполнителем.

При совершении преступлений преступным сообществом такое субъективное отношение между участниками, как правило, отсутствует. Отдельные участники или группы участников преступного сообщества стремятся к достижению желаемых ими целей, не задумываясь над теми целями, которые ставят перед собой другие члены сообщества.

Так, мастер спорта по боксу Кумарин возглавил группу из 70 активно действовавших членов. Они были разбиты на пятерки, шестерки, семерки, закреплены за определенными территориями и «объектами». Направление преступной деятельности было весьма разнообразным – от содержания проституток до обкладывания «налогом» спекулянтов, воров, «гастролеров» из других городов. Кумарин создал свою сеть кооперативов. Его «боевики» охраняли их и в то же время вымогали крупные средства из других кооперативов.

Естественно, что вымогатели преследовали цель личного обогащения и совершенно не интересовались, на какие цели пойдут средства, которые они передавали «наверх». Поэтому признать их соучастниками в даче взяток, нарушениях правил о валютных операциях и других преступлениях, совершаемых «вышестоящими руководителями», с точки зрения действующего законодательства об ответственности за соучастие нельзя.

Вместе с тем, несмотря на отсутствие этих обязательных для соучастия признаков, нельзя игнорировать то обстоятельство, что это сообщество есть одна из форм совместной преступной деятельности. Неверно, что «с точки зрения уголовного права она (проблема организованной преступности. – Н. Б.) пока что остается одним из частных аспектов групповой преступности, что не соответствует действительности. Организованная преступность – качественно иное образование, не сводимое к простой сумме отдельных групп преступников, даже устойчивых».[288] Действительно, преступное сообщество следует отличать от группы, сорганизовавшейся для совершения одного или нескольких преступлений, о которой говорится в ряде составов преступлений действующего уголовного законодательства и в п. 2 ст. 39 УК РСФСР. Вместе с тем нельзя с точки зрения теории уголовного права считать организованное преступное сообщество «качественно» иным видом совместной преступной деятельности, а не соучастием.

Все дело в том, что действующее уголовное законодательство, регулирующее ответственность за преступления, совершенные в соучастии, страдает существенным пробелом. А именно: в нем решается вопрос об ответственности соучастников только при так называемом простом соучастии, когда в совершении преступления наряду с исполнителем преступления участвуют организаторы, подстрекатели и пособники. В законе не решен вопрос об основаниях и порядке ответственности при совершении преступления группой, хотя законодательству известны понятия «организованной группы» (п. 2 ст. 39 УК РСФСР) и группы, предварительно сговорившейся для совершения преступления (например, ч. 2 ст. 89 УК РСФСР).

В теоретической литературе по уголовному праву неоднократно предпринимались попытки решить вопрос об ответственности за групповую преступную деятельность.

В начале 40-х годов А. Н. Трайнин разработал четырехчленную систему форм соучастия, в основу которой был положен субъективный критерий: простое; квалифицированное предварительным соглашением соучастников; особого рода, т. е. соучастие в преступном объединении; организованная группа.[289]

А. А. Пионтковский предлагал различать две формы соучастия: 1) без предварительного соглашения; 2) с предварительным соглашением, которое по действующему законодательству может быть простым соучастием с предварительным соглашением, организованной группой и преступной организацией или бандой.[290]

Группа авторов пишет: «…существует несколько видов объединения. Различие между ними проводится: а) по характеру участия в преступлении; б) по степени сорганизованности преступников. Деление по первому признаку называется делением по форме соучастия, а деление по второму признаку – делением по видам соучастия. По своей форме соучастие может быть совиновничеством или соучастием в тесном смысле слова… По степени организованности соучастие может быть без предварительного соглашения и с предварительным соглашением».[291]

Несомненно, что определенный резон в приведенных классификациях имеется и они представляют научный интерес. Вместе с тем данные классификации страдают недостатками теоретического и практического характера.

Во-первых, имеют место неясности в разграничении отдельных форм (видов) соучастия. Например, никто из упомянутых авторов не привел убедительных критериев отличия соучастия по предварительной договоренности и соучастия в виде организованной группы. Во-вторых, нет конкретных предложений о закреплении предлагаемых классификаций в законодательстве. В-третьих, не показывается практическое значение отнесения того или иного соучастия к определенной классификационной группе. Например, какие правовые последствия наступают, если в конкретном случае соучастие признается соисполнительством или соучастием с предварительной договоренностью.

Всякая научная классификация должна удовлетворять по крайней мере трем требованиям:

1) классификационные группы должны охватывать всю массу классифицируемых явлений. Не должно быть таких явлений, которые бы оказались за пределами этих групп;

2) каждое явление должно удовлетворять признакам только одной классификационной группы;

3) отнесение того или иного явления к определенной группе должно иметь определенное практическое значение. В рассматриваемом случае отнесение деяния к той или иной форме соучастия должно влечь какие-то правовые последствия.

Проблема ответственности за соучастие возникает в случаях совершения преступления не одним, а несколькими преступниками. В повседневной жизни совместное участие двух или нескольких людей в каких-либо действиях называют групповой деятельностью.

Советская психология выработала понятие групповой деятельности: «Под групповым понимается реально существующее образование, в котором люди собраны вместе, объединены каким-то общим признаком, разновидностью совместной деятельности или помещены в какие-то идентичные условия, обстоятельства (также в реальном процессе их жизнедеятельности), определенным образом осознают свою принадлежность к этому образованию».[292]

Н. Г. Иванов, исходя из тезиса, что совместная деятельность – это явление прежде всего психологическое, а преступная деятельность отличается от обычной лишь тем, что она запрещена нормами уголовного закона, утверждает, что «к любой разновидности соучастия равным образом применимы признаки группы, разработанные в социальной психологии. Совместность деятельности и осознанность процесса деятельности присущи любой разновидности соучастия, как и любой другой групповой деятельности. Они ничем не отличаются.

Отсюда важный вывод: понятие группы, как оно формулируется в социальной психологии, включает в себя, во-первых, понятие соучастия, во-вторых, все так называемые его формы. Данный вывод означает, в свою очередь, что соучастие, понятие которого полностью идентично понятию группы, может принимать лишь одну форму – форму группы. По отношению к другим наименованиям совместной преступной деятельности группа выступает как понятие родовое, где все они являются лишь ее разновидностью. Таких видовых образований может быть сколько угодно много».[293]

С такой позицией согласиться нельзя. Действительно, всякое научно обоснованное понятие, выработанное в какой-либо области науки, должно иметь такое же содержание при использовании его в любой другой области науки. Иное положение может привести (а зачастую и приводит) к недоразумениям, ненужным дискуссиям, порочным выводам.

Вместе с тем нельзя механически то или иное понятие переносить из одной области научных знаний в другую и использовать при анализе явления не тождественного содержания. Например, медицине и психиатрии известны лица, страдающие расстройством душевной деятельности, – душевнобольные. В соответствии с законодательством (ст. 14 Основ 1991 г., ст. 11 УК РСФСР) от уголовной ответственности может быть освобождено лицо, страдающее хронической душевной болезнью, временным расстройством душевной деятельности, слабоумием или иным расстройством душевной деятельности, т. е. душевнобольной. Однако не всякий душевнобольной, совершивший деяние, подпадающее под признаки преступления, освобождается от уголовной ответственности, а только тот, кто признается невменяемым. Поэтому медицинское понятие «душевнобольной» не тождественно юридическому понятию «невменяемый», ибо невменяемым признается только тот душевнобольной, который в силу расстройства душевной деятельности не мог отдавать отчета в своих действиях или руководить ими.

Аналогично обстоит дело и с соотношением психологического понятия группы и понятия соучастия. Понятие группы, как оно трактуется психологией, вполне применимо к такой форме соучастия, как организованная группа (группа, предварительно договорившаяся о совместном совершении преступления).

В правовой литературе практически общепринятой считается следующая характеристика организованной группы: «Преступление, совершенное группой лиц, обладает обязательными признаками. Среди них необходимо выделить: множественность исполнителей (соисполнителей), т. е. участие в совершении преступления двух или более лиц; выполнение каждым из них деяний (в полном объеме или частично), охватываемых признаками объективной стороны состава преступления; осуществление преступления объединенными усилиями – совместно; умысел каждого из соучастников на совместное совершение действий; согласованность деяний участников группы, отражающую их взаимную осведомленность о совместном совершении преступления; наличие сговора, а по ряду составов – предварительного сговора на совершение преступления группой».[294]

Таким образом, в этом виде соучастия налицо и объективный признак группы – совместность действий и субъективный признак – осознание совместности этих действий.

Однако эти признаки далеко не всегда присутствуют при других формах соучастия. Например, при простом соучастии без предварительной согласованности, т. е. когда в совершении преступления кроме исполнителя (исполнителей) принимают участие организатор, пособник, подстрекатель, практически отсутствует признак совместности в указанном выше смысле, так как каждый из соучастников совершает самостоятельные действия, за которые он и отвечает (исполнитель за исполнение преступления, подстрекатель – за склонение исполнителя к совершению преступления, пособник – за оказание интеллектуального или физического содействия исполнителю). Не обязательным при этом является и признак осознанности совместности действий. Исполнитель вообще может не знать, что вместе с ним в совершении преступления участвуют другие лица. Соучастник должен осознавать только то, что действия его являются вкладом в совершение преступления исполнителем. При этом он может даже не знать о существовании других соучастников.

Группой в этом смысле можно считать банду, которая представляет собой устойчивое вооруженное сообщество из двух или более лиц, создаваемое с целью нападения на государственные или общественные предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц. Здесь налицо и критерий совместности (там, где нет группы, созданной для совместного занятия преступной деятельностью, там нет и банды) и критерий осознанности (каждый понимает, что он член банды и имеет целью участие в нападении).

Хотя содержание «совместности» и «осознанности» в данном случае не совпадает с содержанием этих понятий применительно к организованной группе, они имеются, когда речь идет о бандитизме как едином преступлении. Но они зачастую отсутствуют, если выяснять их наличие применительно к отдельным преступлениям, входящим в содержание бандитизма (хищение имущества, убийство, изнасилование и др.).

Понятие группы в психологическом смысле неприменимо к характеристике преступных сообществ, которые образуют понятие «организованная преступность». Участники такого преступного сообщества занимаются различной преступной деятельностью. В одно и то же сообщество могут входить расхитители собственности, вымогатели, мошенники, взяткодатели и взяткополучатели, убийцы, контрабандисты и т. д. Сюда могут входить и люди, чья конкретная деятельность с точки зрения действующего уголовного законодательства не считается преступной (охранники, хранители казны, связные и т. п.). Группы или отдельные участники преступного сообщества могут находиться в различных регионах страны и не знать ничего друг о друге (если в их обязанности не входит поддержание связей и координация деятельности).

При таком организационном построении преступного сообщества нельзя говорить об организованности как признаке группы. Естественно, что здесь отсутствует и второй признак группы – осознание совместности действий. Каждый участник преступного сообщества осознает свою деятельность и в какой-то мере деятельность непосредственно связанных с ним лиц.

Поэтому представляется, что решить вопрос о принципах ответственности участников преступных сообществ, относящихся к организованной преступности, через признание их преступной группой невозможно. Отсюда – нельзя согласиться с предложением о внесении в уголовное законодательство следующей нормы о формах соучастия: «Формой соучастия является группа, разновидностью которой выступают организация, банда, группа, образованная по предварительному сговору, и группа, образованная без предварительного сговора».[295] Действующее уголовное законодательство не дает ответа на вопрос о порядке ответственности участников преступных сообществ, подпадающих под признаки организованной преступности.

Отсутствие в законе специального понятия «организованная преступность» вынуждает практических работников при расследовании и судебном разбирательстве уголовных дел рассматривать преступную деятельность сообщества как простую совокупность преступлений, подпадающих под признаки различных статей Особенной части уголовного законодательства. Совершенно очевидно, что такая квалификация этого вида преступной деятельности не соответствует фактическому положению дел и не отражает се действительную общественную опасность. Фактически деятельность преступного сообщества – не простая совокупность действий отдельных лип, а совместная деятельность. Эта совместность носит несколько иной характер, чем совместность в действиях организованной группы. Члены группы согласованно действуют в направлении совершения преступления, рассматривая результат преступления в качестве своей цели (окончательной или промежуточной). Участники организованного сообщества (или группы участников), совершая преступления, преследуют свои собственные цели, которые могут не совпадать и, как правило, не совпадают с целями, которые преследуют другие участники сообщества, другие группы.

Например, продавцы, занимающиеся обмериванием и обвешиванием граждан, или мошенники-«наперсточники» преследуют цель личного обогащения, считая ее окончательной. «Рэкетиры», вымогая деньги у этих нечестных продавцов или мошенников, в свою очередь, преследуют цель личного обогащения, в то же самое время используют часть средств для дачи взяток должностным лицам для того, чтобы обезопасить себя от возможного разоблачения. Коррумпированные должностные лица или представители власти злоупотребляют своим должностным положением, предупреждая преступников о возможной опасности. Систематически получая взятки, они приобретают возможность заняться незаконными валютными операциями, контрабандой и т. д., в свою очередь подкупая нужных им людей. И так далее.

Несмотря на различия в непосредственных целях и, как правило, отсутствие личных контактов между преступными эшелонами, все эти лица действуют совместно в том смысле, что без преступной деятельности одних становится невозможной деятельность других. Следовательно, все они в совокупности представляют собой своего рода сообщество.

Общественная опасность преступной деятельности преступного сообщества значительно выше, чем общественная опасность совокупности конкретных преступлений, совершенных его участниками. Вообще всякая совместная преступная деятельность более опасна, чем совершение преступления одним человеком, так как она облегчает совершение преступления, создает объективные возможности для причинения более тяжкого результата, выражается в вовлечении в преступную, т. е. антиобщественную деятельность не одного, а нескольких граждан. Поэтому совершение преступления группой по действующему закону всегда рассматривается как отягчающее ответственности обстоятельство, а иногда и как обстоятельство, влияющее на квалификацию и меру наказания.

Преступное сообщество представляет существенно большую общественную опасность по сравнению с организованной группой. Это объясняется тем, что организованное преступное сообщество характеризуется многочисленностью его участников, разнородностью совершаемых преступных действий, зачастую межрегиональной распространенностью, сращиванием уголовных преступников с коррумпированными представителями государственных и правоохранительных органов, наличием искусственно создаваемой «крыши», «защищающей» сообщество от органов правосудия.

Общественная опасность организованной преступности в современных условиях продолжает расти. Между преступными группировками продолжается борьба за сферы влияния (порой с применением оружия), происходит смена поколений, лидеров, приоритетов. Группы становятся более организованными, получают высокий уровень материальной и технической оснащенности. Происходит, таким образом, сращивание уголовного элемента с представителями кооперативного движения, «члены преступных группировок проникают в сферу “теневой экономики”… “советские мафиози” все смелее выходят на международную арену, в том числе – с крупными валютными сделками».[296]

Как отмечалось на совещании прокурорских работников в феврале 1991 г., организованная преступность «уже не довольствуется экономической ролью, хочет иметь и власть, пытается скупить прессу. Надо вести с этим борьбу, опираясь на законы».[297]

В Общей части уголовного законодательства должно быть закреплено общее понятие соучастия, дана классификация форм соучастия и определены принципы ответственности соучастников в зависимости от форм соучастия. Представляется, что эта норма Общей части должна выглядеть следующим образом:

Ответственность за соучастие

1. Соучастием признается совместное участие двух или более лиц в занятии преступной деятельностью.

2. Соучастие может быть в форме простого соучастия, организованной группы и преступного сообщества.

3. Простое соучастие – это совместное умышленное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.

4. Соучастниками преступления при простом соучастии являются исполнители, организаторы, пособники преступления и подстрекатели к преступлению.

Каждый соучастник отвечает за лично им содеянное.

5. Организованная группа – это два или долее соучастников преступления, предварительно договорившиеся о совершении одного или нескольких преступлений. Создание организованной группы квалифицируется как приготовление к совершению преступления.

Все участники организованной группы несут ответственность как исполнители преступления безотносительно к той роли, которую они выполняли при совершении преступления.

6. Преступное сообщество – это устойчивая организация, созданная для занятия преступной деятельностью. Создание преступного сообщества считается оконченным преступлением.

Ответственность за создание преступного сообщества наступает в случаях, предусмотренных законом.

Все участники преступного сообщества отвечают как исполнители преступления безотносительно к характеру их деятельности.

7. Степень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания.

Раскрыть конкретное содержание преступной деятельности преступного сообщества в Общей части уголовного законодательства не представляется возможным в силу ее разнообразия и изменчивости. Поэтому построение законодательства об уголовной ответственности за организованную преступность возможно только путем включения в Особенную часть самостоятельных норм, предусматривающих наказуемость того или иного вида преступного сообщества.

Следует согласиться с утверждением, что «принимая новый Уголовный кодекс… надо учитывать и то, что определение в его Общей части ответственности участников организованных групп вопроса не решит. Нести уголовную ответственность лишь за участие в преступной деятельности вообще – нельзя. Поэтому законодатель в Особенной части УК должен назвать конкретные виды сообществ, конкретные составы преступлений, в которых была бы предусмотрена ответственность за совершение их организованной группой».[298]

В действующем уголовном законодательстве предусмотрены четыре вида преступных сообществ, организация которых рассматривается как оконченное преступление. Это организация, имеющая целью совершение особо опасных государственных преступлений (ст. 72 УК РСФСР), организация вооруженных банд (ст. 77 УК РСФСР), организация преступных группировок из числа лиц, отбывающих лишение свободы, для терроризирования осужденных, вставших на путь исправления, или для нападения на администрацию (ст. 77¹ УК РСФСР), организация групп, деятельность которых, проводимая под видом проповедования религиозных вероучений и исполнения религиозных обрядов, сопряжена с причинением вреда здоровью граждан или с иными посягательствами на личность (ст. 227 УК РСФСР).

Составы этих преступлений предусматривают ответственность за организацию сообществ и участие в совершаемых общественно опасных деяниях. При этом совершение конкретных преступлений участниками сообщества (убийство, причинение телесных повреждений, изнасилование, развращение малолетних и др.) охватывается составом преступления и не требует дополнительной квалификации по какой-либо иной статье Особенной части, если, конечно, они не подпадают под признаки более тяжкого преступления.

Например, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР по делу О. и других говорится: «Преступления, совершенные бандой и квалифицируемые как бандитизм, дополнительной квалификации по другим законам не требуют, если при этом не были совершены преступления более тяжкие, чем бандитизм».[299]

Аналогичным образом должен быть решен вопрос об ответственности за занятие организованной преступностью. В литературе уже предпринимались попытки сформулировать составы преступлений применительно к этой форме преступной деятельности. Так, А. Рубан предлагает включить в уголовное законодательство следующий состав преступления: «Организаторская деятельность, направленная на создание и обеспечение функционирования преступного сообщества: вовлечение в члены преступного сообщества; хранение ценностей, добытых преступным путем, а равно реализация или обмен с целью сокрытия их преступного происхождения; распределение между членами преступного сообщества доходов от преступлений; вложение денег и иных ценностей, добытых членами преступного сообщества, в кооперативные, а равно государственные предприятия, действующие на акционерных началах; доставка в места лишения свободы денег или иных предметов, запрещенных там к обращению».[300] Оставляя в стороне анализ предложенного состава преступления, следует сказать, что включение его в законодательство не решает проблемы ответственности за организованную преступную деятельность. Ведь под признаки этого состава будут подпадать только действия организаторов преступного сообщества. Остается нерешенным вопрос о порядке привлечения к ответственности рядовых участников сообщества, т. е. лиц. совершающих конкретные преступные деяния или занимающихся деятельностью, полезной для преступного сообщества, но не охватываемой никаким из имеющихся составов преступлений.

Более приемлемым является следующий состав преступления:

Организованное преступное сообщество

Организация преступного сообщества и участие в нем, выражающиеся в совершении преступлений или занятии иной полезной для сообщества деятельностью, наказывается лишением свободы на срок от 8 до 15 лет или смертной казнью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.