1.3. Эволюция положений о возрасте потерпевшего от преступления

Для начального этапа формирования Русского государства характерно лишь возникновение интереса к проблеме ответственности за преступления против специального потерпевшего, которым, например, можно считать несовершеннолетнее или пожилое лицо[71]. Становление системы уголовно-правовых норм, основанной на принципе дифференциации ответственности, в том числе и в зависимости от возраста потерпевшего от преступления, происходит значительно позже.

Как следует из текста Салической Правды (Lex Salica), на вид и размер наказания могли влиять пол и возраст потерпевшего. Убийство мальчика в возрасте до 10 лет наказывалось большим по размеру денежным штрафом, чем за убийство свободной девушки. Штраф, хотя и гораздо меньшего размера, предусматривался за убийство ребенка в утробе матери, «раньше чем он получит имя»[72].

Защита права ребенка на жизнь закреплена в ст.6 Устава князя Ярослава[73], установившей ответственность за детоубийство. Последнее, а точнее, убийство незаконнорожденного ребенка, наказывалось заключением в монастырском учреждении. К детоубийству приравнивался и аборт, дела о совершении которого, по Уставу князя Владимира, относились к церковной юрисдикции[74].

Таким образом, на этом этапе имеет место лишь зарождение правовых механизмов, предусматривавших более строгую ответственность за преступления против особой возрастной группы — несовершеннолетних. В то время были введены лишь запреты на отдельные формы поведения, которые могли причинить вред несовершеннолетним. Формулируя запрет, законодатель, однако, не признавал интересы ребенка самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны, а нормы, их защищавшие, в качестве приоритетной цели имели охрану иных интересов и ценностей.

Некоторые ученые расценивают положения Устава князя Ярослава «О церковных судах»[75], установившие ответственность за нарушение запрета половых отношений в кругу близких родственников, как направленные на защиту несовершеннолетних[76]. На наш взгляд, ввиду отсутствия указаний на возраст и неоднозначности признания несовершеннолетнего потерпевшим при инцесте, приведенная норма не может рассматриваться как осуществление защиты интересов ребенка в древнем праве.

Взаимоотношения родителей и детей в русской семье в средние века подробно описывает Домострой. Автором дошедшей до нас 2-й редакции Домостроя является современник Ивана Грозного, ближайший советник царя, протопоп Сильвестр. Указанный документ не является правовым актом в строгом смысле слова. Это, в известной мере, детально регламентированная программа поведения в семье и в обществе исходя из различных обстоятельств. В нем получил отражение весь уклад общественной жизни, в том числе и суть средневековой идеологии воспитания.

Воспитывать детей предписывалось «в добре наказаний»: «Казни сына своего от юности его, и покоит тя на старость твою, и даст красоту душе твоей. И не ослабляя бия младенца: аще бо железом или лозою биеши, не умрет, но здравие будет. ...Любяи же сына своего, учащай ему ран — да последи о нем возвеселишися»[77]. Очевидно, что основной ценностью общество в тот период полагает не права ребенка, а общественный, в том числе семейный, порядок. Сказанное выше объясняет факт отсутствия в источниках уголовного законодательства, вплоть до принятия Соборного Уложения 1649 г. и Новоуказных статей о татебных, разбойных и убийственных делах 1669 г., норм о возрасте потерпевшего и об ответственности за преступления против несовершеннолетних.

Однако и в указанных нормативных актах уделено чрезвычайно мало внимания уголовно-правовым гарантиям интересов ребенка. Ряд содержащихся в Уложении 1649 г. норм перешел в него из памятников древнего права. В частности, ст. 26 Соборного Уложения предусматривает наказание в виде смертной казни за убийство незаконнорожденного ребенка[78]; тем не менее, как и в Уставе Ярослава, данная норма по существу имеет целью не охрану жизни несовершеннолетнего, а порицание фактов незаконного сожительства и внебрачного рождения детей.

В остальном, несмотря на закрепление Соборным Уложением отдельных случаев превышения родительской власти над ребенком как преступлений, наказание за их совершение является крайне мягким. Так, убийство ребенка наказывалось 1 годом тюремного заключения и церковным покаянием; однако возраст, до которого лицо считалось ребенком, закреплен не был.

Жаловаться на родителей дети не могли. Статья 6 Соборного Уложения предписывала даже за попытку получить поддержку после незаслуженных обид и подать жалобу на своих родителей таких детей «бита кнутом, и отдати их отцу и матери», которые «скорее всего, также не оставляли без подобного наказания проявление активности своих чад»[79]. Указанная норма является отражением средневековой педагогики. Семейная власть отца над детьми была практически безраздельной; государство принципиально стояло на позиции невмешательства в эти отношения.

Дальнейшей своей эволюцией нормы об ответственности за преступления против несовершеннолетних обязаны законотворческой деятельности Петра I. Изданные им Воинский и Морской артикулы содержали ряд уголовно-правовых норм, направленных на разрешение вопросов об ответственности и наказании за преступления против детей. Обращает на себя внимание, что в ряде случаев права ребенка подлежат такой же уголовной охране, как и права и интересы совершеннолетних лиц. 163 Артикул Воинский устанавливает, что за детоубийство и убийство родителей применяется одинаковое наказание — смертная казнь[80]. Однако в случае, если причинение смерти было «ненарочным» результатом воспитания ребенка, наказание могло быть значительно смягчено[81].

Артикулы устанавливают запрет на сексуальные посягательства в отношении несовершеннолетних. 119 Артикул Морской, 166 Артикул Воинский вводят ответственность за акты мужеложства в отношении несовершеннолетних, которая ужесточается в случаях применения к ним насилия[82]. Также 167 Артикул Воинский криминализирует изнасилование, а 173 — кровосмешение[83].

Указанные артикулы действовали до середины XIX в., дополняемые законами других монархов и решениями Сената. Их сменило утвержденное в 1845 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных[84], в дальнейшем вошедшее в Свод законов издания 1857 г. Последний составлял основу уголовного законодательства Российской империи вплоть до событий 1917 г. Из других законов, действовавших в то же время и содержавших уголовно-правовые нормы о посягательствах против несовершеннолетних, наибольшее значение имел Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., регулировавший вопросы ответственности за уголовные правонарушения[85].

В работах ученых того времени отмечается важность учета возраста потерпевшего для правильной уголовно-правовой оценки деяния. Так, А. Лохвицкий указывал: «Возраст жертвы преступления играет довольно видную роль в различии степеней преступления, а следственно и в различии наказаний. Даже более: некоторые деяния считаются преступлениями только потому, что они направлены на малолетнего; направленные на взрослого они не наказуемы»[86].

Анализ норм Уложения о наказаниях уголовных и исправительных объективно подтверждает приведенное выше мнение. В Уложении есть ряд глав, содержащих составы преступлений против несовершеннолетних: раздел XI, глава 2 «О злоупотреблении родительской властью и о преступлениях детей против родителей» и глава 4 «О злоупотреблении власти опекунов и попечителей». Позитивным моментом закрепления указанных глав явилось то, что писанная еще Домостроем безраздельная власть родителей над детьми постепенно ограничивается законом. Так, злоупотреблением родительской властью в понимании Уложения являлись принуждение детей к браку или пострижению в монашество, развращение нравственности; вовлечение в преступление, а также присвоение и растрата принадлежащего ребенку имущества. Наказание за совершенное деяние составляло до двух лет тюремного заключения; только вовлечение детей в преступление наказывалось максимальной мерой наказания, предусмотренного за то преступление, в совершение которого ребенок вовлечен. Глава 4 содержала положения, аналогичные нормам главы 2, однако в отношении деяний, совершенных опекунами и попечителями. В иных разделах уголовного законодательства также имеются отдельные нормы, направленные на охрану прав ребенка. В рамках преступлений против общественной нравственности следует выделить ст.1296 Уложения, устанавливавшую правовой запрет для родителей осуществлять сводничество «для непотребства» детей.

Отдельные ученые относят к преступлениям против несовершеннолетних также главу 6 «О нарушении постановлений о воспитании юношества»[87]. Тем не менее деяния, закрепленные в указанной главе, рассматривались как уголовные проступки; закрепление их в уголовном законе было направлено, как представляется, на сохранение монополии в образовательной сфере, воспитание молодежи в духе покорности идеологии царизма и предупреждение распространения инакомыслия. Сама глава 6 была помещена в раздел VIII «О преступлениях против общественного благоустройства и благополучия». По вышеуказанной причине представляется необоснованной позиция, согласно которой их криминализация была направлена на охрану интересов несовершеннолетних и имела цель «оградить процесс формирования личности несовершеннолетних от влияния "непроверенных учителей", могущих привить им неодобряемые социумом ценности и установки»[88].

Глава «О произвольном оставлении человека в опасности и неоказании помощи погибающему» закрепила ряд составов преступлений, выразившихся в оставлении ребенка, и предусмотрела наказание за их совершение от заключения сроком на 1 год в смирительном доме до тюремного заключения сроком до 4 лет. Выбор наказания за совершение преступлений указанного вида обусловлен конкретными обстоятельствами дела: местом, где был оставлен ребенок, а также возрастом последнего. В частности, закон упоминает дитя до 3 лет, от 3 до 7 лет и старше 7 лет.

Новеллой законодательства явилась и установленная Уложением о наказаниях уголовных и исправительных ответственность за распространение порнографии среди малолетних и несовершеннолетних лиц, хотя сам указанный термин стал применяться много позже. Согласно ст. 1303 Уложения, за высказывание учителями, наставниками, опекунами среди вверенных им в учебном заведении малолетних и несовершеннолетних речей или представлений, распространение сочинений или изображений, «явно противных добрым нравам и благопристойности», применялось наказание в виде тюремного заключения на срок до 6 месяцев.

В дополнение можно выделить ряд составов, которые затрагивают интересы ребенка, однако не осуществляют их непосредственной правовой охраны: похищение, подмена, оставление у себя чужого ребенка. Представляется, что прав С.В. Познышев, полагающий, что в данных случаях основным объектом правовой охраны выступает право родителей на воспитание ребенка[89], а не В.В. Есипов, называющий объектом посягательства самого ребенка[90]. Содержание указанных составов (отсутствие указаний на возможное причинение вреда ребенку, иных квалифицирующих обстоятельств), а также помещение их в раздел IX «О преступлениях и проступках против законов о состояниях» не позволяет утверждать о наличии у законодателя намерения при установлении ответственности за их совершение осуществить защиту личности ребенка и его субъективных прав.

Недостатком Уложения о наказаниях уголовных и исправительных является то, что во многих статьях не оговаривается возраст потерпевшего (в некоторых есть прямое упоминание несовершеннолетних или малолетних лиц, возраст которых можно определить по аналогии с возрастом наступления уголовной ответственности, в других статьях — нет). Есть такие статьи, которые просто упоминают сына или дочь, детей, равным образом совершеннолетних и несовершеннолетних. Тем не менее значение данного нормативного акта трудно переоценить, так как в Уложении была сделана первая попытка осуществить всестороннюю защиту интересов лиц, которые в силу своего физического и (или) психического развития, а также недостижения определенного возраста, за которым возможна самостоятельная реализация гражданских прав и свобод, являются наиболее уязвимыми для преступных посягательств.

Уставом 1864 г. о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусмотрена ответственность родителей (попечителей) малолетнего в случае допущения его к прошению милостыни. Квалифицированный состав данного преступления предусматривал наказание за «обращение сего поступка в ремесло» в виде тюремного заключения на срок до 2 месяцев. Указанный нормативный акт также налагал запрет на допущение малолетних к распитию спиртных напитков в соответствующих заведениях, а также содержание в последних несовершеннолетней прислуги, неисполнение обязанностей по надзору за малолетним или несовершеннолетним лицом, если последнее в результате совершает проступок или преступление.

Глава 12 Устава о наказаниях «О преступлениях против прав семейственных», налагаемых мировыми судьями, предусматривает наказание «за подкинутие или оставление ребенка, однако не в таких местах, где нельзя ожидать, что он будет найден другими»[91]. За совершение указанного деяния назначался арест на срок не более 3 месяцев.

Что касается Уголовного уложения 1903 г., основной массив его норм, регламентирующий возраст потерпевшего, так и не вступил в законную силу. Среди получивших юридическую силу можно отметить запреты на осуществление сводничества и непотребства с несовершеннолетними (выделяются две возрастные группы: от 14 до 16 лет, «без употребления во зло ее невинности», и от 16 до 21 года, «заведомо девственной», — ст.524; ст.525 запрещает «потворство непотребству» несовершеннолетнего, не достигшего 17 лет), принятие в «притон разврата» лица женского пола моложе 21 года (ст.529), воспитание христианских детей (Уложение устанавливает возраст следующим образом: «не достигший 14 лет малолетний» (ст. 88, 89)) в иной вере и допущение перехода их в иную веру, и некоторые другие.

Уголовное законодательство России после революции 1917 г. характеризуется кардинальным преобразованием всех уголовно-правовых институтов, в том числе и института возраста потерпевшего. Имеющиеся в правовых актах XIX — начала XX вв. нормы о несовершеннолетнем потерпевшем были отвергнуты большевиками, как и все, связанное с царизмом. Положения об охране лиц данной категории необходимо было создавать заново.

Не очень преуспел в решении данной задачи УК РСФСР 1922 г. Кодекс составлен в духе приоритета государственных интересов над интересами и правами личности; проблемы охраны интересов детей проработаны в нем недостаточно. Глава V «Преступления против жизни, здоровья и человеческого достоинства» устанавливала ответственность за совершение в отношении малолетних или несовершеннолетних следующих деяний: половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости; за аналогичное деяние, сопряженное с растлением или удовлетворением половой страсти в извращенных формах; развращение малолетних или несовершеннолетних путем совершения развратных действий с ними; вовлечение в проституцию лиц, не достигших совершеннолетия[92]. Минимальная санкция за совершение большинства перечисленных деяний составляла 5 лет лишения свободы.

Уголовной ответственности, в соответствии с УК РСФСР, подлежало и нарушение обязанностей родителей по содержанию детей. Санкция за его совершение составляла до 6 месяцев лишения свободы. Оставление в опасном для жизни положении лица, лишенного возможности самосохранения «по малолетству, дряхлости, ...вследствие иного беспомощного состояния», если оставивший без помощи был обязан заботиться о таком лице, наказывалось лишением свободы на срок до 2 лет (ст. 163 УК РСФСР). За похищение, сокрытие или подмену чужого ребенка санкция составляла не более 4 лет лишения свободы.

В рамках преступлений против жизни охране интересов специального потерпевшего, на наш взгляд, способствовали нормы об ответственности за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего, а также убийство, совершенное лицом с использованием беспомощного положения (к которому, по аналогии со ст. 163, следует относить малолетство, дряхлость потерпевшего и др.).

Введенный в действие в 1926 г. новый УК РСФСР воспринял без изменений нормы, защищающие интересы несовершеннолетних и пожилых граждан[93]. Позднее, с добавлением в него главы о преступлениях, составляющих пережитки родового быта, была установлена уголовная ответственность за вступление в брак с лицом, не достигшим брачного возраста, либо не достигшим брачной зрелости, а равно понуждение к заключению такого брака (ст.198 УК РСФСР)[94].

Заслуживает внимания как представляющая особую важность для охраны интересов несовершеннолетних лиц ст. 73-2, установившая ответственность за подстрекательство, понуждение или привлечение несовершеннолетних к совершению ряда преступлений или участию в них.

Введенный в действие в 1960 г. третий по счету УК РСФСР[95] рассматривал совершение преступления в отношении потерпевшего, не достигшего совершеннолетия, в качестве квалифицирующего обстоятельства следующих составов: заражение венерической болезнью (ст. 115), изнасилование (ст. 117), мужеложство (ст. 121), похищение человека (ст. 125-1). В составе преступления, предусмотренного ст. 127 УК «Оставление в опасности», «возрастными» квалифицирующими признаками выступают малолетство и старость потерпевшего. Кроме того, совершение преступления в отношении малолетнего, престарелого или лица, находящегося в беспомощном состоянии, по УК РСФСР 1960 г. впервые было отнесено к числу отягчающих ответственность обстоятельств (п. 5 ст. 39).

В некоторых статьях непосредственным объектом являлись права и интересы несовершеннолетнего: половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости, а также аналогичные действия, совершенные в извращенной форме (ст. 119), развратные действия в отношении несовершеннолетнего (ст. 120), злостное уклонение от уплаты алиментов на содержание детей (ст. 122), злоупотребление опекунскими обязанностями (ст. 124), похищение или подмен ребенка (ст. 125), торговля несовершеннолетними (125-2), вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность (ст. 210), доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения (ст. 210-1), вовлечение несовершеннолетних в потребление влекущих одурманивание средств, не являющихся наркотическими (ст. 210-2), вовлечение несовершеннолетних в деятельность группы, проводимую под предлогом проповедования религиозных вероучений и сопряженную с причинением вреда здоровью граждан или половой распущенностью (ст. 227), заключение соглашения о браке с лицом, не достигшим брачного возраста (ст. 234).

Таким образом, положения УК РСФСР 1960 г. в части охраны интересов несовершеннолетних потерпевших полностью соответствовали требованиям практики и научным представлениям советского времени о защите прав ребенка[96].

Современные исследователи особо отмечают такой недостаток УК РСФСР 1960 г., как отсутствие в нем обособленной главы о преступлениях против несовершеннолетних[97]. Позволим себе поставить под сомнение саму необходимость такого шага. Подобная попытка была предпринята в действующем уголовном законодательстве; результатом ее явилось создание главы 20 «Преступления против семьи и несовершеннолетних». Однако выделение в отдельную главу нескольких составов, совершаемых в отношении несовершеннолетних лиц, на наш взгляд, не способствовало фактической их институциализации и, как следствие, установлению повышенной защиты интересов несовершеннолетнего как особого объекта правовой охраны[98].

Более эффективным в данной ситуации представляется закрепление в ст. 2 Уголовного кодекса РФ, в числе его задач, особой охраны прав и интересов несовершеннолетних лиц от посягательств с целью обеспечения их беспрепятственной реализации и создания условий для гармоничного формирования личности.