2.3. Содержание решения суда и внутреннее убеждение судьи

Важнейшую часть судебного процесса составляет вынесение решения (приговора, постановления). Для установления сущности содержания и определения понятия внутреннего убеждения судьи мы, прежде всего, обратились к уголовно-процессуальному праву, где понятие внутреннего убеждения и принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению судьи традиционно разрабатываются с учетом особенностей требования об объективном установлении состава преступления в действии (бездействии) обвиняемого. Такая разработанность определяется условиями реализации в процессуальной деятельности норм уголовного права. Вместе с тем для раскрытия выражения внутреннего убеждения судьи в судебном акте, подводящем итог деятельности суда и разрешающем дело, обоснованным будет обращение сначала к решению по гражданскому делу.

Именно в гражданском производстве находит наиболее явное выражение принцип диспозитивности процесса, который имеет одинаковое значение как для понятия «внутреннее убеждение судьи», так и для понятия «усмотрение судьи». Общим является включение этих понятий в субъективное содержание правоотношения, субъектом которого выступает судья в процессе. «Отправление правосудия является особым видом осуществления государственной власти. Применяя общее правовое предписание (норму права) к конкретным обстоятельствам дела, судья дает собственное толкование нормы, принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения (иногда весьма значительной) и зачастую оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него)».[283]

Для того чтобы выделить проблему, с которой сталкивается современный российский судья при принятии решения по судебному делу, будь то уголовное, гражданское или административное дело, обратимся к работе М. А. Гурвича, исследовавшего теоретические проблемы судебного решения в советском гражданском процессе, сменившим судопроизводство по гражданским делам по Уставу гражданского судопроизводства 1864 г. «Здесь мы подошли к тому положению, которое западным советолагам представляется наиболее характерным для системы, порвавшей с так называемым “принципом требования”, под чем подразумевается принцип “чистой буржуазной диспозитивности”. Этот принцип провозглашает, что стороны, и только они, являются господами процесса, распоряжаются его движением и предметом. Западным юристам правомочие суда выйти за пределы требований истца и присудить ему то, чего он не просил, представляется полным опровержением основных устоев гражданского процесса, фундаментальным положением которого испокон веков служила древнеримская догма “да не превзойдет судья требования сторон”. Советская норма (ст. 179 ГПК РСФСР 1923 года), воспринятая затем в некоторых других социалистических законодательствах, олицетворяет, по их мнению, полную опеку государства над личностью гражданина и, разумеется, утрату последним остатков процессуальной свободы».[284]

Вместе с тем право суда выйти за пределы исковых требований является выражением приоритета публичных, общественных, интересов над частными и закономерным процессуальным выражением публичных интересов в советском праве. ГПК РФ 2002 г. предусматривает возможность выхода суда за пределы исковых требований только в случаях, предусмотренных федеральным законодательством, поскольку частные интересы могут быть ограничены только в случаях, прямо предусмотренных в законе.

Судебное решение является важным актом правосудия, на которое направлена деятельность участников гражданского судопроизводства и которое является актом правоприменения по конкретному делу. Выделим это важнейшее для судьи обстоятельство при принятии решения по делу.

В связи с этим приведем определение судебного решения: «Судебное решение есть акт волеизъявления органа государственной власти, которое выражается в применении нормы права к конкретному правоотношению, в конкретизации правоотношения, во властном подтверждении правоотношения, права и факта и в приказе по конкретному поводу на имя сторон и других лиц и организаций, которых это дело касается».[285]

Требования законности и обоснованности решения суда предъявлялись в ГПК РСФСР 1964 г. (ст. 192 ГПК) и предъявляются в ГПК РФ 2002 г., ст. 195 которого гласит, что решение суда должно быть законным и обоснованным. Суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Как указывалось, внутреннее убеждение судьи является основанием для оценки доказательств, которые должны быть исследованы судом. Судья, исследовав доказательства по делу, приходит к убеждению, которое является внутренним, так как основывается на доказательствах по конкретному делу, и вместе с тем является началом процесса логической мыслительной деятельности оценки.

Предметом судебного решения выступает правоотношение, спор о котором разрешается судом. Но предмет спора определяется не судом, а лицом, обратившимся за защитой своего нарушенного субъективного права в суд. Именно в связи с этим спор может быть окончен прекращением производства по делу в связи с отказом истца от иска, заявителя – от жалобы. Суд проверяет при этом только законность такого отказа в целях исключения нарушения закона или законных интересов других лиц (ст. 39 ГПК РФ).

Основанием для процесса принятия решения является воля лица, обратившегося в суд и определившего предмет спора. При этом гражданин, обратившийся в суд, получает возможность воспользоваться сформулированными законом задачами гражданского судопроизводства в своих интересах. Требования, предъявляемые к судебному решению, обеспечивают выражение не только воли лица, обратившегося в суд, но и воли судьи, разрешившего спор, – воли, которая становится общеобязательной в силу требования закона об обязательности решения, принимаемого от имени государства. Воля истца приобретает характер властного веления суда, поддерживаемого правом на принудительное исполнение решения суда, и это решение позволяет гражданину воспользоваться властью права, центр которой максимально приближен к нему, понятен для него и делает его носителем субъективного права на судебную защиту.

Поэтому процессуальный закон устанавливает не только перечень вопросов, которые подлежат разрешению при принятии решения, но и форму решения.

Перечень вопросов и форма решения выражают субъективное начало в деятельности участников процесса и позволяют разграничить понятия внутреннего убеждения, убеждения и усмотрения судьи, любого другого участника процессуальной деятельности.

Статья 196 ГПК РФ определяет, что при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

Внутреннее убеждение всегда конкретно и объективирует собранные и представленные по делу доказательства. Убеждение – более широкое понятие и используется для выражения, например, правовых, теоретических подходов к разрешению дела, но не может подменять внутреннее убеждение. Усмотрение определяет выбор закона, установление характера правоотношений сторон и связь требований материальной нормы права с обстоятельствами по делу, что прямо связано с полномочиями суда по применению права.

Такой подход соответствует общепринятой позиции об оценке доказательств на основании логической мыслительной деятельности и выражается в требовании к содержанию решения суда.

В мотивировочной части решения суда должны быть указаны: обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; законы, которыми руководствовался суд (п. 4 ст. 198 ГПК РФ).

В решении судом выражается позиция как участников гражданского процесса с их частными интересами, так и участников процесса, имеющих интерес публичный, что и заставляет при рассмотрении проблемы выражения судьей в решении своего субъективного подхода к познанию обстоятельств дела, оценке доказательств усмотрения в выборе и применении нормы права обратиться к категории интереса.

При вынесении решения мы имеем дело с опосредованным переходом конкретного знания факта и права в практику правоприменения, с последующим влиянием практики на абстрактное содержание нормы права и приведением законодательства в соответствие с потребностями общества.

Определяя основные начала гражданского законодательства, ГК РФ 1995 г., устанавливает, что граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора (ст. 1 ГК РФ).

Как пишет С. В. Михайлов, «категория интереса исследуется разными науками: философией, социологией, психологией, экономикой, юриспруденцией и др. Это обстоятельство указывает на то, что интерес является общенаучной категорией. Но практически у каждой науки в соответствии с ее целями, предметом, методом изучения сложились свои представления о категории интереса. Между тем с точки зрения формально-логического метода познания различное понимание социальными науками существа одной категории требует либо унификации трактовок, либо установления их соотношения, следовательно, признания того, что речь идет о разных категориях»[286].

Задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений (ст. 2 ГПК РФ 2001 г.).

Анализируя положения ст. 2 ГПК РФ, Г. А. Жилин отмечает: «….возможно выделение основного общего объекта и факультативного общего объекта гражданских процессуальных правоотношений. Так, защита прав, свобод и охраняемых законом интересов граждан и организаций, охрана государственных и общественных интересов будет основным общим объектом, а укрепление законности, правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к праву и суду – факультативным общим объектом гражданских процессуальных правоотношений».[287]

Такое деление является весьма условным и отражает то обстоятельство, что в гражданском судопроизводстве, прежде всего, обеспечивается защита частных прав и свобод, а указанные факультативные признаки объекта гражданских процессуальных правоотношений относятся к публичному началу гражданского процесса, основанному на конституционных принципах построения и функционирования судебной власти.

Поскольку мы должны рассмотреть категорию интереса в сфере применения права судом, необходимо затронуть вопрос, связанный с изучением категории интереса науками, имеющими различный предмет исследования и, следовательно, анализирующими различные отношения в области социальной деятельности человека. Изучение категории интереса целесообразно проводить с точки зрения динамики движения этого понятия, которое по академически определенным предметам указанных отраслей научного знания демонстрирует цели предметной деятельности человека в сфере философии, социологии, экономики, психологии, юриспруденции и с учетом особенностей каждой отрасли знания дает возможность определить ценностное значение содержания интереса как цели общественной деятельности и цели деятельности личности в обществе.

Для юридической науки важнейшими являются понятия объективного права и права субъективного, правоотношения. Интерес объективного права позволяет сформулировать общее, публично-множественное значение категории интереса. Например, принято делить интересы на государственные, экономические, социальные, правовые. Правовые определяются как интересы правовой системы страны, интересы законодательной власти, интересы исполнительной власти, интересы правосудия, интересы судебной системы, интересы народа, интересы социальной группы, и принятая в научном исследовании социальная стратификация позволяет оперировать в научном и обыденном познании категориями интересов определенного множества субъектов права.

Отметим, что в интересе выражаются цели социальной деятельности человека. Категории интереса не знают естественные науки. Так, было бы абсурдным определять через категорию интереса причины извержения вулкана. Однако через категорию интереса мы можем определить цели правосудия и соотношение целей с другими понятиями сферы правосудия, указав на интересы правосудия.

«Каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или его часть по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также если это требуется в интересах несовершеннолетних, или для защиты частной жизни сторон, или – в иной мере, в какой это, по мнению суда, совершенно необходимо, – при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия»[288].

Учение о правоотношении в праве позволяет исследовать категорию интереса с точки зрения субъективного содержания в конкретной деятельности человека как субъекта права. В субъективной деятельности выражается абстрактное содержание объективного права, включающего те идеи, которые становятся принципами права и, прежде всего, принципами конституционными, охватывающими все общественные отношения в правовой системе.

Идея права объективизируется в деятельности субъекта права. Принцип независимости суда и подчинения судьи только требованиям закона выражается в исполнении судьей обязанностей, возложенных на него нормами процессуального права и Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации».

Таким образом, интересы судьи при рассмотрении судебных дел выражаются в соблюдении требований закона, и не случайно одним из оснований для отвода судьи называется его личная, прямая или косвенная заинтересованность в исходе дела – ст. 16 ГПК РФ.

Правосудие в сфере применения частного права носит публичный характер, поскольку без публичных ограничений в праве свобода права частной собственности не может быть обеспечена. Абсолютная свобода в праве является отрицанием самого права, которое лишается главного своего содержания – упорядочения деятельности субъектов права. Идея интереса правовой системы, изложенная в абстрактных, но общеобязательных нормах права объективируется в деятельности субъектов права, и чрезвычайно важно, чтобы правовые интересы, выраженные в системе права, совпадали с субъективными интересами каждого правоприменителя.

Для суда такое совпадение интересов обратившихся в суд за защитой граждан и юридических лиц выражается в беспристрастности и независимости судьи, разрешающего конкретное дело.

Категория интереса имеет прямое отношение к вопросу разрешения проблемы правопонимания принципа законности в условиях равенства публичных и частных интересов субъектов права. Принцип законности определяется через понятие его официального содержания. Такое определение позволяет говорить об официальной и неофициальной законности (нравственное понимание законности) и, более того, говорить не о единой законности в правоприменительной деятельности суда, а о законности с учетом особенностей правоприменения в целях удовлетворения интересов лиц, обратившихся за публичной защитой субъективных прав, но не в целях установления для частных лиц правил, связанных с удовлетворением исключительно публичных интересов при отсутствии оснований для ограничения прав и свобод личности.

Понимание интереса как блага, к которому стремится субъект права, объясняет особое требование к единству принципа законности в условиях устройства государства при отрицании права частной собственности. Все интересы гражданина удовлетворяются через публичное право, что требует единства применения нормы права. Единство принципа законности в таких условиях относится к уголовно-процессуальной деятельности, поскольку уголовный закон создает единую систему охранительных уголовно-правовых правоотношений, блокируя не только реализацию преступных интересов в обществе, но и свободу реализации частных интересов. Право частной собственности предоставляет субъекту права свободу в выборе способа защиты права при обращении в суд, возможность самозащиты права, и единство принципа законности в таких условиях сводится к балансу публичных и частных интересов, что создает условия для самоограничения функций принуждения со стороны государства.

Свобода права частной собственности обеспечивает высокую эффективность удовлетворения экономических, социальных, духовных потребностей человека в его деятельности, и особенности действия принципа законности выражаются в этом случае в разделении полномочий между Российской Федерацией и субъектами Федерации, в разделении полномочий субъектов Федерации и муниципальных образований – того разделения, которое учитывается судами при рассмотрении конкретных гражданских дел.

Определив цель деятельности судьи при рассмотрении конкретного дела через категорию интереса в выполнении требований процессуального и материального закона, мы получаем возможность дать правовую оценку деятельности судьи при разрешении конкретного судебного дела при проверке дела в апелляционном, кассационном и надзорном порядке с точки зрения выполнения судьей функции правосудия и выделения в процессуальной практике дел, которые в соответствии с требованиями ст. 245 ГПК РФ могут быть отнесены к делам из публичных правоотношений.

Статья 157 ГПК РФ устанавливает принципы непосредственности, устности и непрерывности судебного разбирательства. Суд при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу. Разбирательство по делу происходит устно и при неизменном составе судей. Судебное заседание по каждому делу происходит непрерывно, за исключением времени, назначенного на отдых. До окончания рассмотрения начатого дела или до отложения его разбирательства суд не вправе рассматривать другие гражданские, уголовные и административные дела.

Не случайно принцип непосредственности судебного разбирательства становится основным. Без непосредственного рассмотрения доказательств по делу у судьи не может быть сформировано внутреннее убеждение как основа для оценки доказательств. «Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59–61, 67 ГПК РФ), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов».[289]

Обоснованность решения формируется внутренним убеждением судьи, которое определяется доказательствами. Поскольку исследование доказательств может носить поэтапный характер, современный уголовный процесс отказался от непрерывности в процессе исследования доказательств. При этом внутреннее убеждение судьи при соблюдении принципа непосредственности охватывает всю совокупность доказательств.

«Правоотношение есть конкретизированное в данном определенном случае действие нормы права. Осуществление нормы права в конкретном правоотношении – вопрос объективной действительности, вопрос факта, происшедшего до, вне и независимо от процесса. Лица, реализующие правоотношение своим поведением, должны уяснить норму права независимо от того, вызвано ли правоотношение их волей, направленной на его возникновение, или независимо от этой воли» [290].

Для разделения понятий внутреннего убеждения, убеждения и усмотрения судьи обратимся к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. «О судебном решении». Пункт 4 Постановления обращает внимание судей на то, что «поскольку в силу части 4 статьи 198 ГПК РФ в решении суда должен быть указан закон, которым руководствовался суд, необходимо указать в мотивировочной части материальный закон, примененный судом к данным правоотношениям, и процессуальные нормы, которыми руководствовался суд.

Суду также следует учитывать:

а) постановления Конституционного Суда Российской Федерации, подлежащие применению в данном деле, и о признании соответствующими либо не соответствующими Конституции Российской Федерации нормативных актов, перечисленных в пунктах “а”, “б”, “в” части 2 и в части 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации, на которых стороны основывают свои требования или возражения;

б) постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на основании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле;

в) постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле».

Внутреннее убеждение судьи основано на доказательствах по делу. Убеждение судьи определяется требованиями норм материального права, выражается в его процессуальной деятельности и завершается в судебном решении в соответствии с усмотрением судьи в пределах, установленных нормами применяемого законодательства.

«Для проблемы толкования, как и для других теоретических и практических нужд правоведения, бесспорное значение имеет логико-семантическая природа правовых норм. С языковой точки зрения норма права находит свое выражение в грамматических предложениях правового текста. С логической точки зрения норма права – это определенная мысль законодателя».[291]

В решении находят выражение суждение законодателя, приведенное в норме права, и содержание права как цельной системы требований к правосудию. «Юридическая квалификация спорных фактов и правоотношений тесно связана с уяснением смысла применяемой нормы, т. е. с ее толкованием. Уясняя смысл нормы и применяя ее в данном случае, мы познаем и проявление ее в данном правоотношении, как она объективно существует в конкретизированном виде».[292] Как познание обстоятельств дела, так и толкование нормы права и процесс применения права судом связаны с субъективной деятельностью судьи в рамках процессуальных правоотношений. Если воля законодателя выражается в норме права и является абстрактной, то воля судьи выражается в решении суда и является конкретной, ограничивается полномочиями судьи и выражается в его усмотрении. Именно в усмотрении судьи необходимо искать волевое содержание решения суда как акта правоприменения в конкретных жизненных обстоятельствах.

Уголовно-процессуальное законодательство регламентирует порядок применения принуждения, и в приговоре суда мы находим выражение воли законодателя, определяющего степень принуждения со стороны государства к своим гражданам и уровень прав и свобод, которыми реально могут пользоваться граждане.

Властный характер приговора выражается, прежде всего, в том, что суд постановляет приговор именем Российской Федерации. Приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями настоящего Кодекса и основан на правильном применении уголовного закона. Эти требования к приговору, предъявляемые ст. 296, 297 УПК РФ, отражают требования, которые взаимосвязаны друг с другом, и выражают содержание приговора как акта правосудия с различных сторон, но в его единстве. Профессор П. А. Лупинская обоснованно подчеркивает, что «под уголовно-процессуальными решениями следует понимать правовые акты, облеченные в установленную законом процессуальную форму».[293]

Приговор является единственным актом правосудия, который выносится от имени государства по вопросам о виновности или невиновности подсудимого и о применении к нему наказания, если виновность установлена судом. Это положение отражено в законе и не оспаривается в теории процесса.

Как отмечал И. Д. Перлов, «приговор – средство решения задач, стоящих перед судом… по уголовным делам. Дело возбуждалось, расследовалось, рассматривалось в суде именно для того, чтобы раскрыть преступление, изобличить лиц, виновных в его совершении, установить истину, чтобы решить вопрос о виновности или невиновности лиц, привлеченных к уголовной ответственности, и применении к ним наказания, если они будут признаны виновными. Это решение и дается в приговоре»[294].

«Соответственно признаками такого приговора являются следующие положения. 1) Приговор – это процессуальный акт (документ). 2) Процессуальный акт, вынесенный от имени государства судом первой инстанции в судебном заседании. 3) Им разрешаются вопросы: о наличии или отсутствии преступления; виновности или невиновности подсудимого; применении или неприменении наказания, если виновность подсудимого установлена».[295]

Приговор обладает признаками обязательности, непоколебимости и исключительности. Это внешние признаки приговора. Внутренние признаки приговора – его свойства – это законность, справедливость, обоснованность и мотивированность.

Обратимся к той оценке приговора, которая дана в «Курсе советского уголовного процесса»: «Приговор должен быть законен – это значит, что он должен быть вынесен с точным соблюдением закона и на основании закона.

Приговор должен быть обоснован – это значит, что он должен правильно устанавливать факты, фактические обстоятельства дела в соответствии с действительностью, т. е. в основе его должна лежать истина. Вместе с тем к приговору предъявляются требования справедливости и убедительности.

Приговор должен быть справедлив – это значит, что он должен устанавливать действительную вину или невиновность подсудимого и наказывать его в соответствии с его виною.

Приговор должен быть убедителен – это значит, что гражданами, населением, общественностью он должен восприниматься как правильный, справедливый, должен убеждать их в правильности тех выводов, к которым пришел суд».[296]

Обратим внимание на указание, согласно которому приговор должен быть убедителен для общественности. Это замечание отражает принцип реализации правосознания в обществе с приоритетом публичного содержания в права, характерным для уголовно-процессуального закона и приоритетно проводящимся в жизнь при применении уголовного закона. Вместе с тем убедительность приговора должна определяться вне общественного подхода к оценке, а выражаться в убедительности приговора как акта правоприменения по конкретному делу.

Как акты правоприменения приговоры делятся на два вида: обвинительные и оправдательные.

При постановлении приговора в совещательной комнате разрешаются следующие вопросы:

1) доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый;

2) доказано ли, что деяние совершил подсудимый;

3) является ли это деяние преступлением, и какими пунктом, частью, статьей Уголовного кодекса РФ оно предусмотрено;

4) виновен ли подсудимый в совершении этого преступления;

5) подлежит ли подсудимый наказанию за совершенное им преступление;

6) имеются ли обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание;

7) какое наказание должно быть назначено подсудимому;

8) имеются ли основания для постановления приговора без назначения наказания или освобождения от наказания;

9) какой вид исправительного учреждения и режим должны быть определены подсудимому при назначении ему наказания в виде лишения свободы;

10) подлежит ли удовлетворению гражданский иск, в чью пользу и в каком размере;

11) как поступить с имуществом, на которое наложен арест для обеспечения гражданского иска или возможной конфискации;

12) как поступить с вещественными доказательствами;

13) на кого и в каком размере должны быть возложены процессуальные издержки;

14) должен ли суд в случаях, предусмотренных статьей 48 Уголовного кодекса РФ, лишить подсудимого специального, воинского или почетного звания, классного чина, а также государственных наград;

15) могут ли быть применены принудительные меры воспитательного характера;

16) могут ли быть применены принудительные меры медицинского характера;

17) следует ли отменить или изменить меру пресечения в отношении подсудимого (ч. 1 ст. 299 УПК РФ)?

Перечень вопросов разрешаемых при вынесении приговора, охватывает в полном объеме всю деятельность суда, судьи по разрешению уголовного дела. При этом все указанные вопросы разрешаются судом по каждому деянию и по каждому участнику деяния в отдельности.

Процессуальный закон, таким образом, позволяет определить приговор как акт, в котором правовая норма материального права применяется к конкретному случаю. Рассматривая теоретические проблемы приговора, И. Д. Перлов полагал, что приговор состоит из двух частей – о виновности и о наказании.[297] Такая позиция соответствует структурному анализу содержания норм УПК, регулирующих постановление приговора и его содержание.

Оправдательный приговор постановляется в случаях, если: не установлено событие преступления; подсудимый не причастен к совершению преступления; в деянии подсудимого нет признаков преступления; в отношении подсудимого коллегией присяжных заседателей вынесен оправдательный вердикт.

Обвинительный приговор постановляется: с назначением наказания, подлежащего отбыванию осужденным; с назначением наказания и освобождением от его отбывания; без назначения наказания.

Уголовно-процессуальный закон (ст. 304–309 УПК РФ) определяет структуру приговора. Каждый приговор имеет вводную часть, закон выделяет описательно-мотивировочную часть оправдательного приговора, резолютивную часть оправдательного приговора, описательно-мотивировочную и резолютивную часть обвинительного приговора.

Описательно-мотивировочная часть оправдательного приговора содержит: обстоятельства уголовного дела, установленные судом; основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие; мотивы, по которым суд отвергает доказательства, представленные стороной обвинения.

Описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора содержит: описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления, доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства.

Мы выделяем те обстоятельства, которые регулирует закон при постановлении приговора, которые непосредственно относятся к установлению обстоятельств преступления, на что и направлено формирование внутреннего убеждения при исследовании доказательств по делу с соблюдением принципа свободной оценки доказательств, т. е. оценки, которая не регулируется непосредственно нормой права, что позволяет установить объективно обстоятельства дела с соблюдением требований процессуального закона, обеспечивающего достоверность доказательств и их относимость к устанавливаемым событиям прошлого. Внутреннее убеждение в полном объеме относится к оценке доказательств, но квалификация преступления и назначение наказания производятся судом в соответствии с материальным законом, и в процессуальной деятельности через оценку доказательств реализуются материальные уголовноправовые правоотношения, находящие выражение в убеждении судьи.

Гарантированность обоснованности и законности приговора может рассматриваться как цель, как та самая абсолютная истина, которую длительное время должны были достигать суды. Закон отказался от понятия истины в доказывании. Обратимся к пониманию истинности приговора, которую требовал УПК РСФСР. «Истинность приговора означает соответствие утверждений суда о событиях, фактах, деяниях прошлого самим событиям, фактам, деяниям. Утверждения суда о событиях, фактах деяниях прошлого в случае истинности приговора составляют объективную истину приговора. Истиной, таким образом, являются не сами факты, события, деяния, познаваемые судом, а вывод, суждение суда о них. Поэтому представляется более точным говорить об установлении или достижении судом истины в приговоре, а не о ее познании»[298].

Такая точка зрения позволяет устранить противоречие, возникающее при применении в процессе философской категории абсолютной истины, поскольку здравый смысл говорит о невозможности познания абсолютной истины, что не исключает ее достижения при указанных выше обстоятельствах. Достижение истины не связывается с познанием и обеспечивается самим пониманием абсолютной истины, которая доступна суду с учетом признания возможности ее достижения. Таким образом, достижение непознанного через внутреннее убеждение субъекта познания, судьи, объявляется абсолютной истиной. Вместе с тем закон и практика в понятие истины вкладывают понимание достоверности, на что обращал внимание Я. О. Мотовиловкер, «применяя термин истина, и закон и судебная практика им обозначают достоверность установленной судом фактической стороны дела, а не правильность юридической квалификации, или справедливость наказания, или истинность утверждения, что приговор вынесен именем государства такого-то числа в таком-то месте и т. д…».[299] Приведем точку зрения, высказанную в теории процесса: «Если метод работы суда первой инстанции и проникнут известным субъективизмом внутреннего убеждения, то задачей его является установление объективно существующих фактов».[300]

Современный взгляд на установление истины находим в исследовании Л. С. Халдеева, который пишет: «…. никакой борьбы со сторонами; никакой борьбы с собственным убеждением; подвергать сомнению все увиденное и услышанное; руководствоваться принципами презумпции невиновности и толкования неустраненных сомнений в пользу подсудимого; не допускать никаких “натяжек” и компромиссов во имя “спасения” дела путем сокращения объема обвинения, переквалификации на более мягкую статью УК, определения “удобного” наказания и т. д. и т. п. Помнить, что стандарт доказанности с “установленной степенью вероятности” недопустим, т. е. недоказанная с несомненной очевидностью виновность равносильна доказанной невиновности; при обсуждении вопроса о возвращении дела для производства дополнительного расследования: а) не считать обязательной для суда просьбу прокурора, если суд признает абсолютную бесперспективность проведения каких-либо следственных действий; б) учитывать необратимость процессуальных нарушений, допущенных на стадии предварительного следствия (дознания). Документы, приобщенные к делу с процессуальными нарушениями, следует признавать недопустимыми, независимо от характера допущенных нарушений; доказательства не считают, а “взвешивают”. Ни одно из допустимых доказательств не имеет преимуществ перед другими; суд устанавливает не объективную истину, а юридическую».[301]

Рассматривая проблему истины, мы должны определить ценность понятия «истина» и необходимость сохранения этого понятия в теории, практике процессуальной деятельности и законотворчестве. Законодатель в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации отказался от понятия достижения истины в процессе. Такой подход представляется соответствующим законодательной технике, поскольку понятие «истина» слишком широко и многообразно, чтобы использовать его непосредственно в правоприменительной практике. Вместе с тем понятие истины как соответствие выводов суда объективной действительности не может быть отброшено при теоретическом осмыслении правоприменения в процессуальной деятельности, поскольку позволяет разграничивать материальные и процессуальные правоотношения, в доступной форме определять соответствие процессуальной деятельности общественным отношениям, что обеспечивает реальное понимание защиты прав человека судом.

Рассмотрение приговора как акта, в котором отражается результат всей уголовно-процессуальной деятельности и, следовательно, результат оценки доказательств на основании внутреннего убеждения судьи, требует рассмотрения не только признаков и структуры приговора, его видов, но и тех особенностей, появившихся во введенном в действие УПК РФ в связи с появлением особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, тех особенностей, которые появились в связи с введением суда присяжных. Кроме того, судебное решение может обжаловаться в апелляционном и кассационном порядке. При проверке законности и обоснованности решения вновь возникает проблема соотношения внутреннего убеждения, убеждения и усмотрения по делу, поскольку каждый судья апелляционной и кассационной инстанции имеет право на оценку, которая не зависит от оценки, данной по делу судом первой инстанции.

Обратимся к Постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 28 июля 1950 г. «О судебном приговоре», в котором отмечалось, что «постановленный с соблюдением закона, на основе тщательного разбора доказательств по внутреннему убеждению судей, в соответствии с высокими принципами коммунистической морали, приговор содействует укреплению социалистической законности и социалистического правопорядка… На практике же встречаются случаи, когда суды основывают приговор на материалах предварительного следствия, которые не были предметом рассмотрения на суде. Согласно той же ст. 23 Основ уголовного судопроизводства оценка имеющихся в деле доказательств производится судьями по их внутреннему убеждению, основанному на рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности. Осуществление этого требования закона обеспечивается, в частности, и тем, что судебный приговор должен быть мотивирован, т. е. должен содержать в себе изложение обоснованных материалами дела доводов, положенных судом в основу своего решения».[302]

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 июня 1969 г. «О судебном приговоре» в п. 1 требовало от судей, чтобы все вопросы, подлежащие разрешению в приговоре, судьи решали «на основе закона, в соответствии с социалистическим правосознанием и высокими принципами коммунистической морали, по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, в условиях, исключающих постороннее воздействие на судей».[303]

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 1 декабря 1950 г. «Об устранении недостатков в работе судов по рассмотрению уголовных дел в кассационном порядке» отмечало, что «нередко суды при кассационном рассмотрении дел не входят в оценку доказательств по делу и таким образом не могут прийти к правильному выводу об обоснованности приговора, т. е. разрешить вопрос, соответствует ли приговор доказательствам, собранным по делу, и правильно ли эти доказательства оценены судом первой инстанции»[304].

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. не применяются указанные формулировки, содержащие ссылки на внутреннее убеждение судьи. Пленум отмечает, что «при постановлении приговора должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, так и противоречащие этим выводам. Суд в соответствии с требованиями закона должен указать в приговоре, почему одни доказательства признаны им достоверными, а другие отвергнуты. По делу в отношении нескольких подсудимых или по делу, по которому подсудимый обвиняется в совершении нескольких преступлений, приговор должен содержать анализ доказательств в отношении каждого подсудимого по каждому обвинению».[305]

Отметим конкретность последнего Постановления Пленума, не содержащего ссылок на субъективную сторону результатов познания судьями обстоятельств дела, которые в форме приговора нашли свою объективацию как знание об обстоятельствах преступления. Теоретическое осмысление изложения результатов оценки доказательств в судебном решении возможно при обращении к философскому пониманию объективации знания: «…. большинство видов знания так или иначе объективируется, закрепляется в системе особых предметов-посредников; орудия, инструменты, приборы, знаки языка, устного и письменного, научные тексты, схемы, графики, чертежи, рисунки и т. д. Есть и такие виды знания, которые непосредственно существуют не в объективированной, а в субъективной форме, например восприятие. Но и они, как мы пытались показать, генетически и функционально опосредованы созданным человеком миром “искусственных” предметов, воплощающих социально-исторический опыт. Подробная мотивировка приговора служит многим целям. Она прежде всего обеспечивает осуществление требования об оценке судом доказательств по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности. Для обвиняемого мотивировка приговора является необходимым условием осуществления своего права на обжалование, так как из мотивов приговора он узнает, почему суд отверг представленные им доказательства и выдвинутые им в свою защиту соображения и доводы… Для вышестоящего суда требование приведения мотивов в приговоре означает возможность проверки правильности внутреннего убеждения судей первой инстанции, которое при отсутствии мотивов оказалось бы безотчетным, не поддающимся контролю вышестоящего суда».[306] Важность мотивированности отмечают все процессуалисты. «Отсутствие мотивировки выводов суда или неправильное ее изложение делает приговор непонятным, неубедительным. В таком приговоре неправильно выражено внутреннее убеждение судей, которое лежит в основе приговора».[307]

Рассматривая вопросы, связанные с изложением приговора и соотношением приговора и внутреннего убеждения судьи при оценке доказательств, А. Л. Ривлин отмечал, что специфика оценки доказательств на каждой стадии процесса определяется задачами, которые стоят перед данной стадией, и вытекающими из этих задач процессуальными условиями. «Внутреннее убеждение судей выступает не только в указанном его виде как критерий оценки доказательств. Оно выступает и как результат этой оценки… Свое наибольшее выражение внутреннее убеждение как результат оценки находит в заключительном этапе всего процесса доказывания, именно в выводах суда о событии преступления, о виновности привлеченных лиц и т. д., образующих судебный приговор. Такие выводы, обусловливаемые всем процессом доказывания, являются его конечным результатом».[308] Обратим внимание на высказанную точку зрения об установлении внутренним убеждением события преступления и виновности.

Для раскрытия понятия следует обратиться к структуре доказательства: доказательством являются фактические данные, содержащиеся в указанных законом источниках, на основе которых в определенном законом порядке органы дознания, следователь и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния. Доказательство и достоверное знание о фактах, которое некоторые исследователи рассматривают как внутреннее убеждение, составляют разные явления. В одном случае это фактические данные, во втором – знания о фактах. Для того чтобы познать предмет, надо сначала убедиться в том, что имеются фактические данные о нем, которые отражены в источниках доказывания. И в этом случае первичное отражение устанавливаемого факта составит критерий познания, а после оценки доказательств на основе этого критерия будет получен результат познания, который также относится к внутреннему убеждению судьи и основан на доказательствах, но доказательствах нового знания тех предметов материального мира, действий и субъективного отношения субъекта уголовного правоотношения к преступлению. И. Д. Перлов обоснованно отмечает, что «внутреннее убеждение судей формируется не только в совещательной комнате, но и на протяжении всего судебного разбирательства».[309] Именно здесь мы можем говорить не о формальнологической структуре доказательства, которая определяет мыслительную, логическую сторону оценки с установлением связей явлений материального и субъективного мира в познании, а о диалектическом движении понятий и явлений уголовно-процессуальной деятельности в рамках, установленных нормами процессуального права.

Поскольку внутреннее убеждение связано с процессом доказывания и определяет в условиях свободной оценки доказательств степень познания явлений внешнего для судьи мира, в пределах, устанавливаемых нормами доказательственного права, процессуалисты и приходят к понятию юридической истины. Юридическая истина по делу отражается также в правильном толковании и применении норм доказательственного права, определяющих средства доказывания, которые могут быть источниками сведений о фактических данных, допустимости и относимости доказательств. Истина как достоверное знание может иметь место, однако доказательства этого знания окажутся процессуально недопустимыми, что повлечет вынесение оправдательного приговора именно на основании того, что знание юридически недостоверно. Основанием такой позиции является ст. 88 УПК РФ, устанавливающая правила признания доказательств недопустимыми.

Рассмотрим особенность приговора, выносимого судом присяжных, поскольку именно в этом приговоре находит выражение понимание разницы между судьями «факта» (присяжными) и судьями «права» (профессиональными судьями). В соответствии с требованиями п. 2, 3 ст. 351 УПК РФ в описательно-мотивировочной части оправдательного приговора излагается существо обвинения, по поводу которого коллегией присяжных заседателей был вынесен оправдательный вердикт, и содержатся ссылки на вердикт коллегии присяжных заседателей либо отказ государственного обвинителя от обвинения. Приведение доказательств требуется лишь в части, не вытекающей из вердикта, вынесенного коллегией присяжных заседателей; в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора должны содержаться описание преступного деяния, в совершении которого подсудимый признан виновным, квалификация содеянного, мотивы назначения наказания.

Поскольку вердикт присяжных не подлежит оспариванию при разрешении вопросов права и участие присяжных заседателей в судебном разбирательстве завершается вынесением вердикта, то совершенно обоснованным является деление присяжных и судьи в процессе с участием присяжных на судей «факта», судей «внутреннего убеждения», которым устанавливаются обстоятельства деяния и связь действий подсудимого с этим деянием, т. е. вопросы вины. Как указывается в науке уголовного права, вина связывается законом с признаками умысла или неосторожности и является многогранным явлением. При этом вина рассматривается как не абстрактный порок, а материализованная субстанция, проявившая себя в совершении умышленного или неосторожного преступления[310]. Следует выделить требования ч. 5 ст. 348 УПК РФ, устанавливающей, что если председательствующий признает, что обвинительный приговор вынесен в отношении невиновного и имеются достаточные основания для постановления оправдательного приговора ввиду того, что не установлено событие преступления либо не доказано участие подсудимого в совершении преступления, то он выносит постановление о роспуске коллегии присяжных заседателей и направлении уголовного дела на новое рассмотрение иным составом суда со стадии предварительного следствия. Это постановление не подлежит обжалованию в кассационном порядке. Закон создает дополнительные гарантии для обвиняемого с учетом действующего принципа презумпции невиновности, и вместе с тем это положение стирает грань деления судей на судей «факта» и «права», поскольку председательствующий для роспуска коллегии присяжных заседателей должен дать самостоятельную оценку доказательств по делу, которая может быть основана только на его собственном внутреннем убеждении, сформировавшемся в процессе судебного разбирательства. Процессуальный закон предоставляет в этом отношении для профессионального судьи возможность проконтролировать внутреннее убеждение присяжных, нашедшее выражение в вынесенном вердикте по поставленным вопросам, в целях достижения справедливости приговора и создания дополнительных гарантий против необоснованного привлечения граждан к уголовной ответственности.

Рассмотрим вопросы проверки внутреннего убеждения судьи, убеждения судьи и его усмотрения при движении дела в апелляционной, кассационной и надзорной инстанциях. Проверка обоснованности судебного решения, принятого судом в уголовном процессе и в процессе гражданском, обладает рядом сходных признаков. Длительное время российский процесс не знал апелляционного производства, господствовал ревизионный порядок проверки решений и приговоров, когда вышестоящая инстанция не была связана доводами жалоб и указаний на нарушения, допущенные судом. Отказ от апелляционного производства объяснялся необходимостью устранения препятствий к быстрому разрешению дела, однако нам необходимо вспомнить об отказе от принципа разделения властей и о ревизионном порядке проверки судебных дел в условиях единства власти, подотчетности и сменяемости судей в советский период развития российского процессуального права.

По словам Л. Ф. Лесницкой, «как правило законодательство социалистических стран не воспринимало трехинстанционную систему, действующую в современных капиталистических государствах, при которой первая инстанция разрешает дела по существу, вторая

(апелляционная) по жалобе заинтересованных лиц также пересматривает дело заново, наконец, третья (кассационная) проверяет правильность решения апелляционного суда лишь с правовой стороны, не касаясь существа дела. Зарубежные социалистические страны отказались тем самым и от двойного обжалования, позволяющего формально использовать два способа обжалования – апелляционный и кассационный. Решение суда первой инстанции, не вступившее в законную силу, может быть обжаловано лишь один раз в вышестоящий суд, основная задача которого состоит в проверке законности и обоснованности обжалуемого решения».[311] «Суд второй инстанции, осуществляя проверку приговора на основании кассационной жалобы или кассационного протеста, – писал

В. А. Познанский, – не ограничивается мотивами, в них изложенными, а проверяет в ревизионном порядке все производство по делу, обеспечивая, таким образом, пересмотр дела в целом и по всем основаниям, указанным в законе. Он пользуется широкими полномочиями на непосредственное изменение приговора и его отмену»[312].

Проверка правильности судебного акта, каковыми являются приговор и решение, по существу включает в себя и оценку доказательств. «Чтобы проверить правильность оценки доказательств, произведенной судом первой инстанции, вышестоящий суд должен пройти тот же путь, который прошел суд первой инстанции, то есть заново оценить все собранные по делу доказательства».[313] Точка зрения, согласно которой вышестоящая инстанция должна оценить доказательства по делу суда первой инстанции является общепринятой.[314] Особенность проверки доказательств заключается в том, что в отличие от суда первой инстанции суд апелляционной, кассационной и надзорной инстанций не проводит в полном объеме судебного следствия, как суд первой инстанции. Суд исходит из доказательств, которые были предметом исследования суда первой инстанции, и только апелляционная инстанция имеет право повторной проверки доказательств и их исследования. Проверка оценки доказательств возможна только путем повторной проверки логических оснований решения и приговора, полноты и соответствия доказательства по делу той оценке, которую провел суда на основании внутреннего убеждения. Таким образом, повторно другой состав суда, исследуя доказательства, которые приводятся в описательно-мотивировочной части приговора, дает им оценку, контролируя таким образом оценку суда первой инстанции.

Коллегиальное рассмотрение дела судьями вышестоящих инстанций создает дополнительные условия для контроля обоснованности, законности и справедливости судебного решения, поскольку, разрешая дело, судьи контролируют друг друга в процессе обсуждения обстоятельств дела и представленных доказательств.

Инстанционность движения дела в порядке оспаривания выводов решения суда устанавливает процессуальную форму надзора за деятельностью суда по осуществлению правосудия. Сам процесс познания и формирования внутреннего убеждения судьи сложен, и между ними могут возникнуть разногласия. Порядок совещания судей при постановлении приговора и решения суда предусматривает устранение разногласий. А в том случае, если разногласия не устранены, судья имеет право на особое мнение. Судья, оставшийся при особом мнении по постановленному решению, вправе письменно изложить его в совещательной комнате. Особое мнение приобщается к приговору и оглашению в зале судебного заседания не подлежит (ст. 301 УПК РФ). «Как разновидность процессуального решения особое мнение концентрирует в себе мировоззренческие, нравственные, психологические и волевые качества судьи. Именно оно наиболее убедительно подтверждает, что не только доказательства по делу оцениваются судьями по внутреннему убеждению, но и процессуальные решения принимаются в соответствии с этим основополагающим требованием судопроизводства. Да иначе и быть не может, так как фактическая и правовая основа для выводов и решений судей согласуется с их внутренним убеждением, оказывает влияние на формирование мнения по делу».[315]

Итак, мы убедились, что решение и приговор являются единственными актами правосудия в процессе, который выносится от имени государства. И решение, и приговор являются средствами решения задач, стоящих перед судом в уголовном и гражданском процессах, в целях применения материального права. Отсутствие мотивировки выводов суда делает судебное решение непонятным из-за неправильного отражения в решении и приговоре объективного содержания «внутреннего убеждения» судьи. Более того, такие решения и приговор не могут быть проверены вышестоящей инстанцией, так как у судей вышестоящей инстанции должно сформироваться собственное «внутреннее убеждение». Только при таких условиях возможна проверка правильности оценки доказательств судом.

Исследуя деятельность судьи по реализации его прав и обязанностей, возложенных на него статусом и процессуальным законом в разных условиях судебной деятельности, уголовном и гражданском процессах, мы обнаруживаем то единство судебной деятельности, которое связано с мыслительной деятельностью в процессе. Те междисциплинарные различия, которые имеют место из-за отличия предмета и метода уголовно-процессуального и гражданско-процессуального права, находят единство в основаниях отмены решения и приговора суда при рассмотрении в апелляционном, кассационном и надзорном порядке. Основаниями для отмены или изменения решения суда в кассационном порядке являются: неправильное определение обстоятельств дела, имеющих значение для дела; недоказанность установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела; несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении, обстоятельствам дела; нарушение или неправильное применение норм материального права или норм процессуального права (ст. 362 ГПК РФ). Нормы материального права считаются нарушенными, если: суд не применил закон, подлежащий применению; суд применил закон, не подлежащий применению, суд неправильно истолковал закон (ст. 363 ГПК РФ). Положения ст. 362–364 ГПК РФ выступают и как основания для отмены или изменения решения мирового судьи при рассмотрении дела в апелляционном порядке. Статья 379 УПК РФ основаниями для отмены приговора в кассационном порядке называет: несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела; нарушение уголовно-процессуального закона; неправильное применение уголовного закона; несправедливость приговора. Нормы процессуального закона разграничивают основания для отмены принятого судебного решения. Такие основания могут быть сведены к трем группам, связанным с формированием внутреннего убеждения на основе доказательств, с убеждением, формируемым как процессуальным, так и материальным правом, и усмотрением, основанным на внутреннем убеждении и убеждении как выражении требований правовой системы к субъекту процессульной деятельности, судье.

Исследуя внутреннее убеждение судьи в процессе исследования доказательств при постановлении судебного решения, мы сталкиваемся с обоснованными определениями внутреннего убеждения как сложного явления, которое не может быть раскрыто только теорией процессуального правоотношения, поскольку включает в себя отношения, которые определяются, с одной стороны, личностью судьи, а с другой – правом в более широком понимании, чем действующее процессуальное право, т. е. статусом судьи и условиями регулирования его процессуальной деятельности как государственного чиновника.

Раскрытие правовой стороны внутреннего убеждения и оценки доказательств в процессе с точки зрения динамики процессуальных правоотношений, складывающихся в процессе правосудия, невозможно без исследования проблем, связанных с нравственными основаниями процессуальной деятельности. Правосудие осуществляется в сфере человеческой деятельности и связано как с гносеологическими процессами, так и с психологическими особенностями действий субъектов процессуальной деятельности и прежде всего суда. Вместе с тем применение теории правоотношения к раскрытию субъективных начал в деятельности судьи позволяет предоставить судье знание методологических основ его деятельности по осуществлению правосудия, приводит к единству в понимании деятельности судьи всеми участниками процесса правосудия.