2. Юридическое неокантианство

2. Юридическое неокантианство

В развитие неокантианских учений о праве заметный вклад внес известный немецкий юрист Рудольф Штаммлер (1856— 1938). В русле кантовских положений о соотношении должного и сущего, формального и фактического он отстаивал логический примат права как «регулирующей формы» по отношению к социальным реалиям и подчеркивал, что «закономерность социальной жизни людей есть закономерность юридической формы ее». При этом под закономерностями и целями социальной жизни и общественного развития Штаммлер как кантианец имел в виду априорные идеи разума, включая и априорные формы права и правового долженствования. «Частные наблюдения над правом, — подчеркивал он, — зависят от общих понятий права, а не наоборот. Понятие права, напротив того, совершенно независимо от того или иного социального приложения его в сфере конкретного опыта».

С этих позиций он критиковал марксистское учение об определяющей роли экономических отношений и вторичном (надстроечном) характере права и утверждал, что общественная жизнь обусловливается правовым регулированием. «Право, — писал он, — может быть признано окончательной инстанцией, несущей ответственность за социальное хозяйство, потому что оно образует в качестве регулирующей формы социальной жизни обусловливающую основу всех возможных социальных явлений».

Под правом в учении Штаммлера имеется в виду естественное право с меняющимся содержанием. Поскольку речь идет об априорном понятии естественного права, то и его «меняющееся содержание» — это формальные характеристики права (априорные целеполагания разума), а не некое фактическое (социальное) содержание. В контексте штаммлеровского учения эта сформулированная им концепция «естественного права с меняющимся содержанием» означала, что именно право и его изменения определяют основу всех социальных явлений и в целом развитие общества.

Данная концепция (не всегда, правда, в ее собственно штаммлеровском понимании) сыграла значительную роль в процессе «возрождения» естественного права и обновления естественно-правовых исследований в XX в. Заметное влияние на последующую философско-правовую мысль оказала и штаммлеровская разработка понятия «правильное право», которое он использовал в своей критике позитивистского правопонимания.

Видным представителем юридического неокантианства был и другой немецкий юрист Густав Радбрух (1878—1949). Его философско-правовая критика юридического позитивизма и настойчивые призывы к восстановлению в юриспруденции «идеи права» и концепций «надзаконного права» существенно содействовали послевоенному «ренессансу» естественного права в Западной Европе.

В этом плане особую роль сыграла работа Радбруха «Законное неправо и надзаконное право» (1946). Юридический позитивизм, подчеркивал Радбрух, ответствен за извращение права при национал-социализме, так как он «своим убеждением «закон есть закон» обезоружил немецких юристов перед лицом законов с произвольным и преступным содержанием». Трактовка юридическим позитивизмом власти как центрального критерия действительности права означала готовность юристов к слепому послушанию в отношении всех законодательно оформленных установлений власти. Правовая наука тем самым капитулировала перед фактичностью любой, в том числе и тоталитарной, власти.

Такому подходу Радбрух противопоставил неокантианскую трактовку справедливости как содержательного элемента идеи права. «Так как справедливость, — писал Радбрух, — указывает нам именно на то, чтобы обходиться так: «равное равно, неравное неравно», но ничего не говорит нам о точке зрения, по которой ее следует охарактеризовать как равное или неравное, она определяет лишь отношение, но не способ обхождения».

Такое понимание справедливости и равенства определяет в его подходе отличие права от «законного неправа»: «Установление, которому не присуща воля к тому, чтобы обходиться так: «равное равно, неравное неравно», может быть позитивным, может быть целесообразным, даже необходимым и поэтому также и абсолютно законно признанным, но ему должно быть отказано в имени право, так как право есть лишь то, что по меньшей мере имеет своей целью служить справедливости».

Позитивное право, расходящееся со справедливостью (т. е. с содержательным элементом «идеи права»), не является действительным правом, поэтому ему, согласно Радбруху, надо отказать в послушании. «Если законы, — подчеркивал он, — сознательно отрицают волю к справедливости, например, произвольно отказываются от гарантий прав человека, то такие законы не имеют действия, народ не обязан к послушанию им, и юристам тоже надо найти мужество отрицать их правовой характер».

Для «обновления права» и возрождения юридической науки, подчеркивал Радбрух, необходимо вернуться к идее надзаконного (надзаконодательного) права. «Юридическая наука, — писал он в работе «Обновления права», — должна вновь вспомнить о тысячелетней мудрости античности, христианского средневековья и эпохи Просвещения, о том, что есть более высокое право, чем закон, — естественное право, божественное право, разумное право, короче говоря, надзаконное право, согласно которому неправо остается неправом, даже если его отлить в форму закона».

Эта идея «надзаконного права» как отрицание юридического позитивизма для многих была идентична признанию естественного права и существенно содействовала расширению круга сторонников его «возрождения». Но для неокантианцев характерны те или иные версии формализации смысла и значения традиционного естественного права и выражения этого смысла в виде свойств формально-правовой конституции (в духе трансцендентальной и априорной идеи права). «Подлинная философия права, — писал испанский неокантианец Андрес Оллеро, — пребывает в вечном поиске формального правового принципа».

Наполнение этих априорных формальных конституций изменчивым содержанием «культурных ценностей» (определенным смыслом справедливости, свободы, основных прав человека, правового государства и т. д.) осуществляется постижением правового долженствования для соответствующей социально-исторической ситуации. Постигая требования этого трансцендентального правового долженствования применительно к изменяющимся историческим условиям, философия права тем самым, согласно неокантианским представлениям о соотношении идеи права и позитивного права, формулирует для юриспруденции, законодателя и правоприменительной сферы (и прежде всего — правосудия) разумные ориентиры и образцы для позитивно-правовых установлений и решений.

В русле идей Канта и неокантианцев (Штаммлера и др.) развивает свою философско-правовую концепцию профессор юридического факультета Франкфуртского университета Вольфганг Науке. «Философия права, — отмечал он, — хочет развить учение о правильном праве, учение о справедливости. Это сложное дело. От успеха этого дела зависит каждый в своей повседневной жизни». Различая «правильное право» и позитивное право, он под «правильным правом? имеет в виду «разумное право», «справедливое право». «Проблема правильного права, — подчеркивает он, — предмет философии права. Философия права — учение о правильном праве».

Позитивное право, согласно Науке, следует рассматривать юридико-догматическими средствами и методами, «правильное право» — философско-правовыми. Философско-правовое изучение и обновление права должно быть научным. Философия права должна опираться на знание истории философии права и действующего позитивного права. Не ограничиваясь лишь общими вопросами права, философско-правовое исследование должно быть ориентировано на рассмотрение актуальных проблем позитивного права.

Между философией права, с одной стороны, и теорией права, социологией права и политикой права (правовой политикой) — с другой, есть конкуренция и идет борьба за сферы влияния. «Во всяком случае, — пишет Науке, — чем сильнее сомнения в возможностях философии права в качестве учения о правильном праве, тем сильнее становятся политика права, социология права и теория права».

Философия права (или метафизика права, как она складывалась исторически), замечает Науке, изначально стремилась к охвату и постижению всех правовых явлений. Новое время (особенно Кант) показало, что метафизика права (философия права) может быть удовлетворена при условии, если человеческое достоинство и свобода признаются и гарантируются в качестве абсолютных масштабов справедливости («справедливого права»). В этом и состоят основные проблемы философии права. Есть определенная, достаточно узкая сфера, которая выражается понятиями защиты жизни, достоинства и свободы человека от насилия и коварства. Здесь должно быть подлинное (действительное) право, четкое отличие права от неправа, здесь должна быть справедливость. «Это, — пишет Науке, — сфера философии права. И такая философия права предполагает пессимистическую социальную антропологию (жизнь, достоинство, свобода находятся под постоянной угрозой со стороны других людей) и доверие к тому, что метафизика права, согласно которой нападения на жизнь, достоинство, свободу неправомерны, должна быть основана».

Все остальное, находящееся вне этой сферы философии права, можно как «область не необходимых потребностей», согласно Науке, «оставить политике, интересам, власти и ее мягкой современной форме (консенсус)». Правила данной области отношений тоже можно называть «правом», но это будет злоупотреблением, поскольку подобные правила «содержат лишь закрепленную информацию о властных отношениях, но не информацию о справедливом праве».

В целом философско-правовые концепции неокантианцев в XX в. внесли существенный вклад в развитие правовой мысли и утверждение правовых ценностей.