Глава 11. Следственные ошибки как фактор, снижающий эффективность доказывания

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 11. Следственные ошибки как фактор, снижающий эффективность доказывания

1. Опасность судебных и следственных ошибок, приводящих подчас к трагическим последствиям, неоднократно отмечалась в процессуальной литературе. Об этом же свидетельствует и ряд громких судебных процессов, прошедших в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в.

Капитальные исследования проблемы следственных и судебных ошибок были предприняты в конце прошлого столетия[189]. В их числе исследования, проведенные авторским коллективом ВНИИ Прокуратуры СССР под руководством А. Б. Соловьева с участием преподавателей Куйбышевского (ныне — Самарского) госуниверситета, в том числе и автора этих строк. Результаты исследования, проводившегося на протяжении 1985–1987 гг., были опубликованы в методическом пособии, изданном Прокуратурой СССР, в тематических сборниках и ряде статей членов авторского коллектива[190]. О возрастающем интересе к проблеме следственных ошибок говорит ряд посвященных ей исследований других ученых (работы 3. Ф. Ковриги, В. И. Власова, О. Я. Баева, И. М. Зайцева, С. Г. Олькова идр.).

В последние годы с принятием УПК РФ проблема заметно обострилась, в первую очередь в связи с тем, что значительно возрос уровень требований к качеству предварительного расследования, усилен судебный контроль за расследованием, установлена необходимость получения разрешения суда на проведение ряда процессуальных действий, повышены требования к допустимости доказательств, предусмотрена возможность признания их недопустимыми, пользуясь чем защита получила возможность «выбивать оружие» из рук органов обвинения, к которым причислен и следователь[191].

Помимо этого в гл. 18 УПК РФ установлена и правовая обязанность органов расследования и суда устранять последствия допущенных ими ошибок и реабилитировать участников процесса, пострадавших от них. В соответствии со ст. 133 Кодекса право на реабилитацию в стадии расследования имеют подозреваемый и обвиняемый, уголовное преследование в отношении которых прекращено по основаниям, указывающим на их невиновность или на необоснованное начало уголовного преследования. В этих случаях следователь и дознаватель в постановлении должны признать право этих лиц на реабилитацию (ст. 134 УПК РФ) и принять меры к возмещению имущественного и морального вреда (ст. 135 и 136 УПК РФ).

Поэтому анализ следственных ошибок сохраняет свою актуальность и в настоящее время. Несмотря на достигнутые в этом результаты, все же отсутствует единство в самом определении следственной ошибки, в классификации следственных ошибок и по ряду других вопросов, что вряд ли может способствовать эффективному их предотвращению и устранению и повышению качества расследования. Актуальность проблемы обусловлена и тем, что повышение уровня требований, предъявляемых новым УПК РФ, закономерно повлекло за собой увеличение видов следственных ошибок. Попытаемся рассмотреть наиболее дискуссионные стороны этой проблемы.

2. Некоторые исследователи представление о следственной ошибке формируют на основе обыденных или словарных определений. Так, по мнению З. Ф. Ковриги, следственная и судебная ошибка — это «непреднамеренно искаженное познание объективной действительности»[192]. В. И. Власов полагает, что «следственные ошибки — это любые непреднамеренные нарушения закона, недостатки и упущения, допущенные при возбуждении и расследовании уголовных дел, всякая неправильность процессуальной деятельности, в том числе и в мыслительном процессе компетентного лица…»[193]. Если в первом определении ошибка ограничивается только познавательной деятельностью и не охватывает собой существенных нарушений уголовно-процессуального и уголовного закона, то второе представление оказывается чрезмерно широким, так как к «любым недостаткам и упущениям следователя» можно отнести и технические погрешности, например плохой почерк следователя, неправильную подшивку материалов дела и т. п.

Но каждое из этих определений несет в себе более существенные недостатки: упрощается мотивация следственной ошибки, не указывается (а в определении З. Ф. Ковриги указывается неполно) на отрицательные последствия следственной ошибки.

Действительно, согласно словарным определениям и обыденным представлениям ошибка — это непреднамеренное заблуждение, неправильность в действиях, мыслях. Но можно ли считать следственной ошибкой только непреднамеренное отступление от правил деятельности? При таком подходе ошибка — это результат неосведомленности следователя о тех или иных правилах деятельности, отсутствия необходимых знаний. Между тем ошибки совершают не только молодые следователи, но и работники, имеющие многолетний опыт и хорошо осведомленные о правилах расследования (и, добавим, овладевшие методикой их обхода).

3. Размышления над мотивацией следственных ошибок и анализ практики указывают на такое специфическое явление, как неясность представлений следователей о своей роли в процессе доказывания. Уголовно-процессуальный закон причисляет следователя к стороне обвинения (ст. 47 ст. 5 УПК РФ), что расходится с традиционным представлением о нем как участнике процесса, обязанном всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства дела. Проведенное анкетирование следователей различных ведомств (общее число опрошенных — 318 человек) выявило разнобой в определении своей роли в доказывании, порожденный отмеченным выше противоречием. Так, 56,7 % опрошенных по-прежнему считали, что следователь выполняет роль беспристрастного исследователя, но 33 % склонялись к тому, что следователь — активный обвинитель. Остальные же отводили себе роль вялого исполнителя роли прокурора, т. е. также обвинителя[194]. Таким образом, определенная часть следователей видит свою роль в том, чтобы обвинять, не заботясь о выяснении обстоятельств, противоречащих обвинению. Эти данные подтверждают мнение исследователей, усматривающих в противоречиях действующего законодательства источник обвинительного уклона, а значит, следственных ошибок.

Рассмотрим вопрос о мотивации следственной ошибки более подробно. Отмеченная выше недостаточность трактовки ошибки как непреднамеренного нарушения правил деятельности становится очевидной при анализе обстоятельств, порождающих неправильную мысль или неправильное действие следователя. Ошибочное действие или решение следователя складывается под влиянием многих факторов, которые отнюдь не исчерпываются незнанием или слабым знанием закона[195]. Как уже отмечено, важную роль играет личностный фактор, выражающий отношение следователя к закону. Известно, что явление правового нигилизма присуще не только обычным гражданам, но и сотрудникам правоохранительных органов. Так, многие следователи разделяют предписания уголовно-процессуальных норм на менее важные и более важные. Последние (сроки расследования и содержания под стражей, вызов защитника в случаях, предусмотренных ст. 51 УПК РФ, и т. п.) подлежат обязательному выполнению. Требования же других норм (особенно принципов процесса, таких как состязательность, презумпция невиновности, обеспечение права на защиту и т. п.) расцениваются ими порой как декларации, не имеющие практического значения, а поэтому и необязательные для исполнения. В подобных случаях отступления от правил деятельности вызваны не незнанием закона, а неправильным отношением к нему, как к требованию второстепенному и даже мешающему раскрытию преступления[196].

Личностный фактор проявляется и в степени критичности оценки следователем собственных выводов. Нередко выводы, вероятные по своей правовой природе (например, о виновности обвиняемого в момент привлечения), под влиянием отмеченной выше обвинительной установки трактуются следователем как достоверные, что порождает нежелание «видеть» обстоятельства, противоречащие сделанному выводу. И здесь причиной нарушения правил деятельности выступает не отсутствие знания этих правил, а изначальная нацеленность следователя на обвинение и чрезмерная убежденность в истинности своих выводов.

С этим связана и такая личностная особенность следователя, как готовность к преодолению трудностей, к кропотливому труду, к поиску новых доказательств либо, наоборот, стремление к минимальным результатам и попытки преодолеть проблемную ситуацию «простым» (т. е. менее трудоемким) способом (например, путем «закрепления» признания проведением очной ставки между обвиняемыми, в показаниях которых нет противоречий, либо путем прекращения или приостановления трудоемкого дела при отсутствии законных оснований).

Таким образом, следственная ошибка (как и положительный исход расследования) отражает сложную мотивацию принятия решения и проведения процессуальных действий следователем, в которой просматривается многогранный внутренний мир следователя. Эта мотивация порой оказывается противоречивой, ибо может сочетать в себе, с одной стороны, недостаток опыта, объективные трудности расследования, а с другой — сознательное пренебрежение требованиями закона либо тактическими рекомендациями. Можно сказать, что в подобных случаях наблюдается своеобразная «смешанная форма вины» следователя: сознательная (т. е. умышленная) по отношению к действию и неосторожная по отношению к наступившему результату — ошибочному решению. Далеко не всегда эти факторы мотивации можно четко дифференцировать, т. е. отделить добросовестное заблуждение от сознательно неправильного действия или решения.

4. В то же время в соответствии с УК РФ необходимо четко отграничить следственную ошибку, связанную с сознательным отступлением от закона, от преступлений против правосудия, таких как привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300), незаконное задержание, заключение под стражу и содержание под стражей (ст. 301), принуждение к даче показаний (ст. 302), фальсификация доказательств (ст. 303) и т. д. Граница между этими преступлениями и внешне сходными уголовно-процессуальными правонарушениями проходит по объективной стороне и, главное, по направленности умысла, который при совершении преступлений против правосудия продиктован ясно осознаваемой преступной целью. Характерный случай фальсификации доказательств следователем получил освещение на страницах печати. По делу о грабеже следователь С., не желая обременять себя трудоемкой работой по раскрытию преступления, изъял из дела протокол допроса свидетеля, в котором конкретно назывались фамилии и имена грабителей, подменил его другим протоколом о том, что свидетелю якобы имена грабителей неизвестны. Это позволило С. незаконно приостановить производство по делу. За указанные действия С. был осужден по ч. 2 ст. 303 УК РФ[197].

5. Любое ли отступление от правил расследования надлежит считать следственной ошибкой?

Полагаем, что следственной ошибкой надлежит считать не любые упущения следователя, а лишь существенные нарушения, неправильное определение им направления своей деятельности, приводящее к искажению ее результата. Ошибиться в уголовном деле — значит привлечь к уголовной ответственности невиновного, необоснованно освободить от нее виновного либо создать другие помехи, препятствующие достижению целей судопроизводства и обеспечению прав его участников.

Уточним, недостижение каких целей расследования указывает на следственную ошибку. Речь идет о недостатках, в результате которых к уголовной ответственности привлечено невиновное лицо либо преступление осталось нераскрытым, либо подлежащее ответственности лицо не предстало перед судом, либо обвиняемый до рассмотрения его дела в суде был необоснованно подвергнут лишению свободы. Другими словами, следственными ошибками будут незаконные и необоснованные решения следователя:

1) о привлечении лица в качестве обвиняемого и направлении дела в суд при отсутствии достаточных доказательств;

2) о направлении дела в суд при наличии существенных нарушений уголовно-процессуального и уголовного закона;

3) о приостановлении дела за необнаружением виновных без исчерпания всех возможностей к раскрытию преступления;

4) о прекращении дела при отсутствии законных оснований;

5) о заключении обвиняемого и подозреваемого под стражу, применении других мер пресечения при отсутствии достаточных оснований (в некоторых случаях ошибка следователя «санкционирована» решением суда).

Уточним теперь, об отступлении от каких правил расследования идет речь. В первую очередь это нормы УПК РФ, регламентирующие деятельность следователя как познавательного, так и правообеспечительного характера. Эта деятельность направляется не только предписаниями закона, но и научными рекомендациями криминалистики. Игнорирование их при планировании расследования, производстве следственного действия (осмотра, очной ставки, предъявления для опознания) может привести к недобору нужной доказательственной информации и в конечном счете к ошибочному результату расследования.

6. Таким образом, определенная часть следственных ошибок порождается отступлением следователя от предписаний уголовно-процессуального закона, т. е. допущенными им уголовно-процессуальными правонарушениями. В каком соотношении находятся эти понятия? По мнению С. Г. Олькова, ошибка не нарушение закона, не действие или бездействие, а отношение субъекта к объекту, определяемое в правовой науке через категорию вины. «Термин «ошибка»… неуместен в правоведении, где все по возможности и особенно там, где речь идет об ответственности, должно быть предельно конкретным и точным»[198]. Как видно, автор предпочитает термину «ошибка» термин «уголовно-процессуальное правонарушение».

Вряд ли такое суждение можно признать правильным. Во-первых, как отмечалось, искажение должного результата расследования может быть порождено не только уголовно-процессуальным правонарушением, но и пренебрежением тактическими рекомендациями криминалистики при формально безупречном соблюдении закона. Во-вторых, вряд ли можно трактовать ошибку лишь как отношение субъекта к объекту. Ошибка — это не только неправильность мысли, но и неправильность действия, порожденная ошибочностью мысли. Если же трактовать ошибку как результат неправильного действия (для чего также есть логические основания), то становится ясным, что следственные ошибки не тождественны правонарушениям, а находятся с ними в сложных причинно-следственных связях. В одних случаях ошибка — причина, в других — следствие правонарушения. Другими словами, правонарушение как ошибка в процессуальном действии порождает ошибочный результат, равно как и ошибка в мысли (например, ошибочный вывод о достаточности доказательств) приводит к ошибочности процессуального действия (например, к необоснованному привлечению лица в качестве обвиняемого)[199].

Наконец, термины «следственная ошибка», «судебная ошибка» с давних пор прочно утвердились в юридической лексике, обозначая случаи осуждения невиновных лиц, хотя впоследствии они приобрели более широкий смысл, обозначая и несправедливое наказание, и непривлечение подлинно виновных к ответственности.

При диагностике следственной ошибки важно исключить субъективизм, неизбежный в случае отсутствия объективного критерия. Было бы неправильным, если бы каждый из ученых-исследователей, изучая уголовное дело, определял, допущена ошибка или нет, исходя только из общих указаний ст. 6 УПК РФ о назначении уголовного судопроизводства или из собственных представлений о надлежащем качестве расследования. Поскольку следственная ошибка означает, что цели судопроизводства на стадии предварительного расследования не достигнуты, данный факт должен быть констатирован не субъективным суждением исследователя (оно может оказаться ошибочным), а соответствующим процессуальным решением субъекта, по закону управомоченного признавать этот факт установленным. В наиболее очевидных случаях таким решением согласно УПК РФ могут быть:

1) оправдательный приговор суда или определение (постановление) о прекращении дела в судебных стадиях (ч. 2 ст. 302, ст. 239, 254);

2) постановление судьи, вынесенное по результатам рассмотрения жалобы участника процесса, о признании действия (бездействия) следователя незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение (ст. 125);

3) постановление судьи, вынесенное в ходе предварительного слушания, о признании доказательства недопустимым (ст. 235 УПК РФ);

4) постановление судьи о возвращении дела прокурору из предварительного слушания для устранения препятствий к его рассмотрению судом (ст. 237);

5) постановление прокурора о возвращении дела для дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации или пересоставления обвинительного заключения (п. 2 ч. 1 ст. 221);

6) постановление руководителя следственного органа об отмене постановлений следователя о прекращении либо приостановлении дела и о возобновлении производства по делу (п. 2 ч. 1 ст. 39);

7) постановление следователя об отмене или изменении меры пресечения — заключения под стражу, домашнего ареста, как примененной незаконно или необоснованно (ч. 2 ст. 110, ст. 139)[200].

В ходе исследования следственных ошибок, проведенного авторским коллективом в 1985–1987 гг., было сформулировано следующее определение следственной ошибки: это незаконные и необоснованные действия следователя по привлечению к уголовной ответственности и заключению под стражу граждан, приостановлению, прекращению, передаче прокурору с обвинительным заключением для направления в суд уголовных дел, которые по ошибочному представлению следователя являлись правомерными и якобы были направлены на обеспечение задач уголовного судопроизводства[201]. Аналогичного определения придерживается А. Д. Назаров, изучавший этот вопрос в более позднее время[202]. Несмотря на некоторую громоздкость определения, оно для своего времени выражало суть понятия, хотя и чрезмерно акцентировало неумышленный характер ошибок. В современных условиях, учитывая вышесказанное, все признаки следственной ошибки охватываются следующим определением: следственная ошибка — это констатированное соответствующим процессуальным актом управомоченного субъекта умышленное или неумышленное отступление следователя, вследствие ложно понимаемых целей расследования, от требований уголовно-процессуального закона и научных рекомендаций при собирании, проверке и оценке доказательств и принятии промежуточных и итоговых процессуальных актов, а равно непроведение нужных по обстоятельствам дела процессуальных действий, повлекшее за собой принятие решений, противоречащих закону и препятствующих достижению целей судопроизводства.

7. Актуальной научной задачей является классификация следственных ошибок. В литературе предприняты многочисленные попытки ее решения.

Так, В. И. Власов подразделяет их на логические и фактические, материально-правовые и процессуально правовые, допущенные на стадии возбуждения уголовного дела и в процессе расследования, несущественные, существенные и безусловно существенные, спорные и бесспорные, явные и скрытые, нераспространенные, относительно распространенные и типичные[203].

Не отрицая полезности предложенных классификационных групп, заметим все же, что они не увязаны надлежащим образом с главным критерием наличия ошибки — недостижением целей судопроизводства. Поскольку общей целью (назначением) судопроизводства является защита прав и законных интересов потерпевших, а равно ограждение от ответственности невиновных (ст. 6 УПК РФ) в центральной стадии процесса — судебном разбирательстве, эта цель реализуется вынесением законного и обоснованного приговора. Отсюда следует, что недостижение целей судопроизводства в этой стадии находит выражение в постановлении незаконного и необоснованного приговора. Статьи 379–383 УПК РФ конкретизируют в виде кассационных оснований случаи незаконности и необоснованности приговора, выделяя: несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела (ст. 380); нарушения уголовно-процессуального закона (ст. 381); неправильное применение уголовного закона (ст. 382); несправедливость приговора (ст. 383). Две из них — нарушение уголовно-процессуального закона и неправильное применение уголовного закона — указывают на возможную незаконность и необоснованность решений следователя. Учитывая в целом одинаковый характер следственных и судебных ошибок, можно утверждать, что следственные ошибки проявляются прежде всего в: 1) существенном нарушении органом расследования уголовно-процессуального закона; 2) неправильном применении уголовного закона.

УПК РФ не воспроизвел такое основание отмены приговора, как односторонность и неполнота предварительного и судебного следствия (ст. 343 УПК РСФСР), ибо оно ориентировало суд на восполнение пробелов расследования, превращая его таким образом в орган, способствующий осуществлению обвинения, что не соответствовало его функции объективного и беспристрастного осуществления правосудия[204]. Но этот дефект доказывания сохранил свое отрицательное значение по отношению к деятельности следователя (он может служить основанием для возвращения прокурором дела на дополнительное расследование (п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ)). Поэтому односторонность и неполнота предварительного расследования продолжает оставаться следственной ошибкой и, как будет показано далее, занимает среди ошибок первое место[205].

Нетрудно заметить, что при таком взгляде на классификацию следственных ошибок многие обстоятельства, рассматриваемые В. И. Власовым в качестве ошибок, либо выступают как причины следственных ошибок (логические ошибки, недостатки в проведении следственных действий), либо вообще не должны рассматриваться как ошибки (несущественные, скрытые), либо охватываются названными выше случаями незаконности или необоснованности решений следователя.

Исследования, проведенные многими авторами, показывают различную распространенность следственных ошибок. Так, наибольшее распространение имеет односторонность и неполнота предварительного расследования, составляющая 60,4 % следственных ошибок. На втором месте стоит существенное нарушение уголовно-процессуального закона — 25,5 %. Реже — в 14,1 % всех случаев — встречается неправильное применение закона[206].

Следует, однако, отметить условный характер этого соотношения, объясняемый полисистемностью уголовно-процессуального права, т. е. его многообразными внутренними связями. Так, односторонность и неполнота расследования по сути представляют собой существенное нарушение уголовно-процессуального закона. В то же время и нарушения уголовно-процессуального закона также вплотную смыкаются с односторонностью и неполнотой расследования. Например, необоснованное отклонение ходатайств обвиняемых, подозреваемых, защитников о выяснении существенных обстоятельств не только нарушает требования ст. 159 УПК РФ и принцип обеспечения права на защиту, но и свидетельствует о тенденциозности следователя, несовместимой с всесторонним и объективным исследованием обстоятельств дела. Наиболее непосредственно связь этих двух следственных ошибок проявляется в свете принципа законности, согласно которому постановления органа расследования должны быть законными и обоснованными, а нарушения норм УПК РФ органом расследования влекут за собой признание недопустимыми полученных таким образом доказательств (ч. 3 и 4 ст. 7). Также и неправильное применение уголовного закона нередко сопутствует ошибкам в установлении действительных черт исследуемого события.

И все же бесспорно, что наиболее часто допускаемая следователями ошибка — это одностороннее и неполное установление обстоятельств дела. Это разные, хотя и взаимосвязанные дефекты исследования. Всесторонность исследования необходимо трактовать как выяснение всех обстоятельств, образующих предмет доказывания, при исчерпывающей проверке всех возможных версий. Отсюда односторонность — это недостаточное исследование какого-либо существенного обстоятельства дела, оставление без внимания того или иного элемента ст. 73 УПК РФ. Под полнотой же следует понимать необходимую и достаточную совокупность доказательств, необходимых для достоверного установления существенных обстоятельств. Поэтому неполнота исследования — это сужение пределов доказывания, дефицит доказательств, ставящий под сомнение достоверность установления факта[207].

Исследования показывают, что значительная часть пробелов расследования (около половины) состоит в недоказанности такого важного элемента предмета доказывания, как виновность обвиняемого (доказанность события при недоказанности вины, неустановление мотивов преступления, формы вины и вменяемости). Остальные случаи неполноты и односторонности — это ошибки в установлении события преступления (время, место, способ), данных, характеризующих личность обвиняемого и последствия преступления.

Односторонность и неполнота предварительного следствия — это ошибка познавательного характера, проявляющаяся в том, что существенное обстоятельство дела остается недоказанным.

Но в то же время следственные ошибки могут носить и распорядительный характер. Так бывает, когда вопреки требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ принимаемое следователем решение оказывается незаконным или необоснованным (например, привлечение в качестве обвиняемого при отсутствии достаточных доказательств, прекращение или приостановление дела из-за его «трудоемкости», в то время как оно не подлежит прекращению или приостановлению и т. п.). Существенное нарушение уголовно-процессуального закона и неправильное применение уголовного закона — это чаще всего ошибки распорядительного характера, т. е. связанные с принятием неправильных решений (о квалификации, об отказе в ходатайстве, непривлечении защитника и проч.). Но, как уже отмечалось, они тесно взаимодействуют с ошибками познавательного характера, выступая в качестве причины или следствия последних.

8. Уже из сказанного видна многогранность причин следственных ошибок: одни ошибки, как отмечалось ранее, являются причинами других. Но и конкретные причины следственных ошибок также оказываются весьма многообразными и различными по уровню.

Неудивительно поэтому, что в научных исследованиях причины следственных ошибок трактуются не единообразно. Полагают, что таковыми являются: 1) низкий уровень деловых качеств следователей; 2) отсутствие должных политических, моральных, а также некоторых специальных, необходимых для профессии следователя качеств, их недостаточное развитие; 3) организационные дефекты, перегрузки в работе следователя. Условиями, способствующими совершению ошибок, считают слабость прокурорского надзора и недостаточное участие адвокатов в предварительном следствии[208].

Упомянутое выше изучение Институтом прокуратуры СССР значительного массива дел, по которым были допущены следственные ошибки, а также данные о них, полученные в последующие годы, показывают, что система причин следственных ошибок является не линейной, а многоуровневой, позволяющей выделить в ней: непосредственные причины ошибок (первый уровень); факторы, породившие эти причины (второй уровень); факторы более общего характера, обусловившие причины второго уровня («причины причин», т. е. третий уровень[209]). К числу наиболее существенных непосредственных причин следственных ошибок можно отнести: 1) недостатки планирования, невыдвижение нужных по обстоятельствам дела версий и слабую проверку уже выдвинутых версий; 2) сужение пределов доказывания — непроведение или некачественное проведение нужных следственных действий; 3) пассивность при проверке доказательств (непринятие мер к устранению противоречий в доказательствах, неумение сформировать надежный комплекс косвенных доказательств, формальное проведение очной ставки, предъявления для опознания и других проверочных действий); 4) неправильную оценку доказательств (переоценку таких доказательств, как заключение эксперта, показания потерпевшего, признание обвиняемого, и недооценку отрицания вины обвиняемым).

Наибольшая значимость этих непосредственных причин определяется отмеченным ранее обстоятельством, что самой распространенной следственной ошибкой является односторонность и неполнота предварительного следствия. Сказанное означает, что взятые в совокупности непосредственные причины следственных ошибок свидетельствуют о слабом владении следователями искусством доказывания. Именно это обстоятельство порождает на практике попытки следователя преодолеть проблемную ситуацию с помощью неправомерного «закрепления» доказательств и других упрощенческих стереотипов.

По справедливому мнению А. Б. Соловьева, к числу причин второго уровня следует отнести преимущественно причины субъективного характера, т. е. связанные с личностью следователя. Таковыми являются:

1) отсутствие у следователя необходимых профессиональных познаний и навыков работы (46 % изученных дел с ошибками);

2) пренебрежительно-нигилистическое отношение к выполнению предписаний уголовно-процессуального закона (42 % дел);

3) профессиональная деформация следователя (проявляющаяся в обвинительном уклоне, некритичности и самонадеянности при оценке материалов дела (35 % дел);

4) недобросовестное отношение следователя к выполнению служебного долга, проявляющееся в стремлении достичь нужного результата без выполнения необходимого объема работы (30 % дел)[210].

Наконец, можно назвать и причины третьего уровня, носящие наиболее общий характер. Они, как представляется, обусловлены не только невысоким и все более снижающимся уровнем правосознания всего общества, которое в последние годы утрачивает чувство нетерпимости к правонарушениям, а порой мирится с ними (и даже отчасти их оправдывает новыми рыночными отношениями), но и существенными недостатками в подготовке и переподготовке следственных кадров.

Отметим лишь сложность данной проблемы. Недостатки в подготовке и переподготовке следственных кадров складываются под влиянием множества факторов социального и организационного плана. Сюда относится и падение престижа правоохранительных органов, и ведомственная раздробленность следственного аппарата, и недостаточная социальная защищенность следователя и необходимость существенной коррекции уголовно-процессуального законодательства относительно функций следователя, о чем упоминалось ранее, и многое другое.

Не претендуя на всестороннее освещение этих факторов, обратим внимание лишь на один незаслуженно забытый аспект повышения законности и качества предварительного следствия — устранение ведомственной разобщенности и повышение самостоятельности следователей. Полагаем, что реальная обстановка (в том числе и рост числа нарушений законности в деятельности следователей, наблюдаемый в последние годы) вновь ставит на повестку дня вопрос о создании единого следственного аппарата, поднадзорного прокурору и подконтрольного суду, способного обеспечить воспроизводство высококвалифицированных следственных кадров и решать свои ответственные задачи в условиях строжайшего соблюдения законности. Будем считать, что принятие Федерального закона от 5 июня 2007 г. о внесении изменений в УПК РФ, предусматривающего создание Следственного комитета при прокуратуре РФ[211], — это лишь первый шаг на пути решения этой проблемы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.