7. Особенности назначения судебно-медицинской экспертизы в уголовном деле

7. Особенности назначения судебно-медицинской экспертизы в уголовном деле

Заключение экспертов в уголовном процессе еще более значимо, чем в гражданском, поскольку сбором доказательств занимаются правоохранительные органы, и ожидать от них, что они вложат в это дело душу и будут копать медицинские учебники и даже нормативно-правовую базу, не приходится. Поэтому подход у следователей исключительно формальный: написали эксперты, что есть связь, – будет дело, не написали – не будет. И даже если связь реально установлена (все события связаны в цепь), но написано, что ее нет (такое бывает в половине дел), следователь пальцем не пошевелит, чтобы устранить противоречие.

Назначая судебно-медицинскую экспертизу или исследование, прокуратура признает сам факт необходимости проведения экспертизы, но грубо нарушает процессуальные нормы. Как правило, вопросы, поставленные перед «экспертами», касаются характера и степени вреда здоровью или причин вреда (смерти). Согласно ст. 196 УПК РФ для ответа на эти вопросы обязательно назначение судебной экспертизы, которая согласно гл. 27 УПК РФ проводится на этапе предварительного следствия или на более поздних этапах уголовного дела. То есть вне уголовного дела судебные экспертизы не проводятся, а проведенные не имеют силы доказательства.

Назначение экспертизы вне рамок уголовного дела влечет ряд других, не менее существенных правовых нарушений.

Так, согласно ч. 5 ст. 57 УПК РФ, эксперт несет уголовную ответственность за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ. Статья 307 УК РФ предупреждает эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения в суде либо при производстве предварительного расследования, т. е. применительно к уголовно-процессуальному законодательству на этапах уголовного дела. Это подтверждается и упомянутой гл. 27 УПК РФ «Производство судебной экспертизы», которой предшествует гл. 22 «Предварительное следствие», т. е. экспертиза впервые может быть назначена на этапе предварительного следствия, которое является этапом уголовного дела, а дело к моменту назначения экспертизы, соответственно, должно быть возбуждено. Это следует и из ст. 198 УПК РФ, где перечислены права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и т. п., которые являются лицами в уголовном деле, а не на этапе прокурорской проверки или иных процессуальных действий вне уголовного дела, и нарушение прав этих лиц влечет за собой недействительность соответствующих процессуальных действий и недопустимость полученных таким путем доказательств (ст. 75 УПК РФ).

Поскольку уголовное дело не возбуждается, потерпевшие не признаются потерпевшими и лишаются права знакомиться с материалами дела и заявлять отвод экспертам (п. 2 ч. 1 ст. 198 УПК РФ), т. е. права граждан нарушаются.

Эта логика полностью подтверждена Надзорным определением Верховного Суда РФ от 27.09.2006 г. (Дело № 32-Д06-39), где, в частности, сказано:

«В соответствии со ст. 156 УПК РФ производство предварительного следствия возможно лишь после возбуждения уголовного дела.

Из материалов дела следует, что уголовное дело в отношении К.М. возбуждено 14 октября 2004 г.

Постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы трупа К.М. (л.д. 15–16) вынесено следователем 30 августа 2004 г.

Согласно заключению эксперта (л.д. 23–27), на которое суд сослался как на доказательство вины К. М., экспертиза проводилась с 31 августа по 1 октября 2004 г., т. е. до возбуждения уголовного дела.

Ссылки на ст. 146 ч. 4 УПК РФ являются ошибочными, поскольку в соответствии с указанной статьей к неотложным следственным действиям относится лишь вынесение постановления о назначении судебной экспертизы, а не ее проведение.

На основании ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований закона, являются недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения и использоваться для доказывания любого из обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ.

При таких данных и в силу требований ст. 379 УПК РФ обвинительный приговор, постановленный в отношении К.М., и все последующие судебные решения нельзя признать законными и обоснованными, они подлежат отмене с направлением дела на новое судебное рассмотрение».

Сказанное подтверждает, что назначение экспертизы требует возбуждения уголовного дела. С другой стороны, эти аргументы являются основаниями для отмены постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, поскольку основаны на доказательствах, полученных с нарушениями закона.

В итоге указанных нарушений становится реально невозможным доступ граждан к правосудию: проверки превращаются скорее в издевательства над пострадавшими людьми, чем в помощь им. «Проверки» длятся без возбуждения по несколько (в нашей практике до семи) лет,[141] как, например, в деле Е. и еще нескольких делах, где все было очевидно даже суду, но не следователю. Идет перманентное обжалование постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, в которых нарушаются все границы здравого смысла, в порядке ст. 124 и 125 УПК РФ.

Правда пугающе проста, если не сказать примитивна, как примитивна и логика следователей, которые рассуждают так: «Я здесь рожала, мои дети будут здесь рожать, я не буду возбуждать уголовное дело!» (Слова, сказанные не одним работником правоохранительных органов.) Но будут ли дети, и будут ли они рожать при таких подходах, эта следователь не думает, поскольку считает, что персонально с ней и с ее детьми ничего плохого не произойдет. Но это не так: если врач не умеет работать, он не умеет ни за деньги, ни без денег, ни под давлением, ни без него, и уж точно – поверьте опыту – связи здесь не работают. На некомпетентность «попадают» все – и следователи, и судьи, и депутаты, и… сами врачи (у нас десятки дел, где врачи выступают истцами против своих коллег).

В ситуации безнаказанности и попрания закона не приходится удивляться, что граждане начинают искать справедливости сами и устраивают самосуды. Я не призываю к этому, я категорически против, но я понимаю причины. Человек, загнанный в угол, может повести себя как зверь, по законам джунглей. И если государство не может навести порядка на своей территории, люди будут делать это своими силами.

Пожалуй, самим ярким примером такого рода является дело И.Б., который был арестован в апреле 2007 г. за то, что нанял киллера против одного из высокопоставленных врачей Москвы, поскольку считал, что тот виновен в гибели его новорожденного ребенка. Вину устанавливает суд, но, по моему убеждению, И.Б. (а мы немного помогали вести это дело) прокуратура лишила доступа к правосудию. Мы делали все как обычно – проанализировали ситуацию, нашли, что есть основания для обращения в суд и прокуратуру, составили соответствующее заявление, получили обычный отказ в возбуждении уголовного дела, который можно было обжаловать в установленном законом порядке, но… И.Б. не захотел идти по обычному пути. К этому моменту он уже несколько месяцев судился с патологоанатомом, предъявил жалобы через суд к ректору ММА им. И.М. Сеченова, руководителю Росздравнадзора и т. п. Мы не могли все это проконтролировать, хотя понимали, что жалобы только настраивают судью против истца, а главный иск – к роддому – так и не предъявлен. Несчастный отец ожидал более надежных доказательств, которые искать надо было не там и не так, как это делал он, но объяснить это И.Б. было трудно. Находясь в подавленном состоянии (семья несколько лет ждала ребенка), окончательно запутавшись в количестве исков и жалоб, отчаявшись добиться справедливости через правосудие, И.Б. нанял киллера, которого ему «подложили» правоохранительные органы, обязанные помочь в поисках правды. (Врач не пострадал.)

Через год присяжные оправдали И. Б. по всем статьям обвинения (семь человек против пяти).

Мне трудно комментировать эту ситуацию, потому что в ней все неправильно, – такое не должно случаться в правовом государстве. Выступая на суде в качестве свидетеля по этому делу, я высказал мнение о том, что каждый должен отвечать за свое: и если И. Б. должен ответить за попытку убийства, то и врач Л. должен ответить за смерть ребенка. И это еще не все: следователь, который вел дело, тоже должен отвечать за такую «работу», в результате которой отчаявшийся человек нанял киллера. Выступая в суде, я осознавал и свою вину в случившемся: наверное, я мог бы сделать для семьи И.Б. больше, чтобы не было тех последствий, которые наступили. Я по возможности пытался поддерживать и супругу И.Б., и пришел в суд в качестве свидетеля, и все еще ищу для себя ответ на вопрос, что еще можно было сделать.

Ответ находится лишь один: менять систему! Однако если я хоть немного понимаю (да простят мне самонадеянность!), как изменить систему здравоохранения, то, увы, – на правоохранительные органы меня явно не хватит… Остается лишь продолжать писать такие заявления, как то, что было написано в деле И.Б. до найма им киллера (смотрите Пример-образец из дела Б.М.), не веря, что это вызовет правовые последствия, что восторжествует закон и справедливость. Но иного выхода нет…

ПРИМЕР-ОБРАЗЕЦ ИЗ ДЕЛА Б.М.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ «ЛИГИ ПАЦИЕНТОВ»

ОБЩЕРОССИЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

ЛИГА ЗАЩИТНИКОВ ПАЦИЕНТОВ

107078, Москва, а/я 212, Саверскому А.В.

(495) 644-72-38, 431-48-11 (факс)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по заявлению Б.М.

В «Лигу пациентов» обратилась гр. Б.М. с просьбой дать оценку правомерности действий медицинского персонала в период ее беременности и родах в 2005 г.

В «Лигу пациентов» были представлены:

– ксерокопия истории родов 2175/29072 на имя Б.М.;

– ксерокопия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 18 мая 2006 г. старшего следователя Хамовнической межрайонной прокуратуры г. Москвы Г.;

– ксерокопия медицинской карты амбулаторного больного № 5819/05;

– ксерокопия медицинского свидетельства о перинатальной смерти на имя Б.В.;

– ксерокопия протокола вскрытия № 58К от 24.08.2005 г.;

– ксерокопия заключения о причине смерти новорожденной Б.В. от 18.12.2006 г. заведующего ПАО РДКБ МЗ РФ, к.м.н. Н.;

– ксерокопия постановления о назначении медицинского судебного исследования от 29.12.2005 г. старшего следователя Хамовнической межрайонной прокуратуры г. Москвы Г.

При изучении данных материалов обращают на себя внимание следующие аспекты дела

29.12.2005 г. старший следователь Хамовнической межрайонной прокуратуры г. Москвы Г. назначил судебно-медицинское исследование на основании ст. 195 (196) и 199 УПК РФ.

I. Данное постановление незаконно, так же как и полученное исследование, и не может быть положено в основу любого решения следователя, дознавателя или суда по следующим основаниям:

1. Ст. 144, 145 УПК РФ не предусматривают в рамках проверки проведения каких-либо исследований для разрешения вопросов, поставленных в указанном постановлении. Получить ответы на данные вопросы в течение сроков проведения проверки, предусмотренных ст. 144 УПК РФ, заведомо невозможно.

2. В то же время ст. 195, 196, 199 УПК РФ предусматривают основания и порядок назначения судебной экспертизы, а не судебного исследования. Согласно п.1 ст. 196 УПК РФ «назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить: 1) причины смерти…». Большинство вопросов, включая, например, вопрос 9, поставленный в вышеуказанном постановлении на исследование, касается причин смерти новорожденной Б.В. в связи с действиями медицинских работников. И, как указано выше, для ответа на вопросы подобного рода необходимо назначение судебной экспертизы, которая согласно гл. 27 УПК РФ проводится на этапе предварительного следствия или на более поздних этапах уголовного дела. УПК РФ не содержит норм о назначении каких-либо исследований для разрешения вопросов подобного рода. Однако судебная экспертиза в данном случае проведена не была, что является нарушением норм УПК РФ, и следователь основывал свое решение на ненадлежащем доказательстве.

3. В силу того что вышеупомянутая норма закона была нарушена, это повлекло ряд других, не менее существенных, нарушений, а именно:

a. Согласно ч. 5 ст. 57 УПК РФ эксперт несет уголовную ответственность за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ. Статья 307 УК РФ предупреждает эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения в суде либо при производстве предварительного расследования, т. е., применительно к уголовно-процессуальному законодательству, на этапах уголовного дела. Это подтверждается и упомянутой гл. 27 УПК РФ «Производство судебной экспертизы», которой предшествует гл. 22 «Предварительное следствие», т. е. экспертиза впервые может быть назначена на этапе предварительного следствия, которое является этапом уголовного дела, т. е. дело к моменту назначения экспертизы должно быть возбуждено. Это следует и из ст. 198 УПК РФ, где перечислены права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и т. п., которые являются лицами в уголовном деле, а не на этапе прокурорской проверки или иных процессуальных действий вне уголовного дела, и нарушение прав этих лиц влечет за собой недействительность соответствующих процессуальных действий и недопустимость соответствующих доказательств (ст. 75 УПК РФ). В данном случае уголовное дело возбуждено не было – по этой причине не было и этапов дела, – тогда проведенное исследование нельзя считать судебной экспертизой, а экспертов считать экспертами в деле хотя бы потому, что их предупреждение об уголовной ответственности, которое сделал следователь в п. 4 данного постановления, ничтожно.

b. Поскольку уголовное дело возбуждено не было и заявительница Б.М. не была признана потерпевшей, она была лишена права знакомиться с материалами дела и заявлять отвод экспертам (п. 2 ч. 1 ст. 198 УПК РФ).

4. Причинно-следственную связь устанавливает суд, а не эксперты. По этой причине формулировка вопросов, касающихся наличия причинно-следственной связи, незаконна. Эксперты должны лишь ответить на вопросы, требующие специальных познаний. Для формулировки вопросов на экспертизу следователь вправе был привлечь специалиста согласно ст. 168 УПК РФ.

5. Круг вопросов, поставленных на данное исследование, носит общий характер, что позволило лицам, проводящим исследование, дать общие ответы, в результате чего главные вопросы остались без ответа. Это позволяет говорить о том, что данный случай не получил необходимой правовой оценки.

II. Изучив материалы дела, учитывая данные медицинской литературы, можно сделать обоснованные выводы:

• в период с 19.08.2005 г. по 22.08.2005 г. у Б.М. развилась отслойка плаценты;

• поскольку плацента является органом, обеспечивающим, кроме прочего, доставку плоду кислорода, то отслойка чревата недостатком кислорода (гипоксия, асфиксия) для плода;

• поскольку у плода возник недостаток кислорода, он начинает дышать легкими, а не через пуповину, а поскольку в это время он все еще находится в плодном пузыре и околоплодных водах, он захлебывается этими водами (аспирация околоплодными водами);

• после извлечения ребенка проводятся реанимационные мероприятия, однако во время их проведения возникает еще одно осложнение, возникшее из-за неквалифицированных действий врача-реаниматолога, – пневмоторакс (наличие воздуха в плевральной полости, которое возникло из-за перфорации легкого при ИВЛ, – иных причин нет), который также влечет за собой усиление асфиксии.

Подтверждением этой позиции служит следующее:

1. Сведения о сукровичных выделениях упоминаются: в заявлении Б.М. в прокуратуру о постоянных кровянистых выделениях; запись от 19.08.2005 г. в медицинской карте амбулаторного больного № 5819/05 при поступлении Б.М. в Клинику акушерства и гинекологии ММА им. Сеченова; запись в истории родов 2175/29072 от 19.08.2005 г. при поступлении, а затем еще раз в 21.30.

2. Сведения о болях внизу живота в заявлении Б.М. и подтвержденная в Истории родов.

3. Сведения из допроса врача М. о том, что боли внизу живота были обусловлены небольшой возбудимостью матки.

4. Данные протокола вскрытия № 58К от 24.08.2005 г., где сказано, что смерть ребенка наступила из-за тяжелой асфиксии, обусловленной плацентарной недостаточностью, отмечается наличие ретроплацентарной гематомы, пневмоторакса.

5. Данные заключения о причине смерти новорожденной Б.В. от 18.12.2006 г. заведующего ПАО РДКБ МЗ РФ, к.м.н. Н., где говорится об аспирации ребенка околоплодными водами и несвоевременно проведенной операции кесарева сечения. Отмечу, что данное заключение сделано без макроисследования плаценты, которое позволяет увидеть наличие ретроплацентарной гематомы.

6. Специальная медицинская литература, например: а) «Неотложная помощь при экстремальных состояниях в акушерской практике» (Э.К. Айламазян, СПб.: Изд. СпецЛит, 2002, стр. 135–137) или б) «Акушерство» под ред. Г.М. Савельевой (Издательство «Медицина», Москва, 2000, стр. 571–574).

a. В источнике а) на стр. 135 отмечается: «Основными симптомами преждевременной отслойки плаценты являются:

• кровотечение;

• болевой синдром;

• гипоксия или гибель плода;

• изменение тонуса или сократительной деятельности маточной мускулатуры».

b. На стр. 136 там же: «признаки страдания плода отмечаются с первыми симптомами заболевания»;

c. В источнике б) на стр. 569 отмечается: «Основными клиническими проявлениями ПОНРП (преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты. – Прим. автора) являются кровотечение, боль в животе и поясничной области, болезненность и гипертонус матки, острая гипоксия плода».

d. В источнике а) на стр. 137 сказано: «Фактор времени при ведении таких больных приобретает важнейшее значение. Серов В.Н., Стрижаков А.Н., Маркин С.А. (1989) считают, что это время не должно превышать один час. Поэтому главной задачей лечения является быстрое и бережное родоразрешение. Этому требованию отвечает операция кесарева сечения, которая является обязательной во всех случаях преждевременной отслойки, сопровождающейся явными клиническими проявлениями…»

e. В источнике б) на стр. 573 сказано: «Во время беременности при выраженной клинической картине отслойки плаценты, когда наблюдается болевой синдром, гипертонус матки, гипоксия плода, кровотечение (есть подозрения на маточно-плацентарную апоплексию) и ухудшение общего состояния, показано проведение экстренного родоразрешения путем кесарева сечения…»

Из данного обзора ясно, что у Б.М. и ее ребенка имелись не только симптомы, но и, с учетом данных патологоанатомического исследования, сама отслойка плаценты, аспирация плода околоплодными водами, пневмоторакс, которые послужили главной причиной асфиксии и повлекли за собой смерть новорожденной Б.В.

При отслойке плаценты требовалось значительно более раннее проведение операции кесарева сечения, что исключало бы страдание и смерть ребенка.

В представленной Истории родов нет сведений о проведении осмотра в гинекологическом кресле (его и не было, судя по показаниям Г.) до 22.08.2005 г.; нет результатов проведении КТГ-контроля и УЗИ после 19.08.2005 г. Тогда необходимо говорить о неоказании помощи больному, поскольку надлежащее проведение КТГ-контроля и УЗИ, обследование в гинекологическом кресле необходимы для уточнения диагноза при болях и сукровичных выделениях.

Судя по показаниям Б.М., врачей М. и Т., КТГ-контроль и УЗИ проводились 21.08 и 22.08.2008 г., однако этих данных в Истории родов не имеется. С учетом того что, по данным прокурорской проверки, История родов была переписана, все это заставляет думать о сокрытии доказательств, в которых имеется информация против тех лиц, которые ее скрывают. Поскольку же любые медицинские манипуляции должны отмечаться в Истории родов, то в данном случае нет оснований полагать, что они были проведены вообще. Следует отметить при этом, что отсутствие в Истории болезни результатов КТГ и УЗИ, даже если они проводились, делало невозможным объективную оценку состояния беременной лечащим и дежурными врачами.

Сокрытие результатов или непроведение исследований сделало невозможным своевременное установление диагноза отслойки плаценты и гипоксии плода. Следует отметить при этом, что проведение КТГ-контроля дважды 21.08.2005 г. (по показаниям Т.) в течение трех часов (в 18.00 и в 21.00) указывает на наличие проблем со здоровьем Б.М. или плода, иначе зачем было делать контрольное исследование дважды.

Между тем следующий за этим осмотр, отмеченный в Истории родов, осуществлен лишь в 13.00 следующего дня (22.08.2005 г.), т. е. спустя 16 часов, что является непосредственным фактом ненадлежащего наблюдения за больной, угрожаемой по преждевременному прерыванию беременности.

III. В соответствии с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела от 18 мая 2006 г. старшего следователя Хамовнической межрайонной прокуратуры г. Москвы Г. новорожденная Б.В. умерла от острой сердечно-сосудистой недостаточности из-за тяжелой асфиксии, обусловленной плацентарной недостаточностью.

Из представленных медицинских документов, включая УЗ-исследования, результаты КТГ-мониторинга (частота сердечных сокращений плода) до 19.08.2005 г. включительно, следует, что плод развивался нормально, не имел никаких отклонений, его вес, рост, размеры соответствовали гестационному возрасту. Это непосредственно указывает на то, что плод во время беременности не страдал, задержки в его развитии не имелось. Такая задержка неизбежно должна была бы возникнуть при серьезных патологиях плаценты, при наличии хронических факторов, приводящих к гипоксии (асфиксии). Кроме того, результаты КТГ-мониторинга от 19.08.2005 г. непосредственно указывают на отсутствие кислородного голодания (асфиксии, гипоксии), которая неизбежно приводит к нарушению сердечной деятельности плода, а таковых нарушений на КТГ не отмечается, что указывает на то, что плод не имел отклонений в этой части. Имеющиеся патологии, по данным вскрытия (простая гипоплазия легких и коартация аорты), как справедливо отмечено в показаниях врача С., не могли стать причиной смерти новорожденной в первые часы после рождения хотя бы потому, что ребенок, как указано выше, не страдал в утробе матери, а поскольку в данном случае мы имеем дело с операцией кесарева сечения, то и страданий при прохождении через родовые пути он не мог испытывать.

В данной ситуации можно уверенно говорить, что нет никаких оснований полагать, будто еще 19.08.2005 г. у ребенка имелись признаки асфиксии, тем более тяжелой, которая могла повлечь за собой смерть.

Тогда должно было произойти событие, которое вызвало у ребенка асфиксию в период с 19.08 по 22.08.2005 г. Таким событием следует считать преждевременную отслойку плаценты.

В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 18.05.2006 г. года старшего следователя Хамовнической межрайонной прокуратуры г. Москвы Г. отмечено наличие ретроплацентарной гематомы. Одновременно в заключении о причине смерти новорожденной Б.М. от 18.12.2006 г. заведующего ПАО РДКБ МЗ РФ к.м.н. Н. значится: «В просветах альвеол и бронхов – различное количество частичек мекония, немногочисленные чешуйки эпидермиса», и, как следствие, гистологический диагноз: «Массивная аспирация мекониальных околоплодных вод…».

Данные обстоятельства не были должным образом исследованы и не отражены в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 18.05.2006 г.

IV. Слова постановления, приведенные, очевидно, как цитата из заключения 111-го Главного государственного центра судебных и криминалистических экспертиз МО РФ: «не зафиксирована ретроплацентарная гематома», – прямо противоречат протоколу вскрытия № 58К от 24.08.2005 г., где отмечено наличие ретроплацентарной гематомы, и ничем не обоснованы, что противоречит нормам ст. 8 ФЗ РФ «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ»: «Эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме. Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных».

Впрочем, лица, проводившие исследование, и не обязаны были руководствоваться этим законом, поскольку не являлись экспертами. Может быть, поэтому они не указывают, на каком основании оспаривают мнение патологоанатома, непосредственно проводившего исследование плаценты.

V. В апреле 2006 г. по 1-му каналу телевидения прошел документальный фильм «Бизнес на родах», в котором был освещен данный случай. Во время съемки проф. Л. скрытой камерой он назвал репортеру стоимость ведения у него беременности – 5 тыс. долларов. Данный фрагмент (телефон автора фильма 8-000-000-00-00, Татьяна Рощина) служит подтверждением того, что врач Л. берет деньги за ведение беременности и родов. И это подтверждает заявление супругов Б. о том, что они платили проф. Л.

На основании изложенного считаю необходимым

1. Возбудить уголовное дело по факту неоказания (ненадлежащего и несвоевременного оказания по поводу имевшегося у нее состояния) помощи Б.М. в сочетании с признаками состава преступления по ч. 2 ст. 109 УК РФ (причинение пневмоторакса), повлекших за собой смерть новорожденной Б.В. (ч. 2 ст. 124 УК РФ).

2. Еще раз оценить доказательства по заявлению Б.М. о получении врачом Л. взятки с учетом телевизионной записи, подтверждающей факт того, что врач Л. ставит условием наблюдения у него беременных оплату его услуг.

3. Назначить судебную экспертизу для разъяснения вопросов, требующих специальных познаний в медицине с участием акушера-гинеколога, педиатра (неонатолога), патологоанатома.

4. Поставить на судебную экспертизу следующие вопросы:

4.1. Являются ли проявления в виде сукровичных выделений, болей внизу живота, возбудимости матки признаками преждевременной отслойки плаценты?

4.2. Означает ли наличие ретроплацентарной гематомы преждевременную отслойку плаценты у Б. М.?

4.3. Если «да, означает» – имелись ли проявления отслойки плаценты у Б.М. начиная с 19.08.2005 г., позволяющие заподозрить данный диагноз и провести необходимую диагностику?

4.3.1. Если «да, означает» – привела ли преждевременная отслойка плаценты к асфиксии плода?

4.3.2. Какая диагностика проводится при подозрении на отслойку плаценты? Была ли она проведена?

c. Имелась ли у ребенка Б. М. аспирация околоплодными водами?

4.4. Если «да, имелась» – возникла ли она в результате преждевременной отслойки плаценты? Имелись ли иные причины аспирации?

4.4.1. Привела ли аспирация к асфиксии плода?

5. Является ли пневмоторакс результатом дефекта медицинской помощи? Усугубил ли пневмоторакс тяжесть состояния ребенка с асфиксией?

6. Необходимо ли было делать операцию кесарева сечения раньше, чем она была сделана? При более раннем проведении операции уменьшался ли риск развития асфиксии плода?

Президент «Лиги пациентов»,

Председатель Общественного совета

по защите прав пациентов

при Росздравнадзоре А.В. Саверский

Данный текст является ознакомительным фрагментом.