б) Боярская дума

б) Боярская дума

Место Боярской думы в ряду других государственных учреждений определяется ее отношениями к самодержавной власти. Это не есть учреждение административное или судебное, т. е. высший центральный приказ.

Дума (равно как и земские соборы) есть вспомогательное учреждение при самодержавной власти; эта последняя через нее осуществляла себя в частных явлениях государственной жизни.

Главнейшие моменты в истории Боярской думы Московского государства определяются именно отношениями ее к верховной власти. Можно различать три эпохи в ее истории.

1) В первую эпоху, т. е. XIV и XV вв., замечается бытовое совпадение деятельности думы с действиями княжеской власти, основанное на единстве интересов. Возвышение Московского княжества было вместе с тем возвышением могущества и богатства московских бояр. Отсюда успехи московского единодержавия (кроме поддержки духовенства) главнейшим образом объясняются содействием бояр; в истории единодержавия были моменты ослабления, которыми могли легко воспользоваться другие княжества и уничтожить все плоды предшествующих усилий: после Ивана Калиты и Симеона Гордого княжил малоспособный и бездеятельный Иван Иванович; однако, дело, начатое первыми, продолжено при нем боярами (и митрополитом Алексеем) как относительно Орды и других княжеств, так и при усмирении внутренних смут: Московский тысяцкий, соперничавший с великокняжеской властью, был убит; по слухам, убили его бояре, между тем как народ стоял за тысяцкого и взволновался, так что многие бояре уехали на время в Рязань. Поэтому недаром Симеон завещал братьям слушать старых бояр. По смерти Ивана (1359 г.) наследник его Димитрий остался дитятей и, разумеется, не ему, а боярам (и св. Сергию) принадлежала победа над соперником его – князем Суздальским (1361 г.). Димитрий, умирая дал такое завещание детям: «Бояре своя любите, честь им достойную воздавайте противу служений их, без воли их ничтоже не творите» (Воскр. лет. 1389 г.). Преемник его Василий оставил (1425 г.) наследника Василия (Темного) 10 лет от роду; опять дело единодержавия спасено боярами (и митрополитом Фотием); процесс в Орде между Московским князем и его соперником-дядей выигран в пользу первого московским боярином – Всеволожским (1431 г.); затем по изгнании Василия из Москвы его соперником, этот последний должен был бежать из Москвы, потому что в Коломну, куда укрылся великий князь Василий, стали стекаться к нему князья, бояре, дворяне и слуги из Москвы. – Наоборот, падение других княжеств объясняется изменой местных бояр и переходом их в Москву; Московский великий князь нарочито теснил удельных бояр, чтобы принудить их к переходу к себе. – И по установлении единодержавия в первое время полное согласие деятельности бояр с действиями великих князей продолжалось: при Иоанне III все важнейшие акты государственной деятельности совершались по соглашению с боярами: женитьбу на Софье Палеолог Иоанн III предпринял так: «Подумав о сем с митрополитом, матерью своею и бояры… послал к папе» (Воскр. лет. под 1469 г.). Перед походом на Новгород «князь великий разосла по всю братию свою, и по все епископы земли своея, и по князи и по бояре свои… и мысливше о том не мало, и конечное упование положиша на Господа Бога», т. е. решили войну (Там же. 1471 г.).

2) Во вторую эпоху, в XVI в., происходит борьба между самодержавной властью и боярами, начатая со стороны великого князя и продолженная со стороны бояр. Установившееся единодержавие собрало изо всех княжеств местные боярские силы в одну Москву; кроме того, здешнее боярство усилилось огромной массой служилых князей, лишенных уделов, которые хотели вознаградить потерянную первую роль в деревне, второй в Риме. С другой стороны, уничтожив уделы, лишив бояр права перехода и обратив их в служилых людей, великий князь не нуждался более в их содействии для укрепления своей власти (современники видели начало и причину перемены в отношениях к боярам – в прибыли Византийской царевны Софьи и в ее влиянии). Но Иоанн III еще допускал возражения себе в думе, даже любил их и награждал за них. Его сын начал решать дела сам-третей у постели, в чем видели тогда нарушение обычая (т. е. беззаконие): «Которая земля (писал Берсень Максиму Греку) переставливает обычьи свои, и та земля не долго стоит; а здесь у нас старые обычаи князь велики переменил» (Ак. Арх. Эк. I, 142). О Василии Иоанновиче тот же Берсень и Герберштейн сообщают, что он «въстречи против себя не любит; кто ему встречу говорит, и он на того опаляется». Бояре уже не смели ему противоречить, и когда он (1525 г.) обратился к их совету, намереваясь произвести развод с женой своей Соломонией (чтобы жениться на Елене Глинской), то бояре одобрили это за исключением немногих. – При Елене Глинской и в малолетство Грозного (1534–1546 гг.) обстоятельства склонили весы в пользу бояр: соперник малолетнего Иоанна IV– князь Андрей Иоаннович – писал в своих грамотах: «Князь велики мал, а держат государство бояре, и вам у кого служити»? Для многих это показалось достаточной причиной, чтобы отъехать к Андрею. Но, несмотря на перемену обстоятельств, бояре еще раз вынесли на своих плечах дело создания государства в малолетство царя, разумеется, отмежевывая себе львиную долю в благах этого государства. Однако, сказания официальных «царственных» летописей о крайних злоупотреблениях власти боярами и их грабительствах в малолетство Грозного должны быть признаны не беспристрастными: лишь отдельные лица – временщики (особенно Шуйские) – терпят справедливое порицание даже от такого крайнего приверженца боярской партии, каков был князь Курбский. – Со времени воцарения Иоанна (1547 г.), этот царь открыл сознательную борьбу с боярской партией сначала мерами разумными, приблизив к себе людей худородных, обратившись к совету всей земли (земскому собору) и создав несколько здравых законодательных мер, ограничивающих значение удельных князей и бояр (см. Хрестоматию по истории русского права, III: Ук. кн. ведом, казн., ст. XVIII и XIX), а потом мерами жестоких казней и гонений (1560–1584 гг.), вызванных большей частью не мнимой изменой бояр, а сознательной целью «не держать при себе советников умнее себя» (совет, данный Иоанну Вассианом Топорковым в 1553 г.). Казни направлены были не на одних бояр и князей (в 1570 г. разрушен целый Великий Новгород и его пятины; разрушение продолжалось около 6 недель; собрано было 10 тысяч тел, кроме унесенных Волховом), но главной целью их были бояре. Одной из мер борьбы было разделение государства на опричину и земщину; земские дела оставлены в руках бояр; даже ратные дела должны были решаться «государем, поговоря с бояры». В опричине Иоанн надеялся осуществить вполне свой новый план. Но именно здесь обнаружилась неосуществимость и непрактичность его идей; в учреждении земщины он сам признал себя побежденным, отделив верховную власть от государства и предоставив это последнее боярам. Последним средством борьбы его с боярством была литературная полемика с князем Курбским, отъехавшим в Литву; по этой полемике мы можем сличить и оценить государственные воззрения двух борющихся сил; несомненно, что «старина», обычай (т. е. законность) была на стороне Курбского, а новизна (революционное начало) на стороне Грозного. Курбский отнюдь не стоит за восстановление удельно-княжеского порядка; он, не посягая на верховную власть, доказывает только необходимость для царя «совета сиглитского», т. е. совещаний с Боярской думой, что с древнейших времен практиковалось и в Киеве и в Москве, и что вызывается сущностью и интересами самой монархии. Идеал Грозного бессодержателен: «жаловати сами своих холопей вольны, а и казнити вольны есмы». Ничто не препятствовало Грозному обходиться без Боярской думы, не прибегая к казням, но он сам нашел это неосуществимым.

Деятельность Грозного, не достигнув цели, принесла лишь тот результат, что временно отделила интересы бояр от царской власти и заставила бояр, в свою очередь, уже сознательно обеспечить власть за собой за счет власти монархической. Конец XVI в. (с 1584 г.) и начало XVII и (до 1612 г.) есть время таких попыток боярства и Боярской думы. Котошихин сохранил следующее известие: «Как прежние цари, после царя Ивана Васильевича, обираны на царство, и на них были иманы письма, чтобы им быти не жестоким и не опальчивым… и мыслити о всяких делах с бояры и с думными людьми собча, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати» (см. выше запись царя Василия Шуйского и грамоту Владислава). По смерти Феодора Иоанновича бояре требовали присяги на имя думы боярской. Впрочем, вся новость таких попыток боярства заключалась лишь в том, что допущение бояр к участию во власти становилось для царя обязательным на письме.

3) В третью эпоху (XVII в.) наступает нормальное отношение Боярской думы к власти царя, т. е. нераздельность действий той и другой, без взаимных посягательств на верховное значение последней и вспомогательную роль первой: государь без думы и дума без государя были одинаково явлениями ненормальными.

Состав Боярской думы изменялся по указанным выше эпохам. – Сначала в составе ее были только бояре в древнем значении этого слова, т. е. свободные землевладельцы. Но с превращением их в служилых людей и расширением территории последовало между ними различие бояр и вообще бояр служилых в точном смысле; при нашествии неприятеля земские бояре обязаны садиться в осаду в том городе, где кто живет (где его вотчина); но бояре введенные и путные от того освобождаются, потому что обязаны быть при своих должностях у великого князя. Высший класс служилых именуется «боярами введенными», т. е. введенными во дворец для постоянной помощи великому князю в делах управления; они же получали кормления, т. е. наместничества в городах. Другой низший разряд таких же дворовых слуг именуется путными боярами или путниками, получившими «путь» – доход в заведование. Судя по аналогии западнорусских явлений, эти последние (путники) должны занимать весьма невидное место на иерархической лестнице. Понятно, что советниками князя – членами Боярской думы – могли быть только первые, т. е. бояре введенные, именуемые иногда «большими». Это и было переходом к образованию из боярства чина (дававшего потом право на заседание в думе).

Второй элемент, вошедший в состав Боярской думы по мере уничтожения уделов, это князья; они сначала делались советниками великого князя по своему званию князей, не нуждаясь для того в особом назначении в чин боярина и, конечно, считая свое звание выше боярского; это преимущество князей было признаваемо великим князем и при Иоанне III, когда служилых князей было уже множество; самый родовитый Московский боярин Кошкин должен был уступить первенство в командовании войсками (во время Ведрошского похода) князю Щенятеву. Князья в XV в. составляли особый разряд в составе думы (См. выше: великий князь Иоанн III созывал «князи и бояре свои»). Княжеский элемент преобладал в думе и в XVI в., составляя большую половину ее, а иногда и 2/3. – Но в XVI в. уже далеко не всякий князь попадал в думу; многочисленность служилых князей принудила сделать между ними выбор и проводить в думу лишь некоторых через чин боярина. Не все бояре, ни тем менее князья не могли быть призываемы каждый раз в думу; ежедневные дела решал великий князь лишь с теми немногими, которые постоянно находились при дворе. В важных случаях созываемы были и бояре, наместничавшие по городам, и князья.

Для второй эпохи характерной чертой состава думы, кроме обращения звания боярина в чин и возведения в этот чин князей, служит определение того, какие из придворных должностей дают право на присутствие в думе; такой признана должность окольничего, обращенная также в чин. При Иоанне III только бояре и окольничие имели право центрального суда и управления («Судити суд бояром и околничим». Судебник 1497 г., ст. I), и только эти лица и были советниками великого князя. Впрочем, впоследствии мы находим в составе думы дворецкого, казначеев и иногда крайчего, но это не были чины, а только должности. – Введение в думу только некоторых из огромного числа прежних (земских) бояр и князей и точное определение дворовых должностей, дающих право на членство в думе, есть первое и существенное отличие Московской думы от древней.

С первой половины XVI в. великий князь начал вводить в думу людей худородных – простых дворян, которые и получили титул думных дворян, что опять превратилось в чин. Так как в источниках встречаются «дети боярские, которые в думе живут», еще в 1536 и 1542 гг., то следует думать, что подобное расширение состава думы было произведено великим князем Василием Иоанновичем (и притом простиралось на детей боярских). Эту меру усилил и определил Иоанн IV во время борьбы своей с родовитым боярством: с 1572 г. «думные дворяне» появляются в списках членов думы, как особый постоянный разряд думных людей.

Ко времени борьбы с боярским элементом относится появление в думе и думных дьяков. При усилении письменного делопроизводства естественно было ожидать и появления канцелярии при думе. Думным дьякам поручалось заведывание такими текущими делами, которые не могла вести постоянно дума in corpore, – именно делами посольскими, разрядными, поместными и бывшего Казанского царства; эти отрасли вверены дьякам, но как делегатам думы. Поэтому думных дьяков в XVI в. было обыкновенно четыре. Такое положение выводило их из разряда секретарей: они становились министрами, и каждый по своему ведомству имел право голоса в заседаниях думы, хотя членами думы они не считались. При Алексее Михайловиче число думных дьяков дошло до б, а при Феодоре Алексеевиче – до 15. Такой исторически сложившийся состав думы оставался неизменным и в XVII в.[64]

Получение звания думного человека зависело от производства кого-либо в один из высших чинов волей государя. Но государь в этом случае соображался с породой жалуемого: лица высших преимущественно княжеских фамилий получали прямо звание боярина, минуя низшие чины; менее знатные начинали с окольничества; прочие проходили по низшим ступеням чинов, редко достигая боярства. Лишь в производстве в думные дворяне и думные дьяки воля государя ничем не стеснялась; в думные дьяки производились из дворян, гостей и подьячих. – Акт пожалования в думный чин заключался в словесном объявлении этого во дворце через думного дьяка в присутствии ассистента из думных чинов равного ранга с жалуемым чином (если жалуется боярство или окольничество).

Число членов думы не может быть определено для первой эпохи, когда еще не установилось возведение в чин боярина и, следовательно, назначение в думу. С XVI в. оно становится определеннее; со времени великого князя Василия Иоанновича ведутся уже списки членов думы: от Иоанна III к сыну его перешло 13 бояр, б окольничих, 1 дворецкий и 1 казначей; сам Василий оставил своему преемнику 20 бояр, 1 казначея, 1 окольничего. При Иоанне Грозном число бояр понизилось вдвое, зато увеличилась неродовитая часть в составе думы: он оставил сыну 10 бояр, 1 окольничего, 1 крайчего, 1 казначея и 8 думных дворян. Обратное явление произошло при Федоре Иоанновиче, который оставил 18 бояр, 8 окольничих и только 2 думных дворян. Далее общее число думных людей возрастает с каждым царствованием (за исключением царствования Михаила Феодоровича): так, при Борисе Годунове было их 30, в Смутное время – 47, при Михаиле Феодоровиче – 19, при Алексее Михайловиче – 59, при Феодоре Алексеевиче – 167.

В постоянных заседаниях думы участвовали далеко не все, имевшие звание думного человека, а лишь те, которые были в то время налицо в Москве (если не были одновременно заняты специальными служебными делами и если не подвергались временной опале). Возможно, полные заседания думы происходили в особо важных случаях, в частности при созыве земских соборов (которых непременную часть составляла дума). Иногда к думе присоединялся собор духовенства, когда особенно вопрос касался прав духовенства (см. Ук. кн. ведом, казн., ст. I и XIX); иногда же собор духовенства призываем был к обсуждению государственных вопросов в отдельном заседании.

Заседания думы происходили в царском дворце – «на Верху» и в Золотой Палате; во время правления патриарха Филарета Никитича дума иногда собиралась в его дворце. По словам Котошихина, «бояре, окольничие и думные и близкие люди приезжают к царю челом ударить с утра рано, на всякой день… также и после обеда приезжают к нему в вечерни по вся дни» (II. 14). Временем заседаний думы, по свидетельству Маржерета, было от 1-го часа до б часов дня; вечером же бояре собирались опять около 4 часов. Не все это время проходило в заседании: бояре делили с царем все обыденные акты жизни: ходили в церковь, обедали и пр. По свидетельству Флетчера, собственно для обсуждения дел назначены были понедельник, среда и пятница, но в случае надобности бояре заседали и в другие дни. Для выслушивания докладов по ведомству того или другого приказа были назначены особые дни и часы.

Председателем думы был царь; но в XVI и XVII вв. такое председательствование часто было лишь номинальное; государь не всегда присутствовал; бояре решали без него или окончательно, или их решения были утверждаемы государем. Члены распределялись в думе по порядку чинов, а каждый чин – по местнической лестнице породы. Уложение царя Алексея Михайловича (X, 2) предписывает думе «всякие дела делати вместе»; этим косвенно утверждается начало единогласия при решениях. В конце XVII в. возникает особое отделение думы для судных дел – «расправная палата», состоявшая из делегатов думы (по несколько членов от каждого чина; см. Дворц. Разр. IV. С. 187, 483 и др.)[65].

Во время выезда бояр с царем из Москвы в поход на месте оставляется несколько членов ее «для ведания Москвы». В эту комиссию думы шли все доклады из приказов, но окончательно решались ею только дела меньшей важности, прочие отсылались к царю и находившимся при нем боярам.

Права Боярской думы. Дума есть учреждение, не отделимое от царской власти; поэтому, подобно правам этой последней, права думы не были определяемы законом, а держались, как факт бытовой, на обычном праве. В законах находим частичное утверждение за актами деятельности думы значения актов высшей власти.

В отношении к законодательству нормальный процесс творчества закона указан в Судебнике царском такой: «А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору вершатся, и те дела в сем Судебнике приписывати» (ст. 98)[66]. Уложение 1649 г. законодательными источниками своими признало государевы указы и боярские приговоры. Общая законодательная формула была такова: «государь указал, и бояре приговорили». – Это понятие о законе, как результате нераздельной деятельности царя и думы, доказывается всей историей законодательства в Московском государстве; Судебник 1497 г. «уложил князь великий с детьми своими и с бояры»; Судебник царский издан царем «с своею братьею и с бояры». В царствование Ивана Грозного большинство законов носит обычную формулу: «уложил (царь) со всеми бояры»; такая совместная законодательная деятельность царя и думы остается, как нормальная, во все остальное время XVI в. (за исключением некоторых законов 1557–1559 гг., которые надписаны только именем царя). В последующие времена иногда также упоминаются в качестве законов царские указы без боярских приговоров (см. Ук. кн. холоп, прик. V–VIII и многие статьи Ук. кн. зем. прик.). – С другой стороны, есть ряд законов, данных в форме боярского приговора без царского указа: «все бояре на Верху приговорили» (Ук. кн. ведом, казн., ст. XXI; см. также Уст. кн. разб. прик., ст. 9, 10, 15, 18, 29, 43, 45, 49,1, II, III и IV; Ук. кн. холоп, прик., ст. IV и VI; Ук. кн. пом. прик., ст. III, 4, 6). – Из таких случаев отнюдь нельзя заключить о раздельности законодательных прав царя и думы. Царские указы без боярских приговоров объясняются или незначительностью разрешаемых вопросов, не требовавших коллегиального решения, или поспешностью дела. Указ 1609 г. о холопстве дан царем Шуйским без боярского приговора, но в конце акта прибавлено: «И о том рекся государь говорить с бояры». Боярские приговоры без царских указов объясняются или полномочием, данным на этот случай боярам не только составить, но и утвердить закон, или отсутствием царя, или междуцарствием. Полнота законодательной власти думы во время междуцарствия всего больше указывает на думу, как на нормальный и постоянный элемент законодательной власти, ибо во время междуцарствий дума не получала особых полномочий регентства, а проявляла лишь в отдельности и полноте те права, которые принадлежали ей и при царях. – Некоторые следы действительных противоречий между законодательной властью царя и думы замечаются только в царствование Василия Ивановича Шуйского (см. Ук. кн. холоп, прик., ст. V и прим. 32).

Относительно решения вопросов внешней политики такая же совместная деятельность царя и думы с конца XVI в. дополнялась еще участием земских соборов, которые, однако, часто ссылались на то, что окончательное решение этих вопросов, по обычаю, принадлежит царю и думе: «А на то дело ратное рассмотрение твоего царского величества и твоих государевых бояр и думных людей», – говорили духовные власти на соборе 1642 г. – Необходимое участие думы в делах этого рода выразилось в постоянном учреждении так называемой «Ответной палаты» при думе: дельцы посольского приказа не могли сами вести переговоры с иностранными послами; с послами «в ответех (говорит Котошихин) бывают бояре» – два, окольничий один или два, да думный посольский дьяк (V, 5). – Согласно с этим фактическое участие думы в делах внешней политики замечается постоянно с древних времен: в 1488 г. Иоанн III отказался выслушать цесарских послов наедине без бояр, чего те требовали (Памяти, дипл. снош. I. С. 1). В 1577 и 1578 гг. война за Ливонию решена царем «со всеми бояры»; в 1586 г. – так же война с шведами. – Солидарность действий царя и думы и по этому вопросу столь же мало опровергается некоторыми (весьма редкими) случаями разделения действий царя и думы: при Иоанне III дума послала от себя грамоту Литовской раде (А. 3. P., I, № 192), но потом князь объяснил, что это он сам «от своих бояр написал». Подобный же случай был в 1580 г. (Ак. ист. I, № 206). Во времена междуцарствия и при самом начале правления Михаила Феодоровича дума действительно сносится с иностранными государствами от своего имени (Собр. гос. гр. и дог. III, № 24).

Относительно суда и администрации дума является не одной из инстанций, а органом верховной власти, указывающей закон подчиненным органам. Судебные дела восходили в думу по докладу и по апелляции (Ук. 1694 г. в Полн. собр. зак., № 1491). В том и другом случае решения думы имеют силу общего закона (большая часть законов была дана по частным случаям судебной практики, т. е. путем казуистическим). Для ведения текущих судебных дел при думе (как сказано выше) учреждена в XVII в. Расправная палата из членов думы. Дума in corpore является собственно судебным органом только тогда, когда судит в качестве первой инстанции, а именно – своих собственных членов по действиям их, как судей и правителей в приказах, и по местническим счетам; лишь иногда поручаются ей наиболее важные дела по политическим преступлениям. В сфере администрации думе (вместе с царем) принадлежало право назначения центральных и местных правителей (назначение и увольнение городовых воевод, судей в приказах и полковых воевод). Ведение текущих дел управления военного и поместного находилось под постоянным контролем думы, так как и самые приказы (разрядный и поместный) первоначально были только комиссиями думы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.