§ 5. Особенности функционирования системы разрешения споров в Таможенном союзе

§ 5. Особенности функционирования системы разрешения споров в Таможенном союзе

Международное правосудие с теоретической точки зрения представляется целесообразным отграничивать от правосудия, осуществляемого в рамках одного государства, т. е. от национального правосудия. Это объясняется как и самим подходом к правосудию, заявленным авторами монографии, в его специфическом наполнении, так и особенностями правосудия, имеющего место в системе современного международного права. Говоря об идее международного правосудия, известный дореволюционный юрист-международник Л. А. Камаровский писал: «Идея международного суда с течением веков отделилась от другой гораздо более древней и более широкой идеи мира. Призванная служить ей, она, однако, существенно отличается от нее своим юридическим основанием и практическими выводами. Ее никак нельзя считать только одним из видоизменений проектов вечного мира, хотя весьма многие писатели впадают в эту немаловажную ошибку. В этих проектах она берет свое начало, но по своей внутренней природе, в силу присущего ей юридического принципа и по всему своему дальнейшему направлению она принимает самостоятельный характер. Не мир сам по себе или во что бы то ни стало, но мир юридически – организованный и обеспеченный – ее идеал. Только по своей конечной цели, как и в начале, обе эти идеи, можно допустить, призваны слиться в одну – высшего и гармонического порядка человеческой жизни на всех ее ступенях, – но это не лишает идею международного суда ее самостоятельности»[284].

Уникальность самой идеи международного правосудия и вытекающих из нее специфических особенностей функционирования международных судов также еще в 1890 г. подчеркивал О. Эйхальман: «Общеобязательное судебное разрешение международно-правовых споров между государствами немыслимо и нелогично. “Судебное начало” может к ним иметь применение только с согласия государств и, на деле, в тех пределах, которые государствам указывает их обязанность заботиться о сохранении своего политического достоинства»[285].

Опыт Лиги Наций вывел идею функционирования международных судебных учреждений на новый этап. После Второй мировой войны система Организации Объединенных Наций уже несла в себе реализацию идеи создания и функционирования Международного Суда ООН. Как справедливо отмечал М. Хадсон: «Проблемы, касающиеся функционирования международных организаций, все больше обозначаются перед народами мира как одни из важных обязанностей государств после победы во Второй мировой войне… В то время как могут иметься различные точки зрения относительно развития этой идеи, единодушно очерчивается магистральная линия, направленная на укрепление международного права, для чего непосредственно необходимо формирование судебных учреждений»[286]. При этом Хадсон утверждал, что система функционирования международных судебных учреждений с точки зрения международного права далеко не совершенна и требует внесения различных корректив: «Переворот, произведенный мировым конфликтом, снова столкнул общественное мнение с потребностью повторного исследования основных международных учреждений, и поколение, которое приняло на себя главный удар войны, может воспользоваться случаем, чтобы изменить многие из этих учреждений, дабы улучшить их функционирование в будущем. Если будет предпринята какая-либо попытка для модернизации международного права, то в ней, несомненно должно быть уделено внимание некоторой реконструкции и адаптации международных судебных учреждений»[287].

В наше время в доктрине международного права присутствует мнение, что «развитие международных учреждений, наделенных компетентностью разрешать споры по различным вопросам международного права, достигло беспрецедентной стадии. Никогда прежде в истории международных отношений не было стольких судебных и квазисудебных органов, наделенных полномочиями по толкованию (интерпретации) и применению норм международного права. Это явление имеет тенденцию быть обозначенным в доктрине как “быстрое увеличение” международных судов, хотя было справедливо отмечено, что это не самый удачный термин, который можно было бы использовать применительно к данному явлению. Однако, кажется, что появление различных форм международного судебного разбирательства является неизбежным последствием развивающейся сложности международных отношений. Кроме того, выбор между различными методами разрешения споров стал намного более широким, чем когда-либо прежде»[288].

Разделяя точку зрения о поступательном развитии международного права, расширении международного сотрудничества государств, в том числе касающегося вопросов по разрешению споров между государствами как основными субъектами международного права, международное правосудие сегодня можно рассматривать как деятельность, осуществляемую специальными международными судебными учреждениями в пределах и объеме, согласованных государствами как субъектами международного права, по вопросам, определяемым компетенцией данных международных судебных учреждений в их уставных (учредительных) документах в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права.

В данном контексте международное правосудие рассматривается как деятельность международных судебных учреждений, имеющих международную правосубъектность, которая определяется также как и компетенция международных судебных учреждений исключительно в международно-правовых актах, имеющих форму учредительных документов с различными наименованиями (договор, статут, устав и т. д.). При этом, исходя из общепризнанной и общеобязательной нормы международного права о взаимном уважении государственного суверенитета, а также принципа суверенности, каждому государству принадлежит на его территории вся полнота власти, исключающая власть другого государства, в том числе и судебную[289].

Как отмечала Постоянная палата международного правосудия, «запрещается… всяческое осуществление своей власти на территории другого государства»[290].

Природа международного правосудия, исходя из отличных от национального правосудия характеристик, придает ему специфические особенности, которые также влияют на сущность основных начал, т. е. основных принципов, на которых базируется вся система международного правосудия. Как подчеркивает А. В. Мелехин «В настоящее время все шире применяются принципы и процедуры международного правосудия. Оно служит средством обеспечения исполнения международных норм, которые должны учитываться в национальном законодательстве и государственными органами власти. В частности, национальные суды могут и должны учитывать решения международных судов и использовать их в качестве правовой аргументации и оснований собственных решений»[291].

И в первую очередь здесь необходимо отметить такое основное начало, формирующее принципы международного правосудия, как главенствующую роль общепризнанных принципов и норм международного права. Международное правосудие основывается на всей совокупности общепризнанных принципов и норм международного права, и, прежде всего, на принципах суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела других государств, мирного разрешения международных споров, неприменения силы и угрозы силой, уважения прав и свобод человека, соблюдения и выполнения международных обязательств и др. На наш взгляд, следует согласиться с Б. Л. Зимненко, что «на сегодняшний момент практически все общепризнанные принципы и нормы международного права могут и должны быть обеспечены национальным правосудием»[292].

Ряд общепризнанных принципов международного права привел к формированию устойчивых образцов требований к государствам и другим субъектам международного права включая международные межправительственные организации, которые с юридической точки зрения, после их неоднократного подтверждения на международном уровне и добровольного признания и выполнения самими государствами можно рассматривать в качестве международных стандартов. Многие из них нашли свое отражение в различных международных актах. По мнению О. И. Тиунова, «среди них центральное место занимают Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. и Конвенция о защите прав и основных свобод 1950 г. с последующими протоколами к ней. Многие их положения инкорпорированы федеральным законодателем в национальное гражданское и арбитражное процессуальное право, что не лишило их свойства быть одновременно и частью международного права»[293]. Так, принцип уважения прав и свобод человека привел к появления ряда стандартов в правоохранительной сфере, включая судебную власть, пенитенциарную систему, ювенальную юстицию[294] и т. д. Принцип суверенного равенства государств определяет такой принцип международного правосудия как коллективный подход государств к судейству в международных судебных учреждениях на основе «справедливого географического распределения голосов» с учетом принципа «одна страна – один голос».

Национальное правосудие и международное правосудие сосуществуют и взаимодействуют в неразрывной системной связи. Так, Ф. Моргенштерн в опубликованных лекциях памяти Х. Лаутерпахта писал: «Сэр Херш Лаутерпахт, развивая идею об общих принципах права, подчеркивал, что тесно взаимосвязанное с ними судебное законодательство, является производным от международного судебного разбирательства»[295].

Помимо взаимосвязи с общими принципами права, имплементация общепризнанных принципов и норм международного права в право внутригосударственное создает их гибкое вхождение в национальную правовую систему. При этом взаимодействие государств в поле международного правосудия в рамках различных международных судебных учреждений постепенно увеличивается. В этом также наглядно проявляются тенденции глобализации, проявляющиеся в интернационализации юрисдикций государств в соответствии с международным правом.

В юридической доктрине также отмечается ряд высказываний, согласно которым максимальное расширение поля действия международного правосудия по сравнению с национальным правосудием является закономерным процессом, т. е. определенными стадиями генезиса правосудия. Так, Н. А. Колоколов, выделяя девять стадий развития судебно-властных отношений в обществе, пишет: «Инкорпорация в национальные правовые системы общепризнанных принципов и норм права, международных соглашений, признание их приоритета над национальной правовой системой обусловливает начало следующей, восьмой, стадии в генезисе судебной власти».

Для девятой стадии развития судебно-властных отношений характерно создание наднациональных судебных структур, которые являются гарантом следования национальных правовых систем общепризнанным мировым стандартам в сфере правосудия. Для данной стадии развития суда характерно также и начало консолидации органов судебного сообщества разных стран мира[296]. При этом очень важно, что данная тенденция развития международного правопорядка в период глобализации непосредственно связана с расширением экстерриториальной юрисдикции в международном праве.

Как справедливо отмечал И. И. Лукашук, «перестают быть исключительно внутренним делом такие коренные вопросы жизни государства, как права человека, демократия, верховенство права. Причина была указана во Всеобщей декларации прав человека: всеобщее признание неотъемлемых прав человека является “основой свободы, справедливости и всеобщего мира”. Согласно Хельсинкскому документу 1992 г. соответствующие вопросы представляют непосредственный законный интерес для всех государств и не являются исключительно внутренним делом какого-то одного государства»[297]. При этом расширяется воздействие международного правосудия, что объясняется усилением динамики взаимного влияния международного и национального права, поскольку «граница между делами, входящими и не входящими во внутреннюю компетенцию, не является неподвижной. Еще в Консультативном заключении Постоянной палаты международного правосудия 1923 г. отмечалось: “Вопрос о том, находится ли дело в исключительной юрисдикции государства, является по своему характеру относительным вопросом, он зависит от развития международных отношений”. В условиях интернационализации жизни государств все большее количество дел, ранее относившихся к внутренней компетенции, в той или иной мере становятся предметом международно-правового регулирования»[298].

При этом международное правосудие можно условно классифицировать по предмету (компетенции) и сфере действия международных судебных учреждений. Так, можно выделить следующие модели международных судебных учреждений в системе международного правосудия:

• универсальную (представленную в настоящее время Международным Судом ООН);

• региональную модель, тяготеющую к постепенной универсализации (Европейский Суд по правам человека);

• региональные модели, функционирующие в рамках межгосударственных интеграционных объединений (Суд ЕврАзЭС, Суд Европейского Союза (ЕС), Экономический Суд СНГ и др.).

Отдельное место в системе международного правосудия занимают специальные и чрезвычайные международные органы правосудия, такие как международные трибуналы (в том числе Нюрнбергский, Токийский военные трибуналы, Трибуналы по Руанде и бывшей Югославии).

Также можно выделить и другие классификации международного правосудия. Так, М. И. Клеандров пишет: «Условно все международные судебные органы и международные судебные учреждения (обобщенно – международные суды) можно подразделить на две большие группы:

а) международно-судебные органы, в основе организации и деятельности которых лежат публично-правовые начала;

б) международно-арбитражные (по терминологии, принятой в России, это третейские суды) органы, в основе организации и деятельности которых лежат международно-частные начала и которые избираются самими сторонами международного коммерческого спора или назначаются органами международного коммерческого арбитража по согласованию со спорящими сторонами в установленном порядке. Видимо, можно сказать, что “наособицу” в этом ряду стоит такой международный суд, как Высший арбитражный суд по спорту (CAS), ответчиками в котором уже в 2002 г. проходили, как известно, Международная федерация лыжного спорта (FIS), Международный олимпийский комитет (МОК) и др.»[299]

В данном разделе монографии предметом исследования будут являться некоторые международные судебные органы межгосударственных интеграционных объединений, в основе организации и деятельности которых лежат публично-правовые начала, хотя и вторая разновидность международных судебных органов, выявленная М. И. Клеандровым, несомненно, занимает важное место в системе международного правосудия и заслуживает специального предметного анализа. Кроме того, в силу специфики монографического исследования, мы рассмотрим именно региональные судебные учреждения, действующие на постсоветском пространстве, а также в рамках Европейского Союза, на примере которых отчетливо можно проследить эволюцию современного международного судопроизводства.

Из общего массива судов, по мнению А. Я. Капустина, можно выделить суды: универсальные, региональные по правам человека, региональные по экономическим вопросам[300]. Высказывается мнение, что Международный Суд ООН как главный судебный орган, в части установленной компетенции, не в полной мере отвечает своему предназначению. При этом единой системы международных судов как таковой нет; можно лишь говорить о системе как о механическом объединении судов, которое можно рассматривать на различных уровнях: универсальном, региональном и т. д.[301] Негативные тенденции глобализации, на наш взгляд, во многом ведут к ослаблению роли Международного Суда ООН, а также к появлению целого ряда региональных судебных и квазисудебных учреждений, не подпадающих под эгиду ООН.

Следует отметить, что тенденцию к регионализации международных судебных органов в связи с кризисом международного правосудия, и прежде всего Международного Суда ООН, выявил еще в 1972 г. известный французский международник К.-А. Кольяр в своей работе «Международные организации и учреждения». В частности, К.-А. Кольяр отмечал: «Следует признать, что надежды, возлагавшиеся на международные судебные органы, осуществились далеко не полностью. Конечно, существует пример двух международных судов. Постоянная палата международного правосудия за период с 1922 по 1939 г. вынесла 31 обязательное решение и 27 консультативных заключений, а Международный Суд за двадцать лет вынес 28 решений и консультативных заключений. Но Суд рассматривает далеко не самые важные дела. Кроме того, наблюдается определенная “конкуренция”, вызванная наличием арбитража, который государства могут предпочитать судебному разбирательству, а также других судебных органов с более ограниченной – либо в материальном, либо в территориальном плане – компетенцией»[302].

На наш взгляд, возникновение и усиленное развитие региональных международных судебных учреждений, которое наблюдалось со второй половины ХХ в., свидетельствует о необходимости дифференциации как в компетенции международных судебных учреждений, так и их действии в пространстве, т. е. на определенной территории. Наиболее оптимально такой подход был реализован путем создания судебных учреждений в рамках различных, как правило, наиболее крупных, межгосударственных объединений: Европейского Союза, Содружества Независимых Государств, Евразийского экономического сообщества и др. Такие международные суды, действующие в рамках определенного межгосударственного объединения, в своих учредительных документах устанавливают компетенцию, которая, как правило, является специальной, оговоренной по четкому кругу вопросов, порядок функционирования, юридическую силу решений. При этом государство должно выразить согласие на признание юрисдикции конкретного международного судебного органа в соответствии с определенными международно-правовыми процедурами, которые устанавливается в учредительном акте (статуте, уставе) конкретного международного суда.

Как отмечают И. А. Конюхова и Е. Д. Костылева, «в Российской Федерации отсутствует какой-либо специализированный федеральный закон, определяющий правовые основы участия Российской Федерации в деятельности международных судов. Конституция РФ непосредственно упоминает лишь об одном основании привлечения в качестве арбитра межгосударственного органа – в случае необходимости защиты прав и свобод человека. Согласно ч. 3 ст. 46 Конституции РФ каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Вместе с тем на конституционном уровне закреплено общее положение о том, что Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации (ст. 79)»[303].

При этом И. А. Конюхова и Е. Д. Костылева поясняют, что в данном случае категория «международный суд» рассматривается широко, т. е. под ней подразумеваются и такие специализированные квазисудебные органы, как международные трибуналы[304].

Интересной представляется классификация форм участия Российской Федерации в деятельности международных судов, что непосредственно влияет и на отправление международного правосудия с учетом обязательств Российской Федерации, в том числе в рамках членства в ЕврАзЭС и Таможенном союзе. Так, И. А. Конюхова и Е. Д. Костылева отмечают, что исходя из конституционных положений и сложившейся практики участия России в деятельности межгосударственных органов можно выделить пять основных форм участия Российской Федерации в деятельности международных судов:

1) признание юрисдикции международного суда в силу членства России в международной (межгосударственной) организации, в структуре которой действует данный суд;

2) непосредственное признание юрисдикции международного суда в силу подписания международного договора о защите прав человека;

3) признание юрисдикции международного суда на основании присоединения к международным соглашениям, предусматривающим подведомственность данного суда;

4) вхождение представителей от России в состав международного суда на основании членства страны в международной организации;

5) участие Российской Федерации в деятельности временно созданного международного суда (международного трибунала).

Первая форма наиболее ярко проявляется в отношении юрисдикции Экономического Суда СНГ, образованного в 1992 г. рядом стран – участниц СНГ[305]. Для Содружества Суд, обеспечивая единообразие применения права и основанных на нем экономических обязательств, призван и может играть важнейшую, активную и консолидирующую роль в развитии интеграционных процессов[306]. В то же время для построения интегрированного евразийского экономического пространства особое значение имеет деятельность Суда Евразийского экономического сообщества (Суда Сообщества). Суд Сообщества является одним из органов, действующих в рамках Евразийского экономического сообщества, и обеспечивает единообразное применение государствами – участниками ЕврАзЭС Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества и других действующих в рамках ЕврАзЭС договоров и решений, принимаемых органами Евразийского экономического сообщества.

В соответствии с Соглашением между Евразийским экономическим сообществом и Содружеством Независимых Государств о выполнении Экономическим Судом СНГ функций Суда Евразийского экономического сообщества от 3 марта 2004 г.[307] Экономический Суд СНГ временно, до формирования Суда Евразийского экономического сообщества, обеспечивает единообразное применение Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества, других действующих в рамках ЕврАзЭС международных договоров и решений органов ЕврАзЭС. При этом компетенция Экономического Суда СНГ при выполнении функций Суда ЕврАзЭС регулируется положениями норм указанного Соглашения и Регламентом Экономического Суда Содружества Независимых Государств, утвержденным постановлением Пленума Экономического Суда СНГ от 10 июля 1997 г. № 2[308].

При этом, как справедливо отмечает экс-Председатель Экономического Суда СНГ Ф. А. Абдуллоев: «В условиях укрепления сотрудничества государств Евразийского экономического сообщества и в целях оптимизации процесса отправления правосудия на постсоветском пространстве вполне логичным и обоснованным стало решение о делегировании Экономическому Суду СНГ правомочий по разрешению споров и толкованию в рамках данного интеграционного объединения»[309]. Более того, «решением Межгоссовета на уровне глав государств ЕврАзЭС и проектом Решения Совета государств СНГ предусмотрено подписание Генеральным Секретарем ЕврАзЭС и Председателем Экономического Суда СНГ Соглашения, позволяющего Экономическому Суду в полной мере исполнять обязанности судебного органа по разрешению споров, возникающих также в рамках Таможенного союза»[310].

Однако в настоящее время еще не выработана практика по толкованию международных договоров и решений органов ЕврАзЭС. Более того, как отмечает Г. Г. Шинкарецкая, в Уставе Содружества Независимых Государств, принятом 22 января 1993 г.[311] (Украина его не приняла), об Экономическом Суде говорится в разд. VI «Органы Содружества» (ст. 32), однако не сказано, что Суд является органом Содружества, не предусмотрена никакая связь его с другими органами. Таким образом, этот Суд действует «сам по себе». К нему имеют право обращаться только те государства, которые подписали Соглашение о статусе Экономического Суда Содружества Независимых Государств от 6 июля 1992 г.[312]: Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Россия, Таджикистан и Узбекистан[313]. Очевидно, что имеется некая неопределенность по поводу включенности Экономического Суда СНГ в систему органов как Содружества Независимых Государств, так и его взаимодействии с органами ЕврАзЭС ввиду возложенных на Экономический Суд СНГ полномочий до начала функционирования Суда ЕврАзЭС.

По мнению ряда ученых, Экономический Суд СНГ «работает довольно активно, однако отмечается неравномерность: он довольно редко занимается разрешением споров как таковых и занят в основном толковательной работой»[314]. Так, например, им было вынесено Консультативное заключение от 10 марта 2006 г. № 01-1/3-05 по запросу Интеграционного Комитета Евразийского экономического сообщества о толковании ч. 2 ст. 1, ч. 1 ст. 14 Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 октября 2000 г.[315] В данном заключении установлено, что государства – члены ЕврАзЭС самостоятельно решают, когда, в каком порядке, какие нормативные правовые акты по поводу реализации решений органов ЕврАзЭС вводить в действие определенным способом, т. е. имплементировать: подтверждать ли в них нормы решений органов ЕврАзЭС и (или) устанавливать нормы, направленные на их реализацию. Следовательно, на территориях государств-членов применяются не решения органов ЕврАзЭС, а нормы национальных нормативных правовых актов, направленных на их реализацию. Также Экономический Суд СНГ отмечает, что оснований для вывода о непосредственном применении решений Межгосударственного Совета ЕврАзЭС на территориях государств – членов ЕврАзЭС, без дополнительного правового регулирования на внутригосударственном уровне, не имеется.

При этом, по мнению ряда исследователей, «довольно узкая компетенция Суда обусловлена не только тем, как она зафиксирована в Положении об Экономическом Суде, где она ограничена лишь категорией межгосударственных экономических споров, но и общим состоянием интеграционных процессов в Содружестве. Это обусловливает, на наш взгляд, необходимость повышения эффективности деятельности Суда как уставного органа международного правосудия в рамках региональной межправительственной организации»[316].

Передача Экономическому Суду СНГ полномочий по рассмотрению споров, возникающих в рамках ЕврАзЭС, на практике также не привела к существенному расширению его судебной деятельности. В то же время возможно появление ряда коллизий, связанных с реализацией актов (в том числе решений) Экономического Суда СНГ в государствах – членах ЕврАзЭС. Это обусловлено, прежде всего, тем, что «Экономический Суд СНГ юридически не включается в систему органов Евразийского экономического сообщества в качестве Суда этой организации. Выполнение им функций судебного органа ЕврАзЭС предполагает не только выражение на это воли ЕврАзЭС, но и получение согласия участников СНГ. Таким образом, речь идет о сложной правовой ситуации, требующей корреспондирующих решений высших органов ЕврАзЭС и СНГ»[317].

Анализ законодательства государств – членов ЕврАзЭС показывает, что национально-правовая, конституционная основа для прямого действия актов органов Сообщества на территориях данных государств отсутствует. Таким образом, Экономический Суд СНГ констатирует, что Евразийское экономическое сообщество не обладает наднациональными полномочиями и акты его органов не могут применяться в государствах непосредственно. Как указывалось в предыдущих разделах монографии, такой подход также не исключает коллизий нормативных правовых актов, принятых специально для реализации решений органов ЕврАзЭС и текущего законодательства. Могут возникнуть проблемы, связанные с тем, что в целях реализации решения какого-либо органа ЕврАзЭС принимается нормативный правовой акт на уровне правительства, а закон, т. е. акт, обладающей большей юридической силой, устанавливает иные правила. В связи с этим возможны коллизии законодательства и нормативных правовых актов, принятых во исполнение решений органов ЕврАзЭС. Подобные коллизии серьезно затрудняют построение интегрированного евразийского экономического пространства, так как на устранение противоречий, т. е. внесение необходимых изменений в подзаконные и законодательные акты, уходит много времени. Вместе с тем не исключены ситуации, когда государства не пойдут на изменение своего законодательства для выполнения решений международного органа. Представляется, что для повышения эффективности деятельности органов ЕврАзЭС и установления более четких юридических гарантий для выполнения их решений, целесообразно предусмотреть на уровне международного договора, в данном случае – Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества, специальную норму, которая определяла бы способы и правовые средства с помощью которых на внутригосударственном уровне реализовывались юридически обязательные решения органов ЕврАзЭС, в том числе Суда ЕврАзЭС. На наш взгляд, одного указания на то, что решения органов ЕврАзЭС выполняются с помощью принятия актов национального законодательства, недостаточно.

В то же время, как отмечается в докладе о формировании и организации деятельности Суда Евразийского экономического сообщества в соответствии с решением Межгоссовета ЕврАзЭС (одновременно Высшего органа Таможенного союза) от 15 марта 2011 г. № 75, совмещение в полномочиях Экономического Суда СНГ полномочий Суда ЕврАзЭС и Таможенного союза следует рассматривать как временное явление, рассчитанное строго до введения в действие Статута Суда ЕврАзЭС и начала его полноценного функционирования. Так, в докладе отмечается, что «такое положение дел не отвечает сегодняшним реалиям, в том числе интенсивному развитию процессов в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства. Очевидной в такой ситуации является необходимость создания Суда ЕврАзЭС как отдельного самостоятельного судебного органа»[318].

По нашему мнению, начало раздельного функционирования Экономического Суда СНГ и Суда ЕврАзЭС будет способствовать позитивному развитию и углублению международного правосудия в обоих международных судебных учреждениях.

С 2006 г. в рамках ЕврАзЭС были начаты активные процессы формирования договорно-правовой базы Таможенного союза и Единого экономического пространства. С 1 января 2010 г. Комиссии Таможенного союза переданы полномочия по принятию решений в области таможенно-тарифного и нетарифного регулирования. С 1 июля 2010 г. введен в действие Таможенный кодекс Таможенного союза, и Комиссии Таможенного союза переданы полномочия по принятию решений по применению специальных защитных антидемпинговых и компенсационных мер, а также иные полномочия (в настоящее время эти полномочия осуществляются Евразийской экономической комиссией).

В связи с этим возникла необходимость обеспечения защиты прав и интересов хозяйствующих субъектов на территориях государств – членов Таможенного союза, в частности путем возможности разрешения споров в рамках Таможенного союза, включая споры хозяйствующих субъектов государств – членов Таможенного союза, а также хозяйствующих субъектов третьих стран. Из процессуальной деятельности Суда ЕврАзЭС непосредственно вытекает необходимость определения порядка обжалования решений Евразийской экономической комиссии и урегулирование процедурных вопросов судебного разбирательства в суде ЕврАзЭС, как международном судебном учреждении. В связи с этим возникла необходимость расширения компетенции Суда ЕврАзЭС и совершенствование правовых механизмов функционирования данного межгосударственного судебного органа. Решением Межгосударственного Совета ЕврАзЭС от 5 июля 2010 г. № 502 принята новая редакция Статута Суда ЕврАзЭС. Суд Евразийского экономического сообщества образуется и действует в соответствии со ст. 8 Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества Статутом Суда ЕврАзЭС. Суд ЕврАзЭС осуществляет свою деятельность на основе следующих принципов: независимость судей, гласность разбирательства, равенство сторон, состязательность, коллегиальность.

Статут Суда ЕврАзЭС определяет: структуру, состав Суда ЕврАзЭС; порядок назначения на должность и освобождения от должности судей, их полномочия; привилегии и иммунитеты судей, должностных лиц и сотрудников секретариата Суда ЕврАзЭС, а также фиксирует условия финансирования и местопребывание Суда ЕврАзЭС, закрепляет его компетенцию и механизм судопроизводства.

Важнейшее значение для углубления интегративного сближения государств – членов ЕврАзЭС имеет компетенция Суда ЕврАзЭС, закрепленная в ст. 13 гл. II Статута Суда ЕврАзЭС. Согласно указанной статье Суд:

• обеспечивает единообразное применение Договора и других действующих в рамках Сообщества международных договоров и принимаемых органами ЕврАзЭС решений;

• рассматривает споры экономического характера, возникающие между Сторонами по вопросам реализации решений органов ЕврАзЭС и положений договоров, действующих в рамках ЕврАзЭС;

• осуществляет толкование положений международных договоров, действующих в рамках ЕврАзЭС, и решений органов ЕврАзЭС. При этом толкование осуществляется при принятии решений по конкретным делам, а также по запросам Сторон, высших судебных органов Сторон, Межгосударственного Совета, Межпарламентской Ассамблеи и Интеграционного Комитета ЕврАзЭС.

В связи с формированием Таможенного союза Суд:

а) рассматривает дела о соответствии актов органов Таможенного союза международным договорам, составляющим договорно-правовую базу Таможенного союза;

б) рассматривает дела об оспаривании решений, действий (бездействия) органов Таможенного союза;

в) дает толкование международных договоров, составляющих договорно-правовую базу Таможенного союза, актов, принятых органами Таможенного союза;

г) разрешает споры между Комиссией Таможенного союза[319] и государствами, входящими в Таможенный союз, а также между государствами – членами Таможенного союза по выполнению ими обязательств, принятых в рамках Таможенного союза.

К ведению Суда могут быть отнесены и иные споры, разрешение которых предусмотрено международными договорами в рамках ЕврАзЭС.

На наш взгляд, Евразийское экономическое сообщество и Таможенный союз продвинулись, несомненно, дальше в построении интеграции нежели Содружество Независимых Государств. При этом, как справедливо отмечает Ф. А. Абдуллоев, «следует обратить внимание на тот факт, что новая редакция Статута Суда ЕврАзЭС, принятая Решением Межгоссовета ЕврАзЭС от 5 июля 2010 г. № 502, не только определяет особенности судопроизводства в рамках Таможенного союза. Новый документ представляет собой комплексный акт, принятый в целях обеспечения надлежащего выполнения международных договоров ЕврАзЭС и Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС, устанавливающий принципы функционирования Суда, регулирующий организацию, порядок деятельности и компетенцию данного международного судебного органа, статус, привилегии и иммунитеты судей. Среди его достоинств – системность и детализация регулирования»[320]. Такие качества Суда ЕврАзЭС, на наш взгляд, наиболее четко проявляются при формировании Суда и при определении его компетенции.

Суд Сообщества формируется из представителей Договаривающихся Сторон – не более двух представителей от каждой Договаривающейся Стороны. Судьи назначаются Межпарламентской Ассамблеей по представлению Межгосударственного Совета сроком на шесть лет. В рассмотрении дел, основанных на применении или толковании международных договоров, формирующих правовую базу Таможенного союза, актов органов Таможенного союза, а также дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов Таможенного союза, участвуют судьи, являющиеся представителями Договаривающихся Сторон, формирующих Таможенный союз.

Важнейшее значение имеет ст. 20 Статута Суда ЕврАзЭС, которая закрепляет положение, согласно которому Суд принимает решения по спорам, указанным в п. 2 и 4 ст. 13 Статута, обязательные для исполнения сторонами спора. Представляется, что установленное в Статуте наделение Суда Евразийского экономического сообщества полномочиями по принятию юридически обязательных решений по указанному выше перечню дел, способствует осуществлению целей интеграции и упорядочивает функционирование ЕврАзЭС и Таможенного союза, а также способствует единообразному и гармоничному применению международно-правовых актов, принятых обеими организациями.

Важной новеллой, предоставляющей Суду Сообщества дополнительные возможности, является принятие 9 декабря 2010 г. Договора об обращении в Суд Евразийского экономического сообщества хозяйствующих субъектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним[321]. Указанный Договор значительно расширяет полномочия Суда ЕврАзЭС, наделяя его правом рассматривать дела по заявлениям хозяйствующих субъектов: об оспаривании актов Комиссии Таможенного союза или их отдельных положений, а также об оспаривании действий (бездействия) Комиссии Таможенного союза[322]. При этом, как устанавливает ст. 2 Договора, основанием для оспаривания актов Комиссии Таможенного союза или их отдельных положений либо действий (бездействия) Комиссии Таможенного союза является их несоответствие международным договорам, заключенным в рамках Таможенного союза, повлекшее нарушение предоставленных данными международными договорами прав и законных интересов хозяйствующих субъектов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

По нашему мнению, в связи со вступлением в силу Договора о Евразийской экономической комиссии это в полной мере относится к актам Евразийской экономической комиссии. В то же время в связи с ратификацией Договора о Евразийской экономической комиссии целесообразно говорить об оспаривании актов Евразийской экономической комиссии, а также об оспаривании действий (бездействия) Евразийской экономической комиссии. Суд не принимает к рассмотрению заявления, если имеется вступившее в силу решение Суда по ранее рассмотренному делу о том же предмете и по тем же основаниям.

Кроме того, заявления от хозяйствующих субъектов принимаются Судом к рассмотрению только после предварительного обращения хозяйствующего субъекта в Комиссию Таможенного союза[323]. И только в случае, если Комиссия Таможенного союза в течение двух месяцев не приняла мер по поступившему обращению, хозяйствующий субъект вправе обратиться в Суд. Данное направление является одним из результатов реформирования Суда Содружества Независимых Государств в институциональных системах СНГ и ЕврАзЭС.

Как справедливо отмечает Председатель Экономического Суда СНГ А. Ш. Керимбаева, принимая во внимание специфику, практически уникальность правового статуса Экономического Суда СНГ при выполнении им функций Суда ЕврАзЭС, а также то, что все государства – члены ЕврАзЭС являются не только участниками Содружества, но и участниками Соглашения о статусе Экономического Суда Содружества Независимых Государств СНГ от 6 июля 1992 г., работа по повышению эффективности деятельности Экономического Суда как уставного органа Содружества должна быть тесно связана с аналогичными процессами в Евразийском экономическом сообществе[324].

Суд Евразийского экономического сообщества, наделенный новыми полномочиями, в том числе наднационального характера, с правовой точки зрения продвигает интеграцию евразийского экономического пространства на более высокий уровень. Несомненно, что, например, Европейский Союз достиг такой качественной и высокоэффективной интеграции в том числе благодаря продуманной и юридически качественной проработке полномочий и принципов функционирования Суда Европейского Союза, решения которого являются юридически обязательными для всех государств – членов ЕС, их национальных органов публичной власти, физических и юридических лиц. Естественно, мы не исходим из того, что Суд ЕврАзЭС должен функционировать по образу и подобию Суда Европейского Союза, но вместе с тем не следует копировать и полномочия Экономического Суда СНГ, предусмотренные в его учредительных документах.

Таким образом, в связи с началом функционирования Суда ЕврАзЭС будет необходимо прекращение действия международных договоров, наделяющих полномочиями по разрешению споров в рамках ЕврАзЭС Экономический Суд СНГ (Решение Межгосударственного Совета ЕврАзЭС на уровне глав правительств от 15 марта 2011 г. № 75 «О формировании и организации деятельности Суда ЕврАзЭС»). Вместе с тем такое прекращение должно быть осуществлено в соответствии с положениями данных международных договоров и Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г.

При исследовании правовых проблем, связанных с рассмотрением споров в рамках ЕврАзЭС, важное значение имеет вопрос о процедуре досудебного урегулирования споров. Международные договоры, действующие в рамках ЕврАзЭС и Таможенного союза, как правило, предусматривают, что до обращения в Суд ЕврАзЭС участники спора должны попытаться разрешить его посредством переговоров или консультаций. Кроме того, споры, возникающие в рамках Таможенного союза, до обращения в Суд ЕврАзЭС в обязательном порядке должны быть направлены в Комиссию Таможенного союза (в настоящее время – в Евразийскую экономическую комиссию). В случае, если Евразийская экономическая комиссия в течение двух месяцев не приняла мер по поступившему обращению, заявление о рассмотрении спора может быть направлено в Суд (ст. 25 Статута Суда ЕврАзЭС).

Опыт функционирования судов в рамках межгосударственных интеграционных объединений, таких как ЕС, МЕРКОСУР, НАФТА, показывает, что они вносят существенный вклад в развитие интеграции и обеспечивают эффективную реализацию международных документов, принимаемых под эгидой указанных объединений.

Изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что международное правосудие в рамках межгосударственных интеграционных объединений ЕврАзЭС и Таможенного союза имеет свои характерные особенности и специфические черты.

Особенностью системы разрешения споров в рамках МЕРКОСУР является то, что изначально в рамках данного межгосударственного объединения предусматривались арбитражные суды ad hoc, которые должны создаваться для разрешения определенных споров в конкретных случаях. Процесс разрешения споров в рамках МЕРКОСУР содержит три этапа: прямые переговоры, посредничество со стороны Группы Общего рынка, судебное разбирательство в Суде ad hoc. При этом сторонам спора необходимо использовать все механизмы первых двух инстанций и лишь после этого обращаться в суд ad hoc. Вместе с тем в рамках МЕРКОСУР посредством так называемого Протокола Оливос была введена система арбитражей, направленная на формирование постоянной системы международного правосудия в рамках данного объединения.

Реформа Европейского Союза, осуществленная посредством принятия Лиссабонского договора, имеет определенное значение и для судебной системы ЕС. Подтверждается трехзвенная структура судебных органов Европейского Союза. Наивысшую ступень занимает Суд ЕС; следующую ступень до реализации новых постановлений занимает Суд первой инстанции; и, наконец, третью – специализированные суды. Правовую основу функционирования судебной системы образуют положения Договора о Европейском Союзе и Договора о функционировании Европейского Союза. Вместе с тем реформа Европейского Союза не затронула основной функциональной направленности данного судебного органа, а именно предназначение Суда ЕС, которое состоит в обеспечении единообразного толкования и применения права Европейского Союза в том виде, как оно закреплено в учредительных договорах ЕС. Анализ практики деятельности Суда ЕС показывает, что данный орган вносит весомый вклад в развитие интеграции и повышении эффективности правовых актов ЕС.

Для системы разрешения споров в рамках ЕврАзЭС имеет важнейшее значение вопрос об исполнении решений Суда ЕврАзЭС, так как в настоящее время нельзя признать достаточно эффективным механизм контроля над исполнением решений, принимаемых международными судебными учреждениями, в том числе на постсоветском пространстве. Кроме того, в нормативных правовых актах ЕврАзЭС в недостаточной степени регламентированы вопросы обеспечительных мер, преюдициального характера судебных решений и др.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.