§ 1. Характеристика основных законодательных актов удельно-вечевого и Московского периодов русского государства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§ 1. Характеристика основных законодательных актов удельно-вечевого и Московского периодов русского государства

Военные суды в современном понимании возникли в России с появлением регулярной армии, требующей поддержания в ней определенного правопорядка несения военной службы, реализации прав, обязанностей и ответственности личного состава. Но это не значит, что в предшествующий исторический период не было войска, не существовало соответствующих норм поведения служивых людей как в бою, так и в быту, и не было ответственности за нарушение этих норм поведения.

На ранней стадии возникновения государственности на Руси в удельно-вечевой период действовало обычное и договорное право. Первыми военными были дружинники, о которых известно, что они также совершали преступления. Так, в ст. 14 Договора Руси с Византией (944 год) говорилось: «Ци аще ударить мечом, или копьем Ю или кацем либо оружьем Русин Гречина или Гречин Русина, да того дела греха платить сребра литр 5 по закону Русскому…» [5]

Древнейшим и важнейшим источником общерусского права удельно-вечевого периода, действовавшим одновременно во всех областях русской земли, является Русская Правда. В Русскую Правду, составленную в 1016 г., по указанию Ярослава Мудрого вошли многие существовавшие тогда юридические обычаи.[6]

В древнем русском языке «правда» имела различное значение. Прежде всего, это слово употреблялось в значении справедливости. Это слово выражало также понятие в смысле «правового», причем как обычного права, так и законодательных актов, как в их отдельности, так и в виде сборников.

Как справедливо писал Б.И. Числов, Ярослав, следовательно, дал новгородцам Правду в смысле судебной грамоты, судебного устава.[7]

Русская Правда как свод уголовных законов и норм судопроизводства использовалась в русских землях: Киеве, Новгороде, Пскове и Литве до первой четверти ХII в.

Но в Русской Правде, как краткой, так и в последующих ее дополнениях, не было постановлений (норм), военно-уголовного характера.

Первыми образцами официальной, законодательной кодификации, дошедшими до исследователей русского права, являются Псковская и Новгородская судные грамоты, принятые на вече жителей Пскова (1467 г.), и Новгорода (предположительно в 1456 г.)

Содержание Псковской грамоты разнопланово. В грамоте были собраны постановления, относящиеся к судоустройству и судопроизводству, а также к гражданскому и уголовному праву. В частности, в ней содержались нормы (постановления) о суде князя и посадника, о суде наместника Новгородского владыки (суде церковном); о суде пригородных наместников, посадников и старост; о суде братчин, т. е. общественном (избранном) суде по делам о личных обидах, возникавших на пирах.[8]

Постановления уголовного характера касались преступлений против жизни, здоровья и чести частных лиц: убийств, побоев, причинения телесных повреждений; преступлений против имущественных прав: разбой, грабеж, кража простая и квалифицированная, поджог; преступлений государственных, из которых впервые указывалась измена, наказуемая смертной казнью.

Новгородская судная грамота дошла до исследователей русского права в отрывке, состоящем из 42 статей.

В них содержатся постановления о судоустройстве и судопроизводстве. В статьях о судоустройстве упоминается о суде тысяцкого и впервые – о суде докладчиков, т.е. о суде второй инстанции по делам, поступающим из судов первой инстанции; говорится не только об обязанностях, но и ответственности судей.

В постановлениях (нормах) о судопроизводстве упоминается о продолжительности судебного разбирательства в целях предупреждения волокиты. Бюрократическая волокита вообще, пожалуй, одна из отрицательных сторон российского правосудия на всем протяжении его истории, о чем нередко упоминается и в дальнейшем.

Как видно из содержания приведенных выше судных грамот, в них, как и в Русской Правде, ничего не говорилось о постановлениях военно-уголовного характера и военном суде.

В период усиления Московского княжества и в дальнейшем – Московского государства (с XIV по XVII вв.) российское законодательство не оставалось неизменным, а развивалось вместе с другими институтами.

Русская Правда и Псковская судная грамота в числе своих первоисточников имели княжеские уставы, которые в домосковский период истории, как правило, издавались устно.

В Московский период эти уставы издавались чаще, уже в письменной форме, получая название «грамот», «указов», и «приговоров».

Грамоты носили характер отдельных частных распоряжений и имели местное значение, так как издавались для какой – либо отдельной местности. По своему содержанию названные документы были уставными, жалованными, духовными, договорными, таможенными. Эти грамоты в последующем явились источниками новых нормативных актов: Судебников 1497 г. князя Иоанна III и Великого Князя Иоанна IV (1550 г.)

Наиболее важными грамотами представляются Двинская (1397 г.), Белозерская (1482 г.) вечевые грамоты.

Так, Двинская грамота включала в себя постановления уголовного и процессуального права, а также нормы о торговых пошлинах.

Белозерская грамота была дана соответственно Белозерской земле, вошедшей в состав Московского княжества в 1442 г. Указанный источник воспроизводил нормы, действовавшие в Москве, и являлся, по свидетельству ученых, положительным образцом грамот того времени.

Если Двинская грамота напоминала Русскую Правду, то Белозерская грамота была близка к Судебнику 1497 г., одним из источников которого она позднее была признана.[9]

Необходимость издания Судебника 1497 г. Великим князем Московским Иоанном III (Васильевичем) объяснилась тем, что после татарского нашествия произошло объединение удельных княжеств в единое – Московское.[10] На территории княжеств действовали разные законодательные акты: Русская Правда, Псковская и Новгородская судные грамоты, Двинская и Белозерская уставные грамоты и множество менее значительных грамот.

Для завершения построения единого централизованного государства, объединения различных областей, имевших собственное, неунифицированное законодательство, необходимо было издать один общий законодательный сборник, обязательный на всем пространстве объединенного Московского государства как для управления, так и для суда.

Технически Судебник был составлен дъяком Владимиром Гусевым, а утвержден Великим Князем Иоанном III и Боярской Думой, т.е., выражаясь современным языком, исполнительной и законодательной властью.

Судебник состоял из трех отделов, два из которых составляли постановления (нормы) о суде: первый – о суде центральном (Московском) и был озаглавлен «Указ наместникам о суде городском», второй – о суде областном, производство которого поручалось наместникам и руководителям волостей.

Приняв во внимание различные виды суда (центральный и областной), составители не выделили в особые отделы вопросы материального (уголовного и гражданского) права. Вопросы уголовного права были соединены со статьями процессуального права в первом отделе, относящемся к суду центральному, а постановления гражданского права были помещены в статьи, касающиеся процесса в суде областном.

Фактически в Судебнике нашли отражение и дальнейшее развитие наиболее удачные и действенные постановления (нормы) по уголовному, процессуальному и гражданскому праву, прежде изложенные в Двинской и Белозерской уставных грамотах и Псковской судной грамоте.

Судебник царя Иоанна IV – Грозного 1550 г.[11]

Изданием Судебника 1497 г. законодательная деятельность в рассматриваемый исторический период не могла ограничиться. Жизнь Московского государства вызывала новые отношения (социальные, экономические, политические, военные) требующие законодательного определения, регламентации, а также обобщения изданных позже источников: указов и уставов.

При этом преследовалась естественная и оправданная цель – путем кодификации законодательства внести единство в сферу местного самоуправления и суда не только в юридическом, но и в политическом отношениях; точным определением на нормативном уровне пошлин и сборов предотвратить злоупотребления (лихоимство) судей и должностных лиц, состоявших при судах.

Новый Судебник 1550 г. являлся более прогрессивным и развитым по сравнению с прежним: этот акт стремится сгладить местные особенности; уничтожить все личные привилегии отменой ранее выданных жалованных грамот; не только запрещал взяточничество, как это было провозглашено в Судебнике 1497 г., но и устанавливал ответственность за это деяние.

В Судебнике 1550 г. получили развитие определения о суде; проводилась мысль о достижении «безпосульного суда» и его доступности путем установления точного размера пошлин и запрещения отказав в правосудии; устанавливалась ответственность судей и лиц, состоявших при судах, виновных в лихоимстве или в отказе в правосудии.

В сфере уголовного права последовательно проводилась идея об ответственности субъектов в зависимости не только от самого деяния, но и от злой воли преступника (умысла), различались преступления имущественные (татьба, мошенничество), от тех, объектом которых выступала личность человека.

Судебник проводил различие между преступлениями, подлежащими уголовной ответственности, и проступками, влекущими лишь имущественные взыскания в пользу потерпевшего, так называемое «бесчестье», и определял таксу (размер наказания) за «бесчестье».

Анализируемый акт 1550 г., как и Судебник 1497 г., состоял из трех отделов (всего 100 статей): о судоустройстве и судопроизводстве, постановлениях по гражданскому праву и дополнительных постановлениях (нормах).

В первом отделе имелся раздел о суде центральном (Московском) и о суде областном. В этих же разделах содержались статьи, имеющие отношение к уголовному праву.

Вслед за объективными исследователями следует констатировать, что Судебник 1550 г. отличался глубиной юридического анализа, точностью определений, необходимых для применения на практике.

С учетом изложенного возможно сделать вывод о том, что с принятием Судебника 1550 г. законодательство Московского государства сделало значительный шаг в своем развитии, оно отвечало потребностям исторического периода того времени.