Система и общие принципы

Система и общие принципы

УК 1810 г. (484 ст.) подразделялся на 4 книги: 1) О наказаниях уголовных и исправительных и их следствиях, 2) О лицах наказуемых, освобожденных от ответственности и ответственных за преступления и проступки, 3) О преступлениях, проступках и их наказаниях, 4) О полицейских нарушениях и их наказаниях. Это была довольно своеобразная структура, и обуславливалась она классификацией правонарушений. Всё, что могло стать объектом уголовной репрессии, подразделялось на 3 группы: 1) преступления, собственно подверженные уголовным наказаниям; 2) проступки, наказывавшиеся т. н. исправительными наказаниями; 3) нарушения, за которые полагались полицейские кары. Классификация была не существенной, а формальной: правонарушения относились к той или иной группе в зависимости только от того, какое наказание было предписано за них по закону. Единственным более качественным отличием было различное понимание покушения: в случае преступления покушение каралось наравне с самим преступным деянием, в случае проступка наказывалось лишь в том случае, если это было особо оговорено в законе.

Кодекс установил строгое предписание формальной законности в уголовном праве: «Никакое нарушение, никакой проступок и никакое преступление не могут быть караемы наказаниями, которые не установлены законом до того, как они были совершены» (ст. 4). Такой принцип привел к тому, что квалификация преступлений в кодексе была очень множественной и детализированной, технически многословной. Однако в этом заключалось одно из важнейших правил всей новой уголовной доктрины, направленной на то, чтобы резко ограничить возможный произвол судей. В отношении военно-уголовных нарушений, проступков и преступлений сохранялась собственная система законодательства.

В основе доктрины кодекса лежало представление о преступлении как о проявлении вредной направленности человеческой воли — вредной для сообщества. Поэтому соучастие в преступлении (какого бы рода оно ни было и в чем бы ни состояло: содействии, пособничестве, укрывательстве и т. д.) наказывалось одинаково с самим преступлением. Однако к соучастникам не полагалось применять смертную казнь (таким образом их деяния признавались все же вторичными). Вообще смягчение наказаний допускалось лишь строго в тех случаях, когда это было прямо предусмотрено законом.

Субъектом преступления (проступка, нарушения) признавалось практически любое лицо. В кодексе не было никаких социальных, возрастных и т. п. ограничений. Отчасти это было связано с господствовавшей тогда уголовно-правовой доктриной, отчасти — просто с техническими недоработками составителей. В этом отношении УК, провозглашая условное гражданское равенство, значительно уступал принципам уголовного законодательства «просвещенного абсолютизма» современной Европы. Для преступников моложе 16 лет допускалось (если было установлено, что они действовали без отчетливого представления о свершившемся) применять более мягкие виды наказаний — в виде выдачи родителям для исправления или содержания в исправительном доме до наступления 20 лет. Во всех случаях, когда они все же подлежали наказанию, размер его устанавливался вполовину против предписанного законом для совершеннолетнего (с 16 лет) преступника. Для лиц престарелого возраста (старше 70 лет) также узаконивались ограничения по видам применявшихся в их отношении наказаний.

Кодекс предусматривал возможность полного освобождения от ответственности под предлогом необходимой обороны. Однако содержание этого и аналогичных институтов было не раскрыто, что было шагом назад в законодательстве. От ответственности освобождало состояние невменяемости в момент совершения преступления, а также действие непреодолимой силы. В случае преступлений против личности (убийства, причинения увечий и т. п.) освобождение от наказания могло также последовать, если преступление было совершено как бы в ответ на не правовые действия жертвы.

Кодекс впервые предусмотрел возможность параллельной гражданской ответственности за совершенные преступления, в том числе по принципу объективного вменения (например, для содержателей трактиров или гостиниц за преступления в отношении постояльцев).