§ 4. Виды международно-правовых актов и характерные черты международно-правового инструментария Таможенного союза и ЕврАзЭС
§ 4. Виды международно-правовых актов и характерные черты международно-правового инструментария Таможенного союза и ЕврАзЭС
Виды и характерные черты международно-правовых актов Таможенного союза обусловлены спецификой этого межгосударственного интеграционного объединения, уровнем интеграции государств-участников, которая нашла закрепление в учредительных международных договорах и получила свое развитие в иных международных договорах.
Создание норм является одной из основных функций международных организаций. Определяющим условием содержания и специфики норм, принимаемых международными организациями, являются положения учредительных договоров, в соответствии с которыми созданы такие организации. Одним из основных вопросов, связанных с нормотворческой функцией международных организаций, является эффективность принимаемых норм. При этом важно иметь в виду, что эффективность норм, принимаемых международной организацией, во-многом зависит от интерпретации таких норм в рамках правовых систем государств-членов. Причем интеграционные объединения не являются исключением, так как и здесь основополагающая роль в реализации норм отводится национальному уровню, деятельности органов государства[237].
Эффективность норм, в том числе разрабатываемых и принимаемых в рамках межгосударственных интеграционных объединений, помимо прочего, зависит от набора правовых и неправовых инструментов, которыми пользуется международная организация, и которые облекаются в различные виды актов как правового, так и неправового (рекомендательного) характера. В то же время чем шире нормотворческий инструментарий международной организации, а значит, и виды принимаемых ею актов, тем более широкий «радиус» влияния и диапазон регулятивного воздействия имеют нормы, установленные данной организацией для своих членов. А это, в свою очередь, непосредственно корреспондирует с реализацией международных норм и их эффективностью.
Таможенный союз обладает широким нормотворческим инструментарием. Виды международно-правовых актов Таможенного союза и их юридическая сила определены в учредительных международных договорах, определяющих основы функционирования ЕврАзЭС и Таможенного союза.
Практика функционирования международных организаций показала, что для успешного осуществления интеграции необходимы различные виды и типы решений. Особенно ярко это проявляется в деятельности интеграционных объединений, где государства осуществляют гораздо боле тесное взаимодействие, чем в рамках «классических» международных организаций[238].
Х. Мослер, справедливо отмечает, что правовую основу международной организации составляет международный договор, в соответствии с которым государства-участники принимают на себя определенные международные обязательства по созданию международной организации, функционирование которой должно осуществляться по правилам, предусмотренным таким договором[239].
Отметим, что когда речь идет о международно-правовых актах, то имеются в виду юридически обязательные международные акты, которые представляют собой источники международного права.
Так, А. Н. Талалаев писал, что источники международного права есть формы выражения и создания международно-правовых норм. Те формы, которые не выражают норм международного права и не ведут к их созданию, не являются источниками международного права[240]. Аналогичной точки зрения придерживается и Р. Ш. Гарипов[241]. П. Радойнов считает, что к основным источникам международного права относятся: международный договор, международный обычай и общие принципы права в международном праве. К дополнительным источникам, по его мнению, следует отнести регламенты, решения международных институтов и органов, которые те принимают в рамках своей компетенции в соответствии с учредительными актами или общепризнанными нормами международного права[242]. В. Фридман писал, что в современном, развивающемся международном сообществе, международный договор заменяет обычай в качестве главного источника международного права[243]. По мнению И. И. Лукашука, внешней формой международного права, т. е. формой воплощения норм, является обычай, договор и правотворческие решения международных организаций, эти официально-юридические формы существования международно-правовых норм именуют источниками международного права[244].
Мы считаем, что к источникам международного права относятся международный договор, международно-правовой обычай, решения международных организаций, если они являются обязательными в соответствии с учредительными актами таких организаций, однако при этом, на наш взгляд, не стоит отдавать «пальму» первенства в числе источников международного права международно-правовому обычаю, как это делает И. И. Лукашук. Главную роль среди источников международного права на сегодняшний день играет международный договор. В этом отношении мы полностью солидарны с Г. И. Тункиным, который еще в 1970 г. совершенно верно заметил, что по своему удельному весу договорные нормы занимают в настоящее время главное место в международном праве[245].
Более того, известный юрист-международник А. В. Гефтер в конце XIX в. писал: «Международные соглашения и дипломатические переговоры, которые им предшествуют, составляют бесспорно наиболее богатый источник международного права; буква и самый дух их свидетельствуют о согласии, установившимися между народами и их правительствами»[246]. Н. Н. Ульянова, рассматривая общие многосторонние международные договоры, отмечает: «Кодифицирующий договор дает возможность уточнить, более четко и ясно сформулировать действующие нормы, повысить их внутреннюю согласованность, устранив или значительно уменьшив возможность различных толкований, дополнить их новыми нормами в соответствии с развитиями международных отношений»[247].
В связи с этим весьма спорной представляется точка зрения В. В. Ершова, который указывает: «Теоретически обоснованной и практически необходимой является следующая иерархия источников международного права: общепризнанные принципы международного права, обычаи, общепризнанные нормы международного права, международные договоры»[248]. В подходе В. В. Ершова смешаны две категории международного права: нормы международного права и сами источники таких норм, а именно международные договоры и международно-правовые обычаи. Непонятна логика автора, в связи с чем он отделяет нормы от форм их выражения, т. е. источников.
По нашему мнению, нормы должны быть в чем-то объективированы, выражены. Не могут они находиться сами по себе, быть «подвешенными в воздухе». Для их закрепления, а в дальнейшем применения и использования они должны быть отражены в определенных источниках, облечены в свою форму, в которой нормы являются теми первичными клетками, что и наполняют содержание таких источников. Поэтому общепризнанные принципы и нормы международного права, как и любые иные юридические положения, имеют форму международного договора или международно-правового обычая. В связи с этим неверно на иерархической лестнице источников международного права ставить международно-правовой обычай выше, чем международный договор. Юридическая сила международного договора и международно-правового обычая одинакова, так как в их основе лежит соглашение государств[249].
Справедливо отмечают авторы доклада «Евразийское экономическое сообщество: правовые проблемы формирования общего рынка и перспективы интеграции правовых систем», что развитие Евразийского экономического сообщества на современном этапе невозможно без создания адекватных форм правовой регламентации его функционирования. Концепции экономического сотрудничества в рамках Сообщества должны быть с необходимой определенностью выражены в праве, иначе возникает элемент непредсказуемости, способный негативно сказаться на отношениях государств-членов. Стратегия формирования Сообщества не может зависеть от сиюминутных потребностей, колебаний конъюнктуры рынка; в праве Сообщества должны быть заложены определенные внутренние принципы развития системы сотрудничества и интеграции в рамках ЕврАзЭС[250].
Построение системы органов ЕврАзЭС и Таможенного союза и система нормативных правовых актов, принимаемых под эгидой этих объединений способствуют развитию эффективного интеграционного сближения государств-участников и достижению целей интеграции, предусмотренных в международных договорах, положенных в основу данных межгосударственных интеграционных объединений. Как отмечает Ж. М. Кембаев, с момента образования ЕврАзЭС было наделено рядом организационно-правовых новшеств, которые выгодно отличают его от предшественника на постсоветском пространстве[251].
При этом, на наш взгляд, нельзя согласиться с мнением В. Б. Рыжова, полагающего, что «документы, определяющие деятельность органов ЕврАзЭС, обладают теми же особенностями, что и документы, относящиеся к органам СНГ, и прежде всего: в самом учредительном договоре полномочия органов Сообщества прописаны очень слабо; основное регулирование заключено в документах второго, если не третьего, порядка – в Положениях об органах, принимаемых самими органами, а также в регламентах или правилах процедуры»[252].
Необходимо отметить, что положения об органах ЕврАзЭС утверждены Межгосударственным советом ЕврАзЭС – высшим органом данного межгосударственного объединения, поэтому нельзя согласиться, что эти документы относятся ко «второму» и к «третьему» порядку. Представляется, что разработчики Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества исходили из того, что нецелесообразно перегружать текст Договора, а правильнее будет сосредоточить полномочия органов в актах, принимаемых Межгосударственным советом, т. е. органом, состоящим из глав государств и правительств государств – участников ЕврАзЭС, тем более что развивать и конкретизировать такие акты гораздо проще, нежели вносить изменения в международный договор, в соответствии со всеми процедурами, предусмотренными международно-правовыми актами и национальными законодательствами государств – членов ЕврАзЭС.
Следует отметить, что, поскольку международное право развивается в последние десятилетия, совершенствуя методологический инструментарий[253], очевидно, что подобная тенденция прослеживается и в праве межгосударственных объединений. Как отмечает Д. Шелтон, международные институты во все большей мере принимают различные формы, переходящие от юридически обязательного характера к необязательному – «мягкое право», и, наоборот, от юридически расплывчатых – к четким, унифицированным, обязательным. Применительно к ЕврАзЭС и Таможенному союзу эти тенденции следует рассматривать в той плоскости углубления и продвижения интеграции, что не имеющие юридической силы модельные акты постепенно заменяются актами, имеющими форму юридически обязательных для государств-участников: Договор о статусе Основ законодательства Евразийского экономического сообщества, порядке их разработки, принятия и реализации от 18 июня 2004 г.; решения Комиссии Таможенного союза; Таможенный кодекс Таможенного союза и т. д.
Евразийское экономическое сообщество и Таможенный союз обладают достаточно широким правовым инструментарием по принятию решений, объективируемых в различных формах. Применительно к исследуемым нами вопросам необходимо сказать, что определенные правовые инструменты ЕврАзЭС и Таможенного союза частично перекрещиваются. Это обусловлено тем, что, как уже указывалось, в основе Таможенного союза лежит ряд международных договоров ЕврАзЭС, а Межгосударственный Совет ЕврАзЭС одновременно является Высшим органом Таможенного союза.
К международно-правовым источникам Таможенного союза необходимо отнести следующие:
• международные договоры;
• решения Межгосударственного Совета ЕврАзЭС – Высшего органа Таможенного союза (Высшего Евразийского экономического совета);
• решения Евразийской экономической комиссии.
Также в настоящее время в рамках Таможенного союза действует Высший Евразийский экономический совет, в соответствии со ст. 38 Договора о Евразийской экономической комиссии. В этом Договоре под Высшим Евразийским экономическим советом понимается Межгосударственный Совет Евразийского экономического сообщества (высший орган Таможенного союза) на уровне глав государств и глав правительств.
Таким образом, мы можем заключить, что в целом международно-правовые источники ЕврАзЭС и Таможенного союза во-многом взаимосвязаны и пересекаются. Вместе с тем относительно вопроса об источниках права, действующих в рамках ЕврАзЭС, в науке нет единообразия. Так, например, Т. Ш. Кулматов к основным источникам права ЕврАзЭС относит международные договоры ЕврАзЭС, Основы законодательства ЕврАзЭС, а также решения органов ЕврАзЭС, имеющие нормативный характер. К вспомогательным источникам относятся типовые проекты, принимаемые Межпарламентской Ассамблеей ЕврАзЭС, на основе которых разрабатываются акты национального законодательства, а также решения советов и комиссий, созданных Межгоссоветом ЕврАзЭС, Межпарламентской Ассамблеей и Интеграционным Комитетом ЕврАзЭС[254].
На наш взгляд, не следует относить типовые проекты, т. е. акты рекомендательного характера, и решения органов ЕврАзЭС, не обладающие юридической силой, к вспомогательным источникам права ЕврАзЭС. Источниками права межгосударственного интеграционного объединения являются юридически обязательные акты, в данном случае это международные договоры, заключенные в рамках ЕврАзЭС, решения органов, носящие обязательный характер, Основы законодательства ЕврАзЭС, которые предполагается принимать в качестве приложений к международным договорам.
Таким образом, система актов, разрабатываемых и принимаемых в рамках межгосударственных интеграционных объединений, в частности Таможенного союза и ЕврАзЭС, достаточно разветвлена и дифференцирована. В нее входят как юридически обязательные акты, в частности международные договоры, решения, обладающие юридической силой, так и акты необязательного, т. е. рекомендательного, характера. Акты межгосударственного интеграционного объединения составляют именно систему, а не простую совокупность международных документов. Системность данной правовой матрицы обусловлена взаимосвязанностью и взаимозависимостью актов, входящих в нее, их иерархическими связями. Как уже указывалось, с учетом характера и природы актов межгосударственных интеграционных объединений их можно разделить на международно-правовые акты, т. е. юридически обязательные и международные акты, не обладающие качествами юридической обязательности.
Международно-правовые акты составляют категорию источников права Таможенного союза и ЕврАзЭС, а в их развитие принимаются акты рекомендательного характера, которые не входят в число источников и не обладают юридической силой. В первую очередь к международно-правовым актам Таможенного союза и ЕврАзЭС относятся международные договоры, из группы которых возможно выделить учредительные международные договоры, которые лежат в основе данных межгосударственных интеграционных объединений, а также международные договоры, регламентирующие отдельные сферы сотрудничества государств.
Согласно подп. «а» п. 1 ст. 2 Венской конвенции международный договор – международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным правом независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования.
Современная договорная практика и законодательное регулирование пошли по пути заключения международных договоров на различных уровнях. Так, например, Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» предусматривает заключение международных договоров на трех уровнях:
1) межгосударственном;
2) межправительственном;
3) межведомственном (п. 2 ст. 3).
Такая концепция реализована и в законодательстве иных государств на постсоветском пространстве, а также утвердилась в международной договорной практике большинства государств земного шара[255]. Отметим, что еще советское законодательство исходило из трехуровневой системы заключения международных договоров[256]. Внедрение такой трехуровневой системы обусловлено характерными особенностями каждого из указанных видов международных договоров, их отличительными чертами и содержанием.
Межгосударственные международные договоры заключаются на самом высшем уровне и регламентируют, как правило, общеполитические вопросы сотрудничества государств, вопросы безопасности и обороноспособности, разоружения и т. д. Межправительственные международные договоры посвящены преимущественно вопросам социально-экономического характера. Международные договоры межведомственного характера заключаются министерствами и ведомствами и регламентируют сотрудничество соответствующих органов исполнительной власти по вопросам, входящим в их компетенцию.
В рамках Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) действует ряд международных договоров, составляющих основу данного межгосударственного объединения. Назовем некоторые из них:
• Договор о Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве от 26 февраля 1999 г.;
• Договор об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 октября 2000 г.;
• Соглашение о проведении согласованной политики в области технического регулирования, санитарных и фитосанитарных мер от 25 января 2008 г.[257]
Кроме того, необходимо отметить, что вышеобозначенные международные договоры составляют юридическую основу и для Таможенного союза. Помимо указанных международных договоров, действующих как для ЕврАзЭС, так и для Таможенного союза, в рамках Таможенного союза заключены специальные международные договоры, необходимые для его функционирования. К таким актам, в частности, следует отнести[258]:
• Договор о Евразийской экономической комиссии от 18 ноября 2011 г.;
• Договор о создании единой таможенной территории и формировании таможенного союза от 6 октября 2007 г.;
• Соглашение о едином таможенно-тарифном регулировании от 25 января 2008 г.[259];
• Соглашение о вывозных таможенных пошлинах в отношении третьих стран от 25 января 2008 г.[260];
• Соглашение о единых правилах определения страны происхождения товаров от 25 января 2008 г.[261];
• Соглашение о единых мерах нетарифного регулирования в отношении третьих стран от 25 января 2008 г.[262];
• Соглашение о применении специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер по отношению к третьим странам от 25 января 2008 г.[263];
• Соглашение о принципах взимания косвенных налогов при экспорте и импорте товаров, выполнении работ, оказании услуг в Таможенном союзе от 25 января 2008 г.[264];
• Соглашение о порядке исчисления и уплаты таможенных платежей в государствах – участниках Таможенного союза от 12 декабря 2008 г.[265];
• Соглашение о порядке декларирования товаров от 12 декабря 2008 г.[266];
• Соглашение о видах таможенных процедур и таможенных режимов от 12 декабря 2008 г.[267]
Отдельного внимания заслуживает Таможенный кодекс Таможенного союза, который представляет собой особого рода международно-правовой документ, являющийся приложением к международному договору. Несмотря на то что Таможенный кодекс Таможенного союза с точки зрения своего наименования, формы и структуры имеет много общего с внутригосударственными нормативными правовыми актами, он является международно-правовым актом, принятым в качестве приложения к международному договору и, соответственно, является юридически обязательным. Следует отметить, что в случае с Таможенным кодексом Таможенного союза приложение является основополагающей частью, устанавливающей правовые нормы для регламентации таможенных отношений в рамках Таможенного союза.
Также к международно-правовым актам следует отнести решения, имеющие обязательный характер, принимаемые уполномоченными органами межгосударственного интеграционного объединения. Юридическая обязательность таких решений, как правило, закрепляется на уровне учредительных международных договоров, составляющих правовую основу функционирования того или иного межгосударственного интеграционного объединения. К таким органам следует отнести Межгосударственный Совет ЕврАзЭС (Высший Евразийский экономический совет) и Евразийскую экономическую комиссию. Анализ соответствующих актов, действующих в рамках ЕврАзЭС, говорит о том, что решения Межгосударственного Совета ЕврАзЭС подразумевают обязательный характер для государств участников.
Необходимо отметить, что юридическая природа решений некоторых органов межгосударственных интеграционных объединений не определена, что не всегда положительно сказывается на их имплементации. Вместе с тем применительно к межгосударственным интеграционным объединениям этот вопрос представляет определенную сложность. Исходя из положений доктрины международного права, в случае, если юридическая природа и обязательность решения какого-либо органа международной организации не определена, такое решение носит по общему правилу рекомендательный характер. Однако для межгосударственного интеграционного объединения, где сотрудничество государств осуществляется на более высоком уровне, а степень взаимосвязанности государств находится на качественно ином уровне, четкое закрепление юридической силы решений, принимаемых органами таких объединений, представляется чрезвычайно необходимым, так как отсутствие подобного закрепления сказывается на реализации таких решений, осложняет работу правоприменителям и, соответственно, негативно отражается на эффективности функционирования самого объединения.
Вместе с тем законодательство государств – участников Таможенного союза и ЕврАзЭС не устанавливает, каким образом подобные решения должны выполняться. В связи с данным обстоятельством на уровне международного договора целесообразно было бы установить то, каким образом реализуются решения Межгосударственного совета ЕврАзЭС, в том числе на внутригосударственном уровне. Это, в свою очередь, не отменяет и того, что на уровне национального законодательства необходимо внесение соответствующих корректив, которые четко регламентировали бы выполнение решений Межгосударственного Совета ЕврАзЭС.
Первостепенное значение для интеграции государств – членов Таможенного союза имеет также Договор о Евразийской экономической комиссии.
Проведенный международно-правовой анализ показывает, что Евразийская экономическая комиссия наделяется наднациональными полномочиями. В связи с этим приобретает особое значение вопрос о взаимодействии данного международного органа с органами публичной власти государства, в частности Российской Федерации.
При этом следует отметить, что решения Евразийской экономической комиссии не являются международными договорами, а соответственно, не входят в российскую правовую систему и не обладают приоритетом применения в случае коллизии с законами Российской Федерации, в отличие от международных договоров Российской Федерации, для которых на конституционном уровне установлен приоритет. Однако Договор о Евразийской экономической комиссии есть международный договор и, как нам представляется, опосредовано, через указанный Договор, решения Евразийской экономической комиссии входят в «ткань» национального правопорядка. Как показывает практика выполнения международных обязательств, вытекающих из различных международно-правовых источников, большая часть норм международного права реализуется на внутригосударственном уровне, в этом плане не будут являться исключением и решения Евразийской экономической комиссии, в связи с чем потребуется координация и взаимодействие данного международного органа с национальными органами публичной власти. Таким образом, ввиду того, что решения Евразийской экономической комиссии обязательны для государств – участников Договора, органы исполнительной власти должны согласовывать свои решения с решениями, принимаемыми данным международным органом.
В соответствии с подп. «д» п. 1 ст. 15 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» международные договоры об участии Российской Федерации в межгосударственных союзах, международных организациях и иных межгосударственных объединениях, если такие договоры предусматривают передачу им осуществления части полномочий Российской Федерации или устанавливают юридическую обязательность решений их органов для Российской Федерации, подлежат ратификации.
Однако эти положения применительно к решениям Межгосударственного Совета ЕврАзЭС не разрешают вопроса о месте и порядке действия решений Евразийской экономической комиссии в российской правовой системе. Как указывалось, в Конституции РФ не установлен приоритет юридически обязательных решений международных организаций и международных органов по отношению к национальному законодательству. В связи с этим неясно, как следует поступать правоприменителю в случае, если законодательство противоречит решениям Евразийской экономической комиссии? Исходя из Договора о Евразийской экономической комиссии, решения этого органа имеют обязательный характер, т. е. государства – участники Таможенного союза должны их выполнить. На такие решения распространяется действие императивного принципа международного права – принципа добросовестного соблюдения международных обязательств. Таким образом, государство должно обеспечить, чтобы его законодательство соответствовало юридически обязательным решениям Евразийской экономической комиссии. Это относится как к федеральному законодательству, так и законодательству субъектов РФ.
Отдельную разновидность международно-правовых актов, принимаемых под эгидой ЕврАзЭС, которые имеют большое значение для унификации национальных законодательств государств – членов Таможенного союза, представляют Основы законодательства ЕврАзЭС. Основы законодательства являются новым на постсоветском пространстве правовым инструментом, посредством которого осуществляется правовая регламентация различных сфер общественной жизни в государствах – участниках ЕврАзЭС. Договор о статусе Основ законодательства Евразийского экономического сообщества, порядке их разработки, принятия и реализации от 18 июня 2004 г. предусматривает, что под Основами законодательства ЕврАзЭС понимаются правовые акты ЕврАзЭС, которые устанавливают единые для Сторон нормы правового регулирования в базовых сферах правоотношений, и которые принимаются путем заключения Сторонами соответствующих соглашений.
Международно-правовой анализ Договора о статусе Основ законодательства Евразийского экономического сообщества, порядке их разработки, принятия и реализации показывает, что такие Основы будут, вероятнее всего, являться приложением к соответствующему международному договору[268]. При этом важно иметь в виду, что приложение к международному договору является его неотъемлемой частью и обладает юридической силой договора и это должно быть установлено в самом международном договоре. Таким образом, правовой статус Основ законодательства качественно отличается от рекомендательного характера модельных законов и типовых проектов, принимаемых в рамках ЕврАзЭС, что должно учитываться при осуществлении мониторинга международных актов межгосударственных объединений[269].
В целях настоящего исследования необходимо верно определить природу модельных актов, которые принимаются в межгосударственных объединениях в большом количестве. Отметим, что разработка и принятие модельных законов не входит в сферу деятельности непосредственно Таможенного союза. Однако такие акты разрабатываются по линии ЕврАзЭС.
Модельные законы и типовые проекты, принимаемые под эгидой ЕврАзЭС, представляют собой рекомендательные акты, по своей структуре очень похожие на законы, принимаемые в государствах Содружества Независимых Государств. Модельные законы не содержат международно-правовых норм и не налагают на государства международно-правовых обязательств. В структуру международного права модельные законы не входят, а идут как бы параллельно с международно-правовым регулированием.
Применение международных договоров совместно с модельными законами может способствовать более эффективной регламентации соответствующих сфер, так как из модельных законов государства могут вычленять те положения, которые считают целесообразными и, применяя их наряду с международно-правовыми нормами, расширять международный инструментарий. Модельные законы способствуют гармонизации национальных законодательств и выработке согласованных подходов к тем или иным вопросам внутригосударственной правовой регламентации[270]. В рекомендациях международной научно-практической конференции «Модельное законодательство и возможности его практического применения национальными парламентами» отмечается, что разработка модельных законов в сфере экономики и науки должна быть приоритетным направлением в модельном законотворчестве[271].
Заместитель председателя Постоянной комиссии по международным делам и связям с СНГ Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь И. В. Карпенко отмечает, что «в зависимости от степени урегулирования правоотношений можно выделить использование следующих видов модельных законодательных актов: концепций, структуры этих актов, подходов к правовому регулированию, отдельных нормативных предписаний, терминологии.
Анализ законотворческой деятельности обеих палат белорусского парламента, а также Национального центра законодательства и правовых исследований Республики Беларусь свидетельствует, что модельные законы, типовые проекты и рекомендации Межпарламентской Ассамблеи Евразийского экономического сообщества нашли действительно широкое применение при подготовке проектов законов Республики, а также при их доработке в Палате представителей Национального собрания. Реализованы наиболее актуальные рекомендации модельных законов, типовых проектов и других документов МПА ЕврАзЭС[272]».
В Российской Федерации комитетами Государственной Думы использовались, в частности, следующие модельные законы: «О рынке ценных бумаг» (принят в г. Санкт-Петербурге 24 ноября 2001 г. постановлением 18-7 на 18-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ)[273], «О мобилизационной подготовке и мобилизации», «Об основных гарантиях прав ребенка в государстве» (принят в г. Санкт-Петербурге 16 октября 1999 г. Постановлением 14-9 на 14-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ)[274], «О продовольственной безопасности» (принят в г. Санкт-Петербурге 16 октября 1999 г. Постановлением 14–10 на 14-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ[275]), «О языках» (принят в г. Санкт-Петербурге 4 декабря 2004 г. Постановлением 24-6 на 24-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ)[276], «О культуре» (принят в г. Санкт-Петербурге 4 декабря 2004 г. Постановлением 24-6 на 24-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ)[277], «Об авторском праве и смежных правах», «О студенческом спорте» (принят в г. Санкт-Петербурге 16 июня 2003 г. Постановлением 21-9 на 21-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ)[278], модельные Лесной и Земельный кодексы для государств – участников СНГ и др. Мониторинг использования модельных законов МПА СНГ свидетельствует о том, что потенциал модельного законотворчества далеко не исчерпан. Модельные законы МПА СНГ обладают значительным законотворческим ресурсом для создания гармоничного правового поля Содружества Независимых Государств[279].
А. Л. Маковский справедливо отмечает, что, приняв однажды рекомендательный законодательный акт, Межпарламентская Ассамблея СНГ, за редкими исключениями, к нему больше не возвращается, даже несмотря на существенное изменение условий, в которых акт был когда-то принят[280]. Представляется, что одним из способов разрешения этой проблемы мог бы стать комплексный мониторинг модельных законов СНГ и соответствующих национальных законов. На наш взгляд, это могло бы способствовать повышению как эффективности модельных законов, так и гармонизации национального законодательства государств – участников СНГ.
При рассмотрении вопросов, связанных с видами международно-правовых актов ЕврАзЭС и Таможенного союза, необходимо исходить из особенностей и характерных черт тех или иных актов. Специфика интеграционного права состоит в том, что международные договоры качественно иного типа служат юридической основной для интеграционного взаимодействия государств, а также в том, что с углублением интеграции все больший массив правовых актов создается наднациональными органами и институтами, в пользу которых государства уступают часть своего суверенитета[281].
В качестве одного из ярких примеров современного права межгосударственных интеграционных объединений можно отметить, что в настоящее время в рамках ЕврАзЭС и Таможенного союза разрабатываются особого рода международно-правовые акты – технические регламенты, обладающие существенной международно-правовой спецификой, которая должна учитываться при мониторинге. Так, Соглашение о проведении согласованной политики в области технического регулирования, санитарных и фитосанитарных мер от 25 января 2008 г. предусматривает, что «технический регламент ЕврАзЭС» – документ, принятый международным договором государств Сторон в рамках ЕврАзЭС и устанавливающий обязательные для применения и исполнения требования к объектам технического регулирования (продукции или связанным с требованиями к продукции процессам производства, монтажа, наладки, эксплуатации (использования), хранения, перевозки (транспортирования), реализации и утилизации) (ст. 1).
В свою очередь, Соглашение о единых принципах и правилах технического регулирования в Республике Беларусь, Республике Казахстан и Российской Федерации от 18 ноября 2010 г.[282] (далее – Соглашение о единых принципах и правилах технического регулирования от 18 ноября 2010 г.) устанавливает, что «технический регламент Таможенного союза» – документ, устанавливающий обязательные для применения и исполнения на таможенной территории Таможенного союза требования к продукции либо к продукции и связанным с требованиями к продукции процессам производства, монтажа, наладки, эксплуатации (использования), хранения, перевозки (транспортирования), реализации и утилизации, утвержденный Комиссией Таможенного союза (ст. 1). Кроме того, при реализации технических регламентов, принимаемых в рамках ЕврАзЭС и Таможенного союза, необходимо исходить из особенностей взаимодействия обозначенных нормативных правовых между собой.
Так, Соглашение о единых принципах и правилах технического регулирования от 18 ноября 2010 г. содержит норму о том, что технические регламенты Таможенного союза разрабатываются только в отношении продукции, включенной в единый перечень, если в отношении такой продукции не приняты технические регламенты Евразийского экономического сообщества. В случае принятия технического регламента Евразийского экономического сообщества в отношении продукции, на которую принят технический регламент Таможенного союза, действие технического регламента Таможенного союза или соответствующей его части прекращается с даты вступления в силу технического регламента Евразийского экономического сообщества (п. 1 ст. 4). Данные особенности необходимо учитывать в процессе правового мониторинга[283].
Таким образом, международно-правовой и международный инструментарий в ЕврАзЭС и Таможенном союзе достаточно разветвлены, что имеет непосредственное значение для осуществления интеграции и реализации соответствующих международно-правовых и международных предписаний. В то же время, поскольку в Российской Федерации четко не определено место решений органов ЕврАзЭС и Таможенного союза в правовой системе Российской Федерации, в первую очередь это касается в настоящее время решений таких органов межгосударственных интеграционных объединений, как Межгосударственный Совет ЕврАзЭС и Евразийская экономическая комиссия, наделенных широкими наднациональными полномочиями, то неизбежно возникновение коллизий при применении решений указанных органов и российского законодательства, в случае их противоречия. На наш взгляд, до соответствующего нормативного разрешения данного вопроса возможно путем системного и логического толкования придти к выводу о приоритетном применении международно-правовых актов ЕврАзЭС и Таможенного союза, включая решения Межгосударственного Совета ЕврАзЭС и Евразийской экономической комиссии в случае противоречия с российским законодательством.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.