3. Особенности российского законодательства, регулирующего инвестиционные соглашения

3. Особенности российского законодательства, регулирующего инвестиционные соглашения

В заключительной части настоящей главы следует остановиться на ключевых вопросах, связанных с применением отечественного законодательства об инвестиционных соглашениях, и прежде всего Федерального закона «О соглашениях о разделе продукции», который на сегодня, по сути, является единственным законодательным актом федерального уровня в данной области.

В начале 90-х годов XX в. отечественная система недропользования была подвергнута коренному пересмотру. С принятием Закона РФ от 21 февраля 1992г. №2395-1 «О недрах» (далее — Закон о недрах) в России появилась единая система государственного лицензирования пользования недрами. В соответствии с положениями Закона о недрах предоставление недр в пользование должно было оформляться специальным государственным разрешением в виде лицензии, а органами, ответственными за выдачу лицензии, были названы органы исполнительной власти субъекта РФ и государственный орган управления фондом недр (в настоящий момент— это Министерство природных ресурсов РФ). Затем постановлением Верховного Совета РФ от 15 июля 1992 г. №3314-1[240] было утверждено Положение о порядке лицензирования пользования недрами, которое более развернуто определило механизм предоставления и отзыва лицензий. В дальнейшем Закон о недрах подвергался нескольким значительным изменениям, наиболее важные из которых были внесены Федеральным законом от 3 марта 1995 г. № 27-ФЗ[241] и Федеральным законом от 2 января 2000 г. № 20-ФЗ[242]. Общим вектором указанных изменений и дополнений стало предоставление недропользователям большей свободы действий в рамках, очерченных законодательством и условиями лицензии (в том числе в части получения лицензии без проведения конкурса или аукциона, перехода права пользования участками недр (переоформления лицензий на пользование участками недр) к другому субъекту предпринимательской деятельности)[243]. Общий правовой режим недропользования, который сложился в рамках Закона о недрах и указанного Положения о порядке лицензирования пользования недрами, можно кратко охарактеризовать как лицензионный, имея в виду, что в рамках этого режима лицензия является основным правоустанавливающим и правоудостоверительным документом, подтверждающим право недропользователя на пользование тем или иным участком недр[244].

Правовой режим, которым пользуются инвесторы в рамках Закона о СРП, с самого начала задумывался как альтернатива лицензионному режиму. Причем альтернатива не только с точки зрения режима налогообложения, но и с позиций правового значения соотношения соглашения сторон и лицензии как одностороннего административного акта государства. К сожалению, законодателю так и не удалось провести четкую границу между лицензионным режимом и режимом СРП.

Дело в том, что при принятии Закона о СРП законодатель не отказался от необходимости выдачи любому инвестору-недропользователю лицензии как одностороннего административного акта. При этом правовое соотношение лицензии и самого СРП изначально было обозначено нечетко. С одной стороны, в соответствии с п. 1 ст. 2 Закона о СРП именно на основании СРП инвестору предоставляются исключительные права на поиски, разведку, добычу минерального сырья на данном участке недр и на ведение связанных с этим работ. С другой стороны, п. 2 ст. 4 Закона о СРП говорит о том, что лицензия на пользование участком недр удостоверяет право пользования участком недр, указанным в СРП, и выдается инвестору органом исполнительной власти соответствующего субъекта РФ и федеральным органом управления государственным фондом недр или его территориальным подразделением в течение 30 дней с даты подписания СРП. По мнению С.А. Сосны, «в результате возникает совершенно ненормальная ситуация, при которой смешиваются и пересекаются два принципиально разных режима недропользования — гражданско-правовой[245] и административно-правовой. В этой неопределенной, чреватой непредсказуемыми последствиями ситуации оказываются как инвесторы, которые не знают, какой из режимов (и в какой степени) распространяется на их деятельность, так и государственные органы, которые не в состоянии гарантировать инвесторов от таких последствий… Необходимо… либо изъять из Закона о СРП п. 2 ст. 4, который устанавливает правоудостоверяющий статус лицензии, либо принципиально изменить этот статус, закрепив за лицензией лишь функцию регистрации прав недропользователя и тем самым надежно отделив ее от лицензии по Закону о недрах»[246]. Аналогичной, но не столь резкой позиции придерживается H.H. Вознесенская, которая полагает, что, «поскольку самим соглашением (СРП) предоставляются исключительные права на поиск и добычу минерального сырья, лицензия, выдаваемая на их освоение, носит удостоверяющий характер, являясь, по сути, регистрационным, а не правообразующим документом»[247].

На наш взгляд, жесткое противопоставление СРП и лицензии на право пользование участком недр вряд ли верно. Во всяком случае последующее развитие законодательства показало, что отечественный законодатель не намерен отказываться от необходимости оформления лицензии для инвесторов, заключивших СРП. Федеральный закон от 2 января 2000 г. № 20-ФЗ четко продемонстрировал, что лицензия остается необходимым юридическим фактом для оформления права недропользования как для лицензионного режима, так и для режима СРП. В новой редакции ст. 10.1 Закона о недрах вступившее в силу СРП, заключенное в соответствии с Законом о СРП, рассматривается в качестве одного из оснований для получения права пользования участками недр наряду с такими общими основаниями, свойственными лицензионному режиму, как решение Правительства РФ, совместное решение федерального органа управления государственным фондом недр и органа исполнительной власти соответствующего субъекта РФ. Таким образом, СРП рассматривается как хотя и важный, но не единственный элемент юридического (фактического) состава, на основании которого инвестор получает исключительное право на использование участка недр. В этом качестве СРП заменяет одностороннее волеизъявление государственного органа (Правительства РФ, федерального органа управления государственным фондом недр и органа исполнительной власти соответствующего субъекта РФ), но не упраздняет необходимости наступления другого юридического факта из общего фактического состава — выдачи лицензии на право пользования данным участком недр[248].

Вместе с тем нельзя и принижать роль СРП в системе юридических фактов, образующих единый фактический состав. СРП является таким же самодостаточным основанием для предоставления права пользования участком недр, как и любые из перечисленных выше административных актов органов власти. В этом заключается существенное отличие СРП от того договора, который зачастую заключается при выдаче лицензии между недропользователем и уполномоченным государственными органами (в практике его называют «лицензионное соглашение»)[249]. Это «лицензионное соглашение» является не более чем приложением к лицензии, фиксирующим дополнительные обязательства недропользователя. Юридическая судьба «лицензионного соглашения» полностью подчинена правовому статусу соответствующей лицензии: приостановление права пользования недрами органами, предоставившими лицензию, влечет приостановление действия «лицензионного соглашения», а прекращение права пользования недрами (отзыв лицензии) влечет расторжение «лицензионного соглашения».

СРП представляет собой принципиально иную ситуацию. Согласно п. 2 ст. 4 Закона о СРП лицензия выдается на срок действия СРП и подлежит продлению или переоформлению либо утрачивает силу в соответствии с условиями СРП. Вместе с тем необходимо согласиться с мнением тех авторов, которые считают, что следует в законодательном порядке четко оговорить, какие основания прекращения права пользования недрами, закрепленные Законом о недрах, могут быть применимы к инвесторам, заключившим СРП. В противном случае может возникнуть абсурдная ситуация, когда данное СРП продолжает формально действовать, но лицензия на право пользования недрами отозвана по одному из оснований, не предусмотренных Законом о СРП или условиями конкретного СРП.

Именно описанный выше подход к соотношению СРП и лицензии закреплен в уже упоминавшемся ранее проекте Федерального закона «О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами». Согласно ст. 20 проекта «концессионный договор вступает в силу с момента внесения в соответствующий государственный реестр концессионных договоров и является основанием для выдачи лицензии на право пользования недрами или другими природными ресурсами». Более того, выдача инвестору разрешительных документов, необходимых для осуществления работ и услуг, рассматривается в ст. 22 проекта как обязательство российской стороны (государства) перед инвестором[250].

Практический интерес представляют также вопросы заключения СРП. Первоначальный текст Закона о СРП предусматривал, что жесткое правило относительно того, что перечни участков недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции, устанавливаются исключительно федеральными законами. Первоначально предполагалось, что федеральным законом будет сразу же утвержден «солидный» перечень из 250 участков[251], однако в конечном счете в течение первых лет действия Закона о СРП на уровне федерального закона было утверждено лишь около 20 месторождений. В ре-зудьтате, «несмотря на весь драматизм ситуации, складывавшейся вокруг Федерального закона № 225-ФЗ „О соглашениях о разделе продукции“ от 30 декабря 1995 г., больших надежд он не оправдал: его вклад в привлечение иностранных инвестиций и технологий в российский нефтяной сектор оказался на удивление незначительным»[252].

Федеральным законом от 7 января 1999 г. № 19-ФЗ[253] в ст. 2 Закона о СРП были внесены изменения, предусматривающие случаи, когда право пользования участками недр на условиях раздела продукции может быть предоставлено на основании решения Правительства РФ и решения органа государственной власти соответствующего субъекта РФ без утверждения федеральными законами[254]. Кроме того, Федеральным законом от 18 июня 2001 г. №75-Ф3[255] текст Закона о СРП был дополнен возможностью заключения СРП без проведения конкурсов или аукционов при условии, что инвестор является пользователем недр для разведки и добычи полезных ископаемых на иных предусмотренных законодательством РФ условиях, отличных от условий СРП. В этом случае соглашение может быть заключено с указанным пользователем недр либо с другим юридическим лицом или объединением юридических лиц, созданными с участием этого пользователя[256].

Таким образом, законодатель существенно расширил возможности заключения СРП. Вместе с тем в тексте Закона о СРП сохранились некоторые положения, касающиеся заключения СРП, которые вызывают серьезные вопросы. В частности, в последнем абзаце п. 1 ст. 6 Закона о СРП предусмотрено, что соглашения, связанные с использованием участков недр, расположенных на континентальном шельфе РФ и (или) в пределах исключительной экономической зоны РФ, а также соглашения, заключенные в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 6 Закона о СРП, утверждаются отдельными федеральными законами. В данном случае справедливы следующие опасения С.А. Сосны: «Так, если Федеральное Собрание не утвердит Соглашение с инвестором до того, как последний получит лицензию, удостоверяющую его право пользоваться недрами, то такая лицензия не может быть выдана ему. Но Закон о СРП (ст. 2) не допускает отказа в выдаче лицензии. Если же Федеральное Собрание не утвердит Соглашение уже после предоставления лицензии, то последняя должна быть у инвестора изъята. Но без доказанной вины инвестора такое изъятие тоже незаконно. Таким образом, возникает юридически тупиковая ситуация. В любом случае неутверждение Соглашения повлечет за собой обвинение государства в невыполнении принятых на себя обязательств, судебные иски о возмещении убытков и, наверняка, крупные финансовые потери»[257]. Очевидно, что данное положение Закона о СРП требует пересмотра.

Анализируя правовую природу СРП, нельзя вкратце не остановиться на основных вопросах, касающихся режима налогообложения инвестора. Как отмечает С.А. Сосна, «в разных странах в зависимости от местных условий приняты различные схемы раздела. Схема, заложенная в российском Законе о СРП, предусматривает двухступенчатый раздел. Вначале из полученной инвестором продукции выделяется часть, направляемая на возмещение понесенных им затрат (затратная или компенсационная продукция), после чего оставшаяся „прибыльная“ продукция делится между государством и инвестором в установленной в Соглашении пропорции. При этом Закон предусматривает замену разделом продукции не всех установленных налогов, сборов и платежей. Инвестор в обычном порядке уплачивает государству налог на прибыль со своей доли прибыльной продукции, а также платежи за право на пользование недрами»[258]. Данную модель налогообложения в рамках СРП принято характеризовать как «индонезийскую»[259].

Кроме того, Федеральный закон от 18 июня 2001 г. № 75-ФЗ предусмотрел возможность введения иного режима налогообложения при заключении отдельных СРП. В соответствии с п. 2 ст. 8 действующей редакции Закона о СРП стал возможен так называемый прямой раздел продукции, который заменяет уплату всей совокупности федеральных, региональных и местных налогов и сборов (за исключением единого социального налога)[260].

Необходимо отметить, что принципиальной особенностью режима налогообложения СРП является не просто то обстоятельство, что основная масса налогов заменяется передачей части произведенной продукции (добытого сырья). Ведь вплоть до 2002 г. в рамках общего лицензионного режима Закон о недрах допускал уплату некоторых платежей за пользование недрами в натуральной форме. Однако речь здесь шла исключительно о том, что рассчитанная по общеустановленным правилам сумма налога уплачивается не в денежной форме, а путем передачи государству части добываемого сырья. Применительно к СРП меняется сам принцип взимания налогов — большая часть налогов и сборов для инвестора упраздняется, будучи полностью замененной передачей оговоренной части произведенной продукции.

Такой режим налогообложения СРП позволяет реализовывать проекты, которые были бы заведомо убыточными при применении общей схемы взимания налогов и сборов. Раздел продукции, заменяющий основную часть налогов, понижает порог рентабельности практически до уровня издержек производства. В таких условиях инвестор может браться за разработку сложных для освоения месторождений при условии, что стоимость содержащегося в них минерального сырья превышает затраты на его извлечение. Тем не менее СРП остается рисковым договором. Если месторождение не будет обнаружено или затраты на его освоение и разработку превышают стоимость извлекаемых запасов минерального сырья, то инвестор несет безвозвратные потери. Одновременно даже при минимальном уровне рентабельности выигрывает государство. Во-первых, оно получает плату за пользование недрами, разработка которых в условиях общего режима налогообложения была бы невозможна. Во-вторых, государство получает причитающуюся ему долю прибыльной продукции и налог на прибыль с доли прибыльной продукции инвестора. Наконец, улучшается общее состояние экономики принимающего государства за счет развития смежных отраслей производства, решения вопросов занятости и т.п.[261]

С точки зрения направления настоящей работы важное значение имеет также исследование положений Закона о СРП на предмет соответствия основным международно-правовым документам, касающимся вопросов иностранных капиталовложений. В этом контексте нельзя не коснуться темы о соответствии норм Закона о СРП документам ВТО, и прежде всего Соглашению об относящихся к торговле инвестиционных мерах (Agreement on Trade-Related Investment Measures —TRIMS). Статья 2 Соглашения ТРИМС предусматривает, что ни одна из стран-членов не должна применять относящиеся к торговле инвестиционные меры, которые не соответствуют положениям ст. 3 («Принцип национального режима») или ст. 11 («Запрет количественных ограничений») ГАТТ в редакции 1994 г. Одновременно в Приложении к Соглашению ТРИМС приведен примерный перечень такого рода недозволенных мер. Внимательный их анализ показывает, что ряд положений Закона о СРП представляют собой те самые инвестиционные меры, которые не допускаются Соглашением ТРИМС. К таким мерам относятся:

1) предоставление российским юридическим лицам преимущественного права на участие в работах по соглашению в качестве подрядчиков, поставщиков, перевозчиков или в ином качестве (абз. 2 п. 2 ст. 7 Закона о СРП);

2) размещение заказов на изготовление оборудования, технических средств и материалов, необходимых для геологического изучения, добычи и первичной переработки полезных ископаемых, в объеме не менее чем 70 % общей стоимости таких заказов между российскими юридическими лицами или иностранными юридическими лицами, осуществляющими соответствующую деятельность и зарегистрированными в качестве налогоплательщиков на территории РФ (так называемое 70 % Russian Content Rule) — абз. 4 п. 2 ст. 7 Закона о СРП;

3) обязанность предусматривать в соглашениях условие, что не менее определенной части технологического оборудования для добычи полезных ископаемых и их переработки, закупаемого инвестором, должно производиться на территории РФ (ч. 3 п. 2 ст. 7 Закона о СРП)[262].

При этом анализ изменений и дополнений, вносимых в текст Закона о СРП, показывает, что указанные ограничения не только не уменьшались, а, наоборот, все более усиливались. В связи с выбранным Российской Федерацией курсом на присоединение к ВТО на повестке дня встает актуальный вопрос об отмене указанных ограничений, устанавливающих односторонние преимущества для российских производителей.

Кроме того, описанные выше ограничительные правила могут не только затрагивать интересы инвесторов, но и вызывать имущественные потери для государства. Как правильно замечает С.А. Сосна, «дело в том, что стоимость оказываемых инвестору по Соглашению поставок и услуг компенсируется инвестору за счет выделяемой на эти цели доли произведенной продукции. Чем выше такая стоимость, тем больше объем компенсационной продукции и тем соответственно меньше объем так называемой прибыльной продукции, часть которой принадлежит государству»[263].

Таким образом, анализ основных положений Закона о СРП показывает, что отечественное законодательство в области инвестиционных соглашений находится еще только в первоначальной стадии своего развития. Многие концептуальные вопросы остаются нерешенными либо изобилуют внутренними противоречиями. Во многом это связано с отсутствием системообразующего законодательного акта в данной области — федерального закона о концессионных договорах. При этом дополнительной проработки требуют как ключевые теоретические вопросы (о правовой природе концессионного договора, соотношении концессии и административного акта — лицензии), так и практические проблемы (такие, как совершенствование режима налогообложения, процедуры заключения концессионных договоров; наличие правил, противоречащих документам ВТО).