6. Защита прав участников имущественного оборота в публично-правовых отношениях
6. Защита прав участников имущественного оборота в публично-правовых отношениях
В последние годы актуальное значение для практики приобрели вопросы, связанные с защитой прав предпринимателей и организаций от незаконных действий налоговых, таможенных органов, органов Пенсионного фонда, ценообразования, Федерального казначейства и других государственных органов, обладающих административными полномочиями. Еще пять лет назад такие проблемы не попадали в сферу внимания государственных арбитражей, поскольку споры с участием указанных государственных органов были исключены из числа споров, подведомственных государственным арбитражам.
Однако введение в действие нового законодательства о собственности заставило государственные арбитражи отказаться от позиции стороннего наблюдателя, так как деятельность названных государственных органов по применению к участникам имущественного оборота экономической (финансовой) ответственности, т.е. взысканию с них в бесспорном порядке недоимок по налогам и иным обязательным платежам, а также различных финансовых санкций с обращением взыскания на их имущество, не могла не затрагивать субъективные гражданские права этих лиц. Продолжение политики невмешательства в данные административно-правовые отношения со ссылкой на неподведомственность соответствующих споров означало бы отказ от выполнения основных задач государственных арбитражей (а затем и арбитражных судов) по обеспечению защиты прав и законных интересов организаций и предпринимателей.
Поэтому сначала в практике государственных арбитражей, а затем и в арбитражно – процессуальном законодательстве, регулирующем деятельность арбитражных судов, появились новые категории споров с участием налоговых и иных административных (контролирующих) государственных органов.
В настоящее время в соответствии со ст. 22 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (АПК РФ) к числу дел, подведомственных арбитражным судам, относятся: споры о признании недействительными (полностью или частично) ненормативных актов государственных органов (включая контролирующие органы), не соответствующих законам и иным правовым актам и нарушающих права и законные интересы организаций и граждан; о признании не подлежащим исполнению исполнительного или иного документа, по которому взыскание производится в бесспорном порядке; о возврате из бюджета денежных средств, списанных органами, осуществляющими контрольные функции, в бесспорном порядке с нарушением требований закона или иного нормативного правового акта.
Таким образом, предприниматели или организации, чьи права нарушены незаконными действиями налоговых и иных административных органов, могут использовать следующие способы защиты нарушенных прав: признание акта соответствующего органа о применении финансовой ответственности недействительным; возврат из бюджета списанных сумм; признание не подлежащим исполнению инкассового поручения соответствующего государственного органа, по которому взыскание должно быть произведено банком в бесспорном порядке, что может по сути рассматриваться в качестве такого способа защиты, как пресечение нарушения гражданского права; и наконец, возмещение убытков, включая упущенную выгоду, причиненных незаконными действиями налоговых и иных государственных органов.
Арбитражные суды рассматривают тысячи дел с участием налоговых и других контролирующих органов. Интересно отметить, что, согласно статистическим данным, в большинстве случаев иски налогоплательщиков, например, удовлетворяются полностью либо частично.
При рассмотрении таких дел арбитражным судам зачастую приходится сталкиваться с проблемами, возникающими на стыке частноправовых и публично-правовых отношений. С особыми, а часто непреодолимыми, трудностями встречается арбитражно-судебная практика в ситуациях, когда имеются противоречия между публично-правовыми нормами, которыми руководствуются в своей деятельности государственные органы, и гражданско-правовыми нормами, регламентирующими деятельность участников имущественного оборота. Более того, анализ законодательства и арбитражно-судебной практики свидетельствует о реальной опасности разрушения довольно высокой степени защиты прав участников имущественного оборота, обеспечиваемой гражданским правом, отраслями законодательства, относящимися к публичному праву, и прежде всего налоговым законодательством. Некоторые нормы налогового законодательства способны свести к нулю права организаций и предпринимателей, предоставленные им гражданским правом.
Так, одним из основных положений гражданского права является принцип свободы договора. Одно из необходимых условий действия названного принципа в имущественном обороте заключается в том, что сторонам должна быть предоставлена возможность определять условия договора по своему усмотрению, за исключением только тех случаев, когда соответствующие условия предписаны законом или иным правовым актом. Существенным условием практически всякого договора в сфере предпринимательства является условие о цене за товары, работы или услуги. По общему правилу данное условие устанавливается в договоре по соглашению сторон. Изъятие из этого правила составляют лишь случаи государственного регулирования цен, которые могут быть предусмотрены только законом. Таким образом, стороны в договоре должны самостоятельно по соглашению между собой определять цены (тарифы, расценки и т.п.), по которым производятся расчеты за проданные товары, выполненную работу или оказанные услуги.
Однако в налоговом законодательстве имеются нормы, препятствующие использованию сторонами договорных цен и по существу ориентирующие их на опережающее повышение договорных цен против среднерыночных. В частности, в соответствии с п. 5 ст. 2 Закона Российской Федерации «О налоге на прибыль предприятий и организаций»[1035] для предприятий, осуществляющих прямой обмен или реализацию продукции (работ, услуг) по ценам не выше себестоимости, под выручкой для целей налогообложения понимается сумма сделки, которая определяется исходя из рыночных цен реализации аналогичных продукции, работ, услуг, применявшихся на момент исполнения сделки.
Можно привести и другие примеры, иллюстрирующие сказанное. В практике налоговых органов находят широкое применение меры по бесспорному взысканию недоимки по платежам в бюджет в виде обращения взыскания на суммы, причитающиеся недоимщику от его дебиторов.
Между тем, как представляется, бесспорное списание соответствующих сумм со счетов дебиторов по инкассовому поручению налоговой инспекции противоречит гражданскому законодательству и по существу лишает организацию, выступающую в роли дебитора налогоплательщика, возможности защищать свои права, вытекающие из гражданско-правового обязательства.
В последнее время в сфере налогового законодательства принят ряд нормативных актов, перечеркивающих принципиальные положения Гражданского кодекса, регулирующие договор банковского счета, и превращающих коммерческие банки из равноправного партнера по договору практически в контролирующий орган. К числу таких актов, к примеру, относится Указ Президента Российской Федерации от 18 августа 1996 г. №1212 «О мерах по повышению собираемости налогов и других обязательных платежей и упорядочению наличного и безналичного денежного обращения»[1036]. Несмотря на имеющиеся в тексте Указа ссылки на отдельные положения Гражданского кодекса, которые действительно данным Указом не нарушены, в нем содержатся нормы, которые противоречат основным положениям Кодекса, регулирующим договор банковского счета, и прежде всего п. 3 ст. 845, согласно которому банк не вправе определять и контролировать направления использования денежных средств клиента и устанавливать другие, не предусмотренные законом или договором банковского счета ограничения его права распоряжаться денежными средствами по своему усмотрению.
Между тем в названном Указе Президента Российской Федерации, который, не являясь законом, не может устанавливать никаких ограничений прав владельца банковского счета по распоряжению находящимися на нем денежными средствами, можно найти немало положений, противоречащих ГК. Так, в соответствии с п. 3 Указа денежные средства, поступающие на любые счета (кроме т.н. счета недоимщика) предприятий – недоимщиков в банках или иных кредитных организациях, в том числе на счета их представительств и филиалов, а также находящиеся на этих счетах остатки денежных средств, за исключением средств, направляемых на оплату расчетных документов первой и второй групп очередности платежей, установленной ст. 855 ГК, а также средств целевого бюджетного финансирования и остатков средств на бюджетных счетах, полностью перечисляются на счет недоимщика. Банкам и иным кредитным организациям разрешено отказывать в совершении операций по счетам предприятий – недоимщиков.
Еще дальше пошли ведомственные нормативные акты. Достаточно вспомнить нашумевшую историю с печально известным письмом Минфина, Федеральной налоговой службы и Центрального банка Российской Федерации от 22 августа 1996 г., разъясняющим подведомственным организациям, как обходить нормы Гражданского кодекса об очередности списания денежных средств с банковских счетов организаций.
Эта история началась с изменения порядка очередности списания денежных средств со счета в банке. Речь идет о Федеральном законе от 18 июля 1996 г. «О внесении изменений и дополнения в п. 2 ст. 855 Гражданского кодекса Российской Федерации»[1037]. Согласно этому Закону при недостаточности денежных средств на банковском счете организации в третью (привилегированную, стоящую перед бюджетом) очередь банками должно производиться списание по платежным документам, предусматривающим перечисление или выдачу денежных средств для расчетов по оплате труда с лицами, работающими по трудовому договору (контракту), а также по отчислениям в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации и Государственный фонд занятости населения Российской Федерации.
За этим последовало печально известное письмо Министерства финансов, Федеральной налоговой службы и Центрального банка Российской Федерации от 22 августа 1996 г., зарегистрированное Министерством юстиции[1038], в соответствии с которым очередность списания денежных средств с банковского счета, установленная ст. 855 ГК, не применяется к налоговым платежам, которые должны вноситься в первоочередном порядке. В ответ последовали Постановления Государственной Думы от 11 октября 1996 г. «О порядке применения п. 2 ст. 855 Гражданского кодекса Российской Федерации» и «О факте грубого неисполнения ст. 855 Гражданского кодекса Российской Федерации»[1039]. И конца этой истории не видно.
Действия названных ведомств можно объяснить (ни в коем случае не оправдать, ибо закон есть закон!) лишь как шаг отчаяния. Совершенно же очевидно, что неуклонное применение новой редакции п. 2 ст. 855 ГК (что должны обеспечить все банки и все государственные органы) ведет к разрушению государства, т.к. не имея поступлений в бюджет, государство не сможет содержать всю бюджетную сферу; заранее обречены на неудачу любые попытки реформирования экономики, т.к. производители теперь будут работать исключительно на зарплату для своих работников; практически неразличимой становится грань между хорошо и плохо работающими предприятиями.
И еще один пример, на этот раз из области таможенного законодательства. Указом Президента Российской Федерации от 18 августа 1996 г. №1209 «О государственном регулировании внешнеторговых бартерных сделок»[1040], действие которого, судя по названию, должно было быть ограничено внешнеторговыми сделками, предусматривающими обмен эквивалентными по стоимости товарами, работами, услугами, результатами интеллектуальной деятельности, т.е. именно бартерными сделками, к числу которых, как известно, не относятся сделки, предусматривающие использование при их осуществлении денежных или иных платежных средств, установлена обязанность российских организаций, экспортирующих товары, работы или услуги по сделкам, предусматривающим осуществление расчетов в денежных или иных платежных средствах, обеспечить возврат этих средств на свои счета в уполномоченных банках в сроки, предусмотренные паспортом соответствующей внешнеторговой сделки (п. 4). При этом таможенным органам и участникам внешнеторговых сделок предписано исходить из того, что обязательное зачисление на счета в уполномоченных банках валютной выручки от экспорта товаров в установленном порядке является требованием таможенного режима экспорта товаров в соответствии со ст. 98 Таможенного кодекса Российской Федерации (п. 7 Указа). Эти положения Указа открыли возможность для таможенных органов применять жесточайшие штрафы за нарушения таможенного режима, предусмотренные ст. 273 Таможенного кодекса Российской Федерации, к российским организациям, экспортирующим товары, работы, услуги, в том числе и в случаях просрочки оплаты проданных товаров, выполненных работ, оказанных услуг со стороны их иностранных контрагентов по внешнеторговым контрактам. Нетрудно заметить, что при этом нарушаются принципиальные основы правового регулирования внешнеторгового оборота. Вмешательство государства в договорные отношения, регулируемые международным частным правом, вряд ли послужит стимулом для развития внешней торговли.
Можно привести и другие, не столь яркие факты, иллюстрирующие процесс разрушения частно-правовых принципов нормами публичного права.
К примеру, письмами и разъяснениями Государственной налоговой службы, Министерства финансов и Центрального банка Российской Федерации были установлены запреты в отношении банков – кредиторов получать на ссудный счет и использовать для погашения обязательств заем и денежные средства, перечисляемые банку контрагентами заемщика в оплату полученных от него товаров, работ, услуг в соответствии с условиями заключенных между ними договоров. В противном случае налоговыми органами к банкам применяется ответственность, предусмотренная ст. 15 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы Российской Федерации». Об этом, в частности, говорится в письме Федеральной государственной налоговой службы, Министерства финансов и Центрального банка Российской Федерации от 5 мая 1996 г. «Об операциях по счетам в коммерческих банках»[1041], в соответствии с которым банки и иные кредитные организации не имеют права зачислять средства, получаемые организациями, предприятиями в виде оплаты за полученную продукцию (работы, услуги) от внереализационных операций, на ссудные счета. В противном случае коммерческим банкам угрожают серьезные меры воздействия, вплоть до отзыва лицензии.
А между тем Гражданским кодексом (ст. 313) установлено, что исполнение обязательства (в нашем случае обязательство заемщика по возврату кредита) может быть возложено должником на третье лицо. Причем в этом случае кредитор (т.е. коммерческий банк) обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом. Следовательно, с точки зрения гражданского права действия банка, принимающего на ссудный счет и засчитывающего в погашение задолженности по кредиту деньги, перечисленные контрагентом заемщика за поставленные последним товары, выполненные работы или оказанные услуги, безупречны. Более того, банк – кредитор в такой ситуации не вправе поступать иначе!
Кстати сказать, практика налоговых органов по применению в подобной описанной ситуации к банкам ответственности, предусмотренной ст. 15 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы», противоречит и самой названной статье. Там говорится буквально следующее: «В случае неисполнения (задержки исполнения) по вине банка или кредитного учреждения платежного поручения налогоплательщика с этого учреждения взыскивается в установленном порядке пени… начиная с установленного срока уплаты выявленной задержанной суммы налога». Поэтому для применения этой ответственности необходимо иметь в совокупности как минимум два обстоятельства: платежное поручение налогоплательщика и наличие денежных средств на его счете, обеспечивающих выполнение этого поручения. Очевидно, что иные действия банка (даже если они нам не нравятся!) не могут влечь ответственности, предусмотренной данной статьей. В противном случае мы окажемся на пути расширительного толкования правовых норм об административной ответственности, что неминуемо приведет к ущемлению прав граждан и организаций.
Что касается арбитражно-судебной практики, то она, как уже было отмечено, как правило, исходит из приоритета публично-правового регулирования над частно-правовым, т.е. налогового законодательства над гражданским. В этом нетрудно убедиться, ознакомившись, к примеру, с постановлениями Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по налоговым и таможенным спорам, которые регулярно публикуются в журнале «Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации».
Однако в некоторых случаях Высший Арбитражный Суд Российской Федерации давал арбитражным судам разъяснения, основанные на компромиссном толковании как публично-правовых, так и частно-правовых норм.
Так, на одном из совещаний, состоявшихся в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации, рассматривался вопрос о том, возможно ли и в каком объеме применение установленной законом ответственности за нарушения налогового законодательства к организациям, созданным в результате преобразования предприятий, допустивших соответствующие нарушения. В результате обсуждения арбитражным судам даны следующие рекомендации.
В соответствии с Законом «Об основах налоговой системы в Российской Федерации»[1042] налогоплательщиками являются юридические и физические лица, другие налогоплательщики, на которых в соответствии с законодательством возложена обязанность уплачивать налоги. Налогоплательщик, нарушивший налоговое законодательство, несет ответственность, предусмотренную налоговым законодательством.
При реорганизации юридического лица к вновь возникшему юридическому лицу переходят права и обязанности реорганизованного юридического лица в соответствии с передаточным актом или разделительным балансом.
Если на момент реорганизации имущество реорганизуемого юридического лица уже было обременено обязательствами перед бюджетом по уплате недоимок и финансовых санкций, эти обязательства наравне с обязательствами перед другими кредиторами должны быть включены в разделительный баланс или передаточный акт. Поэтому вновь созданное юридическое лицо, являющееся правопреемником реорганизованного юридического лица, обязано уплатить как эту недоимку по налогу, так и санкции, предусмотренные налоговым законодательством.
Реорганизация юридического лица может быть осуществлена по решению его учредителей (участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то учредительными документами. О предстоящей реорганизации налогоплательщик обязан сообщить налоговым органам в десятидневный срок с момента принятия решения о реорганизации.
Если налоговый орган, несмотря на такое сообщение, до окончания процесса реорганизации и составления разделительного баланса (передаточного акта) не выявил оставшиеся у реорганизуемого юридического лица недоимки, к вновь созданному юридическому лицу впоследствии не может применяться ответственность за нарушения налогового законодательства, допущенные реорганизованным юридическим лицом и выявленные после образования нового юридического лица. Однако в этом случае сумма недоимки может быть взыскана, поскольку она представляет собой задолженность перед государством независимо от того, была ли эта задолженность выявлена на момент реорганизации[1043].
Следует отметить, что в отдельных случаях Высший Арбитражный Суд Российской Федерации занимал позицию, в полной мере обеспечивающую реализацию частно-правовых принципов. К примеру, на одном из заседаний Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации рассматривался вопрос о возможности участия филиалов акционерных обществ в формировании резервных фондов акционерных обществ за счет валовой прибыли филиалов, которые, как известно, в соответствии с налоговым законодательством являются самостоятельными налогоплательщиками наряду с юридическими лицами. Дело в том, что в соответствии с законодательством о налоге на прибыль валовая прибыль до налогообложения уменьшается на сумму отчислений в резервные фонды, создаваемые организациями, для которых предусмотрено создание таких фондов. Согласно разъяснению Государственной налоговой службы Российской Федерации и Министерства финансов России от 14 сентября 1993 г. формирование резервных фондов установлено для акционерных обществ и связано с величиной их уставного капитала. Поскольку филиалы не образуют уставного капитала, льготы по налогообложению прибыли на них не распространяются.
Арбитражно – судебная практика также исходила из того, что лишь акционерные общества вправе уменьшать валовую прибыль на суммы, отчисляемые в резервный фонд. За филиалами такое право не признавалось, поскольку они являются самостоятельными налогоплательщиками.
Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации признал необходимым изменить арбитражно-судебную практику. Филиал – обособленное подразделение акционерного общества, имущество филиала, включая всю валовую прибыль, принадлежит акционерному обществу на праве собственности. Собственник вправе владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом по своему усмотрению, за исключением случаев, предусмотренных законом. В действующем законодательстве отсутствуют нормы, запрещающие акционерному обществу распоряжаться валовой прибылью своих филиалов путем ее использования для формирования резервных фондов. Поэтому льготы по налогообложению, предусмотренные в отношении средств акционерного общества, за счет которых образуются резервные фонды, должны распространяться и на средства, полученные филиалами.
Решению проблем, вызванных противоречиями между административно-правовыми нормами, могло бы способствовать точное и последовательное применение положений, содержащихся в ст. 2 ГК, согласно которой к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.
Именно исходя из этих положений арбитражно-судебной практикой не были восприняты многочисленные предложения, касающиеся возможности применения процентов за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК) в случаях, когда акт налогового или иного государственного органа, послуживший основанием для взыскания в бюджет сумм недоимок и финансовых санкций, впоследствии признается арбитражным судом недействительным. В данном случае арбитражные суды имеют дело с налоговыми (административно-правовыми) отношениями, и в то же время как в гражданском, так и в налоговом (административном) законодательстве отсутствуют какие-либо положения, предусматривающие начисление на суммы, возвращаемые из бюджета, процентов за пользование чужими денежными средствами.
Несмотря на непрерывно увеличивающееся число конфликтов между частно-правовыми и публично-правовыми положениями в российском законодательстве и правоприменительной практике, а также обострение существующих между ними противоречий, приобретающих иногда угрожающие размеры, данная проблема не получила адекватного отражения ни в законодательстве, ни в правовой доктрине.
В связи с этим нельзя не согласиться с мнением В.Ф. Яковлева о необходимости «объединения цивилистов и публичников, то есть тех, кто работает в сфере частного и публичного права, потому что без установления оптимального соотношения между тем и другим сколько-нибудь совершенного механизма регулирования экономических отношений нет и быть не может»[1044].
В.Ф. Яковлев предлагает и пути решения проблемы устранения противоречий между публично-правовым и частно-правовым регулированием имущественных отношений. По его мнению, при этом можно говорить по крайней мере о трех задачах. Во-первых, установление оптимального соотношения и взаимодействия публично-правового и частно-правового регулирования экономических отношений в целом. Речь идет об обеспечении пропорционального использования для экономического регулирования наряду с гражданским также и административного, финансового, налогового законодательства. Во-вторых, надо учитывать имеющее место проникновение одного в другое, в частности наличие элементов публично-правового регулирования в гражданском законодательстве: положения о лицензировании отдельных видов предпринимательской деятельности, о принудительной реорганизации юридических лиц, о государственной регистрации юридических лиц и сделок с недвижимостью и т.д. И наконец, в-третьих, важная задача – четко разграничить предметы и сферы применения публичного и частного права[1045].
Что касается содержательной стороны определения оптимального соотношения между частно-правовым и публично-правовым регулированием, то в статье В.Ф. Яковлева приводятся примеры, свидетельствующие о том, что формальное применение норм гражданского права без учета публично-правовых правил может привести к разрушению основ государственного устройства. «Например, в судебной практике вырисовывается проблема огромного значения, – пишет В.Ф. Яковлев, – связанная с тем, что через судебные решения можно полностью разрушить государственный бюджет – как его доходную часть, так и расходную… Стали предъявляться иски о взыскании из государственного бюджета средств, которые в нем не заложены. Иски предъявляются и гражданами, и юридическими лицами в порядке защиты прав по Гражданскому кодексу на основании соответствующих законов или правительственных постановлений. Это касается законов о ветеранах, о чернобыльцах, нормативных актов о передаче социально – культурной сферы и жилищ муниципальным образованиям и т.д. Реализация этих актов часто бюджетом не обеспечена, в нем не предусмотрено выделение соответствующих средств. Но иски предъявляются в соответствии с законом. Как быть судам? Видимо, надо удовлетворять эти требования. Но тогда от бюджета ничего не останется. А бюджет – это тоже закон. И в бюджете нет лишних средств»[1046].
Обеспокоенность автора по поводу возможности разрушения государственного бюджета нам понятна. Но в целом постановка проблемы в такой интерпретации вызывает сомнения. Получается, что участники имущественного оборота могут требовать взыскания с государства только тех средств, которые выделены по бюджету. Выходит, что государство в лице его органов, разрабатывая и принимая бюджет, ежегодно само определяет пределы своей ответственности. А между тем эти пределы ответственности государства установлены законом. В частности, в соответствии со ст. 16 ГК (императивная норма!) убытки, причиненные гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в том числе издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежат возмещению Российской Федерацией, соответствующим субъектом Российской Федерации или муниципальным образованием.
Возникает и более общий вопрос: могут ли суды делить законы на удачные и неудачные, на подлежащие и не подлежащие применению? Такой подход лишил бы законодателя возможности выявлять недостатки в принятых законах, многие из которых проявляются лишь в процессе их применения, и, стало быть, совершенствовать законодательство. Очевидно, к примеру, что, если какой-либо закон не обеспечен финансированием, надо добиваться его пересмотра, а не корректировать его судебными решениями. Для законодателя же дополнительным стимулом могла бы служить судебная практика, связанная с точным и неуклонным применением соответствующего законодательного акта.
И наконец, самые принципиальные вопросы, решение которых может быть положено в основу определения оптимального соотношения частно-правового и публично-правового регулирования экономических отношений. Что следует признать первичным, приоритетным: интересы государства, его властных структур или интересы общества; текущее правовое регулирование, имеющее конкретной целью формирование бюджета государства на очередной год, или стабильные правила, регулирующие имущественный оборот; приспосабливать ли текущее регулирование к стабильным правилам имущественного оборота или всякий раз, решая ту или иную оперативную задачу, изменять принципиальные положения правового регулирования имущественного оборота? Ответы на эти вопросы нам представляются очевидными, а сами вопросы риторическими.
Добавим к этому, что история развития человечества дает нам много примеров, свидетельствующих о том, к каким последствиям приводит пренебрежительное отношение к частно-правовому регулированию экономических отношений. Достаточно вспомнить историю последних восьми десятилетий нашей многострадальной страны, когда большую часть этого периода отвергалось, в том числе и в экономике, все частное и безраздельно господствовало публично-правовое регулирование, а затем (в последнее десятилетие) регулирование имущественного оборота осуществлялось законами – однодневками, выполнявшими скорее политические задачи, а не роль правил, регулирующих имущественный оборот.
Теперь же, когда, наконец, появились так необходимые обществу стабильные правила, регламентирующие имущественный оборот, мы бьем тревогу по поводу неудобств не приспособившегося к ним публично-правового регулирования!
Если же говорить о конкретных путях решения задачи определения оптимального соотношения частно-правового и публично-правового регулирования, то, на наш взгляд, имеющиеся проблемы во взаимодействии публично-правовых и частно-правовых норм требуют авторитетного судебного толкования в виде совместного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Такое толкование призвано не только дать разъяснения по практике применения законодательства, но и заложить принципиальные основы, определяющие порядок применения в судебной практике положений публичного права, не корреспондирующих частно-правовым нормам. Например, представляется очевидной необходимость ограничить применение публично-правовых норм, разрушающих принципы частного права: равенство участников гражданско-правовых отношений; неприкосновенность собственности; свобода договора; недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела; необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав; обеспечение восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.
Целесообразно также в одном из федеральных конституционных законов предусмотреть механизм устранения противоречий между публично-правовыми и частно-правовыми нормами на стадии подготовки и принятия соответствующих законопроектов. Этого можно добиться путем установления законоположения, в соответствии с которым нормы публичного права, изменяющие частно-правовые отношения, могут быть введены в действие лишь после соответствующего изменения законодательства, регулирующего эти частно-правовые отношения, и, напротив, введение в действие новых частно-правовых норм должно сопровождаться (при необходимости) изменением и публично-правового регулирования соответствующих отношений.