Приложение № 2 Д.С. Лихачев Картежные игры уголовников

Картежная игра имеет в воровской среде не малое значение в достижении высших ступеней жульнической квалификации. Умелого и «тонкого» воровства далеко недостаточно для того, чтобы стать испытанным «духовым»[100] «жиганом»[101]. Неумение постоянно рисковать всеми своими деньгами, «тряпками», или даже жизнью, так же, как и неверность своей воровской этике, составляет признак «дешёвого человека». «Глубоко свой»[102] жулик всегда носит при себе колоду карт и готов играть где угодно и при каких угодно обстоятельствах. Даже собираясь «на дело», жулик захватывает с собой карты. Азарт руководит всеми его поступками. Карты же помогают жулику коротать время в тюрьме.

Привычка к постоянному напряжению всей нервной системы, привычка рисковать делает особенно тяжелым однообразие тюремной жизни. Карты дают жулику необходимое, чисто физиологическое ощущение риска. Многие жулики сравнивают ощущение при игре с ощущением при краже.

По словам одного карманника, выигрывать все равно, что чувствовать, как скользит в руку под подкладкой фраера толстый бумажник.

По-своему образный язык шпаны подчеркивает эту связь в характерном употреблении картежных терминов: «При „рамсе“[103] вольты[104] недействительны», — говорит агент уголовного розыска, поймав жулика на предъявленную ему «липу»[105].

В заключении «колотушки»[106] сменяют «фомку»[107] и никакие ухищрения не могут изгнать их оттуда.

В исправдомах с более или менее свободным режимом шпана обычно располагается группами — вместе сидят все с одной улицы или с одного района. Внутри камеры все общее и играют камера с камерой. Сейчас в камере висит одежда, лежат передачи, а через полчаса нет ничего, кроме самого необходимого. Хорошим игрокам в камере почет. «Играющий» человек никогда не будет в тюрьме голоден.

За приобретением карт дело не станет. Главная трудность заключается в бумаге, но если в тюрьме имеется библиотека или какие-нибудь красные уголки с газетами или журналами — трудности не существует.

Бумага склеивается в несколько слоев хлебным клеем (хлеб обдается кипятком, и отжатой жидкостью клеят). Склеенные листы нарезаются и на них переводятся — «стираются» рисунки через трафаретки. Трафаретки — обыкновенные листы бумаги, на которых вырезаются острым ножом или бритвой очки в форме нужной масти.

Краской служит слегка разведенное на химическом карандаше, саже или чернилах мыло. Красная масть отличается очертаниями очков. Фигуры создаются комбинациями очков. Некоторые колоды делаются очень старательно и такие колоды уже не выдаются администрации. Есть колоды, на которых тузы изображаются сочетаниями звезды, серпа и молота, валеты — красногвардейцами и т. п. В таких случаях всегда имеется несколько колод, которые специально держатся для выдач. Главными центрами картежной игры на Соловках являются общие роты. Играют на нарах и под нарами. Обычно вокруг играющих собирается целый кружок зрителей. На некотором расстоянии у дверей камеры становятся «цинковые», которые предупреждают о приближении «казаков» (командиров взводов, рот и т. п.).

Местный поэт из «своих» следующим образом изображает картежную игру:

После завтрака играют.

Вновь открылось казино,

Игроков везде хватает,

Игроков везде полно.

Тот за печкой притаился

И пыхтит, как паровоз.

А другой в углу забился,

Четко мечет в чудный «стос».

Моментально карты лепят, —

Невозможно передать.

Если взводный их отымет —

Наготове есть опять.

Вдруг, как кошки, разбежались,

«Шухер», братцы, мы горим!

Два несчастные попались,

Захватил их командир.

В общем числе внутрилагерных нарушений правил картежная игра занимает одно из первых мест. С картежной игрой связана целая группа различных правонарушений — растрат, промотания казенного обмундирования и т. п.

Игра в буру азарт наводит —

Играют триста, как один,

И карцер вечно заполнённый,

И только виден черный дым…

За что сидят? И все за карты,

Ломают склад, тащ?т муку,

Администрация их ловит,

Сажает в маленьку тюрьму.

Ведется следствие, и что же?

И все сидят и ждут прибавки.

Теперь не вздумают «ломать»

и т. д.

(Стенгазета Труд. Конд. 18 марта 1926 г. № 2).

Вышеприведенные отрывки дают некоторое представление о том, как играют на Соловках.

Не во всякую игру станет играть «свой». Шпанская игра должна удовлетворять двум основным требованиям: во-первых, игра должна быть на интерес — «коммерческой» (в 13-й роте шпана умудряется даже в шашки и шахматы играть на деньги) и, во-вторых, никогда игра не должна быть «на случай». Все игры вообще делятся на «фраерские» и на шпанские — «свои».

Шпанских игр немного: штос или стос, в произношении шпаны, иначе говоря «разбойницкая», бура, рамс и терс (или терц). Все прочие — фраерские.

Жулик может играть в фраерские игры, но только с фраером же и «для понта», если он хочет сойти за фраера из каких-либо целей, между прочим, и для того, чтобы его «наколоть» на приличную сумму.

Для этого он подтасует, сдаст и сыграет, как заправский фраер.

Низшие разряды шпаны — «вшивки», или так называемые «весёлые нищие»[108], играют еще в очко, петуха, и эти игры довольно распространены в их среде, но настоящие «духовые» смотрят на них с презрением.

В довоенное время с картами сильно конкурировала, ныне почти исчезнувшая, игра в кости. Из картежных игр бура и рамс проникли в воровскую среду позднее.

Наибольшим и почти единственным распространением в Соловках пользуются две игры: «стос» и «бура», из них излюбленнейшая — стос. Игроки из «своих» уверяют, что удобства и достоинства этой игры заключаются в том, что она играется очень быстро и в любой момент, в случае какого-нибудь шухера[109], может быть прервана, тогда как терс и рамс требуют спокойной обстановки. Наиболее азартные — стос и терс. Бура — «легкая игра», не для серьезных игроков. Шпанский стос отнюдь не является фраерской игрой на случай. Бывают мастаки, которые умудряются из 10 «сеансов» — 6 выиграть наверняка. Соль всего дела заключается в чрезвычайно интересном явлении узаконенного в известной мере шулерства.

Сговариваются играющие очень быстро: «Игра есть?» — «Есть!»

Моментально появляются карты.

Один играющий тасует, но не по-фраерски (складыванием широких боков), а складыванием концов в концы. Обычно во время тасовки незаметно изучается и расположение карт в колоде. Играющий изучает психологию партнера и подтасовывает нужные карты «на низок» или на верх колоды, в зависимости от того, как обычно снимает партнер. В свою очередь и партнер принимает оборонительные меры и, стараясь выбрать карту, предварительно гадает по своей колоде. Впрочем, это, конечно, не обязательно. Выбрав карту, играющий подрезает ею стасованную колоду.

Спрашивает: «Стос готов?»

Если партнер видит, что подрезкой сбита его подтасованная колода и опрокинуты его расчеты, он имеет право отказаться. Такая подтасовка, если ее не заметят, вполне позволяется — недозволительна только метка карт, и, во избежание этого, «свои» карты всегда при сдаче вытаскивают снизу колоды. Проиграв несколько раз, мечущий знает уже расположение карт в колоде, «тонко» принимает его в расчет при тасовке и легко бьет противника «в лоб»[110].

Существует целый ряд способов обыграть противника в стос. Фраера называют их шулерскими, а «свои» просто «шансами».

При одном из наиболее распространенных шансов, так называемом «баламуте», карты располагаются в нужном порядке. Тасовка производится таким образом, что те карты, которые в нее всовываются — из нее же и вынимаются, а потом ставятся на прежнее место. Получается впечатление настоящей тасовки, а в конечном результате колода остается нетронутой. В некоторых случаях для той же цели делается так называемый «клин» — те карты, которые при подобной тасовке должны оставаться нетронутыми, слегка подрезаются с угла вдоль карты так, что карта становится несколько уже. При тасовке вытаскиваются только те карты, которые не подрезаны.

Почти то же, что и баламут, представляет из себя и так называемый «пятерик», только сложнее, и предназначается для тех, кого нельзя взять на баламут. Вместо клина часто делается так называемый «з?пус». Колода подбирается в нужном порядке и потом делится пополам — в одну часть собирают все нечетные карты, в другую — четные. Четные карты слегка подтачиваются с концов стеклом или бритвой. При тасовке следует захватить ровно половину (16 карт) и вкладывать их так, что каждая карта попадает через одну на свое место. В следующий раз берется опять половина и опять всовывается через одну. При следующей перекладке карты снова попадают на свои места.

Такая тасовка требует большой сноровки, но идет очень быстро и дает полную иллюзию настоящей. Когда партнер снимает колоду, что может спутать игру, одна из половинок слегка сгибается в руке, а потом колода незаметно еще раз перекладывается на старое место.

При игре в стос чрезвычайно важно знать, какая карта падает в лоб и правильно выбрать ее при подрезке. Для этой цели существует целый ряд способов. Например, из колоды выбираются все валеты и слегка сгибаются с углов. При подрезке стараются попасть под карту, на которой лежит валет, валет — «угадан».

Если колода новая, рубашку карты, которую подрезают, натирают воском до блеска и при подрезке, когда колода снимается, на рубашке получается смутное отражение нижней карты, которая должна идти в лоб. В некоторых случаях на части карт — предположим на всех «фигурах»[111] — с краю делаются легкие надрезы или так называемый «ёрш» (слегка зазубренные края карты натираются воском), который легко нащупать рукой подрезывающему (при подрезке карту следует держать несколько косо и «щупать» край верхней карты). Играющий уже может приблизительно ориентироваться в том, какая карта упадет в лоб. В самодельных картах возможно «насыпное очко». В обычной семерке место, в котором в восьмерке должно быть очко, натирается сальной свечкой и из него переводится через трафаретку очко из сажи жженого белого хлеба. Получается обычная восьмерка. Если необходимо сделать семерку, очко стирается об стол.

Клееное очко и галантинка в шпанской игре почти не употребляются, так как приемы эти слишком хорошо известны.

Кроме этих, наиболее распространенных «номеров», существует еще целый ряд, но которые не раскрываются, как «производственные секреты».

Партнер, заметив, что его берут «даром», «на бога», может в любое время оставить игру: «Ваш номер старый». В этом случае он должен указать, каким способом его обыгрывают. Если он укажет правильно, то выигрыш за ним, и только.

Отношение к подобного рода «шансам» у шпаны в высшей степени спокойное.

Обчистив партнера до последнего, играющий показывает ему «во что выиграл», и оставшийся в «замазке»[112] не возражает — «ответ»[113] остается в силе.

Интересно, что присутствующие не имеют права вмешиваться в игру. Нарушившие это правило рискуют быть избитыми. По шпанской пословице: «проиграл — плати, а выиграл — получи». Правда, неуверенные в себе игроки могут брать себе в помощь кого-нибудь из корешков, но участие их в игре должно быть строго оговорено заранее.

При играх, требующих сложных арифметических расчетов, игроки могут выставлять счетчиков, которые обычно «идут гривенничком», т. е. получают по гривеннику с каждого выигранного и проигранного рубля. Счетчики в особенности необходимы, когда игра идёт всю ночь, и играющим легко «запариться».

Кроме того, обычно каждый играющий старается сбить другого в счете и получить больше, чем ему полагается, но если партнер вовремя спохватился, то сплутовавший обычно не спорит. Лучшей гарантией правильности счета является слово жулика. Клятва жулика вполне заслуживает доверия. Самая серьезная клятва в заключении — клятва волей.

Но не из одних «шансов» составляется успех игры в стос — следует еще распорядиться кушем. Ставки те же, что и в обыкновенном стосе, например, «рубль очко», «рубль по кушу», «угол», «транспорт». Существуют варианты игры: «солдат», «фаск» и т. д. Неумеющий распоряжаться кушем и малосведущий в «шансах» называется «лёгким партнером».

Бывают игроки, которые не играют, а, по шпанскому выражению, «исполняют», т. е. выигрывают наверняка. В Москве, например, таких игроков несколько, и имена их известны каждому шпанёнку.

Играют обычно на все наличные деньги, «тряпки»[114] и «под ответ», но так называемые «заветное» или «кровь», т. е. белье, верхнее платье, подушка и паек настоящими жуликами не проигрываются. Старые воры уверяют, что в их время, если бы они заметили, что играют «заветное», они имели бы право избить и выигрывающего и проигрывающего. Теперь «кровь» бережется самим играющим. В Соловках среди «вшивок» и вообще «дешевых людей» проигрывание самого заветного слишком распространено. В общих ротах бывают случаи проигрышей паек хлеба на месяц и больше вперед. В 13 роте зимой этого года картежная игра достигла огромных размеров. Сперва играли на барахло и тряпки, потом на пайки хлеба, дальше — на обеды и ужины. Проигранное даже «под ответ» переходило из рук в руки и, наконец, скопилось у 3-х лучших игроков камеры. Проиграло в общей сложности около 150 человек. Некоторые оказались «в замазке» на целых три месяца. Были устроены собрания ротным начальством, на которых предлагалось прекратить выплату долга, т. к. люди едва могли держаться на ногах от голода, но никакие уговоры не привели ни к чему. Когда вопрос ставили на голосование, то все проигравшие голосовали за отдачу проигранных пайков. В конце концов, по почину санчасти, пришлось прибегнуть к принудительному кормлению в коридоре и обыскивать после еды, чтобы хлеб не «затыривали» (хлеб, например, прятали в пах).

Отдать карточный долг — первейшая обязанность проигравшего. Если проигравший не отдает в срок долги, он объявляется «заигранным» — вне закона, наряду с лягавыми, ссученными и пассивными педерастами (название последних нецензурно). Заигранным человек признается только с общего решения шпаны и с него уже «получает кровью». Избиение происходит следующим образом: заигранный стоит, окруженный шпаной, и держит руки по швам и не имеет права даже поднять руку, чтобы защититься от ударов: в противном случае ему грозит расправа со стороны «бражки»[115]. Потерпевший «получает» сколько хочет. После избиения «заигранный» может и не платить, но заигранным не остается. Известны случаи, когда проигравшие, не будучи в состоянии выплатить долг, отдавали его собственными пальцами. Один из «своих» рассказывал, как однажды старый вор проиграл «под ответ» 200 рублей — «через 15 минут» (ему должен был принести отделенный). Когда деньги через 15 минут не появились, он пошел в переплетный цех и отрубил два пальца ножом для резки бумаги и вернул ими долг. Обычно старый уголовник, садясь играть, заранее объявляет: «Имею проиграть столько-то». Хорошим тоном считается не жалеть проигранных денег и не выражать радости при крупном выигрыше. «Плачу, как граф, и получаю, как разбойник», — заявляет бульварный рыцарь.

Часто уголовник проигрывает «под ответ», надеясь на удачную кражу. Если срок выплаты мал, а в большинстве случаев он измеряется часами, шпаненок прямо с «шалмана»[116] бежит брать какой-нибудь магазин или лезет в карман где-нибудь в трамвае. Тогда уж он не разбирает и совершает самые дерзкие и «нахальные» кражи. С «засыпавшегося» или «подзашедшего» карточный долг не спрашивается. Долг выплачивается по выходе из тюрьмы при первом же удобном случае (здесь уже срок не назначается). Один магазинный вор рассказывал, что почти все судимости он «заработал» на проигрышах, воруя в обеденный перерыв через входную дверь магазина под видом хозяина.

В среде «вшивок» в заключении распространены случаи проигрыша «под ответ» вещей вновь прибывающих фраеров, но, вообще говоря, фраер, попав в заключение, считается другом.

В некоторых случаях жулик имеет своих «корешков» или «клиентов»[117] — последние имеют свою долю с игры на тех же условиях, что и с «заработка»[118]. В особенности аккуратно выплачивается доля, когда клиент «подзашёл»[119]. Надо сказать, что на Соловках, где воровская этика в значительной мере расшатана, случаи неотдачи карточных долгов, особенно в среде «вшивок», весьма многочисленны, и влияние старых уголовников постепенно падает. По соловецкой пословице: «Свой не свой, а на дороге не стой». Бывают случаи, когда проигрывают самих себя — случаи эти особенно часты в заключении. Вор, «боярующий»[120] шпаненка, специально завлекает в игру и выигрывает у него «последнее». Такой, проигравший себя в карты, допускает в отношении себя различные, самые дикие, извращения. Проигранный таким образом попадает в положение полной отчужденности — он не имеет права ни с кем разговаривать, прикасаться к посуде и т. п. В старое время обычными были случаи проигрыша «марух»[121]. Сейчас это уже постепенно выводится.

Проигрыши самих себя или вообще «последнего» чаще всего происходят из так называемой «амбиции». Если «схлестнутся»[122] двое имеющих друг к другу злобу, или если играющие почему-либо считают для себя позором проиграть, игра может зайти очень далеко. Проигрывают золотые зубы, которые после игры выдираются клещами или выбиваются молотком. Проигрывают пальцы, играют на ухо и т. п. Происходят своеобразные картежные дуэли. Мстящий старается заставить своего партнера «влезть на рогатину», т. е. заставить его проиграть что-нибудь такое, что он не сможет выплатить, или причинить ему существенный ущерб.

Но такая игра, хотя и считается вполне «законной», однако может остаться небезнаказанной. Часто случается, что кто-нибудь из присутствующих мстит, но мстит также законно — картами.

В исправдомах играют «из амбиции», или для смеху на «1000 мух», на «1000 тараканов», на «1000 крестов», т. е. проигравшего заставляют поймать 1000 тараканов или положить 1000 крестов. Выигравшим, если он богат, нанимается специальный счетчик из мальчишек, который следит за правильностью «выплаты». Проигравший всегда старается «выплатить» долг полностью и не прекращает креститься, даже когда входит администрация. Со стороны раздаются предположения, что проигравший сошел с ума. Вызывают фельдшера, проигравшего кладут на носилки и т. д. Хохоту и веселья без конца. Особенным успехом пользуются так называемые «налепки». Проигравшего заставляют налепить себе на лицо несколько сот бумажек. Бумажки осыпаются с лица, и проигравший никак не может удержать полное их количество. Играют и в «каташки» — проигравший катает на себе выигравшего, или «прыгунки» — проигравшего заставляют прыгать.

Бывает, что проигравший кричит в окно или в трубу в течение 5-10 минут: «Я дурак, я дурак…» Отсюда и выражение: «проиграться в трубу». Очень часты игры «на песню, на сказку», но играют на эти вещи, конечно, только с теми, кто действительно мастерски поет или рассказывает. Какой-нибудь певец поет до тех пор, пока «фарт»[123] не поворачивает в его сторону, и поет старательно, потому что в этом его хлеб. Выдумки в этом роде неисчерпаемы. Впрочем, такие вещи на Соловках не процветают — здесь игра носит гораздо более «деловой» характер.

Шпанская среда на Соловках разлагается. Карточные деньги не платятся, и получить их нет возможности — проигравший идет жаловаться командиру. Среда «своих» разбавляется «вшивками» и фраерами, благодаря чему нельзя строго придерживаться шпанских «законов». Наконец, сама обстановка полуволи-полузаключения и принудительного труда разрушает шпанскую кастовую замкнутость. Падение картежной этики на Соловках, пример чему мы видели выше, лишь частность.

Разложение это, несомненно, хорошо, ибо подготавливает почву для исправления, но если на смену шпанской морали ничего не будет дано, то это вызовет отрицательные последствия.

Что может получиться из шпанёнка, у которого не будет никакой связанности ни с кем, ни с какой средой, ни с какой этикой, хотя бы и в крайне уродливой форме, у которого не исчезло влечение к воровству, не забыты профессиональные навыки? Так что необходимо озаботиться дать ему какие-то другие устои. Работа в этом направлении на Соловках поставлена достаточно хорошо, но вопросы эти сложные, и мы к ним вернемся в дальнейших статьях.

1930 г.