Н. С. Кузнецова. Защита субъективных гражданских прав и гражданско-правовая ответственность: вопросы соотношения

В статье анализируется понятие защиты субъективных гражданских прав (материально-правовой аспект), особенности становления защиты субъективных прав как института гражданского права, раскрывается его соотношение с общими положениями о гражданско-правовой ответственности.

Ключевые слова: субъективные гражданские права, гражданско-правовая ответственность, гражданские правоотношения, меры защиты санкционного типа, меры защитной превенции.

Если институт гражданско-правовой ответственности на всех этапах развития цивилистической доктрины рассматривался в качестве ключевого элемента в системе обеспечения и гарантирования субъективных гражданских прав, то вопросы, относящиеся к защите этих прав, как правило, входили в сферу научных интересов прежде всего и главным образом гражданского процессуального права.

Обращаясь к учебной литературе по гражданскому праву, можно отметить, что до второй кодификации гражданского законодательства (60-е гг. прошлого столетия) защита гражданских прав вместе с вопросами, относящимися к осуществлению гражданских прав, составила весьма ограниченный по объему параграф, который был включен в тему, посвященную гражданскому правоотношению[165].

Положение практически не изменилось и с принятием в 1961 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, и в последующих республиканских гражданских кодексах. Хотя ст. 6 ГК РСФСР (аналогично и ст. 6 ГК УССР) и закрепила положение о том, что защита гражданских прав осуществляется в установленном порядке судом, арбитражем или третейским судом путем признания этих прав; восстановления положения, существовавшего до нарушения права и пресечения действий, нарушающих право; присуждения к исполнению обязанности в натуре; прекращения или изменения правоотношения; взыскания с лица, нарушившего право, причиненных убытков, а в случаях, предусмотренных законом или договором, – неустойки (штрафа, пени); а также иными способами, предусмотренными законом, – в литературе по гражданскому праву оно воспроизводилось текстуально и практически не комментировалось[166].

Анализируя пределы осуществления управомоченным лицом права на защиту и обращаясь к самому понятию «право на защиту», В.П. Грибанов отметил, что «в цивилистической литературе точного ответа на этот вопрос не содержится. Более того, можно сказать, что в цивилистической науке вопрос о защите гражданских прав с точки зрения принадлежащего управомоченному лицу права на защиту вообще не исследовался. Не прижился в цивилистической науке и практике и сам термин «право на защиту»[167].

В научно-практическом комментарии ГК УССР, изданном в 1981 г., приведенный текст ст. 6 ГК УССР анализировался исключительно в процессуальном контексте. Основное внимание обращалось на порядок предъявления требований, особенности предъявления и рассмотрения претензий, урегулированных специальным законодательством, определение подведомственности гражданских споров[168].

Последняя, постсоветская кодификация гражданского законодательства, осуществленная после распада Советской империи, коренным образом изменила статус института защиты гражданских прав в системе современного гражданского права.

Если в ГК РФ вопросам защиты прав посвящены отдельные статьи в гл. 2 «Возникновение гражданских прав и обязанностей, осуществление и защита гражданских прав» (ст. 11–16), то в ГК Украины соответствующие проблемы были выделены в отдельную главу третью «Защита гражданских прав и интересов» (ст. 15–23). Отметим также, что открывает данную главу ст. 15 «Право на защиту гражданских прав и интересов», предусматривающая право каждого лица на защиту своего гражданского права в случае его нарушения, непризнания им оспаривания, а также право каждого лица на защиту своего интереса, не противоречащего общим началам гражданского законодательства.

Такая позиция законодателя, безусловно, нашла свое отражение и в новой учебной литературе по гражданскому праву: в учебниках, подготовленных ведущими цивилистическими центрами, право на защиту рассматривается как субъективное гражданское право, ему посвящены отдельные главы, в которых анализируются понятия и содержание этого права, формы и способы защиты субъективных гражданских прав[169].

Анализируя природу права на защиту и отмечая, что с материально-правовой точки зрения нет препятствий к тому, чтобы рассматривать его в материально-правовом аспекте как одно из правомочий самого субъективного гражданского права, В.П. Грибанов справедливо констатировал: «…едва ли правильно сводить содержание права на защиту в материально-правовом смысле только к возможности обратиться с требованием защиты права к соответствующим государственным или общественным органам. Право на защиту в его материально-правовом значении, т. е. как одного из правомочий самого субъективного права, представляет собой возможность применения в отношении правонарушителя мер принудительного воздействия»[170].

Вместе с тем применение к нарушителю принудительных мер традиционно в гражданском праве исследовалось в контексте института гражданско-правовой ответственности.

С.Н. Братусь рассматривал гражданско-правовую ответственность как состояние принудительной реализации гражданско-правовых санкций, практически отождествляя меры принуждения в гражданском праве с мерами ответственности[171].

В.Ф. Яковлев хотя и не соглашался в целом с тем, что меры принуждения практически исчерпываются мерами ответственности, однако подчеркивал, что, как и С.Н. Братусь, считает, что меры принуждения в гражданском праве используются для защиты субъективных гражданских прав. По сути, все они являются мерами в пользу потерпевшего лица[172].

Приведенное дает основание полагать, что ответственность за нарушение гражданских прав, хотя и не исчерпывает собой все меры принуждения, но занимает в их системе определенное место, выполняет функцию образа защиты нарушенных прав и играет существенную роль в процессе регулирования гражданско-правовых отношений в целом.

Вместе с тем место института гражданско-правовой ответственности в механизме правового регулирования гражданско-правовых отношений, как и соотношение с институтом защиты гражданских прав, в цивилистической науке до сих пор остается недостаточно исследованным.

В работах выдающихся цивилистов С.Н. Братуся, О.С. Иоффе, В.Ф. Яковлева, Ю.Г. Басина неоднократно подчеркивалось, что меры принуждения в гражданском праве по своему назначению являются способами защиты нарушенных субъективных прав. Это назначение мер принуждения в гражданском праве, определяющегося предметом, методом гражданского права, в свою очередь, отражается также на правовой природе, видах и основаниях применения мер принуждения в гражданском праве.

Представляя собой одну из форм государственного воздействия на нарушителей норм права, гражданско-правовая ответственность заключается в применении к ним предусмотренных законом санкций – мер ответственности, влекущих для них дополнительные неблагоприятные последствия[173].

Такими неблагоприятными последствиями, применяемыми к правонарушителям, по общему правилу являются убытки и неустойка (штрафы, пени). Меры гражданско-правовой ответственности имеют своей целью прежде всего и главным образом восстановить нарушенные субъективные гражданские права, в чем проявляется основная функция гражданско-правовой ответственности – компенсационная (восстановительная).

Меры гражданско-правовой ответственности представляют один из видов гражданско-правовых санкций. Однако само понятие «санкция» значительно шире понятия «мера гражданско-правовой ответственности», поскольку к их числу относятся и такие санкции, которые не являются мерами ответственности. Об этом неоднократно писал М.К. Сулейменов, указывая такие санкции, как принудительное исполнение неисполненной ранее обязанности, побуждение к реальному исполнению, отказ от исполнения обязательства и др.[174]

Анализируя защиту прав как гражданско-правовой институт, наполненный материально-правовым содержанием, можно исходя из текста ст. 15 ГК Украины констатировать, что его цель видится более широкой, чем цель гражданско-правовой ответственности, поскольку защита прав имеет место не только в случае нарушения субъективных гражданских прав, но и тогда, когда эти права не признаются или оспариваются. Таким образом, можно говорить не только о компенсационной (восстановительной) функции, но и о правоподтверждающей функции, которую выполняет институт защиты гражданских прав.

Следует отметить, что при исследовании этого института значительное внимание уделяется прежде всего формам и способам защиты гражданских прав.

Государственное принуждение при осуществлении защиты нарушенных прав, как и при применении мер гражданско-правовой ответственности, играет важную роль.

Однако кроме юрисдикционной формы защиты нарушенных прав, предусматривающих обращение к государственным (или уполномоченным государством) органами, наделенным правоприменительными полномочиями, в механизме защиты нарушенных гражданских прав используется также и неюрисдикционная форма – путем совершения управомоченным лицом самостоятельных действий, без обращения к государственным органам.

Неюрисдикционная форма защиты включает самозащиту, а также применение к нарушителю оперативных санкций.

Как видим, в контексте применяемых форм защиты, институт защиты прав использует более широкий правовой инструментарий воздействия на правонарушителя.

Сопоставление мер гражданско-правовой ответственности и способов защиты нарушенных прав также свидетельствует о том, что помимо возмещения убытков и взыскания неустойки способы защиты включают признание права; восстановление положения, существовавшего до нарушения права и пресечения действий, создающих угрозу его нарушения; признания сделки недействительной; принудительное исполнение обязанности в натуре; изменение правоотношения; возмещение морального вреда; признания незаконными решений, действий или бездеятельности органа государственной власти или органа местного самоуправления.

Суд может применить и иные способы защиты, предусмотренные законом[175].

Приведенный перечень способов защиты нарушенных, непризнанных или оспариваемых прав, по объему значительно превышающий меры гражданско-правовой ответственности, дает основания полагать, что меры гражданско-правовой ответственности, обладая высокой степенью правовой эффективности, все же являются только частью (хотя, несомненно, играющей чрезвычайно важную роль!) в механизме защиты нарушенных гражданских прав.

Институт защиты гражданских прав имеет межотраслевой характер. Не вызывает сомнений его принадлежность и к гражданскому (материальному), и к гражданскому процессуальному праву.

В связи с этим в цивилистической литературе само понятие «защита гражданских прав» рассматривается с разных позиций. В консолидированном виде выделяют три основных концептуальных подхода:

– теория функции – защита определяется как функция гражданско-правовой охранительной системы, которая в совокупности специальных мер направлена на пресечение конкретных нарушений, восстановление (компенсацию) нарушенных интересов или обеспечение условия их удовлетворения в иных формах[176];

– теория мер – защита понимается как предусмотренная для борьбы с правонарушениями система мер[177];

– теория деятельности – под защитой понимается деятельность уполномоченного или компетентного органа по устранению препятствий в осуществлении субъектами принадлежащих им прав[178].

Хотя каждый из подходов отражает объективные признаки защиты прав как многогранного правового явления, представляется, что более точно его сущность раскрывается через категорию мер.

Так, М.К. Сулейменов определяет защиту гражданских прав как предусмотренную законом систему мер, направленных на обеспечение неприкосновенности права, восстановление нарушенного права и пресечения действий, нарушающих право[179].

В целом поддерживая данное определение, отметим, что весьма важное значение для выявления сущности защиты гражданских прав имеет «применительный» аспект этой системы мер. Даже формулировки способов защиты, содержащиеся в соответствующих нормах гражданских кодексов (ст. 12 ГК РФ; ст. 16 ГК Украины), подчеркивают, что защита гражданских прав осуществляется посредством применения названных способов: признания права, признания сделки недействительной, прекращения действия, нарушающего право; принудительного исполнения обязанности в натуре; изменения или прекращения правоотношения и др.

Таким образом, более точно рассматривать защиту гражданских прав как предусмотренную законом или договором систему мер, направленных на восстановление нарушенного или признание оспариваемого или непризнаваемого гражданского права.

Представляет определенной интерес в связи установлением соотношения защиты гражданских прав и гражданско-правовой ответственности вопрос о мерах защиты.

О.А. Красавчиков, выделяя в составе гражданско-правовых санкций кроме тех, которые «обслуживают» механизм действия ответственности, и другие, относящиеся к механизму тех гражданско-правовых мер, которые не являются сами по себе (по своей природе и сущности) мерами ответственности. Эти последние и получили наименование мер защиты.

«Общее между мерами ответственности и мерами защиты в том, – отмечал О.А. Красавчиков, – что одним из условий их применения выступает противоправное поведение лица. Особенностью мер ответственности является то, что для их возложения на правонарушителя необходимо, чтобы его поведение с субъективной стороны характеризовалось виной. Что касается мер защиты, то их возложение на правонарушителя не связывается с субъективным моментом»[180].

Первая категория – меры защиты субъективных гражданских. К их числу относятся меры по принудительному исполнению обязательства.

Вторая категория – меры защиты правопорядка. Таковыми являются, к примеру, установление законом недействительности сделки в случае несоблюдения установленной для законного вида сделок обязательной нотариальный формы.

Третья категория – меры, направленные на локализацию или распределение убытков. Например, меры, устанавливающие порядок распределения убытков, причиненных столкновением двух или нескольких воздушных судов, согласно которому при отсутствии вины сторон ни одна из сторон не может требовать возмещения вреда от другой. Убытки в подобной ситуации распределяются между теми, кто их понес[181].

В последующем изложенные положения были детализированы и развиты в работах Г.Я. Стоякина и других представителей свердловской (уральской) цивилистической школы[182].

Поскольку меры защиты, включенные О.А. Красавчиковым в третью группу, не имеют связи с институтом защиты гражданских прав в обычно понимаемом смысле, в литературе последних лет некоторые авторы используют термин «мера защиты гражданских прав» в узком смысле слова, относя к ним меры государственно-принудительного порядка, не обладающие признаками гражданско-правовой ответственности[183].

При этом обращается внимание на то, что в отличие от мер гражданско-правовой ответственности меры защиты гражданских прав (в узком смысле) реализуют помимо восстановительной функции превентивные и пресекательные. Иными словами, меры защиты гражданских прав в узком смысле слова могут применяться для предупреждения и пресечения правонарушения[184].

С учетом особенностей материального и юридического содержания, форм и оснований применения меры защиты гражданских прав в узком смысле слова классифицируются на следующие виды:

а) фактические действия управомоченных субъектов, носящие признаки самозащиты гражданских прав;

б) меры оперативного воздействия на нарушителя гражданских прав;

в) меры правоохранительного характера, применяемые к нарушителям гражданских прав компетентными органами государства или уполномоченными ими органами (государственно-принудительные меры)[185].

Анализ приведенной классификации, в целом не вызывающей возражений, дает, однако, повод упрекнуть авторов концепций защиты гражданских прав в узком смысле слова в некоторой противоречивости: определяя понятия мер защиты, они видят их в мерах государственно-принудительного порядка, не обладающих признаками гражданско-правовой ответственности. В то же время предложенная классификация в первых двух группах объединяет меры самозащиты и меры оперативного воздействия, которые не относятся к мерам государственно-принудительного характера.

Думается, что все трудности, связанные как с формулированием представлений об институте защиты гражданских прав как органической составляющей современного гражданского права, так и установление соотношения его со смежными институтами, прежде всего гражданско-правовой ответственности, обусловлены необходимостью «вписать» в общую часть гражданского права относительно новый институт.

По этой причине в цивилистической доктрине предлагаются различные подходы к выявлению системных связей этих правовых явлений.

Так, Р. Кишкимбаева полагает, что меры гражданско-правовой ответственности являются одним из механизмов защиты гражданских прав. Однако гражданско-правовая ответственность, являясь сложным понятием и занимая самостоятельное место в системе гражданского права, не ограничивается теми функциями, которые возлагаются на нее в рамках защиты гражданских прав. В свою очередь, средства защиты гражданских прав не исчерпываются только мерами ответственности, поскольку включают в себя и меры воздействия, не являющиеся по своему характеру мерами ответственности (меры защиты). Определенные трудности, отмечает автор, возникают и в связи с использованием кроме категории ответственности также тесно связанного с ней понятия «санкции». Это свидетельствует о неоднозначности вопроса взаимосвязи защиты гражданских прав и гражданско-правовой ответственности[186].

Другой казахстанский цивилист Т.Е. Каудыров рассматривает меры защиты как родовое понятие мер имущественной ответственности, а также целого ряда других мер. Автор классифицирует все меры защиты как меры защиты санкционного типа (санкции) и меры защитной превенции.

Меры защиты санкционного типа включают в себя меры гражданско-правовой ответственности (взыскание неустойки и возмещение убытков), оперативные санкции (удержание имущества) и группу санкций непосредственного принуждения (восстановление положения, существовавшего до нарушения права; пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; присуждение к исполнению обязанности в натуре). В частности, к этой подгруппе автор также относит виндикационный и негаторный иски.

К мерам защитной превенции отнесены такие меры несанкционного типа, как признание права, залог, гарантия, поручительство[187].

Эта позиция была подвергнута справедливой критике М.К. Сулейменовым, который отметил несколько узких мест в позиции Т.Е. Каудырова. В частности, предложенной классификацией не охватываются все способы защиты. Например, неясно, к какой группе следует отнести признание сделки недействительной. Вызывает сомнения состав группы оперативных санкций. С одной стороны, включено удержание имущества, являющееся способом обеспечения исполнения обязательств, отличающееся правовой природой от оперативных санкций, с другой – за пределами оперативных санкций осталась такая мера защиты, как присуждение к исполнению обязанности в натуре. Обоснованное недоумение у М.К. Сулейменова вызвало также включение в число мер защитной превенции залога, поручительства, гарантии[188].

Кроме того, можно расширить перечень критических замечаний, обратив внимание на то, что Т.Е. Каудыров «линейно» определяет соотношение мер защиты и мер гражданско-правовой ответственности. Думается, что сведение этого соотношения к модели «целое – часть» выглядит в определенном смысле примитивно.

Следует учитывать, что и меры гражданско-правовой ответственности, и способы защиты необходимо рассматривать в качестве определенных правовых средств, юридических инструментов влияния (воздействия) на соответствующие общественные отношения.

В то же время и меры ответственности, и меры гражданско-правовой защиты направлены на локализацию последствий нарушения прав. Однако, если общая черта обоих этих правовых средств – четко выраженная правозащитная цель, то меры гражданско-правовой защиты по своему объему являются более широким понятием, поскольку они предусматривают не только восстановление нарушенного права или компенсацию потерь от него, но и предупреждение, пресечение и устранение нарушения гражданского права. В силу этого перечень способов защиты гражданских прав оказывается более широким, чем предусмотренные законом меры ответственности.

Кроме того, институт гражданско-правовой ответственности содержит нормы, устанавливающие материально-правовые последствия нарушения прав. Защита гражданских прав, имея в виду необходимость как предупреждения, так и восстановления права в случае его нарушения, предусматривает не только дифференцированные способы защиты, но и различные формы защиты (судом, нотариусом, органом государственной власти, органом местного самоуправления, самозащиту). Вместе с тем, характеризируя категорию и меры гражданско-правовой ответственности, мы не можем ограничиться лишь констатацией и анализом одной только ее формы (возмещение убытков и другие способы возмещения материального и морального вреда). Круг вопросов, в том числе проблемных, связанных с гражданско-правовой ответственностью, включает виды и меры ответственности, учет вины потерпевшего (должника), основания привлечения к гражданско-правовой ответственности, обстоятельства, исключающие такую ответственность и др.

Все приведенное дает основания для вывода о самостоятельности и самодостаточности содержания этих институтов, несмотря на их несомненную связь между собой и наличие общих черт.

Гражданско-правовая ответственность традиционно рассматривается в качестве правового явления, всегда привлекавшего пристальное внимание исследователей.

Вместе с тем, как прозорливо отметил О.А. Красавчиков еще в 70-80 гг. прошлого столетия, «гражданско-правовые меры защиты еще ждут своего обстоятельного монографического исследования на пути развития цивилистической мысли»[189].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.