§ 1. Понятие и законодательная конструкция общественно опасных последствий

§ 1. Понятие и законодательная конструкция общественно опасных последствий

Многие квалификационные ошибки связаны с пониманием общественно опасных последствий, их классификацией и определением размеров ущерба.

Уголовный кодекс РФ в качестве родового понятия употребляет термин «общественно опасные последствия». Видовые понятия обозначены терминами «ущерб», «вред», «вред правам и законным интересам граждан», «вред интересам личности, общества, государства». Общественно опасные последствия — это вредные изменения в охраняемых уголовным законом объектах, причиненные действиями (бездействием) субъекта преступления. У них, таким образом, два криминообразующих признака — вредное воздействие на объект, и они являются следствием действия (бездействия) лица. Оба определяют содержание общественно опасных последствий. Непосредственный объект, т. е. те или иные общественные отношения или по терминологии УК «интересы», определяет содержание преступного вреда (ущерба). Действия (бездействие) влияют на характер вредоносности общественно опасных последствий в их функции условия и причины.

Понимание общественно опасных последствий в теории уголовного права (не в УК и не на практике) оказалось весьма дискуссионным ввиду спорности концепции состава преступления, о которой говорилось в гл. I настоящего издания. В.Н. Кудрявцев, А.В. Наумов, М.И. Ковалев, Э.С. Тенчов и другие ученые, придерживающиеся нормативистского понимания состава, различают материальные и формальные составы по их описанию в УК. Состав, по их мнению, материальный там, где статья Особенной части Кодекса содержит указания на последствия, а там, где указаний нет — формальный. Против деления составов в зависимости от наличия либо отсутствия общественно опасных последствий на материальные и формальные, усеченные и неусеченные выступали А.Н. Трайнин, Н.Ф. Кузнецова, В.Д. Прохоров, С.В. Землюков, Ю. Ляпунов и др. Сама идея классификации составов на материальные и формальные объявляется рядом исследователей «теоретически надуманной и фактически вредной»[199].

Дискуссия явно затянулась, продолжается более 40 лет[200], и все-таки определенные «подвижки» имеются. В 1950 гг., когда А.Н. Трайнин выступил с аргументированной критикой данной классификации, ее сторонники писали о формальных и материальных преступлениях. Ныне считается абсурдом признавать существование безвредных формальных преступлений, пишут о материальных и формальных, усеченных и неусеченных составах преступлений. При этом большинство сторонников нормативистского понимания состава считает вслед за М.И. Ковалевым, что деление на формальные и материальные составы — это законодательный прием, вопрос законодательной техники.

Деление составов на материальные (с последствиями) и формальные (беспоследственные) логически вытекает из уравнивания состава преступления с диспозицией уголовно-правовой нормы. Действительно, далеко не во всех нормах УК содержится прямое указание на последствия. По данным В.Н. Кудрявцева признаки общественно опасных последствий названы более чем в половине составов УК. На самом деле безвредных преступлений не существует. Более того, именно в ущербе правоохраняемым интересам фокусируется общественная опасность преступления. Вина — психическая направленность на общественно опасные последствия. Действие (бездействие) — объективная направленность на причинение преступных последствий. Вменяемое лицо никогда не совершит действие (бездействие) ради самого процесса поведения без объективной и субъективной направленности на достижение результатов. Способы действия (бездействия) — насильственные, групповые, обманные, с использованием служебных полномочий — формы поведения, направленные на достижение преступного результата.

В.Н. Кудрявцев, поясняя, почему состав преступления в диспозициях норм не указывает на общественно опасные последствия, называет пять причин.

Во-первых, последствия в статье Особенной части не упоминаются, так как могут наступить, а могут не наступить. Например, при нарушении правил международных полетов (ст. 271), незаконный переход границы (ст. 322), сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей. В действительности, какие последствия автор имеет здесь в виду? Понятно, что не физический или имущественный вред, который действительно может наступить или нет. Названные и подобные им преступления посягают на другой объект — родовой объект — общественная безопасность и на непосредственный — безопасность международных полетов, нормальное функционирование государственных границ, информационная безопасность и т. д.

Во-вторых, разнообразие последствий обусловливает отказ УК от их описания. В качестве примера приводится ст. 136 — дискриминация, т. е. нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам. В действительности же, ст. 136 УК называет социальные общественно опасные последствия в виде нарушений прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в исчерпывающе перечисленных сферах жизнедеятельности потерпевшего. Непоступление в институт или отказ от вступления в спортивный клуб, понятно, к дискриминации отношения не имеет. Объект — конституционные права и свободы человека и гражданина определяют содержание общественно опасных последствий данного преступления и всех иных, предусмотренных гл. 19 УК преступлений. Отсюда последние выражаются в ущемлении избирательных, жилищных, трудовых, личных интересов личности[201].

В-третьих, последствия не называются в статьях Особенной части потому, что они «скорее всего, наступают, но неизвестно когда, возможно через очень отдаленное время (ч. 2 ст. 253 УК РФ — исследование или разведка естественных богатств континентального шельфа РФ)»[202]. В данном случае опять называются отдаленные экономические и экологические последствия, лежащие за рамками данного преступления. Содержание его последствия определяется объектом посягательства. Непосредственный объект — экономические и экологические интересы, соответствующие режимам континентального шельфа и исключительной экономической зоны. Эти собственные для данного преступления общественно опасные последствия наступают не в будущем, а сразу при нарушении правил судоходства и охраны биоресурсов на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне.

В-четвертых, последствия не названы, так как «существуют процессуальные трудности установления факта наступления некоторых последствий (ст. 137 УК РФ)». Сама попытка установить, были ли вредные последствия и в чем они заключались, может быть чревата моральной травмой для потерпевшего. То же можно сказать и о клевете (ст. 129 УК РФ)[203].

Доводы о процессуальных трудностях и моральных травмах потерпевших, наносимых якобы расследованием, не согласуются с ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ. Согласно им дела о клевете, оскорблении и нарушении неприкосновенности частной жизни возбуждаются по жалобе потерпевшего. Понятно, если тот не считает, что ему нанесен вред, он не будет подавать заявление в мировой суд о привлечении причинителя вреда к уголовной ответственности.

В-пятых, последствия не описаны в статье Особенной части УК, по мнению В.Н. Кудрявцева, поскольку они «наступают неизбежно уже при совершении преступного действия, они, можно сказать, “слиты” с ним. Что такое кража: действие или последствие? И то и другое. Переход чужой вещи во владение вора есть действие (и последствие) для вора, а для потерпевшего — это последствие. Действие и последствие совпадают в таких преступлениях, как изнасилование (ст. 131 УК РФ), похищение человека (ст. 126 УК РФ), оскорбление (ст. 130 УК РФ), отказ свидетеля от дачи показаний (ст. 308 УК РФ) и др. Соединение в одном акте действия (бездействия) и последствия изучено недостаточно, и выводы о природе таких составов делать пока рано[204].

Положения пятой позиции совершенно верны. Они решают явно затянувшийся спор теоретиков уголовного права о формальных и усеченных, т. е. без общественно опасных последствий составов преступления.

В мировой практике конструирования уголовно-правовых норм приняты два основных варианта. Один исходит из субъекта преступления. «Кто совершит» (в древнерусском праве «Аще кто») или «Лицо, которое совершит». Например, ч. 1 ст. 142 УК Голландии гласит: «Лицо, которое умышленно нарушает общественный порядок ложными признаками тревоги или ложными сигналами, подлежит сроку тюремного заключения не более двух недель или штрафу второй категории». Часть 1 ст. 219 УК Испании: «Тот, кто устраивает недействительную брачную церемонию с целью навредить лицу, вступающему якобы с ним в брак, наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до двух лет».

В российском уголовном законодательстве последних двух веков диспозиции норм формулируются как деяния соответственно общему понятию преступления. Деяние охватывает действие (бездействие) и их общественно опасные последствия, ибо без них немыслимо ни одно преступление. Безвредное преступление — нонсенс, а вот при этом его безвредный состав оказывается возможным и называется «формальным». Как ему удается характеризовать общественную опасность преступления, остается загадкой. Малозначительное деяние, как это было сформулировано до 1998 г. в первой редакции УК РФ (и непонятно почему изменено) и во всех УК стран СНГ[205], не является преступлением именно ввиду отсутствия преступных последствий или угрозы их причинения.

О слитности действий (бездействия) и их последствий по завершении процесса причинения говорит и лексическое толкование. Употребляемое согласно термину «деяние» в УК РФ отглагольное существительное «убийство», «кража», «диверсия» и пр. означает и процесс и по его завершении — результат. Примечание № 1 к ст. 158 УК именно так трактует хищение: «Под хищением в статьях настоящего Кодекса понимаются совершенные с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества». Любое действие или бездействие вменяемого лица совершается не ради него самого, а целенаправленно. Достигнутая цель — это и есть объективированный результат поведения лица. При системном толковании ст. 29–31 УК различают оконченное и неоконченное преступления по тому, доведены они до конца или не доведены. Если в половине деяний по конструкции уголовно-правовой диспозиции отсутствует конец, значит, институт неоконченного на них не распространяется. Подобное доктринальное толкование неадекватно закону.

Нормативистская позиция о безрезультатных формальных составах не согласуется с нормативистским определением состава преступления как законодательной моделью, характеризующей преступления. В преступлении (ст. 14 УК) общественная опасность названа обязательным свойством преступления, но она невозможна без причинения вреда объектам посягательства. Всякий состав преступления — это система объектно-объективных и субъектно-субъективных элементов деяния, признаки которых предусмотрены в уголовном законе. Д.А. Дриль писал, что совокупность необходимых для бытия преступления слагаемых и образует собой то, что называют составом преступления (corpus delicti)[206].

Система «состав» распадается, если не происходит посягательства на объект. Такое посягательство возможно, если объекту будет причинен вред. Именно общественно опасные последствия в системе состава соединяет действие (бездействие) с объектом.

Наконец, главный аргумент против существования безвредных составов: непризнание обязательным элементом состава преступления общественно опасных последствий неизбежно приводит к расширению и ужесточению уголовной ответственности. Оказывается достаточным совершить действие или бездействие без установления их общественной опасности, которая заключается в направленности на причинение вреда при неоконченном преступлении и его причинении в оконченном преступлении, как лицо подлежит уголовной ответственности. «Формалистами» упускается одна «деталь»: ст. 73 УПК «Обстоятельства, подлежащие доказыванию» в п. 4 ч. 1 называет как раз обязательность доказывания характера и размера вреда, причиненного преступлением.

Таким образом, единственный практический смысл воззрения на составы без общественно опасных последствий усматривается в том, что их не надо доказывать, как видим, не соответствует УПК РФ. Негативных практических выходов значительно больше. Квалификационные ошибки могут появляться при разграничении оконченных и неоконченных преступлений с нематериальным вредом, а их, как отмечалось, предусмотрено в УК более половины. Целый уголовно-правовой институт неоконченного преступления оказывается неприменимым к формальным составам. Между тем у всех из них возможно покушение на негодный одушевленный или неодушевленный предмет либо потерпевшего. В таких случаях квалификация содеянного как покушение не вызывает сомнения. Например, субъект распространил клеветнические измышления в отношении умершего человека, о чем он не знал. Действия совершены, а унижения чести и достоинства не последовало. Преступление не окончено, вопреки доктринальным толкованиям о том, что клевета окончена с момента распространения ложных сведений[207]. То же относится и к оскорблению — классическому «формальному» составу. Могут быть и иные варианты, когда клеветнические и оскорбительные действия совершены, а преступление не окончено. Например, оскорбительные действия совершены по Интернету, которого у потенциального потерпевшего нет, поэтому его честь и достоинство оказались не запятнанными. Иногда доктринальное толкование квалификации преступлений с формальными составами вызывает некоторое недоумение. К примеру, говорится, что состав дачи взятки сконструирован как формальный, и потому он окончен с момента вручения хотя бы части обусловленной взятки. Если же передача взятки не произошла по не зависящим от взяткодателя обстоятельствам, то содеянное следует квалифицировать как покушение на дачу взятки[208]. И первая, и вторая предложенная комментаторами квалификация правильна. Но как быть с «формальностью» состава дачи взятки? Покушение отличается от оконченного преступления ненаступлением общественно опасных последствий, а они не признаются в формальных деяниях? Достаточно совершить действие — дать взятку, и преступление окончено, хотя взятка не была получена. Квалификационная ошибка ввиду неразграничения оконченного и неоконченного взяткодательства налицо. В единичных случаях допускается возможность приготовления и покушения к преступлению, например, к «формальному, беспоследственному» побегу из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК). Аргументация такого исключения из правила квалификации беспоследственных формальных составов не приводится, потому что ее просто невозможно представить, особенно работникам исправительно-трудовых учреждений.

Неоконченные преступления в формальных составах исключаются, ибо у них нет «конца». Наглядную иллюстрацию представляет в цитированном комментарии гл. 31 «Преступления против правосудия» (автор Д.И. Чучаев). За единственным исключением в отношении имущества, подвергнутого аресту, либо подлежащего конфискации, все преступления против правосудия признаются преступлениями с формальными составами. В них, оказывается, отсутствуют общественно опасные последствия, которые лежат за составами соответствующих преступлений! К примеру, объективная сторона фальсификация доказательств (ст. 303) толкуется так: «Преступление имеет формальный состав. Оно признается оконченным с момента предъявления фальсифицированного доказательства суду. Для квалификации содеянного не имеет значения, повлияло ли оно на вынесение решения по гражданскому делу»[209]. Действительно, не имеет значения, как и инсульт потерпевшего от фальсифицированного решения, развод с женой и т. д. за составом лежащие вредные последствия. Их вообще не следует упоминать при анализе состава данного преступления. У преступлений против правосудия общественно опасные последствия заключаются в нарушении интересов правосудия тем или иным в статье УК названным способом — фальсификацией доказательств, вынесением неправосудного решения, давлением на суд и т. д. Анализ любых составов преступлений должен исключать обращение к признакам, которые лежат за составом.

В комментарии к ст. 294 «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования» говорится: «Преступление имеет формальный состав. Оно является окончательным с момента вмешательства в деятельность суда по рассмотрению конкретного дела независимо от того, привело ли это к вынесению неправосудного приговора или иного судебного решения» (курсив мой. — Н.К.). Вынесение неправосудного приговора — последствие другого состава (ст. 305 УК), и он лежит вне рамок комментируемого состава по ст. 294 УК.

В Комментарии к УК РФ 2006 г. без употребления термина «формальный» (уже прогресс!) все-таки привычно читаем: «Преступление окончено с момента вмешательства независимо от наступления вредных последствий»[210]. Само вмешательство, причиняющее вред интересам правосудия, с обязательной их составляющей — ущерб конституционно гарантированной независимости судей, таковым почему-то не признается. Комментирование этой и большинства других статей о преступлениях против правосудия с «формальными» составами затемняют «дополнительные» и «факультативные» объекты[211]. Нетрудно заметить преимущества комментариев к УК РФ 2006 г., которые, как правило, отказались от термина «формальный», а ясно фиксируют окончание соответствующего действия (бездействия). В тех же случаях, когда сохраняется анахронизм «формальности», создаются условия для квалификационных ошибок. К примеру состав неисполнения обязанностей налогового агента (ст. 119 УК) имеет в виду бездействие, «совершенное в крупном размере» (ч. 1) и «особо крупном размере» (ч. 2). Толкователь, игнорируя прямое указание закона об ущербах в крупном и особо крупном размерах, заявил: «Состав преступления формальный; преступление признается оконченным с момента неисполнения налоговым агентом обязанности по исчислению…» и т. д.[212] Между тем без крупного и особо крупного дезорганизационного ущерба налоговой системе, измеряемого размерами неуплаченных налогов, налицо не преступление, а дисциплинарный проступок.

К квалификационным ошибкам может привести такое толкование посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное следствие: «Преступление имеет формальный состав и считается оконченным с момента посягательства на жизнь потерпевшего, указанного в законе». Между тем в данное посягательство входят и убийство, и повреждения здоровья разной степени тяжести. Дозволительно ли считать их «формальными»? Что же тогда относить к неформальным составам? Польза для правильной квалификации преступлений с формальными составами не усматривается.

Интересно, что в комментарии к гл. 32 «Преступления против порядка управления» (автор В. С. Комиссаров) не упоминается формальность составов, хотя большинство общественно опасных последствий являются нематериальными, т. е. нефизическими и неимущественными. Анализ составов от этого не только не пострадал, но выиграл, так как не упоминались более тяжкие последствия, которые лежали за составами толкуемых преступлений.

«Жертва» концепции беспоследственных составов преступлений — также добровольный отказ преступления и деятельное раскаяние. Добровольный отказ возможен до наступления общественно опасных последствий. В «беспоследственных» составах, оказывается, есть начальный и серединный этапы процесса действия, но нет конца. Достаточно начать совершать действие и формальный состав налицо, ибо последствия действия — не элемент состава. Например, свидетель в суде дал ложные показания, но сразу попросил суд занести в протокол судебного заседания относительно их ложности. Вред правосудию еще не был нанесен, свидетель использовал свое право на добровольный отказ. Доктринальный толкователь считает иначе: «В стадии судебного разбирательства (как по уголовным, так и по гражданским и арбитражным делам) преступление окончено, когда свидетель, потерпевший или специалист закончил дачу показаний»[213]. Можно спорить о нюансах окончания преступления, но важно другое: перенесение момента окончания преступления на совершение самих действий без наступления вредных последствий ограничивает право лица на добровольный отказ и тем самым ужесточает уголовную ответственность. И это расходится с законодательной политикой на расширение профилактической функции уголовного закона. В ст. 307 УК, в частности, предусмотрено освобождение от уголовной ответственности вследствие деятельного раскаяния: «Свидетель, потерпевший, эксперт, специалист или переводчик освобождается от уголовной ответственности, если он добровольно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до вынесения приговора или решения суда заявили о ложности данных ими показаний, заключения или заведомо неправосудном переводе». При всяком деятельном раскаянии виновный возмещает, компенсирует причиненный объекту посягательства вред. Концепция формальных безвредных составов лишает потерпевших от преступлений с нематериальным вредом права на его возмещение, в частности, на компенсацию морального вреда, причиняемого любым преступлением. Статья 52 Конституции гласит: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба». Статья 53: «Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органами государственной власти или должностных лиц».

Следующая «жертва» беспоследственных, безвредных составов преступлений в неприменении к ним ч. 2 ст. 14 УК о малозначительном деянии. Оно отличается от преступления, как верно говорилось в первой редакции УК РФ 1996 г., отсутствием общественно опасных последствий или угрозы их причинения. Так характеризовал малозначительность деяний Модельный УК для стран СНГ, и они реализовали в своих кодексах эту рекомендацию. Даже в УК Грузии, который избегает термина «общественная опасность» при определении малозначительного деяния, говорится в ч. 2 ст. 7: «Не является преступлением действие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не причинившего вреда, который бы повлек необходимость уголовной ответственности лица, его совершившего, либо не создавшего угрозу причинения такого вреда».

По диалектическому закону взаимодействия качества и количества общественно опасные последствия материального или нематериального содержания имеют количественные выражения. Моральный вред по определению ГК РФ — это вред в виде физических и психических страданий. Страдания эти измеряемы и компенсируемы по объективным и субъективным критериям. «Дурак» — малозначительное оскорбление, сообщение коллегам, что их начальник «скряга» — малозначительная клевета, как бы не считал иначе потерпевший. Размеры физического и имущественного вреда исчисляются твердыми единицами утраты здоровья и в деньгах. Заведомо ложные показания свидетеля в суде, касающиеся третьестепенной по значимости информации, не влияющей на квалификацию преступления, также малозначительны. Если же придерживаться точки зрения о беспоследственных преступлениях, то по доброй половине норм УК окажется нереальным применение статьи о малозначительном деянии.

Для квалификации общественно опасных последствий имеет значение конструкция их описания в диспозициях уголовно-правовых норм. Формулировка общественно опасных последствий определяется объектами и предметами, которым они причиняют вред, ущерб. В преступлениях, в которых предмет является обязательным элементом состава, общественно опасные последствия называются и, как правило, дифференцируются по тяжести (крупный, значительный и прочий ущерб). Предмет преступления учитывается в 55 % составов[214]. Предметы весьма разнообразны: одушевленные, неодушевленные, информационные[215], реальные, символические, вещные и т. д. Правильно отмечают исследователи предмета преступления, что его классическое понимание как субстрат материального мира, узко. Есть такие предметы преступлений, как электрическая энергия (ст. 215 УК), атмосфера (ст. 281 УК), авторские и смежные права (интеллектуальная собственность — ст. 146 УК) и др.[216] Потерпевшего можно относить к одушевленному предмету, но можно выделять отдельно, что правильнее[217]. Во всяком случае в составах, где потерпевший выступает обязательным элементом, причинение ему физического, имущественного, социального вреда в уголовно-правовых нормах всегда описывается.

Предмет — внешняя «мишень» объекта, представляющая его во внешнем мире, по которой «бьет» субъект, нанося ущерб соответствующим интересам личности, общества, государства. Предмет при этом может быть (но не всегда) уничтожен, поврежден, перемещен. Взаимосвязь объекта и предмета преступления фиксируется в характеристике непосредственных объектов преступлений, которые также весьма многочисленные и многообразны. В Особенной части УК около 280 статей, предусматривающих непосредственные объекты. Если учесть их совпадения — жизнь человека, собственность и пр., то непосредственных объектов окажется около 100. Содержание непосредственных объектов и предметов преступлений определяет законодательно-технический прием в описании общественно опасных последствий. В специальной литературе иногда относят предмет преступления к ущербу, что не лишено смысла[218]. Он, действительно, выступает связующим звеном между объектом и общественно опасными последствиями.

В преступлениях без предметов и без потерпевших общественно опасные последствия законодатель обычно не называет. Таковы, например, дезертирство, уклонение от службы в армии, большинство преступлений против правосудия и др. В них нет предмета преступления, конкретного потерпевшего согласно УПК физического или юридического лица[219], но не общественно опасных последствий в виде вреда личности, обществу или государству. Характер непосредственного объекта определяет характер ущерба.

Московский военный окружной суд приговорил бывшего полковника С. Скрипалко к 13 годам лишения свободы в колонии строгого режима за государственную измену в форме шпионажа. За десять лет сотрудничества с английской разведкой МИ-6 он передавал данные о нескольких десятках сотрудниках российских спецслужб, работающих за рубежом, секретную информацию о Вооруженных Силах РФ. Каждого зарубежного агента в России готовят по несколько лет. Если учесть это, то, как заявил государственный обвинитель на суде, что трудно оценить ущерб, который нанес Родине виновник. Тридцать серебренников на его испанских и российских счетах в 100 тыс. долл, и близко не соответствуют ущербу государственной безопасности России, ее внешней безопасности от шпионажа[220].

В УК РФ (в редакции по июль 2006 г.) размер ущерба указан в 173 статьях Особенной части УК. Среди них 40 норм говорят о составах с двумя последствиями. Терминологически размеры общественно опасных последствий, к сожалению, выражены довольно многозначно, что неизбежно ведет к квалификационным ошибкам[221].

Л.Д. Гаухман предложил весьма усложненное понимание соотношения крупного размера и крупного ущерба. По его мнению размер выражает ценность, представляющую собой объективную категорию. Ущерб — субъективная категория, объективно-субъективный и оценочный признак. Устанавливая критерии определения ущерба, автор называет объективные размер: 1) непосредственно причиненного ущерба; 2) имущественное положение потерпевшего; 3) сочетание первого и второго критериев. Субъективный критерий — оценка ущерба как крупного потерпевшим.

Он допускает две ситуации определения ущерба как крупного: по объективному критерию — крупный, по представлению потерпевшего — некрупный и, наоборот: объективно по размеру не крупный, а по субъективной оценке потерпевшего — крупный. «В первой ситуации, — пишет автор, — ущерб безусловно и бесспорно не должен признаваться крупным даже тогда, когда объективно размер ущерба соответствует наивысшему крупному размеру, установленному в УК… Во второй ситуации, при коллизии объективного и субъективного критерия представляется необходимым ориентироваться на оценку ущерба как крупного потерпевшим, разумеется, с учетом всех обстоятельств содеянного»[222].

Полагаю, что различить «размер» и «ущерб» столь радикально первый как объективная и второй как субъективная категории оснований нет. Обычная, к сожалению, для УК терминологическая многозначность: употребляются слова то «размер ущерба», то «ущерб». Представляется, что выводы о квалификации по авторским критериям способны породить квалификационные ошибки. Размер крупного ущерба как объективной категории определяет, якобы, закон, а крупный ущерб без указания размера — потерпевший. Крупный, как и некрупный ущерб, подобно всем иным объектно-объективным признакам состава определяет законодатель. Материальное положение потерпевшего о размере причиненного ему значительного ущерба учитывается лишь в имущественных преступлениях — и только физическими лицами и опять-таки по объективному критерию — не менее 2500 руб.

Во всех неосторожных преступлениях, которые криминализируются лишь при наступлении значительного ущерба, в нормах УК общественно опасные последствия охарактеризованы.

Удачно сконструированы составы воинских преступлений. Независимо от характера их непосредственных объектов и предметности вред назван почти во всех нормах, часто с указанием на его размеры. К примеру, ст. 332 «Неисполнение приказа» в ч. 1 говорит о неисполнении подчиненным приказа начальника, отданного в установленном порядке, причинившее существенный вред интересам службы, ч. 2 — о том же деянии, повлекшем тяжкие последствия, ч. 3 предусматривает неисполнение приказа вследствие небрежного либо неосторожного отношения к службе, повлекшее тяжкие последствия. В ч. 1 ст. 335 «Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности» конкретизирует вред: унижение чести и достоинства, издевательство либо насилие. В ч. 2 насилие описано как причинение вреда здоровью средней тяжести, в ч. 3 — тяжкие последствия[223].

Информационный характер объекта компьютерных преступлений, более точно, чем в УК РФ называемый в кодексах стран СНГ как «информационная безопасность», не помешал ввести в статьи гл. 28 УК признак общественно опасных последствий. Таковы уничтожение, блокирование, модификация либо копирование информации, нарушение работы ЭВМ или их сети, «существенный вред», «тяжкие последствия» (ст. 274 УК).

Уголовный кодекс РФ охраняет 26 родовых и около 100 непосредственных объектов. Соответственно девять десятков общественно опасных последствий, причиняющих вред тем или иным интересам личности, общества и государства. Когда прокурор в суде характеризует общественную опасность преступления, он называет его вредоносность. Немыслима такая, например, речь: «Совершенное преступление — клевета в СМИ имеет формальный состав, поэтому оно не причинило морального вреда потерпевшему, не подорвало его деловой репутации предпринимателя». Комментируя опасность преступления, доктринальный толкователь не может обойтись без характеристики якобы отсутствующего в формальном составе вреда (ущерба). К примеру, неуважение к суду трактуется как преступление с формальным составом. Действительно, слово «ущерб» в ст. 297 отсутствует, ибо предметом деяния выступают не судьи (оскорбление их и клевета судей — другое преступление), а интересы правосудия. Толкователь правильно пишет, что «опасность рассматриваемого преступления состоит в том, что оно подрывает авторитет и престиж правосудия»[224]. Подрыв авторитета и престижа правосудия, порядок отправления правосудия — это и есть ущерб «формального», якобы беспоследственного состава неуважения к суду.

Квалификационные ошибки могут породить доктринальное толкования, которые раздваивают объекты посягательств, помимо непосредственного объекта называют дополнительные и факультативные. Для квалификации ущерба необходимо установить непосредственный объект как обязательный элемент состава. Все остальные объекты и ущербы лежат вне состава, поэтому прямо в квалификации не участвуют. Можно говорить о квалификации по правилам реальной совокупности преступлений при причинении ущерба двум или более объектам. В действительности так называемые «дополнительные» или «факультативные» объекты чаще всего входят в систему непосредственного объекта как его подсистемы. Так, автор комментария к ст. 301 «Незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей» правильно определяет объект преступления как «нормальная деятельность суда, органов прокуратуры, предварительного расследования, уголовно-исполнительной системы, обеспечивающая неприкосновенность личности против необоснованных посягательств». А далее: «Дополнительный объект — личная свобода потерпевшего, а также иные интересы и блага личности (например, честь, здоровье, материальные ценности)»[225]. Каково уголовно-правовое значение этого дополнительного объекта для квалификации, остается неясным. Кроме того, нарушается принцип запрета двойной ответственности (non bis in idem). Так называемый дополнительный объект в действительности входит компонентом в непосредственный объект в виде «неприкосновенности личности». Психические переживания, утрата доходов и пр. лежат за рамками данного состава, как дальнейшие после окончания преступления вредные последствия. Они могут приниматься во внимание лишь как отягчающие наказания обстоятельства, но не при квалификации.

Или другой пример: непосредственным объектом незаконного оборота наркотиков по ст. 228 УК признаются общественные отношения, обеспечивающие безопасность здоровья населения. В качестве дополнительного объекта называется установленный государством порядок законного оборота наркотических средств и психотропных веществ. В действительности, безопасность здоровья населения является родовым объектом всех преступлений гл. 25 «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Квалифицировать по родовому признаку преступления, предусмотренные гл. 25 УК, не представляется возможным. Надо установить непосредственный объект. Непосредственным объектом наркотических преступлений (ст. 228–228² УК) выступает как раз объект, названный дополнительным.

Выделение помимо непосредственных объектов дополнительных и факультативных приводит к размыванию границ первого и ущерба ему, а также к неопределенности составообразующих свойств двух последних и ущербов им. Есть объекты простые и сложносоставные, их структура определяет структуру ущерба, тоже простого или сложного.

Еще одна иллюстрация из того же постатейного комментария, избранного для анализа только потому, что он оказался новее других комментариев на середину 2006 г. Состав изнасилования толкуется следующим образом. Непосредственный объект изнасилования совершеннолетней женщины — половая свобода, а несовершеннолетней — половая неприкосновенность[226]. Спорная позиция, что при изнасиловании совершеннолетней не наносится вред ее половой неприкосновенности, а там, где потерпевшая несовершеннолетняя, вред не наносится ее половой свободе. Союз «и» в наименовании гл. 18 УК «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности», характеризующий родовой объект половых преступлений вряд ли верно толковать как разделительный («или»), а не соединительный («и то, и другое»). Объект изнасилования несовершеннолетней включает в себя интересы ее нормального психического и физического развития. Если считать здоровье в качестве самостоятельного, хотя и факультативного объекта, как и вред ему, то вероятность квалификационных ошибок неизбежно возрастет, ибо разграничение изнасилования и преступлений против здоровья, где действительно объект — здоровье и вред ему физический, могут усложняться. Во всяком случае причинение умышленного тяжкого вреда здоровью при изнасиловании всегда требует квалификации по совокупности ст. 111 и 131 УК. При реальной совокупности, когда легкий и средней тяжести вред здоровью потерпевшей причиняется при добровольном отказе от изнасилования, квалификация также производится по нормам о преступлениях против здоровья.

В этой связи представляется более пригодным для квалификации преступлений начинать анализ преступлений с предмета, где он обязательный элемент преступления[227]. Такое определение предмета деяния не потребует пространных характеристик непосредственного объекта и ущерба ему, особенно когда к нему теоретики присовокупляют факультативные и дополнительные объекты, в действительности входящие в непосредственный объект или не имеющие отношения к таковому. Квалификация преступлений никогда не выходит за рамки составов преступлений. «Расщепление» объектов, а отсюда и ущербов им от преступлений умножают возможность квалификационных ошибок. В этом отношении Комментарий к УК 2006 г. выгодно отмечается от предыдущего Постатейного комментария 2004 г.[228]

Содержания объекта и предмета посягательства определяют содержание общественно опасных последствий, единицы измерения (величины), классификацию ущерба (вреда) на виды по различным критериям.

Итак, можно сделать выводы:

1. Общественно опасные последствия — это вредные изменения в объектах и часто в предметах преступлений, причиненные действием (бездействием) виновника;

2. Общественно опасные последствия — родовое понятие интересов личности, общества, государства. Непосредственным объектам причиняет соответственно непосредственный вред, входящий в состав преступления;

3. Содержание непосредственного ущерба определяется не

посредственным объектом и предметом, если последний является обязательным элементом состава;

4. Безвредных, без общественно опасных последствий, составов преступлений не существует. Все остальные элементы состава — вина, мотив, цель, способ, специальные признаки субъекта, сфокусированы на причинение вреда (ущерба). Общественная опасность действий (бездействия) выражается в направленности на причинение вреда объекту посягательства. Вина состоит в психическом отношении к действиям и общественно опасным последствиям. Способ совершения преступления — форма действия (бездействия), которая утяжеляет его общественно опасную направленность на достижение преступного результата. Без ущерба нет ни одного неосторожного преступления;

5. Общественно опасные последствия — это обязательный элемент, который соединяет все другие элементы состава с объектом преступления. Без них система «состав» распадается, так как между действием и объектом оказывается разрыв;

6. Концепция «формальных» беспоследственных составов, даже если ее оценивать как прием законодательной техники, представляется неприемлемой. Термины «ущерб», «вред», «общественно опасные последствия», «последствия» употребляются в 70 % норм Особенной части УК. В остальных они не названы, потому что:

а) преступления беспредметны, что затрудняет (но не исключает) их количественное измерение;

б) ущерб адекватно объекту носит социально-психологический характер (оскорбление, возбуждение национальной вражды);

в) вред (ущерб) очевиден и сливается в оконченном преступлении с завершением действия или бездействия как причины преступных последствий (убийство, кража);

7. Дополнительный или факультативный ущерб соответственно одноименным объектам, если они в действительности не являются компонентами составообразующего ущерба, в квалификации не участвуют;

8. После окончания преступления наступившие дальнейшие вредные последствия могут при наличии вины служить отягчающими наказание обстоятельствами (п. «б» ч. 1 ст. 63 УК).