Этапы преступного пути

Этапы преступного пути

Итак, Салман Радуев создал свою вооруженную банду с целью нападения на предприятия, организации, учреждения и на отдельных граждан России. Он неоднократно совершал акты терроризма, повинен в убийствах, гибели большого количества людей, захватывал и насильственно удерживал в заложниках, посягал на жизнь представителей органов власти, в частности работников милиции, МВД. Находясь в банде, он незаконно приобрел, носил, хранил и применял огнестрельное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества.

Преступления его банды совершались в январе и декабре 1996 года и в январе — апреле 1997 года на территории Чеченской Республики, Республики Дагестан и в городе Пятигорске Ставропольского края России.

По данным оперативных служб, банда была сколочена Радуевым в декабре 1995 года, первой ее вылазкой стало нападение 9 января 1996 года примерно в 5 часов утра на военные и гражданские объекты в г. Кизляр Республики Дагестан. Нанесен большой материальный ущерб, взяты многие заложники. 10 января участники бандитского формирования с частью заложников переместились в село Первомайское Хасавюртовского района Республики Дагестан. Там они напали на сводный отряд милиции УВД Новосибирской области, захватили оружие и заложников — милиционеров.

С 10 по 18 января 1996 года участники банды продолжали удерживать заложников. И в этих преступлениях — откровенная уголовщина, нарушение правопорядка, общественной безопасности, конституционных прав граждан. И никакой политики.

А может быть, Радуев был просто фанатиком, который желал заполучить лавры, подобно Шамилю Басаеву, устроившему кровавую бойню в Буденновске? (Трудно представить, что Буденновск, его трагедия случилась уже семь лет назад!)

«Мне не нужны лавры Басаева, — ответил сам Радуев. — Мы думали подвергнуть атаке дагестанские позиции русских, а не совершать массированный удар по дагестанским больницам. Так получилось. Это — стечение обстоятельств. Мы заняли город, где в основном проживали русские. Боевики желали выразить российскому руководству свое недовольство по поводу дислоцированной в Кизляре вертолетной части с восемью боевыми машинами. Если бы не было этого военного объекта, то в Кизляре не было бы и убитых, раненых, уничтоженного имущества». Вот и вся «логика».

Но так ли это? Сразу после ареста создалось впечатление, что зять Джохара Дудаева сник, осунулся, но быстро воспрял духом и главное — восстановил свой облик «непримиримого моджахеда». Его отличительные особенности — черная борода, темные очки, четки в руках — вновь при нем.

Радуев провел более года в московском Лефортово и три месяца в старейшем махачкалинском СИЗО-1. В одиночной камере, но с телевизором, свежими газетами и книгами. Он предпочитал литературные произведения на военные темы, возвращался к детским мечтам о карьере «настоящего советского человека», думал о том, как сложится судьба его семьи в далекой тропической Малайзии. Читал Радуев и специальную юридическую литературу, зная, что суда ему не избежать, готовился прибегнуть не только к помощи адвокатов, но надеялся и на собственные силы. Противником он мог стать ловким, увертливым, хотя беспринципным, наглым, не всегда последовательным и логичным. Нехватку эрудиции в тюрьме восполнить не так-то просто. Знания лучшим образом проверяются на практике, а вся «практика» Радуева в последние годы — это был разбой, закупка оружия, террористические вылазки, сколачивание банды, ложь и антироссийская пропаганда.

Как охранялся С. Радуев? Безусловно, очень тщательно. Радуев страдал явно выраженной манией преследования. И это было всегда. Его охраняли особо и в дудаевские времена. Даже сам Джохар не имел такого количества телохранителей, как «бригадный генерал» Салман Радуев. Он боялся любых неожиданных столкновений с действительностью. При каждом переезде, даже на короткие расстояния в Чечне, его эскорт брал в дорогу передвижную дизельную электростанцию. Иногда он страдал от сильнейших головных болей и тогда спасался тем, что пил таблетки, и нес самые невероятные небылицы. Например, он вдруг сообщал, что приобрел в Италии за полтора миллиона долларов оборудование для собственного телецентра и готов организовать целенаправленное вещание на весь Северный Кавказ. Или случалось еще «круче»: у него, оказывается, была даже атомная бомба, которую он держал только в «личных оборонных целях» и в секретном месте.

Некоторые журналисты, представители информационных агентств и телевидения считали, что излишними выглядели меры по обеспечению безопасности в Махачкале и, в частности, по охране следственного изолятора, где проходил процесс над С. Радуевым.

Но думается, что иначе не могло быть нигде. Вспомните, как охраняли зал-бункер в римском квартале Форо Италико, где в 1984–1986 годах проходил судебный процесс над турецким террористом — «серым волком» Али Агджой, совершившим покушение на Папу Римского. Там, в Форо Италико, рядом с Олимпийским стадионом, в дни заседаний суда «и воробью было не пролететь». А суды над сицилийской мафией в зале палермской тюрьмы «Уччардоне»? Вход в бункер для журналистов и там был резко ограничен. Охрану подсудимых и судей несли сотни полицейских и военных. А суд над Оджаланом в Турции? Наконец, процессы над террористами в США, Франции, Испании… Там при всей демократии меры безопасности не снижаются, а наоборот, усиливаются с каждым годом.

Чувствовал ли себя в безопасности Генпрокурор РФ? Я об этом просто не думал. Я выполнял свою работу, а все службы, обеспечивавшие безопасность, — свою. Ни одной явной накладки. Сведения об угрозах поступали. Но это нас не деморализовало и, конечно, не пугало.

Первые заседания проходили в Махачкале, в здании Верховного суда республики, но потом судебные приставы, как мне сообщили, погрузили мешки с делом Радуева и его банды в багажник «Волги» и вывезли в СИЗО-1 — централ с полуторавековой историей. Инициатива «переезда» принадлежала судье Б. Унжолову. По его мнению, ставшему решающим, было небезопасно и нецелесообразно дважды в день перевозить обвиняемых из СИЗО-1 в здание суда, при этом пересекать центр города с относительно непростым движением.

Следственный изолятор СИЗО-1 находился под надежной охраной спецназа ГУИНа Минюста, ОМОНа, агентов в штатском. На площадке перед входом в СИЗО — бронетранспортер с дежурным экипажем. На крышах прилегающих зданий — автоматчики и снайперы. Проход к СИЗО только по спецпропускам. Серый блок зданий, асфальтированный двор, корпус с многочисленными помещениями называют в Махачкале «Первый СИЗО на горке». Сюда в первые дни после начала процесса съехались многие горожане, жители республики. «Смерть! Смерть!» — скандировали люди. Это был их приговор.

Актовый зал изолятора. На стене плакат: «Дисциплина — основа успеха». Черная клетка. В ней — Салман Радуев. В джинсах, бейсболке, очках…

— Здравствуйте, Владимир Васильевич! Как ваше здоровье? — скривив лицо в улыбке, заговорил Радуев.

— Прекрасно, Радуев! — громко ответил я, сознавая, что это — только пристрелка перед долгим и напряженным процессом.

— Какие у нас талантливые помощники, — продолжал зубоскалить Радуев, явно не импровизируя, а по заранее подготовленному плану, пытаясь пустить процесс с самого начала по легкому «смешливому пути». — Отдайте мне в защиту вот того (зам. Генпрокурора Кихлерова). Пусть он рядом со мной сядет. Тогда у нас с вами все будет поровну!

— Да что вы, Радуев! Он ничего плохого не сделал, чтобы с вами рядом сидеть, — ответил я и в шутку и всерьез.

В клетке Радуеву было с кем рядом сидеть. С ним еще трое: Турпалали Атгириев — бывший министр Ичкерии, Асламбек Алхазуров и Хусейн Гайсумов — боевики. Но о каждом из них я расскажу еще отдельно. У Радуева статей для ответа больше чертовой дюжины, основных эпизодов — четыре: Кизляр, село Первомайское, взрыв в Пятигорске, взятие в заложники служащих Пензенского ОМОНа. Понятно, от всех обвинений Радуев отпирался, признать вину отказывался. Те же позиции защиты полностью или частично заняли и другие подсудимые: в зверствах они якобы не участвовали, лично заложников не брали, взрывы не устраивали и вообще выполняли приказы вышестоящих инстанций, например, идти на Кизляр Радуеву приказал Дудаев. Взятки, мол, гладки!

— Как же так, Радуев, вы — командир и ничего не знали? — спросил я террориста.

Радуев не заставил ждать ответа:

— Я благодарен Генеральному прокурору за такой вопрос. А вы там, что смеетесь? — обратился он к залу. — Нет, чего вы все-таки смеетесь? Если вы хотите, чтобы я говорил неправду, я готов взять ответственность за что угодно — даже за Русско-японскую войну и за гибель морских котиков в Зимбабве…

Шутка, конечно, всегда шутка. Но в данном случае у «шутки» было второе дно: террорист ловчил, искал любую возможность сводить многие конкретные обвинения к абсурду и тем самым выставлять себя в более выгодном свете. Но этого допускать было нельзя. Нельзя было позволить направить заседания суда по пути балаганных шуток, размывать суть обвинительного процесса, что могло быть на руку только подсудимым и их защите.

С другой стороны, важно было суметь на фоне предъявленных Западом стереотипных и беспочвенных обвинений России в «политической подоплеке» борьбы с чеченскими террористами показать объективность, беспристрастность, последовательный неполитизированный характер и весь ход судебного процесса; избежать упреков в якобы конъюнктурности подхода и в результате четкими заключениями представить истинное положение вещей, суть дела, доказать криминальный характер замыслов и действий чеченских террористов и, в частности, бандформирований Радуева и его подельников. На суде Радуев и другие пытались уйти от ответственности. Не удалось. Я потребовал для Радуева пожизненного заключения. Он, сидевший в клетке, попросил разрешения прямо в зале суда пожать генпрокурорскую руку.

— Вот отсидите, тогда посмотрим, — ответил я, сознавая, что Радуеву вряд ли когда-либо будет суждено покинуть тюремные и лагерные нары.

Удовлетворен ли я сам результатами и ходом судебного процесса?

Преступники понесли достойное наказание. Суд по всему кругу важнейших позиций согласился с обвинениями прокурора. И в этом профессионал видит наивысшую оценку своей работы. Прокурор — слуга, защитник и проводник Закона, и его действия соответствуют, должны соответствовать только букве и духу Закона. Думаю, что ни в чем ни на йоту я не отошел от этой строгой, жесткой, но единственно верной и принципиальной линии. Надеюсь, что моя обвинительная речь на судебном заседании 12 декабря 2001 года в Махачкале тому четкое подтверждение. Я был и навсегда останусь солдатом, бойцом на страже Отечества, его законов, справедливости, мирной жизни граждан России.

Но прежде чем перейти к конкретным документам процесса, в частности к обвинительной речи Генпрокурора Российской Федерации, предлагаю привлечь внимание читательской аудитории к данным информационных агентств, высказываниям прессы, отдельных политических и общественных деятелей России и западного мира, чтобы показать, в какой атмосфере проходил судебный процесс, какой была расстановка сил и оценок вокруг суда над Радуевым в Махачкале.

Я избрал почти журналистскую форму поиска, взяв публикации подборок под рубриками «Информация и размышления», «Факты и только факты», «Разные мнения вокруг одного процесса», «Фразы отдельных лиц» и т. д.

Итак, начинаю с подборки «Информация и размышления».

Прокурор прав

«Тысячу раз прав Владимир Устинов, что «бандитизм, который происходил на территории Дагестана в те кошмарные дни, должен получить по заслугам». Именно для этого Генпрокурор сам возглавил гособвинение по делу Радуева и его подельников. Такое решение Генерального прокурора России нельзя назвать спонтанным. Его ведомство занимает на Северном Кавказе, в том числе в Чечне, весьма прочную и однозначную позицию: Чеченская Республика как часть Российской Федерации должна жить по российским законам. А если они нарушаются, то для прокуратуры национальность преступника не имеет значения…Генпрокуратура возбудила и расследует не один десяток уголовных дел как в отношении чеченских бандитов, так и по преступившим закон сотрудникам правоохранительных органов».

Новая газета. 2001. 15–18 нояб. № 83 (726)

Вопреки свинцу

3 декабря 2001 года в Аргуне убит заместитель военного прокурора группировки российских войск в Чечне, подполковник юстиции Роман Григорян. 8 декабря в Старопромысловском районе Грозного подорвался легковой автомобиль, принадлежавший городской прокуратуре. В результате погибли следователь по особо важным делам Александр Леушин и криминалист Ахмет Хамзатов. Ранен прокурор Аргуна Ростислав Тимшин.

По мнению наблюдателей, участившиеся в последнее время случаи гибели прокурорских сотрудников можно объяснить высокой активностью Прокуратуры, расследующей деятельность боевиков. В 2001 году следователи Прокуратуры ЧР расследовали 257 уголовных дел и выдали, как заявил Прокурор Чечни, 158 обвинительных заключений.

Соб. инф.

Передан опасный арсенал

«В 1992 году генералу Дудаеву Минобороны РФ была передана половина боевой техники и оружия окружного учебного центра в Грозном (свыше ста единиц бронетехники, 250 единиц противотанковых средств, 153 единицы артиллерии и минометов, более 40 тыс. единиц стрелкового оружия, 300 самолетов различных типов)…

…Главари чеченских бандформирований направили в Дагестан несколько диверсионных групп. Их задача — сорвать судебный процесс над Радуевым, провести акции устрашения».

Труд. 2001. 21 нояб.

PR-акции Салмана Радуева

«Салман Радуев, давая показания на суде в Махачкале, заявил, что надо «отличать PR-акции от реальных угроз». PR-акцией он назвал свое заявление по поводу возможного взрыва на вокзале в Воронеже и еще в 100 городах Российской Федерации. Но разве эти угрозы не сеют страх перед терактами, не дестабилизируют положение в стране?»

Strana.RU. 17.11.2001

Охота на прокурора

«16 ноября 2001 года в Новолакском районе Дагестана на милицейском посту Новочуртах задержана группа боевиков, прибывшая из Ножай-Юртовского района Чечни. На допросе один из боевиков представился Джоном Бенини — журналистом, подданным британской Короны, проживающим в Лондоне, в доме 91 по Большой Лондонской улице (при проверке выяснилось, что адрес Джона вымышленный). Цель направления группы в Махачкалу — срыв процесса над С. Радуевым. Для этого террористы хотели убить гособвинителя — Генпрокурора РФ».

Известия. 2001. 17 нояб.

Как Хаттаб «искал» Генпрокурора

«Вполне можно поверить, что Хаттаб был бы не прочь отправить на тот свет российского Генпрокурора. К тому же ему наверняка хотелось бы сорвать судебный процесс, продемонстрировать всем, какое опасное дело — судить моджахеда. Но попытка исполнить такое намерение руками «троицы о пяти ногах» не удалась. Общественности ясно одно: отправившись на Северный Кавказ обвинять С. Радуева, Генпрокурор Владимир Устинов совершил мужественный поступок. Его рейтинг, взлетевший после подъема на борт «Курска», теперь, после неудавшегося покушения, подскочил на новую небывалую высоту».

Grani.RU. 17.11.2001

Террориста к ответу

«Что бы ни говорили, но Россия является правовым государством. Поэтому процесс в Махачкале и столь важен как для Генпрокуратуры, которая является проводником идеи правового государства, так и для всей нашей страны. Отечественный «террорист № 1» будет отвечать в суде так же, как и любой другой гражданин России».

Век. 2001. 16 янв.